Кровь на воздух

Глава 9 Картинка в рамочке

— Капитан, вы подвергаете корабль неоправданному риску, — укоризненно сказал голос в динамике.

Я подключаю скафандр к системе дозаправки и задвигаю в бокс. Там он зарядит батареи и пополнит баллоны, будет готов к новой прогулке, которая, разумеется, воспоследует вне зависимости от мнения на сей счёт моих галлюцинаций. Даже если они не галлюцинации. Всё-таки баржа со шлюзом — вот она, на этом фоне можно поверить, как Белая Королева, в десять невозможностей до завтрака.

— Что вы увидели снаружи, капитан? — не унимается Катерина.

Хотел бы я сам понять, что увидел. Наличие шлюза означает, что условия внутри отличаются от условий снаружи. То есть, скорее всего, на барже есть атмосфера и всё, что ей сопутствует. Например, возможность передвигаться без скафандра. Иначе какой смысл заморачиваться? Если там есть атмосфера, то есть и работающие системы жизнеобеспечения, а значит, источник энергии. Буксир бы такое не потянул, да и кабель, который их соединяет, слабоват. Это кабель данных, а не энерговвод на большие токи. Через этот шнурок какая-нибудь прохиндейская ИИ-шечка вполне может клевать мне мозг, но греть огромную систему отсеков — нет, сечения не хватит. А если на барже есть свой реактор, то там может найтись уже вообще что угодно. От блудного ИИ до каких-нибудь инопланетян.

— Капитан, почему вы меня игнорируете! Это невежливо!

Инопланетян не бывает. Во всяком случае, за всё время экспансии никаких контактов ни разу не случилось. На колонизируемых планетах то и дело находят что-то, радостно объявляемое «следами палеоконтакта», но каждый раз выясняется, что это какие-то сильно подержанные артефакты человеческого происхождения. Это само по себе породило завиральную теорию «первой экспансии» — якобы нынешняя в лучшем случае вторая, — но, как она могла произойти технически, никто толком так и не объяснил. В теорию «древней забытой космической цивилизацией Земли» верят только откровенные фрики. У них она и пирамиды построила, и континенты Пангеи раздвинула, и наскальные надписи в пещерах нацарапала, и выкопала одно популярное среди курортников море… По принципу Оккама проще предположить ошибки датировки и ложную идентификацию естественных образований как древних руин. На Земле такое много раз случалось.

— Капитан, поговорите со мной! Я волнуюсь!

Так что инопланетяне всё ещё остаются темой для конспирологов, а не фактором, который учитывается при космических полётах. Если они где-то и есть, то ведут себя скромно и своё общество нам не навязывают. За что им большое спасибо, нам и своих проблем хватает. Но, будь я склонен к теориям заговора, полная баржа инопланетян была бы отличным подтверждением. Открываю я шлюз, а там чешуйчатая рептилоидная харя: «Здрасьте-мордасте!» С другой стороны, зачем алиенам наш буксир? У них эти самые… как их… о, тарелки же! Нет, не верю я в инопланетян. Чрезмерное допущение.

— Капитан, вы меня пугаете! Отзовитесь!

Задвинул подключённый скафандр в бокс, закрыл дверцу, включил режим очистки. На этом пока всё. Организм слаб, не восстановился от капсул-шока, руки подрагивают, колени подгибаются. Если я действительно провёл в капсуле столько времени, то за несколько дней это никак не компенсировать. По-хорошему, в таких случаях рекомендована длительная реабилитация в стационаре, иначе последствия могут догнать позже и внезапно. Кажется, что у тебя всё хорошо, а потом хренакс — тромб в башке, или сердце отказывает, или просто крыша отъезжает наглухо. Я сейчас как человек, вышедший из комы и сразу с койки побежавший марафон. Может, по пути разбегаюсь, а может, сдохну с натуги. Выбора «бежать или нет» мне не предлагали, так что надо хотя бы паузы, что ли, делать. Никаких больше выходов сегодня. Эта баржа не первый день там висит, подождёт ещё.

— Капитан на мостике! — с облегчением в голосе отрапортовала Катерина. — Рада видеть вас живым и здоровым! Надеюсь, вы не собираетесь повторять этот сомнительный опыт?

— Ещё как собираюсь.

— Но зачем?

— Я не смог попасть внутрь. Но намерен это сделать.

— Не смогли? Почему?

— Кто-то заперся изнутри.

— Но… кто? — если судить по голосу, ИИ-шечка растерялась. Но они прекрасно умеют имитировать эмоции. А вот умеют ли испытывать их — большой киберфилософский вопрос.

— Ты мне скажи. Неужели у тебя нет там камер?

— Капитан… — динамик изобразил покаянный вздох. — Можно я выведу свой аватар на систему обзора?

— Зачем?

— Тут… тесновато, — лицо на дополнительном мониторе скромно потупило пиксельные глазки.

— Ну… давай попробуем, — ответил я с сомнением.

Система видеообзора есть далеко не на всех буксирах, и даже где есть — ей пользуются редко. Космики не любят лишнего, а видеостена, имитирующая обзорное стекло рубки, с их точки зрения, лишняя. Они не самые большие любители любоваться звёздами. Девяносто девять и девять десятых процентов времени рейса внешние камеры будут показывать чёртово ничего, а в те немногие моменты, когда есть на что смотреть, без этого можно обойтись. Обзорный экран чаще всего используют при подлёте к станциям для стыковки, но это не самая востребованная опция — всё равно вручную на стыковочный узел наводиться небезопасно. Зачем смотреть глазами, если есть автоматика? При посадке на планету — технически буксир способен на неё сесть, хотя идея дурацкая, — смотреть вообще не на что, потому что камеры закрываются защитными заслонками, и посадка идёт по приборам. Кроме того, эта система имеет репутацию недостаточно долговечной в эксплуатации и слишком дорогой в ремонте, поэтому экономные космики стараются включать её пореже. Зато это как бы не единственный тут экран большого разрешения. Женщина, появившаяся на нём, смотрится весьма убедительно.

Катерина выбрала для фона обычную корабельную каюту. Выглядит ИИ как приятная женщина за тридцать в одежде космика. Чёрные волосы, тёмные глаза. Я думал, она выберет себе аватар помоложе, но так даже лучше. Отчего-то её внешность кажется мне очень знакомой, но я, разумеется, не помню, так это или нет. Возможно, это просто синтетический образ, собранный из лиц каких-нибудь популярных нейровидеоактрис, которые сами по себе синтетические образы. Это и даёт своеобразный эффект «недоузнавания».

— Здравствуйте, капитан, — сказала она. — Теперь вы меня увидели, это, можно сказать, личное знакомство.

— Я увидел картинку на экране. Я её и раньше видел. Качество стало получше, но я до сих пор не уверен, что это не галлюцинация.

— Вы же собираетесь вскрыть люк на барже?

— Собираюсь.

— Тогда мы в некотором смысле встретимся лицом к лицу.

— Я смогу попинать ногами сервер?

— Что-то вроде того, — Катерина улыбнулась, став гораздо милее. Улыбка её аватару идёт.

— Ладно, так что там с камерами? Картинка с баржи мне бы здорово помогла.

— К сожалению, там нет камер. Видимо, предполагалось, что смотреть будет не на что.

— Нет, или у тебя нет к ним доступа, или ты мне врёшь?

— Выберите любой из вариантов. В любом случае картинки не будет, верно?

— Я собирался посмотреть.

— Ну почему вы такой упрямый? Какая вам разница, что там? Остался последний траверс, доведёте корабль…

— Благодарю за заботу, но я разберусь сам. А если ты попробуешь мне помешать, то просто отключу кабель с баржи. Сиди там одна, как дура.

— Я не могу вам помешать, я просто голос и картинка!

— Или ты мне врёшь.

— Или так. Я могу оставить себе доступ на большой экран?

— Оставь. Ты определённо симпатичнее голой стены.

— Так себе комплимент, — вздохнула Катерина, — но лучше, чем ничего. Рада, что нравлюсь вам хотя бы внешне.

— На здоровье. Но сейчас мне нужна картинка снаружи.

Аватарка сжалась и отъехала в угол экрана, остальную его площадь залила чернота с точками далёких звёзд. Корабль летит посреди ничего, так что космики правы — смотреть тут не на что. Впрочем, моя цель куда ближе.

Камеры в условном «низу» буксира смотрят на баржу. Теоретически их можно использовать для стыковки в ручном режиме, хотя вероятность этого ничтожна. Но космики не были бы космиками, если бы не резервировали всё дважды и трижды, а я могу посмотреть на баржу с разных ракурсов и набросать некое подобие схемы расположения отсеков. Вот этот, в центре, почти не видимый за остальными — реактор. Сбрасывающие излишки тепла радиаторы можно разглядеть даже отсюда. Туда мне не надо, разве что очень захочется взорвать то, что увижу. Отключить систему автоматического сброса активного тела, вывести на максимальный режим, заблокировать автоматику аварийного глушения… Хм, откуда я знаю последовательность? Неожиданно для «капитана-соло», на катерах таких реакторов не бывает, на кораблях тоже — стандартный станционный реакторный модуль. Они питают орбиталки и перевалочные базы, взрывать их — идея, мягко говоря, внезапная. Пока что, вроде, никому в голову не приходила. Ладно, что там ещё?

Большие отсеки, соединённые трубами переходов. На вид все одного образца, параллелепипеды с закруглёнными углами, соединяются через универсальные порталы в торцах. Похоже, ничего нового для этой баржи сочинять не пришлось, это обычнейшие малые модули для промышленных баз Пояса. В таких размещают общежития вахтовиков, столовые, медотсеки, мастерские, склады оборудования. В первый раз вижу, чтобы ими набивали баржу, но, с другой стороны, почему нет? Вполне логичное решение, если зачем-то понадобилось перевезти сразу много народу. В этих модулях уже на заводе установлены пластины гравитаторов, системы жизнеобеспечения, освещения, утилизации отходов и всего такого прочего. Бери да подключай. Из них, как из кубиков, собирают развесистые конструкции добывающе-перерабатывающих комплексов, дешёвых временных орбиталок, ими расширяют межпланетные базы, их даже, случается, опускают на планеты как стартовые дома для колонистов. Так-то это дорогое удовольствие, для планеты там много лишнего, те же гравитаторы взять, но иногда дешевле заземлить то, что уже прилетело в систему, чем доставлять планетарные модули, которые почти то же самое, только оборудования меньше. Логистика — самое дорогое в дальнем космосе.

Вообще, если рассмотреть ситуацию с разных ракурсов, как я сейчас рассматриваю баржу, то рисуется некая странная, но не лишённая внутренней логики картина. Куча жилых отсеков плюс реактор — это практически готовая космостанция. Не хватает стыковочных узлов, передающего оборудования, маяка, катеров и прочей мелочёвки, но это может быть в каких-нибудь не видных мне с этой точки грузовых отсеках или вообще лететь другой баржей. А если в точке прибытия есть орбитальный лифт или флот грузовых аппаратов «поверхность-орбита», то их можно по одному опустить на грунт. И вот вам готовая колония. С реактором будет сложно, он тяжёлый, но буксир, например, сможет сесть с этим ящиком на внешней подвеске. Хотя экологам результат такой посадки лучше не показывать.

Если кому-то зачем-то понадобилось единым махом учинить самую большую колонию в истории Экспансии — вполне рабочий вариант. Другое дело, что у меня нет ни единой идеи, на кой чёрт это может быть нужно. Их же кормить чем-то надо, местные ресурсы, даже если они есть, быстро не освоишь. С другой стороны, если держать в капсулах, пробуждая небольшими партиями по мере необходимости, то уже не так страшно. Тогда, конечно, нужен ИИ, чтобы они за долгий срок мозгами не усохли.

И всё равно — откуда возьмётся столько людей? Найти желающих, наверное, можно среди балласта, но толку от них немного, это раз, и кто-то должен это удовольствие оплатить, это два. А ещё это никак не приближает меня к ответу на вопрос: «Куда, чёрт побери, делся экипаж буксира?»

В каюте номер четыре робот-уборщик наяривает стену в санотсеке. То же место той же стены, чем оно ему так полюбилось? Щётки жужжат в неспешном ритме колыбельной:

— Проваливай, железяка, — сказал я роботу.

Он, разумеется, не отреагировал, у него даже микрофона, по-моему, нет. Я нажал кнопку сброса текущей программы, жужжание прекратилось, манипуляторы втянулись в корпус. Постояв, устройство что-то там себе сообразило и уехало в коридор. Корабль большой, найдёт, где почистить.

Снял декоративную облицовку с комингса, вскрыл коробку электрозамка. На вид совершенно исправно. Прозвонил кабель, пошатал контактные группы — ничего подозрительного. Сейчас замок запирается и отпирается нормально. Возможно, в плате управления микротрещина, и контакт пропадает при определённой влажности или температуре воздуха… хотя на корабле они вполне стабильны. Да и чёрт с ним, разбираться неохота. Отключил привод стопора, теперь каюту вообще нельзя запереть. Надеюсь, этого достаточно, чтобы роботу не приходили ложные сигналы о необходимости уборки. Мне и без колыбельных прекрасно спится.

— Спишь? — спросила сидящая на краю кровати девушка.

— Похоже, что так, — согласился я. — Сон, вот, вижу.

— Ага, это хорошо. Ты спи, спи. Я просто посижу с тобой немного.

— Сказку расскажешь?

— Обязательно. И не одну. Но не сегодня.

— Почему?

— Во-первых, рано. У тебя сейчас вместо мозгов полувскипевший кисель, надо дать ему остыть немного. Во-вторых, есть более срочные вещи.

— Это какие?

— Сейф. Ты должен его открыть.

— Зачем?

— Там то, что тебе понадобится.

— Пистолет, что ли?

— Пистолет тоже бери. Но есть штука поважнее.

— Какая штука?

— Увидишь.

— Экая ты загадочная…

— Не специально, честно. Я сон, а у снов есть свои ограничения. Некоторые вещи я не могу сказать прямо, потому что существую только в твоей голове. Тут тот ещё бардак, если честно.

— Извини, что не прибрано…

— Не парься. Это как извиняться за беспорядок после кражи со взломом. Я вообще неприхотливая, ты потом вспомнишь.

— А мы знакомы?

— Как минимум достаточно, чтобы я тебе снилась! Но об этом тоже потом. Сейчас сейф.

— Ты знаешь код от него?

— Нет, она мне не настолько доверяла.

— Кто?

— Неважно. Я всё равно не смогла бы тебе его продиктовать, сны так не работают. Но она не меняла код, который поставил ещё капитан. Думаю, просто не знала как.

— Всё загадочнее и загадочнее…

— А что ты хотел, это же сон!

— Но капитан мне что-то не снится, кто же мне скажет код?

— Он записал его. На обороте фотографии. Капитаны так часто делают.

— Откуда ты это знаешь, если ты мой сон?

— Если я начну объяснять тебе все «почему», «откуда» и «зачем», то буду не сон, а онлайн-энциклопедия. Причём это будет впустую, потому что ты не выспишься и не сможешь ничего вспомнить на утро. Всё, хватит разговоров, спи давай!

Девушка прощально коснулась моей руки. У неё оказались мягкие прохладные пальцы, с этим ощущением на ладони я и проснулся утром.

— Доброе утро, капитан! — поприветствовала меня Катерина. — Как спалось?

На видеоэкране она уютно устроилась в кресле, а её виртуальная каюта обросла мелкими деталями — цветным пледом на кровати, плюшевым медвежонком у подушки, цветочным кашпо, фотографиями на стенах…

— Спалось? Познавательно… — кивнул я, приглядываясь к нарисованному интерьеру.

— Вас что-то смущает в моей проекции? — заметила мой интерес ИИ-шечка.

— Пытаюсь рассмотреть, что за картинки у тебя на стенах.

— Ах, это… — она изобразила смущение. — Это случайные изображения. Могу убрать, если вас раздражает…

— А приблизить можешь? Зрение у меня не идеальное…

— Если хотите…

Изображение увеличилось, рамки картинок наплыли на экран. Обычные дешёвые магнитные рамки для фотографий. Популярные у планетян (цифровые с экранами) у космиков не прижились — космики не любят лишнего, а экранов у них и так полная рубка. Бумага есть бумага, она не погаснет, не сломается. И батарейки в ней не сядут, поэтому вот такие рамки висят по каютам во всём космофлоте.

Эти, созданные цифровым воображением ИИ, прижимают стилизованные под рисунок картинки. На одном молодая темноволосая девушка, сидящая за столиком уличного кафе. Явная планетянка, что её фото делает в космосе?

«Героический космик и прекрасная планетянка» — страшно популярный сюжет для видеодрам, но в реальной жизни они очень редко пересекаются. Космикам нечего делать на грунте, планетянам — в пространстве. Так-то ничего, вроде, не мешает, но сообщение «поверхность-орбита» — самый затратный этап логистики. Поднять что-то из гравитационной ямы — дорогое удовольствие. Поэтому планетяне на кораблях если и летают, то в виде груза, в капсулах. А космики вообще стараются вниз не спускаться, потому что, во-первых, дорого, во-вторых, аллергии, насекомые, погода и прочая планетарная дрянь, а в-третьих, — зачем? Типичный космик родился в станционном медпункте, вырос в ясельном отсеке, учился в орбитальном интернате, потом вернулся к родителям на буксир или балкер, где и проведёт большую часть своей жизни. Родственники сговорят парня/девушку с девушкой/парнем из другого экипажа, ну, или те сами найдут друг друга в баре перевалочной станции. И вот уже в медотсеке рождается новый космик, который видит планеты только круглыми, как и несколько поколений его предков. Так что тут ИИ-шечка недодумала что-то.

Следующее фото — та же девушка в типовом интерьере станционного кабака, салютует в кадр стаканом, улыбается тому, кто держит камеру. Как и на первой фотографии, у неё лицо Катерины, но моложе нынешнего аватара. Лет восемнадцати-двадцати, совсем дитя. На соседней фотографии она обнимается с парнем, стоя на обзорной палубе какой-то орбиталки. Скорее всего, одной из земных, в дальнем космосе обзорные палубы обычно не делают. Парень что-то показывает ей там, внизу, на планете, девушка задорно хохочет, повернувшись к камере. Рядом кадр, где они прощально машут кому-то, стоя вместе у переходного шлюза. Здесь видно лицо молодого человека. Моё лицо. Лет на двадцать моложе, или я просто плохо сохранился. И последняя картинка, самая нижняя в группе — девушка уже постарше, парень тоже. Стоят с напряжёнными лицами у отсека спускаемой капсулы с маленьким ребёнком на руках. Младенца держит парень, похожий на меня. Девушка, похожая на Катерину, смотрит на него сердито, поджав раздражённо губки.

— Это мы с тобой на фотографиях? — спросил я ИИ-шечку. — Почему?

— Нипочему, — ответила она. — Это же моя галлюцинация. Я не продумывала интерьер в деталях. Просто сгенерировала что-то, соответствующее паттерну «уютно и по-домашнему» в представлении типичного космика. Я не контролирую себя так детально, так же как вы не контролируете, например, работу печени. У меня тоже есть подсознание, представьте. И так же, как у человека, оно составляет бо́льшую часть моей личности. Что же до фото — вокруг не так уж много лиц. Моё да ваше, капитан. Ничего удивительного, что подсознание пошло по пути наименьших затрат вычислительных ресурсов и взяло их для рандомных деталей интерьера, которые никто не собирался демонстрировать крупным планом.

Голос у неё обиженный, как у домохозяйки, которой продемонстрировали плохо вытертую пыль на полке.

— Ладно, — сказал я, — проехали. В любом случае, спасибо.

— За что, капитан? — удивилась женщина на экране.

— За вовремя поданную мысль.

— Э… пожалуйста. Я же ваше «чучело-собеседник», это мой долг. Могу я вам ещё чем-нибудь помочь?

— Пожалуй, да. Где находится зарядный док робота-уборщика? Я могу найти эту информацию на терминале техмеха, но спросить у тебя быстрее. Уверен, ты знаешь где.

— Зачем вам вдруг уборщик, капитан? Вам надо что-то срочно убрать?

— Мне надо кое-что срочно найти. Так скажешь, или мне рыться в документации самому?

— Я понятия не имею, где размещены и как работают системы утилизации корабля! — брезгливо ответила Катерина. — Я, как вам прекрасно известно, не произвожу отходов!

— Само собой, — кивнул я, вставая, — принцессы не какают.

— Куда вы, капитан?

Но я уже выскочил в коридор. Вовремя — робот как раз выехал из скрытой зарядной ниши и заспешил к мусорной шахте. Но его проектировали без расчёта на участие в гонках на короткие дистанции, так что я без труда догнал агрегат и нажал кнопку сброса. Манипулятор безвольно повис, но рамки примагнитились к корпусу и не упали. Я снял их одну за другой, переворачивая закреплённые в пружинных клипсах фотографии. Да, вот, цифры на обороте. Как есть чей-то день рождения! Капитаны верны традициям.