Кровавая битва Богов

Глава 17. "Бог мёртвого дерева"

Када свернула с главной улицы, и вошла в переулок, увидев тусклую неоновую вывеску захолустной раменной. Забавно, что даже при наличии времени у жителей второго уровня не хватило бы люменов на её посещение. И ничего особенного в заведении не было. Грязные витрины, пустой зал и дешевая пластиковая мебель. Скудное меню с двумя сортами кофе, но и тем цены было не сложить.

Ни персонала не было, ни людей, ни музыки. Только цилиндры столов-официантов.

Она уселась за стол-официант у окна и ткнула на «Рамен с курицей» в меню. Маленькая круглая крышка шахты питания отодвинулась в сторону. На столешницу поднялась тарелка с раменом, сделанным из дешевой биомассы. Рамен выглядел неплохо, но есть расхотелось. Встреча предстояла важная. И причем с не самым последним жителем Японии, который выбрал для переговоров такое странное и неухоженное место.

Пискнул гостевой динамик над дверью, когда госпожа Миуюки Исида вошла внутрь. Серьезная женщина в солнцезащитных очках с модной круглой оправой и в дорогущем кожаном пальто. Стройная. Фигура была настолько осиной, что казалось, Миуюки удалила себе рёбра, чтобы стать похожей на хищное и ядовитое насекомое. Она огляделась без тени брезгливости, хмыкнула, и села напротив Кады, сцепив пальцы. От Миуюки пахло натуральной кожей, приятным фруктовым шампунем и легким парфюмом с травяными нотками, но Када всё равно едва не поморщилась. Ей не нравились такие женщины. Не нравилось и то, как Миуюки деликатно сняла с ухоженных ладоней брендовые перчатки. Снаружи все из себя бизнес-леди, а внутри, если чуть-чуть копнуть, вскроется гнойник.

— Что вам нужно от меня, — буркнула Када, не отрывая взгляда от люка мусорной шахты за окном.

— Я попрошу не забывать, что хоть ты и выкупила право самостоятельно жить, Исида по-прежнему является твоим владельцем, — строго произнесла Миуюки. — Так что будь добра проявить немного уважения ко мне.

— Простите, госпожа Миуюки, — вздохнула Када. — Почему вы решили со мной встретиться? И в такой дыре….

— Не волнуйся. Я не отниму у тебя много времени. Мне ли не знать, что ты постоянно стоишь одной ногой в могиле, — с едва скрытой язвительностью произнесла Миуюки. — Пожалуй, я готова обеспечить тебе полную автономность. Готова дать свободу. Ведь ты давно её заслужила, но почему-то избегаешь встречи с императрицей. Акт освобождения можно и заочно составить, но это сопряжено с дополнительными трудностями. Так что тебе придется оказать мне небольшую услугу.

— Нет после встречи с императрицей никакой свободы, — мрачно сказала Када. — Боги спускаются с крышки на четвёртый уровень, и боги никогда оттуда не возвращаются. И свобода мне тоже не нужна. Я и так относительно свободна. Раз в месяц сходила на крышку, вернулась, пожила, потом сходила опять, — она покосилась на Миуюки. — Как мне жить иначе? Купить себе место на производстве? Батрачить на клановых предприятиях как заводской божок? Скучная и неинтересная вечность, — Када опустила взгляд. — Лучше умереть в бою.

— Примерно чего-то такого я и ожидала, — сдержанно ответила Миуюки. — Тогда есть другое предложение. Как ты посмотришь на возможность отомстить за Йосиду?

Када затаила дыхание. Внешне она не показала взволнованности, но внутри у нее трепыхнулось гадкое чувство, натянутое, будто гитарная струна.

— Макото выбрался из джунглей. И скоро он будет на третьем обруче. Я убью его без вашей помощи, — ответила Када.

— Проблема лежит глубже банальной мести одного человека другому, — многозначительно произнесла Миуюки. — И не факт, что ты сможешь победить в этом бою. Да, ты Бог мёртвого дерева. Сильнейший из отпрысков Старших богов. Но попрошу тебя вспомнить, что силу Макото нельзя идентифицировать. Забыла, что он сделал во время второго боя?

— Помню. И что? Я сильнее, — ответила Када.

— Не факт, — не согласилась Миуюки. — Кто знает, как он вскроется во время третьего боя?

— Он был без ошейника, — Када нашла брешь в логике Миуюки. — Ему выдадут новый. И вряд ли до встречи со мной у него получится достать больше двух чипов. Мне же хватит и одного, чтобы с ним разделаться.

— Ты ещё маленькая, — снисходительно произнесла Миуюки. — Немного глупая, и недальновидная. Ему повезло, что ошейник не сдетонировал после снайперского выстрела, и любого другого Бога на его месте расстреляли бы сразу после боя. Но в итоге из-за отсутствия Божественной памяти его нельзя судить по всей строгости Закона о Божественной дискриминации. В итоге этот божий сын уцелел, — в голосе Миуюки появилась злоба. — И в очередной раз уронил корпорации Исиды планку прибыльности. После этого боя мои предприятия работаю либо в ноль, либо в небольшой минус, и это меня совсем не устраивает.

— Мне какое дело до ваших люменов? — сощурилась Када.

— Если у нас их не останется, кто будет оплачивать за тебя клановые взносы? Попытаешься создать клан, как Макото? Его поддерживают люди. Его поддерживает закон. А вот ты никому не нужна. Да, ты знаменитость. Но императорская палата скорее отправит тебя на утилизацию, чем выдаст родовую лицензию. И в этом наша общая проблема.

— В родовой лицензии? — не поняла Када.

— Нет. Во всесторонней поддержке Макото. Пропойца Хэчиро потерял возможность тихо замочить гаденыша, и мы, соответственно, тоже. Если убрать его публично, всем станет ясно, кто за этим стоит. Потому, вместо того чтобы пытаться раздробить крепость, мы хотим размочить почву под ней.

— В каком смысле?

— Изменить закон. А что способствует изменениям в законодательстве? Правильно. Трагедии и катастрофы.

— К чему вы клоните? — Када вдруг встревожилась пуще прежнего.

— Я хочу быть с тобой откровенной, — Миуюки побарабанила пальцами по столешнице. — В смерти Йосиды виноват не только Макото. Большая часть вины лежит на клане Мацубаэ. Именно их рыночная политика привела его на крышку, и именно там он сошел с ума, в этой чертовой пустыне. Я ведь помню, что ты хотела пойти к императрице вместе с ним. Но владельцы запретили ему идти дальше в рейтинге. И стали накачивать его психо-стимуляторами, чтобы он учинял кровавые расправы над охотниками ради набора просмотров и потребительского внимания к товарному каталогу Мацубаэ.

— Вы хотите….

— Я хочу уничтожить Мацубаэ в финансовом смысле этого слова, — произнесла Миуюки. — Если мы сможем выставить богов в очень дурном свете, то возродится интерес и к охотникам, и к оружию, которое мы продаём.

— Как? — заинтересовалась Када.

— Элементарным способом. И ты, Када, можешь сыграть в этом первостепенную роль. Нам нужен теракт на Фестивале Луны.

— Вы хотите, чтобы я что-то взорвала там?

— Нет, — Миуюки поморщилась. — Взрыв можно списать на кого угодно. Это не годится. Да и если ты что-то взорвёшь, досины показательно спустят с тебя шкуру. Может даже сама Рэви казнь проведёт. Это не сделка, если я отправлю тебя самоубиваться. Впрочем, при остром желании, ты можешь принять непосредственное участие. Дело твоё. Ты нужна для другого. Если мы провернём это дело, боги окажутся в крайне трудном положении, и там уже можно будет без опаски разделаться и с Макото, и с Мацубаэ.

— Вы боитесь, что Макото дорвётся до власти? — усмехнулась Када.

Миуюки звонко рассмеялась, взглянув на Каду так, как взрослый может взглянуть на незадачливого ребенка, опрокинувшего банку с краской. Каде не понравился этот взгляд. Пожалуй, она бы прикончила Миуюки не менее охотно, чем того же Макото.

— Ну точно, глупая, — снисходительно ответила Миуюки. — Даже если каким-то чудом Макото получит родовое разрешение, что тогда? Все рыночные ниши заняты кланами и императорской палатой. Кланы штампуют богов и оружие, имперцы обеспечивают население жратвой и девайсами. Разве будет владелец сети салонов красоты переживать, что в грязном и вонючем переулке открылась небольшая парикмахерская? — вопрос был риторическим. — Нет, конечно. Пусть работают. Пусть стригут. На жизни крупной организации это никак не отразится. В общем, — она сцепила пальцы. — У меня нет времени тебе снова всё разжевывать. Твоя помощь нужна прежде всего из-за Мацубаэ. Утиль Макото станет лишь бонусом тебе, как исполнителю. Я же не могу заставить тебя работать без награды, правильно?

— И как же я должна за один день разрушить огромную корпорацию? — скептически спросила Када. — И откуда мне знать, что Макото точно пойдет на утиль? Он ведь может и избежать этого.

— Заняться делом, которое ты знаешь лучше всего, — улыбнулась Миуюки. — Сделать дерево, которое заставит богов сойти с ума и атаковать людей. Там будет Рэви. А она, поверь, не станет с ними церемониться. И Макото твой наверняка попадёт под раздачу. В крайнем случае, ты сама можешь прикончить его под шумок.

— И как я его прикончу? У меня нет силы здесь, — сказала Када.

— Ответ лежит у меня во внутреннем кармане. Я дам тебе такую возможность. Но ты в ответ сделаешь то, что я прошу.

— И смысл сводить богов с ума? Что они сделают без сил? Ошейники….

— С ошейниками позволь разобраться мне, — Миуюки мягко положила ладонь себе на грудь. — С тебя только дерево. Как ты понимаешь, оппозиционные настроения есть у богов давно, но Макото своим показным человеколюбием смягчил ваши взаимоотношения со смертными. Из-за этого, как и из-за проигрышей на крышке, я теряю в средствах. А терять в средствах мне совсем не интересно. Твоя задача — снова разжечь пламя ненависти между людьми и богами. И сделать так, чтобы оно сияло ярче прежнего. Справишься?

— Хотите, чтобы я использовала Древо жизни? — смекнула Када, и вздрогнула от собственных слов. С Древом её связывали очень неприятные события Божественной памяти.

— А ты бываешь умничкой, — подмигнула Миуюки. — И если ты используешь его, то скорей всего останешься незамеченной.

— Это так, — кивнула Када. — Я согласна на сделку.

— Славно, — удовлетворенно произнесла Миуюки, расстегнула верхнюю пуговицу пальто, и достала из внутреннего кармана тонкий бумажный конверт. Положила на стол, рядом с перчатками. — Здесь всё, что тебе потребуется. Надеюсь, не надо объяснять, что именно тебе делать?

— Не надо. В магии я разбираюсь лучше вас, — Када подтянула конверт к себе и взяла его в руки.

— В таком случае действуй. У тебя два дня на подготовку.

— Я сделаю всё сегодня. Это не отнимет много времени.

— Молодец.

Миуюки надела перчатки, и, не попрощавшись, вышла из кафе.

Рамэн давно остыл, но Када не думала о еде. Она вскрыла конверт, заглянула внутрь, увидела три блокировочных чипа. Невольно усмехнувшись, Када вынула чипы из конверта и вставила их в чип-порт своего ошейника, по очереди. Пискнул блокировочный механизм, замерцали индикаторы трех магических уровней, и Када ощутила себя гейзером извергнувшейся силы.

Даже на третьем обруче крышки ей редко удавалось собрать три чипа разом. Сами организаторы старались делать так, чтобы её мощь не могла высвободиться в полной мере. На первых двух уровнях Када могла лишь сеять разрушения и смерть в материальной плоскости, посредством ветвей Мёртвого дерева. Но на третьем ей открывался особый навык, который в случае массового применения мог привести к необратимым последствиям.

Всё же, пятый грэйд пятого эшелона присвоили Каде не просто так. Похоже, Миуюки задумала раздать такие чипы участникам предстоящего теракта, но Каде это было не интересно. Она решила молча выполнить задачу, и, быть может, действительно получить заслуженную награду — голову Макото. Хотя, кто знает, может он сам будет на Фестивале Луны, и там-то Када с ним разделается собственноручно.

И пусть её за это убьют. Пусть утилизируют. Плевать. С тремя уровнями силы она сможет ввергнуть Эн-Токио в хаос, сравнимый с хаосом войн Сухой Земли. Конечно, людей было немного жалко. Они неизбежно пострадают. Но с другой стороны, с чего ей было их жалеть? Они относились к ней как к прокаженной, не хотели видеть, не хотели понимать. Особенно это убеждение стало едким после попытки подружиться с подростками на детской площадке и отторжения. Если бы ребята с ней подружились, то она, быть может, не согласилась бы помочь Миуюки. Убить Макото можно и на крышке, без лишних жертв.

Но, что сделано — то сделано.

Она покинула Кафе, добралась до приватных лифтов, и попросила лифтера поднять её на третий уровень. Уличные патрули досинов даже не обращали на неё внимания. Индикаторы были прикрыты шарфиком, а лобовую проверку никто устроить не рисковал — боялись.

Так что она беспрепятственно добралась до цветущего парка Рюкю, названного в честь одноимённых островов, стихийно затопленных в океане после Великой Миграции. Он занимал примерно двести гектар территории третьего уровня. Даже когда климатические генераторы остывали, имперцы умудрялись поддерживать в парке вполне тёплый климат с помощью намайненного заклинания «вечное лето», чтобы участники Фестиваля Луны чувствовали себя комфортно.

Люди приходили сюда, когда уставали от осенней или весенней хандры. Када заметила очередь, выстроившуюся перед турникетами входа. Охранник терпеливо пропускал людей, сканируя билеты. Гардеробщик в гардеробной будке с почтительным выражением на лице принимал от гостей верхнюю одежду: куртки и пальто.

Очередь была длинная, так что Када бесцеремонно подошла к турникету, велела охраннику:

— Пусти.

— Ты охренела? В очередь, — возмутился тучный мужчина в центре очереди, но молодая дама тут же заткнула ему рот ладонью, да и он сам побледнел, когда увидел, с кем пытался конфликтовать.

— Хорошо, — охранник нервно сглотнул и молча приложил палец к сканеру турникета, на панели загорелась зелёная стрелка. — Проходите, го…

Тут он осёкся. Вроде бы и следовало обратиться к девушке «госпожа», да только язык не поворачивался. Хоть её и боялись, уважение проявлять тоже особо не хотели. Впрочем, её это устраивало.

Она минула турникет, и остановилась на площадке, усыпанной гравием. Вдоль дорожек, разбегавшихся во все стороны парка, высились деревья, в листве которых шелестел искусственный ветер. Листва была зелёная, свежая, и от нее пахло летом. Када всё же решила снять пальто и повесить его на руку — слишком жарко стало в тёплой одежде.

Около деревьев торгаши готовились к фестивалю — устанавливали тележки с едой и напитками, разворачивали палатки, в некоторых случаях ставили столы и стулья. Посетителей даже в обычный будний день было много. Руководители средней руки, владельцы мелких заведений на втором уровне, в общем все, кто мог позволить себе жить и отдыхать здесь, на третьем уровне.

Влюбленные парочки расселись на лужайках, лакомились онигири и попивали вино из тетра паков. На лицах были беззаботные, радостные, удовлетворенные выражения. Будто бы и не было никакой сегрегации, не было никаких Богов, не было никакого второго уровня, где жители едва сводили концы с концами и даже не могли позволить себе поход в дешёвый бар.

Пожалуй, через пару дней, лёгкость этого места смоется кровью. Все вспомнят, что такое страх за себя и своих близких.

Када выбрала левую тропу, и зашагала по ней. Под подошвами кроссовок приятно шуршал гравий. Тут куда ни пойди — окажешься в одном месте. Все дорожки сходились в центральной части парка, около величественного Древа жизни, частью которого Када была.

Древо было большим — метров пятьдесят в высоту. Ветвистым и безжизненным. На фоне облаков его сухие ветви казались костлявыми руками мертвецов. Када устроилась на лавочке, и вгляделась чёрную кору Древа, от которой заметно попахивало трухлявой гнилью. Этот запах чувствовала только Када. Для посетителей он оставался не заметным, что не удивительно, ведь у них не было энергетической связи с Древом.

Када испытала примерно то же, что испытывает ребёнок, когда видит на больничной койке мать, умирающую от рака. Правда, Древо не умирало. Оно погибло давно, стало достопримечательностью и памятником дню Великой Миграции.

А ведь раньше кора Древа буквально сияла тёплым светом, была тверда и приятна на ощупь. Теперь же где ни прикоснись, ощущалась сырость, рассыпчатость. И название у него было другое — люди звали его Древом жизни, и ухаживала за ним прекрасная богиня Моно, от которой Каде досталась Божественная память. Моно была дочерью Старшего бога Номо, управлявшего Всеми Стихиями Жизни. Люди поклонялись и ему, любили Моно и любили Древо, но прихоть Старших богов всё уничтожила.

Когда война подходила к концу, и когда Токио растворился в воздухе в ходе последней битвы, Номо понял, что богам не победить. Тогда Старшие боги приняли решение спасти своих детей и организовать им бегство. Для Великой Миграции в энергетический план требовалось Древо Жизни, и требовалась жизнь самой Моно, и Номо согласился пожертвовать дочерью.

Миграция удалась, но Моно умерла, оставив в эфире только свою память. Древо жизни высохло. Вокруг него лежали руины Японии, и Святая Смертная Императрица возвела над ним Эн-Токио.

Занятно. Нечто, что когда-то спасло людей от Богов, теперь людей и погубит.

Када, как наследница силы Моно, могла сама взрастить любое дерево с любыми свойствами. Хищное дерево, целебное дерево, или дерево, отравляющее почву и всех, кто находился рядом с ним. Пожалуй, именно поэтому её заклеймили прозвищем Богиня мертвого дерева — целебных растений она не выращивала, да и была непосредственно связана с погибшим Древом.

Оставалось немного. Закрыть глаза, синхронизироваться с Древом, и заразить его эманациями собственной Силы. Тёмной силы, злобной и беспощадной. Если на первых уровнях мощи Када могла оказывать посредственное влияние на материальный мир, то третий уровень силы подчинял ей саму Событийность. В радиусе двух километров вокруг Древа случится всё, что захочет Када, но спектр влияния был ограничен.

Можно воздействовать лишь на определенную категорию существ или реальности, и воздействовать разово. То есть нельзя было поджечь деревья и траву одновременно — либо отдельно трава, либо деревья. Потому и в случае с разумом живых существ существовала магическая сегрегация.

Свести Богов с ума, значит….

Ну, Богов так Богов. «Посей в их разуме смуту, — думала Када, сосредотачивая ментальные усилия на Древе. — Заставь рвать людям глотки, заставь богов пролить реки крови, заставь использовать силу против своих поработителей». Древо, конечно, на мысленную команду не отозвалось. Но Када увидела в его центре маленький черный огонёк, который быстро растворился.

Через два дня он снова вспыхнет, но уже не огоньком, а всепожирающим черным пламенем, способным выжечь любой разум, кроме разума Рэви. Как ни странно, но сильнейшая из потомков Старших богов значительно уступала по силе императрице. Во всяком случае, так казалось Каде. Проверять она не хотела — слишком рискованно, да и главным врагом был Макото, а не императрица.

Начало положено. Взведён часовой механизм бомбы замедленного действия. Теперь оставалось только ждать. Када поднялась с лавочки, и прогулочным шагом удалилась от площадки Древа жизни, скрывшись из вида.