Кротовский, не начинайте

Глава 6

И меня сразу удивляет полноводность реки. Как так? Река в верхней части течения больше, чем внизу? Не может быть. Ухожу от реки и проделываю хороший крюк, чтобы выйти к поселению снизу по течению. Снова подхожу к речке. Ага. А вот здесь воды мало совсем. Поселенцы водохлебы? Выпивают почти всю воды из реки?

Берега сильно заросшие, нехоженые. Петляю между кустов и деревьев, стараясь не шуметь. Продвигаюсь понемногу вверх по течению. Поселение где-то очень близко. Не удивлюсь, если тут ходит патруль. А если ходит патруль, то наверняка с собаками. Пронизывателя держу в руке. Он мне и радаром работает, и если надо могу разок разрядом из него долбануть.

Замечаю сквозь заросли темный массив высокого забора. Я подошел к поселению, можно сказать, вплотную. Дальше крадусь еще медленнее. Радар отмечает красную точку… еще одну… и третью. Точно патруль.

Прячусь в кустарник. Выглядываю из-за листвы. Лай собак. Зараза. От собак кустами не укроешься. А они бегут прямо ко мне. Их две… три даже. Чертовы собаковеды. Развели псарню, а у меня на Пронизывателе только один сильный заряд. Потом через какое-то время снова смогу стрельнуть, но совсем слабенько. Для сильного удара его заряжать надо.

«Я смогу» — Клык привлекает мое внимание. А что. Это мысль. Так будет лучше. Достаю Клык из кармана. Нажимаю. Он издает тягучий вой вышедшего на охоту голодного матерого волка. Собаки поджимают хвосты и уши, чешут прочь от кустов, проскулив от страха. Лесной серый хищник их пугает. Они спешат под защиту двуногого.

Жду еще какое-то время. Патруль скрылся… вместе с псами. А я крадусь дальше и выхожу к плотинке. Теперь понятно, куда делась вода. Основной поток перенаправлен из русла и утекает под решетку в поселение. Ну точно водохлебы.

Зачем им столько воды на своей территории? И главное, а кто этим чертям разрешил перенаправить воду? Они согласовали это с властями? Очень сомневаюсь, что согласовали. Иначе это стало бы достоянием общественности, и мои крестьяне знали бы причину обмеления речки.

То, что здесь мутные люди делают темные дела, с Окунем соглашусь на сто процентов. Переключаюсь на тонкое видение и от увиденного мягко говоря обалдеваю. За забором портал… очевидно, что вся речная вода уходит прямо в него.

Это ж просто варварство какое-то. Из-за непрерывной работы портала магический фон очень нестабильный. Я вижу целую россыпь провалов с Изнанки, здесь Изнаночные твари должны прорываться с завидной регулярностью.

И тут мой радар опять отмечает приближение людей и собак. Только теперь их много. А люди — маги стихийники. Бойцы пожаловали. Кажется, я попал. Меня найдут и очень быстро. Я уже слышу голоса:

— Точно прорыв? — спрашивает кто-то недовольно.

— А с чего бы собачкам испугаться? — оправдывается другой, — Они тварей пугаются.

— Ссыкливые у тебя псы, вот и пугаются, — снова говорит недовольный, — Ладно, сейчас проверим. Ну, спускай собак… дай им пинка, чтоб не ссались. Пусть кормежку отрабатывают.

Снова использовать Клыка бессмысленно. Собак это испугает, но маги придут посмотреть. На Лице дальше прятаться не смогу, а в двух шагах от меня пятно провала. Только в межмирье уходить бесполезно, там не переждать. Рискнуть что ли? Придется рискнуть. Протискиваюсь в провал и переношусь на Изнанку.

У меня теперь второй уровень. Я маг, хоть и плохонький. На нулевом уровне Изнанки могу оставаться без ограничений. А значит, смогу спокойно переждать, когда свалит собачий патруль вместе с группой быстрого магического реагирования. На Изнанке в отличие от межмирья время течет нормально.

Осматриваюсь. Здесь тоже лес, только другой. В полусотне шагов от меня лес вырублен. На Изнанке ведутся работы с применением не только людской силы, но и техники, и я понимаю теперь, зачем перенаправили реку. Там арка портального выхода. Вода хлещет через клеть из толстых металлических прутьев. Типа фильтр грубой очистки? Ну очень грубой… с Лица затекает, на Изнанке вытекает.

Здесь идет разработка растительных макров. Чтобы не ковырять породу кирками и лопатами, херовы изобретатели пустили воду с Лица. Поток воды вымывает верхний грунт. Можно только поаплодировать тому рационализатору, который это придумал. Экономят массу сил и времени. Одно плохо, моя деревня остается без полива.

Выжидаю минут десять и через тот же провал возвращаюсь на Лицо. Пока я был на Изнанке, патрульные собаки успели все обнюхать и ничего не найти. Я слышу невдалеке ругань недовольного мага. Он костерит трусливых псов и патрульного. Патрульный негромко оправдывается. Их голоса все глуше. Они отходят все дальше. Свалили. А значит, и мне желательно отсюда валить. Я вычерпал весь запас удачи на сегодняшний день. В третий раз себя лучше не обнаруживать. В третий раз могут и поймать.

Напоследок еще раз осматриваю плотинку. Червяк авантюризма шевелится и шепчет, что раз уж сюда попал и не попался, неплохо бы как-то это использовать. Но я не знаю, как это использовать. Развалить плотинку я не смогу, хотя она и старая… хотя и сделана на отвали… из тонких бревен… ну нет. Точно не смогу…

И вдруг с громким всплеском, в том месте, где вода делает поворот, в воду шлепается тварь Изнанки. Тварь дезориентирована, не понимает, как сюда попала. Течение подхватывает ее и уносит к порталу. Путешествие в лицевой мир для твари оказалось недолгим. И вообще твари неповезло. С потоком ее вынесет в металлическую клеть. Понятно, зачем там эта клеть. Действительно фильтр грубой очистки… очистки воды от тварей. Ее там быстро разделают.

Над местом поворота реки самый надутый провал. Видимо в него твари падают чаще всего. Но артельщики все предусмотрели. Потенциальную проблему обернули себе на выгоду. Твари прорываются, но падают в воду, и течение уносит их прямо в ловушку.

«А если разозлить тварюгу?» — Клык подает идею.

Идея отличная. Тварь позволяет течению нести себя просто потому, что не понимает, как здесь оказалась. А ведь дурной силушки у тварей много… а если будет не одна тварь? Задумка рискованная, но уж больно красивая. Решаюсь. Наведу шухера артельщикам, чтоб жизнь малиной не казалась.

Клык начинает выманивать тварей через раздутый провал над водой. В воду шлепается одна… вторая… третья. Но теперь они не плывут безвольно по течению. Клык их дразнит, Клык их приводит в бешенство.

Вот одна зацепилась передними лапами за верхнее бревно плотинки. Пытается вытолкнуть тело из воды, но она не водоплавающя тварь. Она так не умеет. У нее нет опоры под задними лапами.

Зато следом за бревно цепляется еще одна… а затем еще… в припадке бешенства твари напирают, раскачивая хлипкую плотинку. Когда их набралось под десяток, плотина не выдержала и обвалилась.

Огромный объем воды вперемешку с бревнами и тварями Изнанки обрушивается в старое русло. Вряд ли твари быстро преодолеют такое сильное течение. Скорее раньше захлебнутся, но с меня хватит на сегодня испытывать судьбу. Со всех ног припускаю прочь от реки. Дело сделано.

Когда я добрался до хуторка, о котором говорил Комаринский, грузовик меня там уже поджидал. Подпоручик внушает мне полное доверие, поэтому я рассказал ему о своих приключениях без утайки. Нет смысла отмалчиваться. Комаринский все равно узнает про обрушение плотины. И свяжет одно с другим. Зачем уж тогда обижать его недомолвками.

— А ты рисковый, Кротовский, — прокомментировал он мой рассказ, — Доказательств у Клещова нет, но на тебя все равно подумает.

— Да даже если бы и были доказательства. В чем меня обвинять? В разрушении незаконно возведенной плотины?

— И то верно… слушай, Кротовский, — глаз подпоручика внезапно разгорелся, — Ты еще не в курсе. Я скажу тебе новость первым.

— Заинтриговал.

— Еще бы. В нашу глухомань редко интересные люди приезжают. Твое появление идет отдельной статьей, а так приезд мелкого купчишки или приказчика становится событием. Но тут, я скажу тебе, случилось такое, что затмило даже твою напыщенную графскую персону.

— С чего это я напыщенный?

— С того, что не садишься с нами в покер играть. Имей ввиду, мы все на тебя обижены…

— Да не играю я в покер. Сколько раз повторять.

— Тебя это не оправдывает, и сегодня ты будешь посрамлен… и поделом тебе.

— Та-ак. Я боюсь строить догадки.

— К нам в Семигорск приехала молодая фабрикантка. Красива как богиня, умна как… как я не знаю, кто. Никто из наших ей не чета, но ты… ты, Кротовский наша надежда. Если кто и сможет покорить ее сердце, то только ты.

— Комаринский, обалдел? Женить меня решили?

— Брось, Кротовский. Ты ее увидишь и сразу потеряешь голову… и нечего усмехаться. Это я еще над тобой посмеюсь.

Грузовик на этот раз остановился перед единственным Семигорским рестораном. В зале за столиком уже сидели целитель, почтмейстер и интендант.

— Вот, привел, — отчитался Комаринский, подсаживаюсь к столику, — Садись, садись, Кротовский. Вина выпьешь?

— Нет, спасибо.

— И напрасно, — наставительно по докторски сказал на это целитель, — Сегодня ты захочешь напиться. Ты уж извини, Кротовский, но я поставил на то, что шансов у тебя нет. Ни единого.

— Докторюга, — ответил на это интендант, — А я считаю, что шанс есть. Ставлю на то, что через месяц она сжалится над бедным Кротовским и согласится пройти с ним под ручку.

— Вы плохо знаете Кротовского, — вступился за меня подпоручик, — Не позже чем через неделю он будет допущен поцеловать ее ручку.

— У вас совсем совести нет… — качаю головой, — …вы ставите на меня, как на скаковую лошадь.

— Увы, ничего иного… — взялся объяснятся Комаринский, но тут увидел кого-то за моей спиной, выпучил глаза и сообщил негромко, — Идет!

Они все повскакивали с мест. Я тоже поднимаюсь, отодвигаю стул и начинаю поворачиваться.

— Знакомься, Кротовский. Рад представить тебе Анну Смороди…

Договорить он не успел. С криком: «Сережка, как я соскучилась» — Анюта повисла у меня на шее.

Вместе с Анютой повисла немая сцена… прилично так повисла. За это время можно было неторопливо подойти к каждому и захлопнуть на место отвисшую челюсть. Первым из ступора вышел целитель и сообщил, что желает сегодня напиться. Потому что мир сотворен совершенно несправедливо… потому что одним достается все, а другим ничего.

Остальные его поддержали. Комаринский сказал, что будет пить водку, не закусывая. Меня вежливо попросили забирать грузовик в свое распоряжение и катиться уже куда-нибудь, дабы видом своим не портить людям траур. Я помог Анюте принести из комнаты над рестораном ее саквояж. Мы загрузились в кабину Комаринского грузовика и поехали в Лучково.

— Анюта, по-моему ты разбила сердца этим добрым людям.

А выглядит она на самом деле сногсшибательно. На ней новый костюм, пожалуй, даже пошикарней прежнего. Макияж нанесен безупречно. Прическа по последней моде.

— Сережка, я как-то уже привыкла, что на фабрике ко мне постоянно клеятся какие-то мужчины. Приходится принимать независимый и отстраненный вид.

— И как, помогает?

— Совсем не помогает, — Анюта засмеялась, — Они начинают волочиться с удвоенным рвением.

— А чего ж ты не сказала, что ко мне приехала?

— Ну знаешь, ты сам говорил перед отъездом… — Анюта замолчала и покосилась на Комаринского водителя, ведущего грузовик, и только получив мой утвердительный кивок, продолжила, — …ты сам говорил, что тебя отправляют в глушь, чтобы спрятать от Мышкина. Я и остереглась, вдруг ты здесь вовсе себя не называешь…

— Уж не настолько я прячусь от Мышкина, чтоб переходить на нелегальное положение… рассказывай, как тебя сюда занесло?

— Ты же сам вчера дал телеграмму… ну про моторы…

— То есть еще вчера ты была в Питере?

— Конечно. Я сразу пошла к Хоромникову, но он сказал, что в машинах плохо понимает и отправил меня к Орлову.

— Анюта, ты что, уже и с Орловым на короткой ноге?

— Ну нет. Я сопровождала его один раз. Показывала фабрику. Вот и познакомились.

— Сильна. И ты прям пошла к Орлову?

— Просто удачно сложилось. Он сам заехал. Ну я спросила его в лоб про моторы.

— А он что же?

— А он сказал, что автомобильные моторы в России делает одно единственное предприятие, Челябинский Моторный Завод. Их, эти моторы, так и называют — чумазики. А еще сказал, что добрые две трети поставок этих мотором идут на нужды армии. Так что, он там всех знает и может дать мне протекцию.

— Просто отлично. Но как ты так быстро сюда добралась?

— Тоже с подачи Орлова. Сказал, что у него как раз в ночь летит до Челябинска аэроплан… там чертежи какие-то нужно было доставить… вот, и сказал, в аэроплане есть свободное место на пассажира… знаешь, по-моему он ждал, что я испугаюсь лететь и откажусь.

— Х-хэ… нашел кого пугать. Ты у меня не из робких.

— Ой, чего там пугаться? Села и полетела. Так что уже и в Челябинске побывала. И с директором завода поговорила. Он обещал, что поставит моторов сколько нужно, еще и скидку даст.

М-да, Анюта у меня быстро превращается в крепкого управленца. Даже не ожидал. Ум, смекалка, деловая хватка… все это в ней сразу было видно. Но ведь опыта ноль… хотя, уже не ноль… она хорошо чувствует людей. Плюс красота, что тоже немаловажно. Красивым женщинам все двери открываются с легкостью.

— И когда ты едешь обратно?

— Сережка, я не собираюсь обратно.

— Вот те раз. А за фабрикой присматривать кто будет?

— Там без меня глаз хватает. Орлов охрану выставил из армейцев. Это тебе не сонный сторож. Кто заходит, кто выходит, каждого проверяют и чуть не собаками обнюхивают. В цеху постоянно приемщик находится. От Хоромникова проверяльщики, от Орлова проверяльщики. Строгость такая, что даже клопы без инвентарных номеров не бегают. Сережка, мне там просто нечего делать. От нас Гребенкина с Ершовым за глаза хватит.

— Вот как. Значит, все по серьезному.

— Серьезней некуда. Сережка, там воровства, как с Гадюкиной было, точно не получится.

— Да, пожалуй… тут ты права. Все заинтересованны в стабильной работе, в четких и отлаженных схемах, в регулярных поставках. Мутить воду тут просто невыгодно и глупо… ладно, убедила.

Собственно, примерно этого я и ожидал. Фабрику переводят в статус режимного объекта. А для армейских средств связи и систем сигнализации иначе быть не должно.

— Кстати, Сережка, взгляни на эту вещицу, — Анюта достает из саквояжа мобилу, только не в деревянном, а пластиковом корпусе.

— Ого. Откуда?

— Называется импорт.

— Я знаю, что такое импорт.

— Представляешь, с такими вся Москва ходит, весь юг страны. Здесь и связь, и можно газеты читать, и письма писать. Только стоят очень дорого. А в Питере почти никто не пользуется. Наша Питерская военная аристократия импорту не доверяет. Думают, через них шпионить можно.

— Правильно делают, что не доверяют.

— Только Орлов сказал, сам Кречет его вызвал к себе по поводу этих импортных мобилетов.

— И что хочет Кречет?

— Хочет, чтобы мы тоже начали корпуса из… из этой… — Анюта защелкала пальцами.

— Из пластмассы?

— Да, из нее. Говорит, мол не желает позориться, если в русской армии деревянные мобилеты. Мол не хочет быть посмешищем. Так что Хоромников срочно приказчика в Самару отправил. Вроде бы там есть завод пластмасс. Чтоб нам отливали корпуса.

— Понимаю. Это даже лучше. На фабрике будет меньше ручного труда. Это выгодно.

— Хоромников тоже так считает. И мне в дорогу с собой такой дал. Только связи тут нет.

— Увы. Чтоб связь появилась, одних мобилетов мало. Надо ставить передающие вышки.

Водитель довез нас с Анютой до барской избы в Лучково. Мы пытались его уговорить на ужин или хотя бы на чай с ватрушками, но тот отказался. Время и так позднее. Я занес в дом Анютин саквояж.

Наверно, Комаринский со своей компанией очень бы удивились, если бы узнали, что «молодая фабрикантша» способна переодеться в простенькое ситцевое платье и взяться за ведро и тряпку. Только наведя чистоту, Анюта признала помещение пригодным для жизни.

Ближе к полуночи я отправил ее спать, благо кровать в доме не единственная. А сам уселся за стол, засветив лампадку. Стрелка на циферблате пошла отщелкивать последнюю минуту дня «по времени моего мира».