Кротовский, не начинайте

Глава 26

— Отходим.

— Кротовский.

— Отходим… я сказал… попробуем найти другой проход.

Мы обошли весь центр. Никакого другого прохода мы не нашли. Зато на моей карте теперь обозначены двенадцать ареалов высокоуровневых мутантов шестого ранга. Чтобы прорваться к главному храму нужно завалить одного из них. Остается только одна надежда, что придет более сильная группа игроков, победит супер-зомби, тогда мы сядем на хвост и пройдем следом.

Однако боги не захотели оставлять нам такой лазейки: «по условиям игры через каждый из двенадцати проходов можно пройти только один раз. После победы над монстром проход для других игроков будет заблокирован. Поторопитесь, если двенадцать других групп успеют раньше, прохода для вашей группы может не остаться».

И вот что они там пели про полсотни победителей? У меня теперь очень большие сомнения, что в игре сможет победить хоть кто-то.

— Босс, гляди… один отряд решился.

— Да… действительно.

Пятеро магов сотого уровня… все в системных доспехах, прокачанных до капа. Кто еще сможет прорваться, если не они? Круче только горы. Мы наблюдаем из-за угла, как эти пятеро решительно толкают калитку и заходят в скверик на территорию мега-зомбака.

Из-за густой растительности мне не видно, как происходит сражение. Только радар отмечает, как гаснут одна за другой красные точки игроков и остается только одна черная точка зомби. Он их всех уделал.

— По итогу сражения зомбак стал только сильнее, — прокомментировала Жужа, — Что будем делать?

— Вообще-то, это мой вопрос, — обиженно вставил Акула.

— Сейчас мы будем выходить из игры. На следующей сессии поищем решение.

Я вернулся в избу и потушил лампу. Поспать удалось всего несколько часов. С рассветом на нас напали степняки. Про три раза по триста Балакбай загнул, но пятьсот конных воинов собрал. И я так думаю, он еще взял с запасом. Чтобы втоптать копытами в землю скромную мирную деревеньку и это через чур. Но… наша деревенька уже не такая мирная… и не такая скромная… мы тоже к встрече подготовились.

Конница шла через поля широким клином, поднимая в воздух пыльную тучу. Кони глухо стучали на скаку подковами в подсохшую землю, и земля содрогалась от их топота. А перед конницей валом катила волна безотчетного ужаса, накрывая и лишая воли все живое.

— Это их особая способность, — пояснил мне Комаринский, — Магов у них не встречается почти. А вот эта психическая атака — их козырь. Чем больше войско, тем сильнее воздействие.

Мы с подпоручиком стояли на крыше гаража, глядя на приближение противника. Волна ужаса действительно оказывала сильнейшее воздействие. Я нахожусь еще в полукилометре от нее, но уже сечас с огромнейшим трудом давлю в себе панический приступ. А что чувствуют мужики, стоящие на первой линии обороны? Не поддадутся? Не побегут?

«Я немного собью их напор, — подсказывает Клык, — я провою встречный вызов».

Отлично, любое воздействие, способное ослабить давление на психику не помешает. Достаю из кармана Клыка и сжимаю, выпуская навстречу степнякам необычный будто бы многоголосый вой: стая волков выходит на битву… стая волков жаждет теплой крови… и это впрямь дало эффект. Будто столкнулись две звуковые волны, частично друг друга погасив.

Балакбай словно почувствовал, что сила массового заклятия его воинов начала ослабевать, выдернул из ножен кривую саблю и прокричал древний разбойничий клич. Пятьсот глоток последовали его примеру, разнося над полем леденящий душу вопль. Пронзительный и страшный, лишающий жертву воли не только к сопротивлению, но даже к бегству. От этого вопля кружащие над полем встревоженные птицы замертво попадали наземь. Но стоящие в обороне мужики не дрогнули и не побежали. По простой, я думаю, причине. Здесь их дома и их земля. Бежать им просто некуда.

Я вижу, как искажено гневом лицо Балакбая. Пощады не будет. А мы пощады и не ждем. Кони налетели на разложенные в поле «подарочки», пробивая копыта штырями, рассекая ноги, напарываясь на сторожки. Жалобное ржание, падения, взбрыкивание. Передовые конники собрали на себя наши ловушки. Степняки осадили коней. Замедлились. Пошли осторожней. Начали выстраиваться гуськом, чтобы пробраться через поле с меньшими потерями… и стали удобными мишенями.

— Из всех орудий бей!

Пошли разряжаться самопальные самострелы и катапульты. Засвистели камни из пращей. На степняков обрушился смертоносный град. Я надеялся, что получив отпор, степняки откажутся от атаки. В конце концов они обычные разбойники, но… они не отказались. Подаставали короткие луки, с невероятной скоростью пуская стрелу за стрелой, устроили ливень из стрел.

Защитникам пришлось оставить первую линию обороны и отступить за дома. Воспользовавшись этим, разбойники взяли в руки веревки. Ловко накидывая петли на свежевкопанные столбы оборонных сооружений, стали выворачивать и растаскивать их конями.

Несколько раненых мужиков, что не смогли сбежать за укрытия и остались на первой линии, были безжалостно добиты. Степняки, ожидая, когда расчистят проход, устроили себе забаву. Начали стрелять по ним с десяти шагов и истыкали их стрелами. Причем стреляя в уже мертвые тела.

Они смеялись и кричали, что такая участь ждет всю деревню. А кто не умрет от стрелы и от клинка, пожалеет, что не получил легкой смерти. А одного молодого парня наоборот, убивать не стали. Тот не добежал до угла дома с десяток шагов. У него из ноги уже торчали две стрелы, а степняки продолжили стрелять ему по ногам и по рукам. Они не целили в жизненно важные органы, заставляя молодого крестьянина стонать и истекать кровью.

— С умыслом так делают, чтоб кто-то не выдержал и побежал спасать, — сквозь зубы процедил Комаринский и вдруг вскрикнул тревожно, — Куда она лезет!

Я проследил за его взглядом и увидел, как Анюта перебегает от одного дома к другому, стараясь оставаться незамеченной для степняков. Она остановилась за тем углом, до которого не успел добежать молодой крестьянин.

Вот что она делает? Не понимает, что именно такого безрассудного поступка только и ждут. И окрикнуть ее не могу, этим я ее просто выдам. Мы с Комаринским с бессильным отчаянием смотрим с гаражной крыши, как Анюта поднимает наподобие щита какую-то деревянную крышку и выскакивает из-за угла.

Увидев ее, степняки заулюлюкали, насмехаясь, что «мужчин» в деревне больше не осталось. И начали стрелять. Будто играя с жертвой, они выпустили несколько стрел в деревянную крышку, которой Анюта прикрывалась.

А Анюта не стала тащить раненого за угол избы, понимая, что ей этого не позволят. Она рывком подтащила его к двери. Степняки не ожидали, а когда разгадали ее намерение, стало поздно. Она распахнула дверь избы. Пущенные стрелы вонзились в дверь, а Анюта втянула раненого внутрь.

Степняков это разозлило. Балакбай прокричал что-то грозное, запалил просмаленную стрелу и пустил в соломенную крышу дома. А следом полетели другие горящие стрелы. Соллома тут же заполыхала в нескольких местах.

— Командуй, подпоручик, — бросил я Комаринскому и спрыгнул с гаража.

Управлять войсками я все равно не умею, а бросать Анюту с раненым в горящем доме не могу. Как назло окна той избы выходят на сторону степняков. Через них ни влезть, ни вылезть. Я добежал до угла подпаленной избы и уже собирался рвануть к двери, когда меня сбили с ног.

— Охолоните, Сергей Николаич, — прошептал мне деда, прижимая к траве, — Вы за всех тут отвечаете.

— Она же сгорит там…

— Это моя забота… подсадите меня, Сергей Николаич…

Деда помог мне подняться на ноги. Я сцепил руки, чтобы он смог на них встать и перебраться на крышу. Все-таки он поразителен для своего возраста. Я бы не смог так ловко это проделать. Филипыч откидал горящую солому, отодрал обрешетку, вывернул пару настильных досок и спрыгнул внутрь дома.

— Тикай оттуда, граф, — прокричал мне с гаража Комаринский, — Они прорвались.

Степняки закончили растаскивать завал и въехали в деревню. И снова натолкнулись на отчаянное сопротивление. Если они думали, что мужики просто попрятались за избами, если ожидали, что сейчас проскачут с ветерком по деревне, вырезая всех подряд, то они ошибались… и довольно жестоко.

Они напоролись на вторую линию обороны, еще более мощную, чем первая. Мой оперативный штаб отлично все продумал. Степняки радовались, что прорвались в деревню, но на деле они сами залезли в мешок «с кулаками». В таком тесном пространстве конница не имеет никакого преимущества, наоборот, становится уязвимой и почти беспомощной.

Вот только я, кинувшись выручать Анюту, оказался за укреплениями и попал под раздачу. Из-за угла дома прямо на меня выехал Балакбай.

— Прощайся с жизнью, новый барин, — Он поднял в замахе кривую саблю и пришпорил коня.

Я разрядил в него перо. Не убил, конечно. Но разбойник на несколько мгновений утратил контроль над телом и свалился с лошади. Не дожидаясь, когда он очухается, я выбил саблю из его руки, но больше сделать ничего не успел. Балакбай пришел в себя практически мгновенно.

Он еще не поднялся на ноги, а сразу выхватил засапожный нож. По-хорошему, мне достаточно просто сбежать, его и так добьют, но я знаю, как только отвернусь, его нож полетит мне в спину.

Я прыгнул на него, попытавшись перехватить руку с ножом, и мне это удалось. Мы начали бороться, но очень скоро стало ясно, что Балакбай меня гораздо сильней. Он опрокинул меня на спину и вырвал из захвата руку с ножом.

Я попытался ударить его клыком в шею, но разбойник отпрянул. Я воспользовался этим и сбросил его с себя. Мы снова оказались на ногах. Он с ножом, а я с клыком. А в следующий миг Филиппыч спрыгнул на Балакбая с крыши горящей избы. Выбил нож и просто свернул ему шею.

— Не смей тянуть грязные лапы к чистым женщинам… — пригрозил зачем-то деда уже мертвому степняку и перевел взгляд на крышу пылающего дома, — Анюта спускай его сюда.

Где-то рядом прямо за углом еще кипит битва. А мы принимаем раненого. Анюта спустила его и спрыгнула сама… вовремя, изба уже горит как факел. Мы быстро оттащили истыканного стрелами парня. Целитель починит.

А затем я увидел в просвет между избами удирающих степняков… и послышались крики… победные крики… хорошо кричит тот, кто кричит последним. Это кричат мои мужички. Сами степняки уже забыли, как улюлюкали… как грозили и насмехались. Чешут сверкая пятками.

Я бросился организовывать цепочку мужиков с ведрами, чтоб залить горящую избу. Если огонь перекинется дальше, вся деревня сгорит. Как-то сразу стало некогда ликовать. Степняки свалили, но нагадить успели.

Отстоять саму избу не удалось, конечно. Главное, не дали огню пойти дальше. Кеша использовал для этого заклинание потока воздуха, отогнав пламя от следующей избы. Только я знаю, что расслабляться пока рано.

— Кротовский, Клещовские нарисовались, — сообщил подпоручик.

Мы с ним снова залезли на наблюдательный пост на крыше гаража. По полю идет неторопливо небольшой отряд. Пересчитываю. Семнадцать человек. Неужели Еве не удалось перекупить тех магов? Но вот они остановились, немного не дойдя до деревни, заговорили о чем-то. Пятеро магов отделились и пошли обратно. Значит, все-таки удалось.

Их отряд разом сократился почти на треть, но оставшиеся двенадцать не посчитали, что сил недостаточно. Они так же уверены в себе. Объединенные силы деревенских с каторжанскими они противниками не считают. И я с этим согласен. Мужики отбили атаку степняков… сами… без посторонней помощи. И это очень хорошо. Наши маги не растратили силы. Они выйдут на битву с полными магическими резервами. Но на этом мужицкая миссия выполнена, против магов им противопоставить нечего.

Они попытались, конечно. Их катапульты и самострелы выстрелили еще по разу, на сразу стало ясно. Серьезным боевым магам — это мелочь. Весь мужицкий металлолом обсыпался о магические щиты.

— Отводи мужиков. Теперь наша очередь, — сказал мне Комаринский и спрыгнул с гаража.

Против сильных боевых магов погранцы подпоручика со своим первым-вторым уровнем, конечно, не дотягивают. Да, их целый взвод, но увы, не тот случай, когда количество способно перерасти в качество. Но и у нас есть сильные маги. Четверо Хоромниковских телохранителей — это сила.

А еще у нас есть Настасья Кобылкина. Кстати, она не зря звонила каким-то знакомым. На ее зов примчались двое молодых магов «троечек», не очень сильных, но совершенно безбашенных. И все равно, я не берусь предсказать исход магического сражения. В этом я почти полный дилетант, а опыт участия в божественных играх, боюсь, в реальной жизни неприменим.

Я грешным делом думал, что битва между магами — это что-то молниеносное, очень быстрое, потому что поражающая мощь у них огромна. Но я ошибся. Магическая защита тоже нечто впечатляющее.

И когда сражение началось… и не закончилось мгновенно… и продлилось три минуты, а потом и пять минут… я начал приходить к мысли, что победит не та сторона, что способна нанести неожиданный или просто точный удар, а та, которой на дольше хватит магических сил. И теперь я понимаю Комаринского, почему тот не вводил в бой магов против степняков. Маги быстро размазали бы их по полю, но сила была бы растрачена.

Наши маги не стали отсиживаться в обороне и сразу вынудили Клещовских кинуть все силы на защиту. Хоромниковские телохранители явно имели «домашние заготовки», они умело совмещали и накладывали заклинания разных стихий. Поле превратилось в зыбучие пески, затем в раскаленные до красна пески, затем в болото, затем в болото скованное льдом.

Нападающим пришлось потратить немало сил на противодействие, чтобы не провалиться, не опалиться, не засосаться, не превратиться в ледышки. А при этом еще одновременно отражать атаки погранцов, которые не жалели магических патронов, «накладывали» всем своим арсеналом не очень мощно, зато обильно.

Отдельной проблемой для врага стала Настя со своими безбашенными подмастерьями. Они все трое оказались бойцами ближнего боя и вели непрерывную атаку. Настина огненная плеть выбивала защитные пологи один за другим, как мыльные пузыри. Клещовским приходилось с бешеной скоростью магичить только на то, чтобы их восстанавливать.

В какой-то миг я увидел, что напор наших магов начал ослабевать, а оборону противника они так и не продавили. И вот уже Клещовские начали переходить на атакующие действия. Сначала у них высвободился для атаки один маг… потом еще один… а вскоре ситуация изменилась на противоположную.

Теперь нашим приходится защищаться. Даже Настина плеть работает только на отражение атак. И вот уже мы пропускаем удары… пока не смертельные, но тревожные. То один, то другой выходит из боя, чтобы кинуть собственные резервы на самовосстановление.

Для меня становится очевидным, что Клещовские умышленно провоцировали наших магов на атаки, чтобы заставить быстрее растратить силы. И наши растратились. А Клещовские приберегли ресурсы и теперь переигрывают. Комаринские погранцы уже начали падать от полного истощения, и это только вопрос времени, чуть раньше или чуть позже, но мы проиграем.

У меня просто не осталось резервов. Что я могу со своим разряженным пером и клыком? Ничего. Разве только сесть в машину и попытаться протаранить вражеских магов, но это будет чистое самоубийство, к тому же бессмысленное. Учитывая то, какая мощь вкладывается в заклятия, меня раздавят вместе с машиной как спичечный коробок.

— Ну что, граф, — Вероника Кондратьевна положила руку мне на плечо, а я и не заметил, когда они с Белкиной успели забраться на крышу гаража, — Видимо, пора.

— Пора что?

— Пора снимать портальную печать, — невозмутимо ответила баба Нюка.

— Да, пожалуй. Снимайте. В этой битве нам не победить. Снимайте печать и бегите отсюда…