Крестной феей назначаю себя!

Глава 36

— Постойте, а где же Луны? Почему их не видно? — зычный голос Женевьевы Эрмгольд прозвучал как гром среди ясного неба. Сразу же, как вода из прорвавшейся дамбы, общим потоком хлынули удивленные восклицания, вскрики, испуганные возгласы Гости Бала недоумевающе вглядывались в мрачную темноту вокруг, пытаясь понять, что произошло. Кто-то из женщин истерически завизжал, еще один визг раздался в другом конце огромного зала, потом еще один и еще… Казалось, вот-вот поднимется волна паники и все присутствующие, толком не понимая, чего испугались, бросятся врассыпную. Но спокойный голос главного мага, усиленный так, что все могли его слышать, остановил панический страх, готовый захлестнуть толпу.

— Ваши Величества, господа гости, прошу успокоиться! Это всего лишь темнота, закрывшая от нас сияние Трех Лун. Происхождение ее непонятно, но угрозы для нас эта темнота не несет. Прошу вас успокоиться и дать магам возможность разобраться в случившемся.

Толпа притихла в тягостном ожидании. Маги Армании, Дарнии и Хакардии собрались вместе, пытаясь раздвинуть нависший мрак и открыть картину обычного ночного неба. Но ни яркие огненные стрелы, ни файерболы, ни разноцветные шутихи, запущенные, вероятно, от отчаяния, не помогли. Мрачная темнота над королевским дворцом, казалось, стала еще плотнее после того, как погас последний файербол.

— Невозможно ничего сделать, Главный Магистр, — Эвелина не видела, кто говорит, но по голосу узнала Барти, — это заклинание "Полной тьмы", оно не поддается никакому магическому воздействию, придется ждать, пока развеется само.

— Кто это натворил? — грозный рык Шамиршана, временно забывшего, что он здесь не хозяин и не вправе спрашивать, прозвучал громовым раскатом.

И, неожиданно для всех нашелся тот, кто ответил хакардийскому монарху. Толстая мужская фигура выскочила вперед, беспрестанно кланяясь и причитая, и замерла, распластавшись у ног Его Могущества. Восторженный мужской голос, запыхавшийся после поклонов, объявил:

— Я это сделал, мой повелитель, я! Твой самый верный и преданный раб — Рашмин!

— Зачем? Как ты посмел испортить нам праздник? — Шамиршан искренне недоумевал и почти брезгливо разглядывал мужчину, не спешившего подниматься с колен.

— Мой повелитель, я все разузнал, я, я один все разведал! — Рашмин поднял голову, с обожанием глядя на своего монарха. — У них есть старинное предание, что если Три Луны погаснут, снова зажечь их сможет только зов трех владык, подобных тебе, о мой повелитель!

— У нас есть такое предание? — опешивший Август смотрел то на Леонардо, то на Шамиршана, словно правители других стран могли знать легенды Армании лучше, чем он. Леонардо недоумевающе пожал плечами, а нетерпеливый Шамиршан рыкнул:

— Что ты выдумал, паршивый пес? Нет таких преданий и никогда не было!

— Есть, мой повелитель, есть! Не верь им, они скрывают от тебя правду! — осмелевший Рашмин встал на ноги и торжественно продекламировал. — Все Три Луны людей забудут и лики отвернут от них, пока с земли, подобно чуду, не позовет их глас троих!

Эвелина вспомнила о каком предании говорит Рашмин, но не понимала, как можно было настолько неверно истолковать древние слова. Глухой ропот прокатился по людской толпе — многие знали древнюю легенду и не скрывали своего негодования, — но смутить Рашмина было невозможно. Хакардиец приосанился, глядя на всех, кроме своего повелителя, с откровенным презрением, и гордо заявил:

— Мой повелитель, судьба этой жалкой страны сейчас в твоих руках! Если Три Луны не засияют в праздничную ночь, Арманию ждут страшные беды и несчастья! А засияют Луны только после того, как три земных владыки обратятся к ним с зовом. И ты, о мой величайший из самых великих владык, можешь сейчас потребовать от жалких арманийцев все, что они давно должны были принести тебе сами! Ты можешь приказать им признать твою власть над их жалкой страной и заставить платить самые большие налоги! Ты все можешь сейчас, о мой владыка, потому что без твоего зова они не сумеют вернуть сияние Лун и будут обречены на гибель! Всецелую власть над Арманией сегодня тебе принес в дар Рашмин, твой самый верный и преданный раб! Так не забудь же моих заслуг, о повелитель, когда станешь делить богатства жалких арманийцев!

Закончив свою величавую речь, Рашмин, наконец, умолк и теперь с нескрываемым превосходством оглядывал окружающих, словно призывая воздать ему достойную похвалу. И "похвала" не замедлила с ответом

Шамиршан, поначалу ошарашенный выступлением своего посла, какое-то время молча разглядывал надутого от гордости Рашмина, словно впервые его увидел. А потом, повернувшись к Августу, с нескрываемым интересом спросил:

— Слушай, а он всегда такой был или у тебя в Армании совсем дураком стал?

— Ну знаешь, — в тон Шамиршану ответил Август, — какого прислал, такой и есть. Дурака исправлять — только портить.

— Ты и ко мне почти такого же прислал, мало чем от этого отличается, — добавил Леонардо к словам Арманийского монарха.

— А, ну тогда я молодец, правильно сделал. Зачем таких дураков себе оставлять, пусть другим вред приносят, — на этих словах Шамиршан оглушительно захохотал, его смех подхватили Август и Леонардо, а вскоре смеялись почти все присутствующие в зале. Рашмин со своими претензиями на власть над Арманией выглядел так глупо и нелепо, что и темнота, по его воле окружившая дворец, перестала казаться страшной.

Только маги оставались серьезны. Бартоломью подошел к растерянному хакардийскому послу, быстро и ловко обыскал его и вернулся к главному магу с белым листком бумаги в руках. "Листок с заклинанием Эрнеста и его расчетами, который утащил Рашмин! — догадалась Эвелина. — Но почему же мрак не исчезает, неужели герцог рассчитал неверно, и темнота скрыла Три Луны больше, чем на пять минут?"

Пока графиня Роддерик переживала за Эрнеста, думая, что он ошибся в расчетах, девушки, скрытые туманом, и другие гости Бала перешептывались, обсуждая неожиданное происшествие, Шамиршан продолжил допрашивать Рашмина:

— Скажи мне, самый глупый из всех, кто мне служит, ты сам додумался, что в предании говорится о трех земных владыках или, может, советовался с кем-то?

— С женой, только с женой, о мой повелитель, — испуганный Рашмин пока не понял, в чем его вина, но о том, что Шамиршан разгневан на него, посол догадался быстро. Поэтому отвечал четко и без запинки, чтобы не дать повода для большего негодования. — Мой повелитель, я рассказал жене о предании, которое услышал, и она растолковала мне его. Кто может позвать Три Луны вернуть свои лики, кроме трех земных повелителей? Разве у кого-то из простых людей может быть такая власть и сила?

— О, женщины, кто вас поймет, по праву мудрым назовется… — Шамиршан почти простонал эту фразу и продолжил расспросы, — Несчастный глупец, послушавший женщину и сделавший, как она сказала, отвечай, чем ты призвал темноту, окружившую дворец?

— Мой повелитель, — залебезил Рашмин, — я совсем-совсем не виноват, это все первый министр короля Августа. Я у него взял заклинание и совсем немного поправил его, чтобы Луны скрылись немного больше, чем на пять минут.

— Он удалил из заклинания конечную радианту времени, — раздался голос главного мага, и все в огромном зале замерли, слушая его, — в первом варианте заклинание "полной тьмы" начиналось в определенное время и длилось всего полчаса, но после изменений, внесенных послом Хакардии, ограничений по времени действия заклинания больше не существует.

— Что это значит, Главный Магистр, объясните проще! — потребовал Август.

— Это значит, Ваше Величество, что густая черная темнота будет висеть над дворцом, пока маги не придумают, как ее разогнать. Сама она не рассеется и никуда не уйдет даже с наступлением утра.

— А как же празднованиеТрех Лун? — ахнула Амелия, — Неужели мы не увидим сияния Лун этой ночью?

— Боюсь, что нет, Ваше Величество, — главный маг с сожалением развел руками, — мы приложим все усилия, но вряд ли сумеем найти решение задачи так скоро.

Раздались возмущенные возгласы, крики, слышно было, как плачут женщины и ругаются мужчины. Донельзя напуганный Рашмин озирался по сторонам, со страхом ожидая, что его прямо здесь начнут бить за содеянное, но Шамиршан, переглянувшись с Августом, приказал своим стражникам всего лишь арестовать назадачливого посла, он решил разобраться с ним дома, по хакардийским законам. Рашмин взвыл от ужаса, но до него никому не было дела, взволнованные и расстроенные гости с надеждой смотрели на магов, ожидая, что чудо все-таки возможно — Три Луны засияют этой ночью. Однако отрицательный жест главного мага Армании, чрезвычайно суровые лица всех магов, бывших на праздновании, не оставляли даже искры надежды, и общий разочарованный ропот охватил толпу гостей.

Но громкий голос принца Дэниэля перекрыл вздохи сожаления,

— Темнота вокруг дворца — недостаточно веская причина для отмены Лунного Бала. Света магических огней вполне хватает, чтобы танцующие могли увидеть друг друга, а музыканты разглядели ноты. Неужели из-за выходки одного глупца мы все лишимся долгожданного праздника? Отец, объявляйте Лунный Вальс!

Прода от 27.01.2019, 16:29

"На что он надеется? — подумала Эвелина, — Три Луны не сияют в небе, значит, и Лунного Цветка не будет вокруг их с Кэтрин пары… Ах, да, какая же я глупая! Дэниэль так мечтал танцевать Лунный Вальс со своей Кэти, что просто не в силах так легко отказаться от своей мечты." Графиня Роддерик почувствовала, что от жалости к влюбленным, которых лишили сияния Лунного Цветка, у нее защемило сердце. А король Август, убежденный уверенностью сына, уже объявлял:

— Лунный Вальс! Дамы, прошу вас вернуться на свои места! Кавалеры, приглашайте любимых на единственный Вальс, пусть Цветок засияет этой ночью для вас!

Король произнес традиционную фразу, с которой веками начинали Лунный Вальс во дворце, но этой ночью, под мрачной темнотой неба. слова о сиянии Лун прозвучали едва ли не насмешкой. Женские всхлипывания и причитания вновь пронеслись по залу, помрачневшие мужчины застыли на месте, не решаясь подойти к разноцветным клочкам тумана, выстроившимся в нестройный ряд. Музыканты должны были взять первые аккорды Вальса сразу после слов короля, но лишь одна скрипка рискнула жалобно пропеть пару нот и смолкла. Даже прекрасная неустрашимая Олли Терн, стоявшая на сцене в черном платье, едва сдерживала слезы.

Но громкие решительные шаги разбили тягостную тишину огромного зала — принц Дэниэль подошел к ряду девушек, скрытых магическим туманом. Эвелина замерла от волнения: сумеет ли принц найти свою Кэти, не ошибется ли, выбрав одну из блондинок в сиреневом платье? Ведь Дэн так и не узнал, графиня не сказала ему, что шальная девчонка перекрасила волосы в черный цвет!

Эвелина не сомневалась, что Дэниэль будет искать именно Кэти, и очень удивилась, увидев, как принц останавливается рядом с девушкой, скрытой васильковым туманом. Графиня едва удержалась, чтобы не вскрикнуть от возмущения, но Дэниэль всего лишь поклонился и со словами: "Прошу меня простить, принцесса!" — пошел дальше.

Эвелина заметила легкий реверанс "василькового облачка" в ответ на поклон Дэниэля, и от всего сердца пожелала Александрине счастья с любимым человеком. А принц шел дальше, приближаясь к стайке белокурых сиреневых туманов. Шаги Дэниэля замедлились, принц явно был в недоумении — так много силуэтов, схожих по цвету волос и платья, так сложно найти любимую среди почти одинаковых размытых туманных фигур!

Графиня Роддерик с тревогой наблюдала, как оживились девушки, как каждая из фрейлин протянула вперед руку. словно ожидая, что именно ее принц пригласит на Вальс. А приглядевшись повнимательней, графиня увидела, что у каждой, да-да, почти у каждой фрейлины, на пальчике поблескивал сиреневый перстенек!

Эвелина ахнула про себя, ей сразу вспомнились и сиреневые крупинки под сапогом Шенброка, и злобный взгляд Мышильды, когда первая фрейлина потребовала обратно колечко Кэти. Так вот что за подарки камер-фрейлина сделала девушкам к Лунному Балу! Она успела заказать у ювелира дешевенькие колечки с сиреневыми камушками, почти точные копии колечка, подаренного Кэтрин принцем Дэниэлем! И пусть в перстеньках фрейлин не сиреневые сапфиры, а дешевые стекляшки, их так легко перепутать издали, особенно сейчас, под светом магических огней! Да, Мышильда Лезет предусмотрела все, чтобы запутать Дэниэля и не позволить ему выбрать Кэти, почти все, кроме поступков самой Кэтрин Брайтон. И Эвелина, радуясь и переживая одновременно, смотрела как все более уверенно проходит Дэниэль мимо девушек, выставивших руки с колечками, как он останавливается рядом с одной из них, не увидев сиреневого блеска на ее руке. Принц с сомнением посмотрел на черные локоны прически, вновь перевел взгляд на руку девушки и нежно улыбнулся, заметив, как дрожат маленькие пальчики.

— Кэти, моя Кэти, — сказал Дэниэль, нежно целуя руку фрейлины, — ты никогда не скроешься от меня, как бы ты ни старалась. Я слишком люблю тебя, чтобы потерять.

Маска исчезла после того, как принц назвал имя девушки, и все в зале смогли увидеть милое зарумянившееся личико и счастливо сияющие синие глаза маленькой фрейлины. Дэниэль, не менее счастливый, чем его Кэтрин, радостно улыбнулся ей и сказал:

— Ты единственная из фрейлин, моя Кэти, на которой сейчас нет колечка, так позволь мне исправить это недоразумение. Ты согласна?

Кэтрин совсем зарделась, но кивнула, и Дэниэль одел ей на палец тот самый перстенк, что она недавно вернула. Больше принц ни о чем не спрашивал свою избранницу, он взял ее за руку и торжественно провел в центр зала, собираясь танцевать Лунный Вальс с единственной, самой любимой девушкой на свете.

Общий вздох пролетел по залу — то ли сожаления, то ли восхищения, — Эвелина толком не поняла. Графиня подумала, что кроме принца и Кэтрин вряд ли кто-то решится танцевать Лунный Вальс, под пеленой мрака, скрывающего сияние Лун, Но еще одни мужские шаги, не менее решительные, чем шаги принца, прозвучали в затихшем зале — знаменитый менестрель Айвен Лунный Бродяга шел к туманному девичьему ряду. Возмущенный вскрик маркиза д'Анжу был тут же пресечен маленьким круглым человеком, в котором Эвелина узнала Бартоломью Форбенкса. А Лунный Бродяга, не обращая никакого внимания на возглас за спиной, уверенно выбрал зелено-золотой клочок тумана и произнес:

— Дай мне твою руку, Эльзи!

Как только прозвучало имя, магия рассеялась, и все смогли увидеть красивую черноволосую смуглянку с совершенно равнодушным лицом. Юная маркиза не взглянула на того, кто подошел к ней, она вообще ни на кого не смотрела и выглядела красивой бездушной куклой. Но когда Айвен еще раз попросил девушку дать свою руку, она все-таки ответила — холодно и спокойно:

— Я не буду танцевать.

— Я не прошу тебя о танце, Эльзи, я всего лишь прошу дать мне руку!

Маркиза подчинилась. и рука девушки, на которой было роковое кольцо, легла в руку менестреля.

— Переодень кольцо на другую руку, Эльзи! — голос Айвена был мягок и спокоен, он не требовал и не просил, он просто говорил девушке, что нужно сделать, и Эльзи подчинилась. Она покорно сняла кольцо с пальца и перехватила другой рукой, собираясь вновь его надеть, но Айвен не позволил этого сделать. Резкий удар снизу по ладоням девушки, и кольцо с глухим стуком запрыгало по полу, отпугивая желающих его взять мрачным красным огнем засиявших рубинов. Зал ахнул, настолько непонятно и загадочно было все происходящее, но толстячок в круглых очках не растерялся. Он бесстрашно подскочил к опасному украшению и, ловко подхватив его, быстро спрятал в кармане широкой мантии.

Эвелина облегченно вздохнула, чувствуя, как еще один камень спадает с души, измученной переживаниями. Она поняла хитрость менестреля: Эльзи ни за что не согласилась бы снять кольцо, подчиняясь приказу графа, но переодеть на другую руку…Почему бы и нет? Приказа, запрещающего переодевать кольцо, граф юной Эльзи не давал. Он запретил девушке выпускать кольцо из рук, но здесь уже сыграла свою роль ловкость и сила Айвена, которой Эльзи ничего не могла противопоставить.

Кто из двух заговорщиков придумал такой ловкий ход — Айвен или Бартоломью — Эвелина не знала. но она была счастлива, что все у них получилось, и, будь у графини такая возможность, расцеловала бы обоих. А между тем юная маркиза приходила в себя. Айвен, после того как ударил девушку по рукам, схватил обе ее ладошки, и прижал к губам, снимая поцелуями боль от удара. Эльзи недоумевающе смотрела на черноволосую голову, склонившуюся к ее рукам, чуть испуганно оглядывала зал, недоумевая и смущаясь от множества любопытных взглядов. Юная маркиза не помнила ничего, что происходило с ней недавно, не могла понять, где она находится. Но когда Айвен выпрямился, и Эльзи разглядела, кто стоит рядом, она перестала терзать себя недоуменными вопросами. Юная маркиза ахнула, радуясь неожиданной встрече, и громко вскрикнула, совсем забыв о зрителях.

— Айвен, любимый, ты приехал, ты вернулся за мной!

— Это ты вернулась ко мне, Эльзи, — улыбаясь, ответил ей менестрель.

— Я вернулась? Но откуда я вернулась, Айвен? И почему я не помню, как оказалась здесь? Где мы сейчас?

— Мы в королевском дворце, любовь моя, и скоро начнется Лунный Вальс, танец, который мы ждали так долго. Остальное не важно сейчас, Эльзи, поверь мне!

Айвен Лунный Бродяга взял руку любимой и повел ее в центр зала. Равнодушное выражение совсем исчезло с лица юной маркизы. Высокая черноволосая красавица Эльзи, плачущая и смеющаяся от радости, шла через зал рука об руку со своим любимым, и непросохшие слезы, как капли росы, блестели на ее щеках. Айвен чуть приостановился, бережно провел рукой по лицу девушки, снимая драгоценные капли, и вскоре пара в зеленом с золотом замерла в центре зала, рядом с сиренево-серебристой парой.