Крестной феей назначаю себя!

Глава 12

— Вот оно что! — Крейстон, не сумевший сдержать эмоции, громко присвистнул.

Джудит Форбин шикнула на забывшегося зятя и с каким-то задумчивым удивлением глянула на Эвелину. Графиня, несколько смущенная реакцией старой дамы, в свою очередь спросила:

— Почему Вы так смотрите на меня сейчас, госпожа Форбин?

— Да я уж и не знаю, говорить ли Вам… — лицо старой женщины вдруг озарила такая светлая добрая улыбка, что Эвелина невольно подалась вперед, почувствовав что-то очень важное для себя в молчании госпожи Форбин.

— Говорите, прошу Вас, — голос девушки чуть дрогнул от внезапно нахлынувшего волнения.

— Вроде и не так давно это было, а уж побольше семи лет прошло, — неспешно начала Джудит Форбин. Какая-то особенная светлая печаль была сейчас на ее лице, а глаза смотрели ласково и сочувствующе. Удивленный Крейстон присел рядом с дамами, недоумевая, что же случилось с его тещей, еще совсем недавно такой воинственной и грозной.

А госпожа Форбин продолжала, обращаясь уже к зятю:

— Ты же никогда не закупал больше одного отреза "белого золота", верно, Фреди, уж больно он дорог, покупателей мало на него, — Крейстон только кивнул, соглашаясь. — И тогда, семь лет назад, у нас всего один такой кусок на складе был, а молодой граф пришел купить ткань на платье для своей невесты.

Эвелина ахнула, прижав ладони к щекам — она поняла, что старуха Форбин говорит сейчас о ее Северине. Понял это и Крейстон и в который раз подивился памяти своей тещи. А Джудит Форбин, увлекшись воспоминаниями, перестала обращать внимание на слушателей. Она рассказывала сейчас историю, происходившую так давно для тех, кому чуть больше двадцати, и так недавно для самой рассказчицы, года которой перешагнули шестой десяток.

Она вспоминала, как молодой веселый граф появился на пороге их лавки и с ходу заявил, что скоро женится на самой лучшей девушке Армании и ему нужна самая красивая ткань для ее свадебного платья. "Веселый был, радостный и как будто сиял весь, будто солнце вместе с ним в лавке появилось, — старая женщина и сама словно помолодела, вспоминая юного Северина, — он же вроде шатенистый был, а рыжинки в волосах отливали. И глаза темные, а искорки в них золотистые, прям как янтарь на свету". Эвелина слушала неожиданно поэтичные воспоминания госпожи Форбин и не замечала, как текут по глазам слезы. Ее Северин был именно такой — солнечный и радостный. Он и ссориться не умел, да и не находилось рядом с ним людей, ищущих ссоры. Наоборот, казалось, все любили юного графа и относились к нему только по-доброму.

— А потом, что было потом, госпожа Форбин? — всхлипывая, спросила Эвелина.

— Эх, матушка, расстроили Вы нашу гостью, — Крейстон, заметивший, наконец, состояние графини, подал ей чистый платок и крикнул, чтобы принесли чаю и еще чего покрепче, "чтобы в себя прийти".

Эвелина благодарно приняла платок и согласно кивнула, не особо вслушиваясь в слова гостеприимного хозяина. А госпожа Форбин, переждав всплеск эмоций, вызванный ее рассказом, продолжала:

— Самую лучшую материю хотел, за ценой, говорит, не постою! Еще и друг с ним был, герцог… — Эвелина только досадливо махнула рукой, показывая, что знает о ком идет речь, и умоляюще посмотрела на старую даму, ожидая продолжения рассказа. Но вместо тещи продолжил сам Крейстон.

— Вспомнил я теперь эту историю, всю, как есть, вспомнил. Был тогда у меня отрез "белого золота", но и покупатель на него уже был — старый Шенброк, не к ночи будь помянут!

Графиня Роддерик вздрогнула, услышав имя одного из главных заговорщиков, устроивших мятеж, в котором погиб юный Северин.

— Я ведь и аванс уже взял, ну как я мог отказать! — с досадой воскликнул Крейстон. — А муж Ваш покойный, граф Роддерик, и приятель его как на грех увидали этот отрез. И так им захотелось, чтобы именно из него Ваше свадебное платье было, так они меня уговаривали! Но не мог я отступить, раз аванс уже взял, не мог слово свое обратно забрать!

— Я понимаю, — кивнула графиня Роддерик, успевшая немного прийти в себя, — а что было потом?

— А вот потом появился мой дорогой Ури Форбин, вот уж настоящий купец был, не чета нынешним! — Джудит Форбин уничижающе покосилась на зятя, показывая, кого она причисляет к нынешним. — Он и слова правильные нашел, чтобы покупатели от "белого золота" отступились и не в обиде остались, и ткань на Ваше платье выбрать им помог!

Эвелина вспомнила, каким нежным и воздушным было ее платье, какой хрупкой и юной она в нем выглядела и как восторженно смотрел на нее Северин. Слезы опять нахлынули на глаза графини, и она, отвернувшись, чтобы скрыть лицо, быстро спросила:

— И что за слова сказал им тогда Ваш муж, госпожа Форбин?

Старуха, довольная вопросом, значительным голосом произнесла:

— Очень важные слова он им сказал, госпожа графиня! Он сказал, что через семь лет будет Лунный Бал и вот тогда пусть граф, супруг Ваш, приходит в лавку Крейстона. Его будет ждать отрез "белого золота" на бальное платье для молодой графини! А еще мой старик дал слово, что ни у кого не будет такого платья на этом Лунном Балу, кроме как у графини Роддерик!

Эвелина не могла уже сдерживать слезы, она спрятала лицо, уткнувшись в спинку кресла и только старалась не рядать громко. Подумать только, ее Северин, ее дорогой муж! Уже тогда, семь лет назад, он заботился о том, чтобы она была самой красивой на Лунном Балу!

Графиня не видела смущенного лица Крейстона, не заметила, как, по его зову, в комнату вбежали Рейвен и Айлин — жена и дочь Фредерика. Вдвоем они принялись хлопотать над плачущей девушкой — подносили нюхательные соли, уговаривали выпить настойку пустырника. Ничего не помогало, пока в дело не вмешалась сама госпожа Форбин. Недрогнувшей рукой она налила полную стопку "чего покрепче" — домашней анисовой настойки — и приказала Эвелине выпить залпом. Графиня автоматически выполнила требование и ахнула, судорожно глотая воздух. Соленый огурчик на одной вилке, соленый грибочек на другой завершили процесс успокоения расстроенных нервов.

Эвелина вполне пришла в себя, почти прежним строгим взглядом оглядела семейство Крейстонов, улыбнулась, заметив встревоженные лица женщин, и со всей искренностью сказала Джудит:

— Благодарю Вас, госпожа Форбин! Ваше… лекарство было как нельзя кстати!

— Да уж сколько раз анисовую проверяла, и не было еще случая, чтобы от какой болезни не помогла! — старая женщина улыбнулась так тепло и сердечно, что Эвелине вдруг никуда не захотелось уходить из дома, где помнили ее Северина и по-дружески отнеслись к ней самой. Но, увы, она оставалась первой фрейлиной королевы и должна была вернуться к своим обязанностям как можно скорее.

Графиня Роддерик выпрямилась, еще раз поблагодарила все семейство и решительно обратилась к Фредерику Крейстону, державшему в руках какое-то срочное письмо, только что принесенное посыльным.

— Господин Крейстон, я покупаю отрез "белого золота", который лежит сейчас у Вас на складе. Надеюсь, Вы не откажете мне в кредите, если я не смогу расплатиться сразу?

— А,? Что Вы сейчас изволили сказать, госпожа графиня? — задумчивый вид Крейстона, оторвавшего взгляд от распечатанного письма, явно показывал, что мыслями купец сейчас не в комнате, а в тех событиях, о которых только что прочитал.

— Нет, ну и зятек у меня! — возмущенная Джудит Форбин опять начала закипать, а ее дочь и внучка, пожалуй, готовы были объединиться с ней в негодовании на главу дома. — Госпожа графиня ясно сказала, что покупает "белое золото" и просит тебя продать шелк в рассрочку, если вы в цене не сойдетесь! А только, коли хочешь знать мое мнение, Фреди, не должен ты с графини ни копейки лишней брать, вот как! Свои деньги вернешь и довольно с тебя будет!

— Да, папа, пожалуйста, — Айлин так рьяно поддержала бабушку, что Эвелина заподозрила ее в подслушивании. Но, впрочем, подслушала Айлин или нет — это было неважно. Важнее был ответ Фредерика Крейстона на просьбу графини о кредите — даже по самой низкой цене Эвелина не смогла бы выплатить стоимость шелка сразу.

Крейстон увидел сколько женских глаз: требовательных, просящих, ожидающих, — смотрит на него сейчас и добродушно рассмеялся.

— Сколько же заступников в моем доме Вы нашли, госпожа графиня! — Крейстон улыбнулся всем женщинам сразу и торжествующе заявил, — А заступаться-то и не надо! Не придется Вам в кредит шелк покупать, вот что я Вам скажу, потому как покупка Ваша уже семь лет назад почти полностью оплачена!

— Как? — Эвелина ахнула, веря и не веря услышанному, — Неужели Северин…

— Точно так, сударыня, — широко улыбаясь, пояснил Крейстон, — уж очень ему хотелось тогда видеть Вас в "белом золоте" на Лунном Балу, да чтобы у других такого наряда не было. Вот он и внес аванс, почти в стоимость шелка, ну, может, пятую часть оплатить осталось, но такую-то сумму Вы и сразу заплатить сможете, верно я говорю?

— Пожалуй, верно, — Эвелина задумчиво кивнула, — но как могло такое быть, что Северин уже тогда расплатился за отрез "белого золота" почти полностью? У него не могло быть при себе столько денег, разве что он занял в долг…

Эвелина умолкла, понимая, кто мог одолжить графу Роддерику недостающую сумму, и не заметила, каким подозрительным взглядом сверлит зятя Джудит Форбин. Очнулась она только от радостного возгласа Крейстона:

— Да, я же письмо из дворца получил! Взяли-таки на место помощника звездочета младшего Линнеля, пристроили парня!

И Фредерик Крейстон сунул письмо прямо в руки тещи, да еще и пальцем ткнул в те строчки, которые считал самыми важными. Недоумевающая Джудит сердито глянула на зятя, потом все же прочитала письмо и расплылась в улыбке. Она по-доброму глянула на Эвелину и дружески заметила:

— Ну что же ты, графинюшка, вроде и не рада, что ладно так получилось с покупкой твоей? Твой теперь отрез, тут и сомневаться нечего!

— А я вот сомневаюсь, госпожа Форбин, — неожиданно для себя Эвелина решила довериться опытной в торговых делах женщине, — не могло у моего Северина быть столько денег, чтобы заплатить почти всю сумму за отрез "белого золота". Если бы я точно знала, сколько он своих денег потратил, а сколько одолжил…

— Ну, сколько бы ни одолжил, какая уж теперь разница, коли за долгом тем до сих пор никто не пришел. Не пришел раньше, значит и сейчас не спросит, и говорить здесь не о чем, — рассудительно заметил Крейстон.

А старая Форбин, глядя в глаза Эвелины, добавила:

— Верно, у хорошего друга одолжил, раз долга не спрашивает. А если хороший друг он был, то и ему в радость будет — увидеть тебя на Балу в том платье, о котором твой покойный муж мечтал.

Смущенная и убежденная последними словами, графиня Роддерик отбросила ненужные сомнения и быстро договорилась с Крейстоном по сумме, которую следовало доплатить за драгоценный шелк. Ее дружно уговаривали посидеть еще, почаевничать, но Эвелине уже не терпелось забрать свою покупку и бежать к Сеси — показать ей шелк, обговорить как будет выглядеть платье.

Крейстон понимающе улыбнулся, увидев каким азартом горят глаза девушки, и вызвал двух приказчиков покрепче — проводить дорогую покупательницу с не менее дорогим грузом. Отказываться от сопровождения Эвелина не стала — она и сама побаивалась идти одна с такой ценной покупкой. Дружески попрощавшись с семейством Крейстонов, графиня Роддерик обещала "непременно заходить" просто в гости. Уже на пороге она не выдержала — вернулась. крепко обняла и расцеловала старую Джудит Форбин, так тепло вспоминавшую ее Северина. Добрая женщина понимающе улыбнулась и сама расцеловала знатную даму — такую строгую поначалу и такую человечную и искреннюю сейчас.

— Эх, а все же золотая у меня теща! — глубокомысленно заметил Крейстон, вышедший проводить дорогую гостью, — Вот еще бы не так упряма она была — цены бы ей не было!

— Разве? — весело спросила Эвелина, — А может, будь она покладиста, Вы, господин Крейстон, совсем бы от скуки извелись? Ну что за интерес, когда все с тобой согласны и поспорить не с кем?

Крейстон расхохотался от неожиданного вопроса, а пока он утирал слезы, вызванные приступом смеха, Эвелина поняла, что не давало ей покоя в истории с драгоценным шелком.

— Фредерик, — графиня и сама не заметила, как перешла на дружеский тон в общении с Крейстоном, — почему Вы сразу не сказали мне, что семь лет назад Северин уже внес аванс за "белое золото"?

Озадаченный Крейстон почесал затылок и не очень уверенно ответил:

— Да как Вам сказать, госпожа графиня… поначалу-то я и совсем не вспомнил эту историю, все-таки семь лет прошло…

— Вы, один из лучших купцов Армании, и забыли, кто и за что внес Вам аванс? — глаза графини Роддерик смотрели требовательно и недоверчиво, и Крейстону пришлось собраться, чтобы ответ звучал убедительно.

— Так, Ваша Светлость, те, кто аванс заплатил, обычно сами и приходят — или за товаром, или за деньгами. А здесь и не пришел никто, и я закрутился совсем, вот и не вспомнил сразу. Да что же Вы думаете-то, что я обманываю Вас, что ли? — вскричал купец, заметив, что его объяснениям не очень-то верят. — Госпожа графиня, мне в убыток продавать и деньги терять совсем не след, так у меня вся торговля скоро прогорит! Не вспомнил сразу, виноват. Не приди Вы сегодня, верно, уже после Бала деньги Вам вернул бы, что авансом уплачены. А так все ладно вышло: и Вы с покупкой, и я слово сдержал!

Успокоившийся Крейстон закончил, наконец, свою речь и испытующе посмотрел на графиню — верит она ему или нет. Что же касается Эвелины, ее убедили слова купца о том, что в убыток себе он торговать не будет, и графиня забыла последние сомнения. Она схватила сверток с драгоценной покупкой, никому его не доверяя, тепло простилась с купцом и в сопровождении охраны отправилась обратно в "Ателье мадам Лилье".