Крестной феей назначаю себя!

Глава 23

Первую фрейлину уже разыскивали — начали прибывать приглашенные на Бал, им требовалось уделить внимание, особенно знатным аристократкам. Так что графиня Роддерик только и успела, что добежать до своей комнаты переодеться и наскоро пообедать. Кэтрин не отставала от старшей подруги, но едва она успела переодеться, выпить чашку чая и съесть пару бутербродов, как пришла горничная, чтобы провести фрейлину в старую часть замка

Эвелина облегченно вздохнула, увидев девушку, которая вчера вечером помогала им приготовиться ко сну, — по мнению первой фрейлины, эта горничная заслуживала доверия. Настрого приказав Кэтрин и горничной прежде всего подойти к старшей камеристке, графиня Роддерик обняла Кэти, напомнила ей держаться подальше от Шенброка и собралась бежать по своим делам.

Единственное, что еще ненадолго задержало графиню — обещание отправить магу Форбенксу списки гостей из Южного предместья. Сделать копию с нескольких листов было бы довольно трудоемко, но Эвелина решила проще: она вызвала верного курьера и отправила с ним ту часть общего списка, где были перечислены приглашенные южане. В короткой записке графиня Роддерик просила Бартоломью сделать для себя магические копии с присланных листов, а оригиналы немедленно возвратить ей с тем же курьером.

Закончив со срочными делами, Эвелина, наконец-то смогла появиться в главной королевской приемной, чтобы лично встретить прибывших знатных дам. Пока что приезжих было совсем немного, но каждая из них считала себя важной персоной и требовала особенного внимания. Самой требовательной и придирчивой оказалась вдовствующая герцогиня Женевьева Эрмгольд, которую пришлось лично проводить в старое крыло. Герцогиня гневно расширила ноздри, узнав, куда ее заселяют, и явно собиралась высказаться по этому поводу, но Эвелина успела опередить ее:

— Какая честь для Вас, Ваше Сиятельство! Старая часть замка, которая помнит еще королей прошлой династии… А какие там великолепные портреты, скульптуры! Поверьте, Его Величество далеко не каждому гостю позволяет заходить в галереи старого крыла, а уж поселиться там…

Графиня Роддерик сделала значительные глаза, и герцогиня удовлетворенно фыркнула, бросив небрежное:

— Уж конечно, заслуги нашего рода не так малы перед Его Величеством, чтобы меня заставляли жить рядом с аристократишками во втором поколении.

— Несомненно, Ваше Сиятельство, несомненно, — графиня отвечала почти не задумываясь, привычно улыбаясь старухе заученной светской улыбкой. И по ходу разговора с тревогой замечала, как суетятся горничные в старом крыле и с каким наслаждением наблюдает солдатня за девушками, бегающими туда-сюда совсем рядом с ними, наклоняющимися, чтобы убрать или перестелить белье.

Кэти Брайтон и Эмму Жернет Эвелина нашла в комнатах старой герцогини, Эмма как раз закончила разбирать вещи гостьи, а Кэтрин расставляла букеты. Капитан Шенброк крутился тут же, около открытой входной двери и не сводил глаз с маленькой хрупкой фигурки.

— Что Вам здесь нужно, капитан? — возмущению графини Роддерик не было предела. — Почему Вы и Ваши подчиненные торчите в коридорах, мешая девушкам убирать комнаты?

— Вот уж верно, сударыня, мешают, так мешают! — тут же пожаловалась Эмма. — Девочкам моим прохода не дают, так и норовят прижать где-нибудь в углу или ущипнуть. А капитану ихнему я говорила. да ему что об стенку горох, не обращает на мои слова никакого внимания!

Наглая ухмылка Шенброка говорила о том, что он и на слова первой фрейлины внимания обращать не собирается. Графиня быстро придумывала, чем пострашнее напугать бессовестного капитана, как вдруг в бой вступила сама герцогиня.

— Что это значит, почему какой-то капитанишка и его солдатня толпятся тут в коридоре, рядом с моими апартаментами?!

Отто Шенброк открыл было рот, но говорить ему никто не позволил. Зычный голос Женевьевы Эрмгольд набрал силу и вскоре зазвучал так, что эхо отозвалось из глубин дворцовых коридоров.

— Невоспитанный щенок, мальчишка, решивший, что ему все позволено! Мой покойный муж, полковник Эрмгольд, таких как ты быстро в солдаты определял, пока вежливости не научатся! А ну, вон отсюда! И чтобы не смели совать в коридор свои мерзкие рожи! Увижу еще хоть одного — весь отряд в приграничье отправят, не будь я герцогиня Эрмгольд!

Солдаты Шенброка, не на шутку напуганные громовыми раскатами командирского голоса, сразу притихли и отошли подальше. Капитан Шенброк, правда, рискнул что-то сказать о данном ему приказе охранять покой гостей старой части замка, на что получил оглушительное:

— Так изволь охранять, паршивец! Но не здесь, не в гостевых коридорах! У перехода в старую часть, на лестнице, у черного хода выставь посты, а в коридоре чтобы ни одного мундира не появлялось! Все понял, капитан?!

И дождавшись кивка от ошарашенного Шенброка, герцогиня добила его окончательно:

— Ну, а если все понял, — свободен! Вечером лично обойду посты, проверю исполнение приказа.

— Слушаюсь! — Отто Шенброк, явно выпавший на время из реальности, отдал под козырек, четко развернулся и, печатая шаг, отправился разгонять зазевавшихся солдат и расставлять их на посты.

В комнате Женевьевы Эрмгольд воцарилась благоговейная тишина, все женщины, включая Эмму и Эвелину, в немом восторге смотрели на герцогиню, которая величественно распрямила спину и оглядывала их, словно говоря "что, не ожидали такого от старухи?"

Первой, как ни странно, заговорила обычно робкая Кэтрин. Она выдохнула, и произнесла не совсем вразумительное, но явно восхищенное::

— Как Вы их, а?! Ух, как! А так им и надо, пусть не лезут! — маленький сжатый кулачок фрейлины резко рубанул воздух и, раздался такой дружный женский смех, какого давненько не слышали старые стены королевского замка. Звонким неудержимым колокольчиком заливалась Кэти, смеялись Эвелина, Эмма, все горничные, кто видел сцену "разгона солдатни". А громче всех звучал хохот самой герцогини Эрмгольд, женщина помолодела буквально на глазах и совсем не походила сейчас на старуху, успевшую надоесть графине Роддерик своими придирками.

— Молодец девочка, характер у тебя есть, осталось уверенности набраться, и сама будешь командовать, да еще и получше меня, — отсмеявшаяся Женевьева с одобрением посмотрела на Кэтрин, тут же покрасневшую от неожиданной похвалы.

— Ваше Сиятельство, я очень признательна Вам за помощь… — графиня Роддерик переключила внимание старой дамы на себя, но договорить ей не дали.

— Пустое, дорогуша, не стоит благодарности. Я рядом с такой же солдатней не один десяток лет провела, покойный муж штабных не признавал, пока не вышел в отставку, жили только в гарнизоне. И уж поверьте, распоясавшихся молодчиков к ногтю прижать умею!

— Как вовремя-то Вы появились, Ваше Сиятельство, да как ловко отправили этого наглеца капитана Ваши приказы выполнять, никакой ведь управы на него не было, пока Вы не прикрикнули! — старшая камеристка тоже не смогла промолчать, не высказав переполнявших ее чувств.

— Я вот еще приду, проверю, как он посты расставил. Если не сделал, как сказано — он от меня такой выговор получит, что любые другие для него детской колыбельной звучать будут!

Старуха Женевьва, совсем утратившая прежний грозный вид, весело подмигнула Кэтрин, и фрейлина восхищенно улыбнулась неожиданной заступнице. Эмма, наконец вспомнившая про обязанности хозяйки, поинтересовалась, не угодно ли "госпоже герцогине" поужинать с дороги. Герцогиня не возражала, и горничные быстро засуетились, накрывая на стол. Всем хотелось сделать приятное знатной даме, а сама Женевьева благосклонно принимала знаки внимания и явно пребывала в отличном настроении.

Узнав, что Кэтрин дочь капитана Брайтона, погибшего в боях с мятежниками, герцогиня Эрмгольд немедленно потребовала второй прибор и прежним командирским голосом заявила, что "пока она здесь, никому не позволит морить голодом этого тощенького воробышка". Смеющаяся графиня Роддерик поддержала Женевьеву, извинилась перед ней, что сама не сможет составить дамам компанию за ужином, и побежала в малый зал, где давно начался королевский прием в честь актеров, выступающих на Лунном Балу. На сердце Эвелины было легко — она чувствовала, что у Кэтрин есть теперь надежная заступница и за девушку можно не волноваться. Но злобный взгляд капитана Шенброка, которого графиня увидела на выходе из старого крыла замка, насторожил ее. Злобный взгляд, полоснувший по лицу графини и тут же ушедший в сторону, говорил о том, что капитан еще не сдался, и Кэти по-прежнему в опасности. Так что радостное настроение быстро покинуло Велли, а в малый зал она вошла, уже отбросив все эмоции, собранной и сосредоточенной. Необходимо было найти Айвена и переговорить с ним, пока менестрель не сотворил какую-нибудь глупость, поверив в то, что Эльзи к нему равнодушна.

На просмотр репетиции графиня Роддерик опоздала, когда она вошла в зал, уже начался малый королевский прием. Дамы и кавалеры небольшими группами собрались вокруг столов с горячими и холодными закусками на любой вкус, вышколенная обслуга легкими тенями обходила зал, предлагая вина и более крепкие напитки. Их Величества были среди приглашенных, прохаживались по залу от одной группы к другой, радушно приветствовали первых прибывших гостей и выражали свое восхищение актерским мастерством приглашенных исполнителей. Стайка юных фрейлин окружила принца Дэниэля, бойко рассказывая ему что-то и беспрестанно хихикая. Принц вежливо улыбался, отвечая девушкам, но не переставал осматриваться по сторонам, словно выглядывал кого-то. "Бедняга Дэн, выискивает Кэти, все еще надеется, что она придет," — подумала Эвелина. Она и сама крутила головой, надеясь угадать Айвена по большому числу поклонниц вокруг него.

Но внимание графини привлекло несколько иное зрелище — пара, стоявшая в стороне от всех, в уютной нише возле окна. Роскошная рыжеволосая дама в черном платье с блестками, сверкающими на свету всеми цветами радуги, оживленно болтала с высоким худощавым мужчиной в жемчужно-сером костюме. Мужчина наклонялся ближе к ушку дамы, видимо, рассказывая ей что-то особенно интимное, не предназначенное для других слушателей, и леди отвечала красивым грудным смехом. Но тут же прерывала себя, спешно прикрывая веером счастливую улыбку, столь неуместную для вдовы, еще не снявшей траур.

Графиня Роддерик сердито отвернулась, не желая, чтобы веселая пара заметила ее пристальный взгляд, и собиралась уже просить прислугу, показать ей Лунного Бродягу, как вдруг почувствовала чье-то близкое присутствие. Эвелина порывисто обернулась — совсем близко к ней стоял высокий, широкоплечий молодой мужчина. Он был очень красив непривычной для Арма южной красотой: черные густые длинные волосы небрежно собраны сзади в хвост, светло-серые, почти серебристые глаза, темное загорелое лицо с резкими, четко очерченными чертами.

Мужчина отвесил небрежный. почти насмешливый поклон и поинтересовался:

— Я имею честь говорить с графиней Роддерик?

Вопрос был задан глубоким низким голосом бархатного тембра и Эвелина, очарованная раздавшимися звуками, не сразу нашлась с ответом. Она во все глаза разглядывала могучего великана, каким казался ей Айвен, и думала, что вполне понимает сейчас восторги его поклонниц.

Лунный Бродяга, вероятно, привыкший к тому, какое действие его голос оказывает на женщин, спокойно пережидал паузу, с усмешкой поглядывая на зеленоглазую брюнетку в черном платье, не достававшую ему даже до плеча. Сам Айвен пришел в черном простом костюме, без всяких украшений, только рубашку надел темно-синию, словно не желая слишком подчеркивать черный цвет в своем наряде.

— Так что же, леди, Вы и есть первая фрейлина королевы, графиня Роддерик, мне верно показали? — чуть нетерпеливо переспросил Айвен, так и не дождавшись ответа от Эвелины. Графиня молча кивнула, а потом, опомнившись, заговорила.

— Да, я и есть графиня Роддерик. А Вы, я так полагаю, Айвен Линнель, старший сын купца Линнеля, и он же странствующий менестрель по прозвищу Лунный Бродяга?

Мужчина явно был удивлен осведомленностью собеседницы, но не посчитал нужным скрывать свое настоящее имя.

— Да, я и есть Лунный Бродяга и сын купца Линнеля. И хотел бы узнать, по какому праву Ваша Светлость принимает решения за меня?

Последние слова Айвена прозвучали немного громче, чем следовало. На их необычную пару и так обращали внимание, а сейчас заинтересованные слушатели, как бы случайно, приостанавливались неподалеку, делая вид, что заняты своим интересным разговором.

— Отойдемте в сторону, разве Вы не видите, что нам здесь не дадут поговорить спокойно, — графиня Роддерик легко пошла к одной из ниш, скрытой в цветущей зелени, украшающей зал, даже не глядя, следует ли за ней собеседник. Но Айвен и не думал оставаться на месте, он шел следом за графиней, почти шаг в шаг, не замечая, или не желая замечать, томных дамских взглядов, обращенных на него.

Удобно устроившись на диванчике, стоявшем в нише, графиня показала Айвену на кресло рядом. Менестрель неохотно сел в слишком низкое для него кресло и тут же начал разговор резким:

— Послушайте, если Вы решили…

Графиня Роддерик не позволила ему закончить фразу, она приложила палец к губам, напоминая, что и в стороне от публики не следует говорить слишком громко. Вторую руку Эвелина успокаивающе положила на ладонь Айвена и сама удивилась, насколько маленькой и изящной выглядит ее белая ладошка на фоне загорелой мощной руки музыканта. Айвен недоумевающе смотрел на странную даму, что так вольно обращалась с ним, а графиня сказала всего лишь две фразы, коротко и очень просто:

— Айвен, ее обманом убедили надеть кольцо послушания, все последние дни Эльзи была лишена собственной воли.

— Что?! — хриплый крик вырвался из груди менестреля и тут же оборвался, словно мужчина испугался мощи собственного голоса. Взгляд Айвена, поначалу еще настороженный, приобрел более спокойное выражение, Лунный Бродяга понял, что маленькой придворной даме можно доверять, она на его стороне. И графиня Роддерик, коротко, избегая излишней эмоциональности, рассказала Айвену, что произошло сегодня в ателье ее подруги.

Услышав историю о кольце, менестрель опустил голову на руки, скрывая лицо. Его дыхание было тяжелым и неровным, Эвелина было подумала, что менестрель плачет, но когда Лунный Бродяга поднял голову, в его глазах не было и следа слез. Решительный суровый взгляд не оставлял сомнений, что Айвен полностью поверил рассказу первой фрейлины и готов бороться за счастье — свое и Эльзи.

— Я получил от нее письмо… — хриплым шепотом пояснил менестрель графине, — письмо, в котором она сообщала, что дала согласие графу д'Жене и просит меня забыть о ней, забыть наши клятвы… Почерк был ее, Эльзи, в этом нет никаких сомнений, только она так изящно выводит буквы, ее письма всегда похожи на прописи старательной ученицы.

— И Вы поверили? — сочувственные интонации в голосе Эвелины заставили большого сильного мужчину виновато опустить голову.

— Поверил… — сокрушенно признался Айвен, — я ведь и раньше знал, что старый граф обхаживает ее, задаривает драгоценностями…Знал и про долги ее отца, вот и решил, что они вдвоем уговорили мою Эльзи, и она согласилась на свадьбу с графом. Я ведь даже встретиться с ней не попытался!

Последнюю фразу Лунный Бродяга опять произнес слишком громко, забыв сдерживать мощь своего голоса, и внимательные слушатели не замедлили подойти поближе.

— Айвен, дорогой, — смеющийся женский голос был слишком запоминающимся, чтобы не узнать его обладательницу, — с кем это ты не пытался встретиться? Неужели нашлась счастливица, завладевшая сердцем Лунного Бродяги?

— Нашлась, Олли, — неожиданно легко и даже весело согласился с ней Айвен. Он поднялся с кресла, чтобы поцеловать руку прекрасной леди Эмеринг, более известной ему как Олли Терн. С герцогом Берштейном менестрель обменялся коротким вежливым приветствием, из чего Эвелина сделала вывод, что мужчины знают друг друга, но близко не знакомы.

— И кто же она? — веселая Олли не позволила собеседнику сменить тему разговора, но Лунный Бродяга лишь покачал головой.

— Не сейчас, Олли, не сейчас и не здесь, — Айвен отвечал твердо, но искренняя открытая улыбка, обращенная к рыжеволосой певице, яснее всяких слов говорила, что менестрель не долго будет скрывать от нее свою тайну.

— Вероятно, мы не вызываем такого доверия у господина Линнеля, как его собеседница, графиня Роддерик, — сухой голос герцога Берштейна разрушил очарование момента и на лицо Айвена вернулось прежнее суровое выражение. Что касается Эвелины — она лишь кивнула герцогу при встрече и старалась больше не обращать на него внимания. А сейчас внутренне ахнула, когда услышала от Эрнеста фамилию менестреля и поняла, что первому министру давно было известно, кто на самом деле Лунный Бродяга. Уже при разговоре с д'Анжу Эрнест знал, кто Айвен на самом деле. Знал, но ей не сказал!