Крепость «Авалон»

Глава 15. Новые известия

Разговор о судьбе беглецов у нас состоялся через пару дней, вечером на кухне штаба-общежития. Так уж вышло, что специального повара при «администрации» мы не держали. Да и зачем он нужен? Ради кормежки десятка «лордов» и занимающихся в классах по два-три часа в день курсантов «мореходки» и «самооборонцев»? Излишняя роскошь… Мы с Юлькой, Макарыч, да и все остальные «лорды» ели либо вместе с экипажем и курсантами на «Дерзком», либо заказывали заранее обеды и ужины в «Морском волке», а потом кушали там же или носили судки с едой к себе в «администрацию». Для обеда во время полевых выходов была куплена за сорок пять кандел полевая кухня на семьдесят едоков, которую легко можно было увезти на прицепе квадроцикла, и этого вполне хватало. Разве что требовалось временно придать в помощь Алене или Инге одного-двух бойцов — таскать тяжести и рубить дрова. Может быть потом, когда поселок станет больше, заработает ПТУ для гуманитариев из бывшего «имущества» и бюрократии прибавится, откроем и постоянную точку общепита при штабе, а пока новенькая столовая на первом этаже стояла пустая. Ну, а мы периодически сталкивались друг с другом у большого холодильника на общей кухне, который заполняла купленными вскладчину продуктами Алена, приходя к Матвею. А что делать? Вечерний «дожор» никто не отменял.

В тот день я поздно вернулся в штаб из пещеры, где мы с Пашкой подводили итоги продажи треянам очередной порции добычи — рыбы, крабов и картошки первого урожая. Результат меня весьма порадовал — с двадцати выкопанных на пробу соток из двух занятых под картошку гектаров, удалось набрать почти две с половиной тонны молодого картофеля. Но еще больше пришлась по душе цена — треть канделы за килограмм! Так что с двух проданных тонн авалонской картошки мы заработали сразу шестьсот кандел, цену двух домов или гаубицы Д-30 с боекомплектом! Сельское хозяйство сразу заиграло другими красками: покупные продукты стоили гораздо дешевле. Земные муку, рис и макароны мы брали примерно по одной канделе за десять кило, причем уже упакованные в фабричные полиэтиленовые мешки. А ведь картошки в урожае будет больше, клубни пока мелкие. Вполне реально через две-три недели продать весь урожай за шесть-семь тысяч кандел или еще дороже. Так ведь кроме картофеля у нас уже наливается восковой спелостью отборная кукуруза на одном гектаре и еще есть с полгектара с пшеницей и рожью. Если цены на них окажутся под стать картофелю, то мы получим кучу денег! Я-то относился к сельскому хозяйству по остаточному принципу, думая не столько о прибыли, сколько том, чтобы накормить народ своими продуктами, не тратя дефицитные канделы. А оказалось, что это натуральная золотая жила! И ведь никто не мешает мне изыскать ресурсы и засеять под новый урожай не четыре пробных гектара, а все десять иди даже двадцать. Людей хватает, зимы здесь нет, можно объявлять битву за целину и большой выезд «на картошку» хоть завтра! Конечно, придется купить еще один трактор, побольше и подороже, мотоблоки и специальный сельхозинвентарь по целому ряду позиций, но ведь оно того стоит?

Не подвели и моряки — они нашли место в полукилометре от острова, где в донные ловушки стали попадаться в товарных количествах не виданные мною раньше крабы, с голубоватыми полосами на клешнях и зеленоватым панцирем. Пусть не слишком и большие — сантиметров двадцать в диаметре, но зато дорогие. Вместе с пойманной рыбой за последний выход в море удалось заработать четыреста двадцать кандел. Оно бы и неплохо, но «Дерзкий» уж больно прожорлив на топливо — ему с пустыми баками для полной заправки нужно более четырехсот тонн дизеля, на шесть с половиной тысяч кандел… Пусть уже имеющегося топлива и хватит надолго, но этакая рыбалка в конечном итоге влетит нам в хорошую копеечку, нужно посчитать ее себестоимость. А ведь была и еще одна неприятная весть: похоже, дельфины со вчерашнего дня перестали с нами сотрудничать и загонять рыбу в сети. Отношения с Квайрой портились на глазах, ничего не поделаешь.

Озадаченный всеми этими проблемами, я тихо пил вечером чай на кухне, уткнувшись в распечатки с ценами, когда вошел усталый Макарыч с мокрыми после душа волосами и включил электрочайник. Майор весь день бегал по острову, подбирая запасные позиции для пушек, раз уж старые слиты ваэрия. На мой вопрос «как дела», он лишь в сердцах махнул рукой.

— Хреново, Саша. Кое-что можно придумать, но дело муторное. Треяне на скальные площадки гаубицы сразу по месту устанавливали, а если теперь все это добро куда-то тащить… даже не знаю. Сам понимаешь, рядом с гаванью такой рельеф, что надо всю конструкцию разбирать или краном снимать, которого у нас, один хрен, нет. У двух пушек за поселком я позиции поменяю, там несложно, а остальное — проще оставить как сейчас.

Я лишь понимающе кивнул головой, отрезав себе кусок сыра и положив на хлеб с маслом. Минут пять мы пили чай молча, а затем дверь отворилась и на кухню вошла вернувшаяся с «Дерзкого» Юля, а следом за ней — Матвей с Аленой. Ночью на пароходе оставался дежурить Алексей, и моряки пришли ночевать домой.

— Чего сидим как два филина, носы повесили? — спросила нас с порога Юля, подойдя к плите. — Я себе яичницу с ветчиной буду делать, кто-нибудь еще хочет?

— Давайте, лучше я — привстала с места Алена. — Я все-таки повар.

— Сиди, сама пожарю на всех. Ты и так сегодня на камбузе напахалась. Саш, давно хотела сказать, нам нужно кого-то брать в помощь девчонкам, — озаботилась подруга. — Алена с Инной третью неделю подряд и на «Дерзком» готовят и «самооборонцев» с полевой кухней обслуживают. Что им теперь, разорваться?

— Да не вопрос, — отмахнулся я. — Пусть подбирают кандидатуру кока, одобрим. Яичницу нам с Макарычем тоже сделай. А дела у нас так себе, дорогая. Но есть одна хорошая новость…

Когда я рассказал про виды на будущий урожай, на кухне ненадолго воцарилась тишина, которую прервала Юля, нарезая сыр и колбасу на большую тарелку.

— Как хотите парни, а ведь это Петина заслуга. Он сам все на себе тащил, никто из нас ему не помог. Он и ваэрия. Особенно в последнее время, когда все в самооборону стали записываться… Даже хорошего тягового трактора под вспашку парню не купили, один маломощный МТЗ выделили и все. А ведь он просил! Считай, вручную работали. Петя, бабы и ваэрия, с утра до ночи в поле.

— Петя молодец, да. Но он нас предал! — зло возразил майор. — Что обнуляет все заслуги! И за меньшее ордена и погоны с мясом рвут.

— И что нам теперь с ним делать, Борь? — спросил Матвей. — Предлагаешь его повесить? Или к стенке поставить? Ты как хочешь, но я против, — взяв тарелку с яичницей, потянулся за кетчупом капитан. — Не могу я человека, с которым вместе кусок хлеба делил, вешать.

— А я могу? — в голосе майора послышалась обида. — Вы меня за полного изверга не держите. Вешать я не предлагал. Я, в отличие от некоторых «добряков», и за следователя и за адвоката успел поработать, если это кому-то интересно! Навел справки, с Алексеем и артельщиками поговорил, с Твайной. В том, что случилось и наша вина есть. Петя из нас самый молодой, всего двадцать два года. Жизни толком не знает: в армии не служил, в море не ходил, с женщинами не общался. Надо было его поддержать как-то. А мы его сплавили подальше, на сельское хозяйство.

— Ну, хорошо, молодой и неопытный. Но чего ему не хватало?! — изумился я. — Баб?! Вот уж кого-кого, а их вокруг него было полно, на любой вкус. А он со шпионкой спутался.

— Там все сложно… или наоборот, проще простого, это с какой стороны посмотреть. Айкра на допросе созналась Твайне, а та уже мне рассказала, — поморщился майор. — В общем, Петя наш из неполной семьи. Воспитывали Петеньку мама и бабушка, отец куда-то делся. В школе над парнем девочки смеялись — как же, худой «ботаник» с прыщами, некрасивый и что еще хуже — робкий. Потом парень поступил в университет и стал жить в общежитии. Там, понятно, было царство разврата, но не для Пети. К нему студентки с просьбой помочь курсач сделать бегали, но давать — не давали. Такими парнями пользуются, они удобные. Но любить их не любят, — кивнул Макарыч. — Обычное дело, сами понимаете. Глухая френдзона, все дела… Вот. А затем он все же сошелся с некой Людкой, у них дошло дело до постели, но у нашего агронома случился конфуз — дружок не встал. Ничего удивительного — он девственник, перенервничал, опыта в постельных делах нет. Но Людка сдуру его обозвала импотентом, да еще подругам про тот случай раззвонила. В результате у парня самооценка упала не просто в ноль, а в отрицательную величину. Был бы хороший товарищ, тот бы мог помочь советом или поддержать, но таких рядом с Петей не случилось. А дальше вы и сами все знаете… На Авалоне он не трусил, но и в начальники идти не хотел, однако мы заставили. Дружить с ним никто не дружил. От девушек он шарахался. Те бы и рады что-то замутить с «лордом», но как это сделать, если он сам не хочет?

— Точно, — задумалась Алена. — Инге Петя нравился, она пробовала было сойтись с ним поближе, но он ей что-то грубо ответил… ну и все.

— Именно, — согласился Макарыч. — А потом его приметила Айкра и взяла дело в свои синие лапки. Та хоть в человеческих отношениях не сильно разбиралась, но ей нужен был источник информации для Квайры. И хватило ума понять, что у Пети есть проблемы с бабами. Вот она и проявила доброту, чуткость, аккуратность и настойчивость. А когда дошло дело до секса, то показала Петеньке на практике, что никакой он не импотент, а очень даже мачо. Ну и попутно про любовь начала втирать, а затем и про плохих людей и хороших ваэрия. Вот, собственно и все. Парень поплыл, мозги выключились. Он же ей сам про себя все и выложил. Как и про нас, и про Авалон. И что теперь делать с влюбленным идиотом? Повесить его? Это даже для меня перебор. Понять и простить? Нельзя прощать предательство, нас люди не поймут, все уже все знают. Вот такая дилемма, народ.

— Может, разжалуем его в имущество? — спросил Матвей. — И пусть отрабатывает вину?

— А с Айкрой что делать? — возразил я. — Если мы ее казним как шпионку, то Петя нас возненавидит, и добром это не кончится. Парень либо себя убьет, либо кого-то из нас, или еще как-то отомстит.

— Айкру обменяем Квайре на кого-нибудь, нам новые люди и лояльные ваэрия нужны. А Петю потом к ней отпустим, когда все искупит, — задумчиво сказал капитан.

— Не согласен! — хлопнул я рукой по столу. — Что значит, отпустим, кэп?! Народ, можете назвать меня меркантильной сволочью, но мне он тут нужен, на сельском хозяйстве. Нам колхоз расширять надо, работы полно! Картошка важнее секса и комплексов агронома! И Квайре я такого специалиста отдавать не собираюсь. Не приведи небеса, Петя научит ее на нашу голову и союзница станет канделы лопатой загребать. Она-то развернется, я уверен. Еще рынок нам не дай бог уронит… хрен его знает, как оно все устроено. Технологии нельзя упускать на сторону. Думайте, как парня наказать, чтобы и дурь из него выбить и другим урок дать. Но при этом сберечь специалиста для общины!

— Ну ты и задачки ставишь, Саш, — крякнул майор. — Слишком много хочешь.

— Кто-нибудь с ним после ареста разговаривал в подвале? — положив вилку в сторону, спросила Юля. — Как он там вообще?

— Сидит, — пожал плечами майор. — Точнее день и ночь лежит на нарах. Часовые при штабе носят хлеб и воду как велено, но парень ничего не ест. Бледный весь. Можете сами глянуть на него в дежурке, видеокамера в карцере имеется. Спрашивал, что мы сделали с Айкрой.

— И что ему ответили? — поинтересовался я.

— Что разговаривать с ним не положено.

— А про свою судьбу не спрашивал?

— Нет. Что будет лично с ним, Пете не интересно. Тяжелый случай.

— Ладно, — вздохнул я. — Мы тоже хороши, прав Макарыч… Алена, говоришь, он твоей подруге нравился? Пусть тогда Инга носит ему пожрать с камбуза супчики и каши. Если захочет, конечно, если нет — найдем другую девушку. И заодно расскажет, что Айкра жива и вовсю дает признательные показания. Говорит, что соблазнила «лорда» Вереневича по приказу Квайры, тем более, что это чистая правда. Дадим Пете ручку и пачку бумаги — пусть пишет что хочет: объяснение, покаяние, письмо любимой или еще что-то, короче, займется рефлексией и трудотерапией, а не валяется тупо в койке, уставясь в потолок. Если у парня есть стержень и он не дурак, то что-то он переосмыслит. Тогда и поговорим с ним откровенно. Если захочет обидеться на весь белый свет и умереть с голоду — вольному воля. Решит жить — суд над «лордом» будет в любом случае. Мы должны прежде всего об общине думать, такое прощать нельзя. Но парню шанс дадим. Как-то так. И вот еще… раз уж мы все здесь собрались, давайте подумаем, как нам организовать новую посевную без агронома.

Петя прекратил голодовку и начал разговаривать с Ингой лишь через неделю после побега. Макарыч лично курировал процесс «перековки», а Юля с Аленой вовсю давали советы девушке, согласившейся попытаться привести парня во вменяемое состояние. Я хотел донести до белоруса, что пусть он совершил ошибку, но все же община его ценит, и от него пока не все отвернулись. Не стоит торопиться с судом, рубить сплеча — дело нехитрое. Правда, уверенности в результате не было никакой — все же в чужую голову не залезешь, да и мы с Макарычем те еще «психологи».

Впрочем, кроме Пети хватало и других проблем. Можно сказать, что они были уже на пороге, объявившись у берегов Авалона вместе с флотом ваэрия, пожаловавшим к нам спустя две недели после поимки беглецов…

Первым чужие корабли увидел наблюдатель на скале у пещеры, откуда открывался вид на противоположную от гавани сторону побережья и океан за ней. Произошло это около часа дня. Плавучие острова обнаружились примерно за двадцать пять миль от нашего берега, и сразу стало понятно, что их много — речь шла как минимум о десятке неспешно приближающихся к острову судов.

Тревогу сыграли сразу же и через полчаса «Дерзкий» вышел из гавани, огибая Авалон. В этот раз вызов застал нас с Макарычем и Твайной «на картошке», и попасть на борт вовремя мы никак не успевали. Слишком далеко до гавани от равнины, где мы отмеряли очередные гектары под вспашку новеньким мощным МТЗ и раздавали задачи «колхозникам». Можно было, конечно, попросить моряков подождать, но прикинув масштабы проблемы, я не стал этого делать. Как бы не пришлось «Дерзкому» действовать самостоятельно в открытом океане, а нам вести оборонительный огонь из всех четырех имеющихся гаубиц, если дойдет дело до плохого. А то и отражать десант на остров. Обученные артиллеристы на пароходе у нас теперь имеются, нет смысла держать весь командный состав Авалона на борту. И пора трубить общий сбор, ставя под ружье и самооборону и резервистов, принимая над ними командование. Ничего, отобьемся, мы сейчас крепкий орешек. На острове около восьмидесяти отлично вооруженных бойцов, не считая магичек. Кроме гаубиц есть минометная батарея, пять пулеметных расчетов, снайперы. Чтобы все это подавить и зачистить, полк нужен! А моряки сами справятся. Пусть у противника и с десяток вымпелов, но в манёвренности, дальности стрельбы и огневой мощи им с «Дерзким» не тягаться.

Вскоре мы с майором были уже в штабе, у стационарной рации, раздавая приказы по гарнизону, а через двадцать минут на связь вышел Матвей и передал актуальную информацию с радара и мостика: всего приближаются двенадцать судов, из них одиннадцать плавучих островов, три из которых больших размеров — около ста метров в длину. И один траулер типа СРТМ, который только что связался с «Дерзким». Капитан — некто Василий Яловенко, судно принадлежит посеву острова Крод и входит в состав объединенного флота госпожи Квайры.

— Так это Квайра нарисовалась? Какого хрена ей надо, кэп? — сразу же выпалил я главный вопрос. — Война?

— Да пока сам толком не понял, — озадачился капитан. — Нет, вроде они нам не враги. Но при этом Яловенко утверждает, что флот приплыл за нами. Госпожа Квайра объявила великий поход, в котором должны участвовать все ее вассалы.

— А мы ее вассалы, млять?! Это еще что за новости? И откуда у Квайры взялось столько корыт?

— Говорю же Саш, не пойму пока. Сейчас Юлька с траулером разговаривает. Дать ему вашу частоту?

— Не, не будем вносить сумятицу раньше времени и раскрывать карты. Пусть думают, что все руководство на борту.

— На траулере могут сканировать УКВ каналы. Не поручусь наверняка, но стандартное оборудование позволяет это сделать. Саш, нас, скорее всего, слушают!

— Хорошо, понял, кэп, — вздохнул я. — Постараемся между собой говорить осторожно. Сообщи им, что если они союзники, то пусть не пересекают семимильную зону до Авалона. И продолжай переговоры. Через двадцать минут я снова выйду на связь.

— Кажется, пронесло пока, — повернулся я к Макарычу. — Война отменяется. Но все равно, будем готовиться к худшему.

— Тогда я к артиллеристам, — пожал плечами майор. — Незачем нам обоим в штабе торчать. Жду известий.

Спустя пару часов переговоров «Дерзкого» с траулером и штабом ситуация начала более-менее проясняться, хотя от услышанной информации меня пробивало на нервную икоту. Не, я, конечно, не думал, что Квайра будет тихо сидеть у себя на островах, сложа лапки. Не та натура. Но то, что она отчудила, стало для меня натуральным сюрпризом. И, похоже, предательство Пети дало ей козырь, которым она смогла воспользоваться.

Эта синяя зараза узнала все про наш рейд за жемчугом почти сразу после того, как он закончился. Буквально все — про ситуацию с «Бойким», про размер забранной нами добычи, про слабые гарнизоны магов на островах и бой с Амид-ханом, в ходе которого он потерял два корабля. И даже детали разговора с пленным магом о внутренних проблемах тельнор, которыми я поделился с «лордами» в кают-компании после завершения рейда, Петя пересказал Айкре, а та все донесла Квайре. А затем госпожа магичка присвоила все наши успехи себе. Каким образом? Да элементарно — формально она глава союза, а мы ее наемники, даже канделы за найм заплачены, три тысячи штук. Со слов капитана траулера выяснилось, что это под ее мудрым руководством мы сокрушили «Чистильщика», а затем по ее же приказу нанесли удар по островам тельнор, проведя разведку боем и собрав важную информацию. И вывод Квайры был прост: империя тельнор сейчас слаба и богата. Серьезных сил у нее на нашем направлении нет. Поэтому нужно собрать кулак побольше из всех ближайших кланов ваэрия и быстрее идти в большой рейд, добравшись до богатых внутренних островов магов. А там высадить десанты и ограбить тельнор до нитки, забрав добычу и живое имущество. Ну, а затем вернуться, продать трофеи и усилиться, то есть провернуть все то же, что сделали мы, только в большем масштабе.

Слава победительницы «Чистильщика» тоже сыграла свою роль. Пока мы покупали дорогущий «Дерзкий», укрепляли оборону Авалона и строили дома, Квайра приобретала на проданные трофеи с «Чистильщика» и собранный с союзников «общак» новые большие плавучие острова для рейда и собирала под свои знамена всех, кого только могла, вместе с их флотом, благо контакты у нее были. Вошел в ее коалицию и один из недавних человеческих посевов, со своим единственным пароходом: вооруженным пулеметами и семидесяти пяти миллиметровой пушкой Канэ траулером. А теперь вся эта антительнорская коалиция приплыла на Авалон, требовать от вассала Спешина присоединиться к великому походу.

— Трындец! — кратко подытожил я полученную от Матвея информацию. — А что же она только сейчас нашим участием в походе озаботилась? А до этого играла в партизана и держалась подальше от Авалона? Боялась, что расскажем правду союзникам, развалим ей все дело и перетянем одеяло на себя?

— Видимо так, — согласился со мной капитан. — Впрочем, мы это и сами скоро узнаем. Квайра запрашивает через траулер встречу для личных переговоров. В любом удобном для нас месте и времени, но побыстрее. Флот встал на якорь, семимильную зону никто не пересекает. Что мне ответить?

— Пусть плывет к Авалону, встретим. Но на единственном судне малого размера, без сопровождения. Раз такие дела пошли, придется поговорить с союзницей…