Красная Подать

Глава VI

Кархародон Астра готовились к войне.

Другие ордена сопровождали бы подготовку клятвенными песнопениями или же воинственной похвальбой, однако Кархародоны делали это в тишине. Носовой арсенал был заполнен — вся Третья боевая рота пробудилась ото сна и вернулась со своего бдения в длинных пустых коридорах «Белой пасти» и на ее вспомогательных постах. В мутном воздухе стояли скрежет боевой брони и жужжание сервоприводов — арсенальные рабы и мастера-оружейники придавали семидесяти девяти боевым братьям их военное великолепие.

Шарр сжал перчатку, наблюдая за безукоризненно-синхронной реакцией керамитовых пальцев, покрытых тонкой росписью. Он вспомнил, как главный оружейник изучал тысячелетний доспех в недели перелета. Ему было известно, что сервоприводы правой ноги работают с крошечной задержкой, целеуказатель левой линзы шлема иногда дает сбой и перезагружается, а на левом наплечнике с клепаными штифтами пласталь качеством хуже, чем в остальном доспехе. Такова была натура старинного, отремонтированного снаряжения ордена.

Надев броню впервые, он так же узнал, насколько ее дух отличается от его прежнего доспеха. Броня Первого Жнеца источала нечто такое, что Шарр мог назвать лишь скрытым неизбывным голодом, который недалеко ушел от дикого аппетита, переживаемого инициатами ордена во время начала генетических изменений. Шарр начинал понимать, почему магистр роты Акиа придерживался столь прямолинейной и яростной тактики в последних операциях перед своей гибелью. Потребность убивать исходила от его облачения. Это была сама воплощенная Слепота, побочный продукт сложного генного наследия ордена.

Шарр надел свой украшенный грандхельм, позволив авточувствам подключиться к его собственным. Казалось, они делают это неохотно, не желая принимать нового хозяина. Шарр отбросил некомфортную мысль. Его поражало, насколько эмблема в виде акулы и косы на левом виске шлема повторяла недавнюю татуировку на его теле под броней.

Неважно, кто был до него, теперь он являлся Первым Жнецом. Командующим Третьей роты.

— Ударный командир Ари, — произнес он, проверяя вокс-вокализатор шлема. Командир скаутов повернулся от облаченных в панцири инициатов, которых он строил шеренгами, и склонил голову в салюте.

— Ваши инициаты готовы снова пустить кровь? — спросил Шарр, бросив взгляд на собравшихся скаутов. Те становились все сильнее похожи друг на друга — у всех были выбриты головы, пигментация кожи заметно посветлела, а радужки потемнели. Некоторые из старших начали заострять себе зубы, подражая полноценным братьям-в-пустоте, которыми желали стать, а двое даже заслужили право на первые татуировки изгнания. Все уже участвовали по меньшей мере в одном кровопролитии, а многие стояли на грани окончательного посвящения. Это напомнило, сколь важен новый Сбор. Орден нуждался в очередном поколении новобранцев.

— Готовы, магистр роты, — сказал Ари, окидывая своих подопечных взглядом черных глаз. Многих еще заметно потряхивало от пустотной болезни. На секунду Шарру вспомнилась собственная бытность инициатом, когда Кочевой Хищнический Флот забрал его из глубин Зартака. Шлем скрыл его мрачную улыбку.

— Это хорошо, ударный командир. Вы с ними будете подчиняться библиариуму. В этом Сборе у почтенного Те Кахуранги есть особая задача.

Ари вновь склонил голову и повторил девиз Десятой роты:

— Как прикажете, магистр роты. Первыми приходим, последними уходим.

Магистр роты. Шарру до сих пор казалось, будто титул принадлежит не ему. Как долго еще так будет? Избавится ли он когда-нибудь от кроваво-красной тени Акиа?

По всему арсеналу отделения заканчивали приготовления и направлялись к стартовым ангарам. Иные командующие воспользовались бы представившейся благодаря собранию возможностью, чтобы произнести какую-то речь, однако в ордене никогда не было так заведено. Каждый из братьев-в-пустоте получил подробный набор оперативных и стратегических инструкций, сводки по окружающей обстановке и анализ противника. Все знали, зачем они здесь и чего от них ждут. Что бы Шарр им ни сказал, они будут исполнять свой долг перед орденом, Отцом Пустоты и Владыкой Теней.

Это уже было благом. Он не хотел, чтобы ему пришлось стоять перед ними в доспехе Акиа до того, как тот окажется обагрен кровью. До того, как он докажет, что достоин — как им, так и себе самому.

Он включил вокс:

— Первое отделение, ко мне.

Вокруг него собралась его свита. Их присутствие, по крайней мере, было привычно и в какой-то мере успокаивало. Ударный ветеран Дортор со старинным цепным топором, пристегнутым на магниты к боковине ранца. Апотекарий Тама, уже почти сотню лет хранящий обет молчания. Красный Танэ, ротный чемпион, вооруженный Коралловым Щитом и Мечом Пустоты — древними терранскими реликвиями, сопровождавшими орден с первого Дня Изгнания. Брат Соха со своим старинным волкитным ружьем, недавно переведенный из Второго отделения, чтобы заполнить место, освободившееся при повышении самого Шарра. Знаменосец Нико, почтительно снимавший со стены арсенала изодранное знамя роты. Посередине визора шлема у каждого из них была изображена красная стрелка — все они носили красную метку, эмблему настоящих ветеранов. Они были ему боевыми братьями больше лет, чем он удосуживался считать. Каждому из них он был много раз обязан жизнью.

И все-таки он не мог не задаваться вопросом, не видят ли и они до сих пор Акиа, глядя на него сейчас.

— Сбор в пятом ангаре, братья, — обратился он к ним. — Я должен провести финальный инструктаж на мостике. Как только выйдем на высокую орбиту, я к вам присоединюсь.

— Это правда, магистр роты? — спросил Танэ, держа руку на эфесе убранного в ножны Меча Пустоты. — Предатели добрались до Мира Подати раньше нас?

— Довольно скоро узнаем, — произнес Шарр. — Но добрались или нет, это ничего не меняет. Красная Подать продолжится. Мы об этом позаботимся.

Он отпустил их.

Пока он шел к мостику по залам и коридорам «Белой пасти», те содрогались. Батареи орудий древнего ударного крейсера полыхали, непрерывно осыпая окружающее пространство волнами огня макропушек и выстрелов лэнсов. Флот двигался сквозь астероидный пояс системы, и обстрел был необходим, чтобы расчищать путь и дробить мерзлые скалы, прежде чем те смогли бы причинить существенный ущерб. Щиты ударного крейсера давали достаточную защиту от миллионов бьющих по ним осколков, но порой внутреннее освещение корабля меркло после особенно жестокого удара.

Ударные командиры снова собрались на мостике для финального вводного инструктажа. Когда Шарр вошел, капитан корабля Теко отслеживал эффективность защитного обстрела «Белой пасти» с артиллерийского поста. Зеленая подсветка диагностических мониторов и стоек оккулуса придавала его костлявому белому лицу резкую контрастность.

— Все еще никаких следов соединений флота изменников? — спросил Шарр, когда Теко приветствовал его поклоном.

— Никаких, магистр роты. Впрочем, наши авгуры не смогут провести полное сканирование, пока мы не выйдем из этого проклятого поля астероидов. Единственный звездолет на наших дисплеях — тюремный корабль «Имперская истина».

— Основные силы флота предателей будут скрыты. Они так сражаются. Вывести из строя связь в системе они могли только при помощи какой-то уловки. Флот должен оставаться наготове. Когда мы совершим высадку, они, скорее всего, попробуют нас разделить.

— Мы будем держать позицию, не сомневайтесь, — сказал Теко. — Чтобы представлять для нас угрозу, предателям понадобится по-настоящему большой флот.

Шарр знал, что капитан корабля прав. Как и у всех подразделений Кочевого Хищнического Флота, звездолеты Третьей роты представляли собой смесь старых и обширно модифицированных типов, сильно разнившихся по возможностям. Базовую основу самой «Белой пасти» составлял почтенный капитальный корабль типа «Тиран» эпохи Изгнания. За столетия изначальную конструкцию переделывали и расширяли. Новые блоки двигателей, системы переработки плазмы, тройные адамантиевые переборки — «Белая пасть» стала сшитым из лоскутов чудовищем, своими возможностями скорее напоминавшим боевые баржи более стандартизированных орденов. Шесть кораблей сопровождения также разнились по типу настолько широко, насколько это вообще можно было представить — от модернизированного фрегата типа «Меч» «Серая Жатва» до «Молота гнева» из эпохи Крестового похода, носившего название «Пустотный призрак». Более половины флота несло службу с первого Дня Изгнания, с тех мрачных времен, когда Странствующих Предков изгнали с родного мира и из рядов братьев и приказали им отправляться за край Галактики. Чем бы ни располагали изменники, они не смогли бы спрятать такую огневую мощь, которая угрожала бы «Белой пасти» и ее спутникам.

— Что со связью с поверхностью? — спросил Шарр у Теко. — Вам удалось локализовать сигнал бедствия?

— Пока нет, — отозвался Теко. — Наши шансы установить контакт будут лучше, когда мы выйдем на высокую стоянку. Судя по местным журналам, сигнал исходит из второстепенного сооружения Адептус Арбитес, обозначенного как Участок №8. Мы не смогли выяснить, держится ли еще гарнизон, или же сигнал просто зациклен.

— Зациклен или нет, но нам нужна оперативная база, — вмешался Каху. — Эта позиция даст нам оптимальный подземный доступ к Окружной Крепости и основной шахтовой сети. Ее захват станет отличной отправной точкой.

— Что также делает ее идеальной западней, — произнес Шарр, переводя внимание на массивного терминатора. — Нам известно, что этим предателям доставляет удовольствие расставлять всевозможные ловушки. Они заманивают несведущих и самоуверенных на смерть. Или хуже того.

— Сорви пружину на их ловушке, и им нечем больше будет нам грозить, — настаивал Каху. — Если мы хотим завершить Сбор, нам нужна база для операций. Дай Красным Братьям возглавить штурм.

— Первая кровь должна достаться магистру роты, — сказал капеллан Никора. — Такова традиция. Особенно потому, что это будет его первая кровь в роли магистра Третьей.

Шарр порадовался, что шлем скрыл его гримасу. Он ненавидел напоминания о своем новом звании, однако Никора был прав. Именно его долг и привилегия состояли в том, чтобы возглавить высадку Кархародонов, и Каху только что бросил невысказанный вслух вызов. Сунуть руку в челюсти капкана, или же дать Каху сделать это за него.

Он знал, почему терминатор так поступает. Оценка ситуации с орбиты и выработка менее рискованного плана операции заняли бы время, которого, по мнению Каху, у них не было. Орден нуждался в норме Подати. Каждый день Войны в Глубинах обходился Кархародон Астра все дороже. Другие магистры рот сомневались, правильно ли назначать Шарра новым Первым Жнецом в столь отчаянное время. Однако возможности обсудить повышение не представилось. Их погнали на Зартак видения Те Кахуранги. Похоже, только он полностью поддерживал новый статус Шарра, но даже старый верховный библиарий мало чем выражал свое одобрение.

Каху проверял, насколько Шарр верен своей новой роли, возможно — по приказу самого Тибероса. Поставит ли он свою жизнь и жизни ближайших братьев превыше целей ордена? Ответ был очевиден. Каху его недооценивал.

— Я зачищу «Имперскую истину» на орбите, а затем поведу Первое и Второе отделения на планету в первой волне, — произнес Шарр, обводя подчиненных взглядом черных линз шлема. — Верховный библиарий Те Кахуранги последует за мной с группой скаутов. Каху и Красные Братья займут телепортационную камеру и будут находиться в непосредственном резерве. Если в какой-либо момент связь со мной окажется потеряна, командование переходит к Те Кахуранги. Это понятно?

Собравшиеся Кархародоны кивнули все как один. Шарр посмотрел на вращающийся шар, представлявший Зартак на голосхеме мостика.

— Ловушка это или нет, — сказал он, — но я готов поспорить, что конкретно эта банда предателей никогда прежде не сражалась с Кархародон Астра. И что им не дожить до второго боя.

У Скелла из носа текла кровь. Он вытер ее перемазанной сажей рукой, остановившись, чтобы попытаться перевести дух. Он находился в тяговой шахте, но в какой именно — понятия не имел. Пристегнутые к голым грязным стенам люминесцентные лампы мигали. Его подташнивало от изнеможения.

Продолжай идти, — поторопила мысль внутри его головы. Пошатываясь, он двинулся дальше.

Поднялись воспоминания. Окруженный арбитраторами Роакс указывает на него. Человек, которого он считал своим отцом и который принял его, когда он сбежал из сиротского приюта Министорума подальше от побоев спятившего аббата, сдал его, чтобы уберечь собственную шкуру. От воспоминания о предательстве он замедлил ход, а усталость стала вдвое сильнее.

Не обращай внимания, — велела мысль. Оно с тобой играет.

Возникло еще одно воспоминание, фрагментарное и инстинктивное. Горячий котелок с питательным бульоном для страдающего от голода желудка. Потрепанное одеяло. Теплая улыбка. Мягкий поцелуй в разбитый лоб. Лицо матери, которую, как ему казалось, он забыл навсегда.

Он запнулся и остановился, всхлипывая. Мысль не унималась, обращаясь к нему:

Оно пытается заставить тебя остановиться. Пытается тебя схватить. Ты должен его выгнать и идти дальше.

— Я один, — сказал Скелл, борясь со слезами. — Я не могу идти дальше. Смысла нет.

Ты никогда не бываешь один, Мика Скелл. Отец Пустоты всегда с тобой.

— Я не понимаю.

Поймешь. Иди.

Скелл вытер слезы с лица, покрытого коркой грязи, и заставил себя двигаться вперед.

«Белая пасть» была готова к бою. Ударный крейсер содрогался от едва сдерживаемой мощи. В воздухе висел треск статических разрядов пустотных щитов и пульсация заряженных лэнс-батарей. Капитан Теко поднялся на командирский трон мостика, который окружало марево голо-полей и выводимых данных. Защитные заслонки наблюдательного зала были опущены, и находившийся снаружи космос теперь отображался на мониторах и дисплеях оккулуса, занимавшего центр тускло освещенного мостика.

Шарр наблюдал за экипажем корабля. Кархародоны редко вообще замечали своих обращенных в рабство слуг, а еще реже обращали внимание на то, чем те занимаются. Разумеется, ударные командиры, которые собрались позади Шарра, игнорировали изможденных людей, торопившихся туда-сюда вокруг них. Команда мостика «Белой пасти» являлась наиболее привилегированной из всех сотен тысяч рабов, прислуживавших на Кочевом Хищническом Флоте. Благодаря своему опыту и мастерству они получали лучшие пайки и жилые помещения. И все же даже они были измученными и слабыми. Серо-белые одеяния ордена мешком висели на изможденных телах, а лица осунулись. Они являлись бледной копией своих хозяев — у всех были выбриты головы, а некоторые заостряли себе зубы. Шарр глядел, как они трудятся у вокс-блоков и панелей авгуров, следят за показаниями мониторов и готовят огневые координаты — все в мертвенной тишине. Даже приложив усилия, магистр роты обнаружил, что не в состоянии различать их: старых и молодых, мужчин и женщин. Они представляли собой движимое имущество ордена. Их рабство было предначертано волей Отца Пустоты и разрешалось Эдиктами Изгнания.

— Первый Жнец, — произнес Теко, заставив Шарра перевести взгляд на огромный коралловый блок, выполнявший роль командирского трона мостика.

— Мы приближаемся к тюремному кораблю, — продолжил капитан. — Идентификационное сканирование и килевая метка подтверждают, что это транспорт для заключенных «Имперская истина». Каковы ваши распоряжения?

— Вы ее вызывали?

— Так точно. Она не отвечает. Ближнее слежение авгурами выявило лишь минимальные признаки жизни. Примерно десять минут назад ее покинул челнок, направлявшийся к поверхности Зартака. Мы перестали видеть его курс у дальнего края корабля.

— Убийцы уже позабавились, — произнес Каху. — Там окажется мертвецкая и больше ничего.

— Это так, — сказал Шарр. — Но, если на борту еще есть узники, уничтожать корабль издалека будет расточительно. Возможно, они смогут предоставить нам информацию до высадки на планету.

— Изменники бы их сломали, — равнодушно ответил Каху. — Абордаж будет тратой времени.

Шарр посмотрел на экраны. Теперь «Имперскую истину» можно было отчетливо различить даже без пикт-увеличителей. Ее уродливую прямоугольную громаду обрамлял вращающийся зелено-белый шар Зартака. Что стало с экипажем? Что теперь гнило на борту, в захватившей палубы и трюмы тьме?

— Абордаж — не трата времени, если он даст нам первых пленников для Подати, — сказал Шарр. — Мы здесь именно за этим.

— Ты и впрямь жаждешь первой крови, — догадался Каху. — В тебе силен дух Акиа, магистр роты.

— И я ее получу, Каху, — произнес Шарр, оставляя колкое сравнение без внимания. — Либо на борту этого корабля, либо на планете внизу. Готовьте Третье и Четвертое отделения, а также Поглотителей. И зарядите «медвежьи когти».

«Медвежьи когти» представляли собой ужасающее оружие. На «Белой пасти» их имелось два, с возможностью запуска как с левого, так и с правого борта. Оба были выполнены в виде колоссальных гарпунов размером почти что с корабли сопровождения флагманского звездолета. Когда «Белая пасть» вышла на параллельный курс с «Имперской истиной», откинулись адамантиевые заслонки. Шарр отдал приказ, и громадные остроги стартовали, полыхая плазменными ускорителями, расположенными под остриями. Они беззвучно описывали дугу в пустоте, высвобождая звено за звеном и стремясь к добыче.

Попадания пришлись «Имперской истине» перед машинными отсеками правого борта и возле основных грузовых трюмов, ближе к корме. Адамантиевые острия двух огромных пик погрузились во внешнюю оболочку корабля. Плазменные двигатели пылали, вгоняя «медвежьи когти» сквозь слои усиленных переборок, технические коридоры и служебные шахты. Когда острия вошли, наружу выскочили зацепы — крючья размером со сверхтяжелый боевой танк, которые впились во внутренности корабля и засели там, сверкая магнитной сцепкой. Какую-то секунду пронзенная и беспомощная «Имперская истина» содрогалась. А затем «медвежьи когти» начали тянуть.

Колоссальные роторные катушки, установленные на борту «Белой пасти», завертелись, движимые энергией, которую перенаправили с плазменных ускорителей корабля. Цепи, соединявшие острия «медвежьих когтей» с гнездами внутри ударного крейсера, понемногу натянулись. Мало-помалу «медвежьи когти» стали втягиваться, увлекая за собой «Имперскую истину». Не имея собственной тяги, тюремный корабль накренился. Палубы правого борта начали сминаться под визг и стон металла. Однако «медвежьи когти» вошли глубоко — они продолжали держать.

Шарр почувствовал, как стартующая абордажная торпеда содрогается вокруг него. У него за спиной неподвижно стояло Первое отделение в полной броне и со всем вооружением. Автостабилизаторы и магнитные захваты удерживали их на ногах, пока сверкающая торпеда неслась к борту «Имперской истины». «Белая пасть» подтащила тюремный корабль на близкое расстояние, достаточно близкое, чтобы любые оборонительные системы, какими бы он ни обладал, точно не смогли навестись на штурмовые транспорты Кархародонов, мчащиеся через узкий зазор между двумя звездолетами. На дисплее хронометра Шарра едва успело пройти пятнадцать секунд, как уже раздался звон сигналов, предупреждающих о сближении, и узкий десантный отсек залило злым красным светом.

— Приготовиться, — скомандовал Шарр, переключая стабилизаторы на максимальную мощность. Как только доспех зафиксировался, он ощутил, как тормозные ускорители гасят энергию лобового столкновения, а через несколько мгновений произошло и само столкновение. Он зарычал. Силовая броня принимала на себя жесткие изменения гравитации. Какую-то секунду казалось, будто торпеда остановилась, а затем по полу под ногами вновь пошла пульсирующая дрожь — носовые мелты прожигали внешний корпус «Имперской истины».

Шарр отстегнул Жнеца. Он чувствовал, как позади него Первому отделению хочется убивать. Они уже достаточно долго ждали. Шарр поймал себя на том, что молится, чтобы на борту корабля не оказалось живых пленников. Ничего такого, что усложнило бы кровопролитие. Его единственным желанием было устроить бойню. Он отверг кровожадные порывы, стараясь сосредоточиться. Он не был Акиа.

Однако он мог убивать, как Акиа. Вышибные пластины на носу торпеды вылетели с глухим ударом, а вслед за этим послышался скрежет отходящих автозапоров. Освещение десантного отсека мигнуло, став из красного зеленым. Когда аппарель упала, Шарр уже пришел в движение. Рев Жнеца оттенял его собственное мертвенное молчание.

Снаружи была вопящая тьма. Авточувства Шарра выхватили бесформенные противоестественные фигуры, которые еще сильнее изуродовало осколочными взрывами, изрешетившими пробитый торпедой коридор. Сенсоры зафиксировали характерный, тошнотворный смрад варпа.

Кархародон расправился с первыми демонами, возникшими перед ним из темноты. Жнец разорвал их на комки изодранного мяса и черного ихора. Он наступил на корчащиеся останки, ощерив от ненависти свои заостренные зубы. От вида уродливых кошмарных тварей большинство смертных лишилось бы рассудка — по мере продвижения Шарра те поднимались вокруг него. Присасывающиеся пасти и мясистые придатки извивались и цеплялись за серый доспех. Это был воплощенный в жизнь кошмар.

Но во Внешней Тьме кошмары ничего не значили. Шарр рубил их на части, выброшенные Жнецом сгустки черной мерзости брызгали на броню Акиа. На его броню. Приступ отвращения гнал Шарра вглубь коридора, и тесное пространство заполняла собой ярость его огромного цепного топора. Вскоре с него уже капала жизненная эссенция захвативших корабль визжащих и скулящих тварей — недостойное подношение Отцу Пустоты. От злости Шарр бил лишь сильнее.

Его исступленный натиск продолжало следовавшее за ним Первое отделение. Дортор и Красный Танэ добивали растерзанных магистром роты демонических отродий. Одиночные болты растворяли неестественную плоть. Танэ даже не удосужился обнажить Меч Пустоты, не желая марать клинок-реликвию ихором демонов. Соха прикрывал тыл отделения. Его волкитное ружье гудело от энергии, и от кошмаров в коридоре оставались только огненные вспышки да пепел. Багряные лучи древнего оружия озаряли сцену расправы всплесками свечения преисподней.

Последний демон распался на части в кулаке Шарра, растворяясь и возвращаясь в имматериум. Впереди находилась открытая входная дверь. Магистр роты протолкнулся через нее плечом вперед, выискивая новую добычу. Все его трансчеловеческое тело беззвучно вопило, требуя убивать еще.

Авточувства показали ему бойню, посреди которой он оказался. Помещение, некогда служившее медицинским отсеком корабля, было залито кровью и увешано окровавленной кожей. Безумная пыточная камера кишела сгорбленными существами в капюшонах — культистами, которые съежились при появлении Шарра.

Кархародон не колебался. Он добавил к брызжущему с цепного топора демоническому ихору и их порченую кровь, разрывая визжащие тела. Пытаясь спастись от него, они вцеплялись друг в друга и дрались, беспомощные перед гигантом в серой броне. Остальные члены Первого отделения просто наблюдали, как Шарр вырезает их.

— Пленников нет, — произнес ударный ветеран Дортор, осматривая учиненную резню, когда вопль последнего из культистов оборвался воем Жнеца. Шарр стоя, тяжело дыша. С его древнего доспеха капала кровь. Он силился взять себя под контроль, обуздать потребность продолжать убивать. Пролить еще больше крови. Он — не Акиа. Не Акиа. Он принял на свой визор три донесения об обстановке, переданные штурмовыми отделениями Поглотителей и Третьим тактическим отделением, которые проникли в другие участки корабля.

— Выживших людей нет, — сказал он, подтверждая слова Дортора. — И никаких следов отступников. Пока что.

— Не хватает одной абордажной группы, — пробормотал знаменосец Нико. Шарр осознал, что тот прав.

Четвертое отделение еще не отчиталось.

Корди убивал, а к нему возвращались воспоминания. Он грезил, хотя и сложно было восстановить, о чем именно. Возможно, о залитом солнцем галечном береге и разбивающихся волнах. Это не имело значения. Значение имело то, что он проливает кровь для ордена и для Отца Пустоты.

Сосредоточься. Он плавным движением перезарядил оружие. Смятение в душе никак не сказывалось на его отточенных действиях. Он открыл огонь, болтер «Фобос R/017» присоединился к оружию братьев-в-пустоте. Четвертое отделение проникло в основание командного шпиля «Имперской истины», пробив своей абордажной торпедой входной люк. Они пробивались наверх, по лестницам, которые кишели кошмарами, состоявшими из меняющейся варп-плоти и цепких когтей. Кархародоны были забрызганы кровью демонических отродий — мерзким налетом, который никак не мог утолить кипящую жажду крови Адептус Астартес. Лишь отрывистые команды ударного командира Экары заставляли их держать строй — три группы братьев-в-пустоте, последовательно поднимающиеся по лестнице и поддерживающие друг друга огнем.

— Зачищено, — кратко сказал Корди, когда демон, возникший перед ним из теней лестниц, распался на части. Тактические десантники двинулись дальше, перемещаясь плавно, словно прирожденные хищники.

С ними был Те Кахуранги. Верховный библиарий настоял на том, чтобы сопровождать удар на мостик. Возможно, им двигала некая потаенная тяга к знаниям. Он вел Четвертое отделение, находясь впереди. Зеленый камень на конце костяного силового посоха озарял дикую, смердящую варпом тьму, окутывавшую корабль.

Впереди снова началась стрельба. Корди присоединился к ведущим братьям-в-пустоте, и они открыли огонь по очередной толпе тварей наверху последнего лестничного пролета шпиля. Массореактивные снаряды рвались десятками, перемежая басовитым грохотом влажные удары по рвущейся плоти. Корчащиеся щупальца цеплялись за Кархародонов, один змееподобный придаток обвился вокруг сапог Беты-восемь-три-Руа и попытался уволочь того вниз, к раззявленной пасти, полной игольчатых зубов и щерящихся второстепенных ртов. Кархародон отцепил свой боевой нож и в беззвучной ярости порубил лишенную костей конечность на куски, кромсая лезвием клинка толстые слои лиловой плоти и тошнотворного желтого жира.

— Прекратить, — скомандовал Экара. Корди потребовалось несколько мгновений, чтобы воспринять слова, и еще несколько — чтобы перестать палить очередью. Остальные члены Четвертого отделения вокруг него точно так же ослабили пальцы на спусковых крючках. Демонов больше не было.

Перед ними находились открытые противовзрывные двери мостика. Изнутри несло смертью.

— Вперед, — велел Экара.

— Следите за всеми направлениями, — добавил Те Кахуранги. — И за верхом.

Библиарий говорил отрывисто, будто сквозь стиснутые зубы. Что бы ему ни являло его варп-зрение, ничего хорошего там не было.

Кархародоны молча заняли мостик, готовясь к новым контактам. Таковых не произошло. Корди осмотрел мрак среди подвесных балок сводчатого зала, где висели тени. Перед его мысленным взором предстал бескрайний простор чистого синего неба, копия раскинувшейся под ним воды. Он сердито отбросил непрошеное воспоминание, переключив внимание на хрящеватые останки трупов под ногами. Тут был экипаж мостика из Имперского Флота и законники из Адептус Арбитес, которых объединяло одно — их всех сразили болтерами, цепными клинками или еще хуже того. Здесь поработали темные братья, это было очевидно.

Те Кахуранги стоял на краю углубления основного вокса мостика, глядя на ковер из трупов членов Флота и одной женщины-арбитратора. К вокс-блоку был пригвожден мертвец без головы.

— Мы опоздали, — произнес верховный библиарий. — Все они сгинули.

— Коса-четыре, ответьте, — раздался в воксе голос магистра роты Шарра. — Повторяю, Коса-четыре, ответьте.

— Мостик занят, — сказал Те Кахуранги, прежде чем Экара успел ответить. — Они уже расправились с последними из пленников. Убийцы хорошо поработали. Чтобы проникнуть в систему, они воспользовались вокс-дезинформацией и темным колдовством.

— Мы тоже никого не нашли в медицинском отсеке, но следов темных ритуалов в избытке.

— На борту был Мертвая Кожа. Я чувствую боль, задержавшуюся после его присутствия, словно отголоски землетрясения.

— Где он сейчас?

— Ниже поверхности, охотится за мальчиком. Мы должны спешить.

— Я велю «Копью пустоты» и «Острому зубу» забрать нас из ангаров для челноков, а «Белая пасть» уничтожит этот скиталец издали. Передайте Ари, чтобы он вел своих инициатов. Когда мы доберемся до поверхности, они будут вас сопровождать.

— За мной, братья, — произнеc Те Кахуранги, обращаясь к Четвертому отделению. Корди и остальные сомкнулись вокруг древнего библиария, и тот направился к челночным ангарам «Имперской истины», напоследок бросив продолжительный взгляд на обезглавленный труп, прибитый к вокс-ячейке внизу.

— Всем братьям-в-пустоте, — пощелкивая, сказал голос Шарра на ротном вокс-канале. — Загружаю координаты новой цели. Наводка на имперское сооружение на поверхности Гамма-восемь-три, обозначение «Участок №8».

Ранник посмотрелась в крошечную зеркальную пластину помывочной комнаты Участка №8. В ответ глянуло кошмарное лицо — покрывавшая его корка из крови и хрящей растеклась розовыми линиями в тех местах, где арбитратор пыталась ее смыть, прилепила темные волосы к голове и щипала глаза. Когда она плеснула на голову еще воды, руки дрожали. Она сказала себе, что причина этого — холод, а вовсе не тот страх, который до сих пор ее не отпускал.

Арбитраторы на стенах сообщили, что тени на краю леса за пределами участка перемещаются. Дождь кончился, уступив место бледному водянистому солнцу, однако казалось, что мрак под ветвями лишь сгустился. Выстрелов больше не было. Безголовый труп арбитратора, которого уложили при попытке втащить Ранник внутрь, так и лежал на перемолотом дерне за южными воротами.

Первый арбитратор Якен ввел Ранник в курс дела в маленькой комнате управления участка. Кленн, командующий учреждением, отбыл на обзорное заседание днем ранее. Дошли известия, что штурмовые отделения собирают для расследования несанкционированного входа на высокую орбиту. Гарнизон оставили в состоянии готовности. Последовал всплеск панических и противоречивых сообщений из Окружной Крепости, а затем — ничего. Именно тогда, в предрассветные часы, тьма и начала подползать ближе. Якен включил аварийный маяк участка и стал ждать. Они увидели огненный след, оставленный в утреннем небе спасательной капсулой Ранник при входе в атмосферу, и отправили группу на поиски. Нападение на них подтвердило то, чего и боялась Ранник — чудовища добрались до планеты.

Она о них не говорила. Она сказала Якену, что «Имперская истина» была западней, что на Зартак явились темные силы Архиврага и вполне может статься, что они — единственные уцелевшие, кто еще продолжает сопротивление. Однако ничего не сказала о громадных вопящих тварях, обрушившихся на них из темноты. О том, как тех не брал целый магазин «Вокс Леги», как они крушили черепа и ломали шеи с веселой непринужденностью играющего ребенка.

И уж конечно она им ничего не сказала о том, как тот, в забрызганной кровью Макран полуночно-синей броне, не просто пощадил ее, но еще и вернул на планету в спасательной капсуле. От этого воспоминания снова накатила тошнота. Она не знала, почему спаслась. На ней порча? В ее душе укоренилась какая-то гниль? Она вцепилась в края раковины, наклонила голову и постаралась перестать дрожать, глядя, как розовая вода с плеском уходит в сток.

Якен хотел убить заключенных. Ранник отказалась, однако не потому, что сочла это неправильным поступком. Она просто не знала, что делать. Ничего из учебного курса прогениума не могло подготовить ее к такому.

Помывочная камера являлась частью личной квартиры Кленна. Ранник пребывала в натянутых отношениях с превосходящим ее по возрасту младшим смотрителем со дня своего прибытия на Зартак, но сейчас отдала бы что угодно, лишь бы он был здесь. Она гадала, что произошло с ее собственным участком, с первым арбитратором Неллисом и остальными ее людьми. И что сталось с Окружной Крепостью? Как ей поступать дальше? Послать отряд на разведку? Держаться и наблюдать, как тени подползают все ближе? К ней вернулось воспоминание о бойне на борту «Имперской истины», и она содрогнулась.

— Младший смотритель, сэр, — позвал Якен из-за двери комнаты. — Авгур фиксирует приближение с орбиты. Два сигнала, оба имперские, но не идентифицируются по базам данных. Еще мы получаем сигналы о мощном взрыве на высокой орбите. Подозреваем, что там уничтожен корабль.

— Уже иду, — отозвалась Ранник, стирая рукавом воду с лица. Глядя на собственное бледное отражение с покрасневшими глазами, она вдруг ощутила приступ злости. Она — офицер Адептус Арбитес. Какая бы судьбы не постигла остальную часть Зартака, ситуация в Участке №8 стабильна. Ее долг — поддерживать все в таком же состоянии до тех пор, пока Империум, наконец, не поймет, что происходит, и не прибудет помощь. Когда бы это ни случилось. Она поддернула пластину панциря, подобрала с голого рокритового пола вновь приобретенный шлем и открыла дверь. Якен ждал ее.

— Приготовить батареи противовоздушной обороны, — велела она первому арбитратору. — Возможно, они с «Имперской истины», а это значит, что они уже не наши.

— Сэр, непохоже, чтобы они были с тюремного корабля, — ответил Якен. — Они выглядят как какие-то штурмовики, очень старой модели.

— У нас есть визуальный контакт?

— Да, сэр.

Ранник вышла на грязный плац, устроенный перед цитаделью участка. Гарнизон разместился на стенах рокритовых бастионов, окружавших центральный блок. Многоствольные зенитные пушки «Гидра», венчавшие крышу цитадели, бездействовали — сервиторы прицельных систем не наводились на дружественный сигнал, транслируемый приближающимися машины.

Ранник взяла магнокуляры, которые протянул ей Якен. Чем бы ни были эти летающие аппараты, дружелюбно они точно не выглядели. Усиленная оптика видоискателя нивелировала расстояние и покров облаков, и показались два мчащихся к участку массивных тупоносых десантно-штурмовых корабля. Бледный свет солнца блестел на серой обшивке коротких крыльев и щетинящихся стволах орудий. На глазах у Ранник один пошел вниз, начиная маневр, который мог быть только заходом на посадку, в то время как второй остался на удалении, находясь в режиме ожидания.

— Навести «Гидры», — сказала Ранник Якену. — Но не стрелять, если они не откроют огонь первыми или если я не дам приказ. Это ясно?

— Да, сэр.

Вой далеких двигателей достиг болезненного уровня. Ранник сжала магнокуляры и постаралась не обращать внимания на муторность в желудке. Когда десантно-штурмовой корабль приблизился, она осознала, как он чудовищно велик. Бронированный и тяжеловооруженный — чем бы он ни являлся, но Якен был прав — он прибыл не с «Имперской истины»

Огневые точки автопушек на внешних бастионах стрекотали, отслеживая летающую машину, выдвигавшую из-под днища посадочные опоры. Она опускалась на парадную площадку, и Ранник попятилась к защитным дверям цитадели, подальше от нисходящего потока воздуха, который обрушивали на нее воющие двигатели. Арбитраторы на стенах вокруг стояли наготове, вскинув дробовики и автоматические винтовки. Ранник натянула шлем, мрачно скривив губы.

Десантно-штурмовой корабль опустился с медлительным изяществом и с глухим стуком коснулся земли. Шум двигателей снизился до визга холостого хода, а затем разом с лязгом затих. Ранник показалось, что внезапная тишина давит на нее. По коже поползли мурашки. Тяжелая фронтальная аппарель корабля находилась прямо перед ней, равно как и кабина с черным фонарем, а еще — зияющая пасть пушки, тянувшейся вдоль верхнего ребра жесткости.

Арбитраторы ждали. Наконец, послышался гул размыкающихся магнитных замков, и фронтальная аппарель начала опускаться, урча гидравликой. Выбросы пара под давлением мешали Ранник увидеть, что таится внутри. До нее вдруг дошло, что она, вероятно, вот-вот умрет.

По площади разнеслось эхо гулких ударов тяжелых шагов. Из недр десантно-штурмового корабля возникла тень. Ранник застыла, ужас парализовал ее руку на затыльнике автопистолета. Это было такое же создание, как на «Имперской истине» — гигант, закованный в огромные пластины брони. Он шагал к Ранник, словно колосс, окутанный паром. Бездушные черные линзы приковывали ее к рокриту крепости.

И все же что-то отличалось. На сей раз воитель-титан был облачен не в темно-синее, а в серое. Исчезли скалящиеся черепа и эмблемы с багряными крыльями, их место занял свернувшийся кольцом белый океанский хищник. В своих чудовищных кулаках воин держал громадный цепной топор, отключенный мотор которого молчал.

Он остановился у основания аппарели. Позади появились другие огромные воины, расходившиеся полукругом с обеих сторон. Они также были облачены в серо-белые доспехи, частично расписанные странными закручивающимися узорами. У нескольких на визорах шлемов были красные диагональные линии. На кожаных лентах, обмотанных вокруг наручей и горжетов, стучали резные костяные амулеты и старинные неровные зубы хищников. Большинство несло громадные болтеры, хотя один нес на шесте изодранное полотнище, на котором выцвело до неузнаваемости все, кроме центральной белой эмблемы, повторявшей рисунок на правом наплечнике каждого из воинов.

Никто из арбитраторов не шевелился. Ранник просто смотрела. Она знала, что стоит не так дернуться — и ее размажет по стене крепости шквал массореактивных болтов.

Первый появившийся из корабля гигант — тот, что был вооружен цепным топором — шагнул вперед.

— Привет тебе, имперский гражданин.

Его сухой и низкий скрежещущий голос с треском исходил из вокс-решетки шлема, словно доносясь с огромной глубины. Только через секунду Ранник поняла, что гигант говорит на высоком готике. Она начала подыскивать, что ответить, силясь вспомнить дни обучения в прогениуме, в страшно холодной лингва-келье аббата Тарвелла.

— Кто вы есть? — спросила она, зная, что кошмарно коверкает слова при переводе с низкого на высокий.

— Мы — Кархародон Астра, служители Отца Пустоты и Империума. Мы явились на ваш мир за Красной Податью, что наша по праву, дарованному Забытым в День Изгнания.

Из слов гиганта Ранник уловила только одну значимую вещь. Они служили Империуму. Эта информация не особо ослабила ее страх. В последнее время все оказывалось не тем, чем казалось.

— Мы получили ваш сигнал бедствия, — продолжил гигант, не получив ответа от Ранник. — Банда мерзостных предателей и еретиков осадила ваш мир и уже убила многих ваших братьев. Мы поможем вам уничтожить их перед тем, как заберем нашу Подать.

— Вы здесь, чтобы помочь нам? — запинаясь, спросила Ранник. Гигант помедлил с ответом, словно обдумывал ее слова.

— Да, — наконец, произнес он. — Нам нужен полный доступ к этому месту, дабы использовать его как перевалочный пункт.

— Вас больше?

— Периметр безопасен? — спросил гигант, оставив вопрос без внимания.

— Да. Но были контакты.

— Мы начнем развертывание. Славь Отца Пустоты, гражданин, ибо Красная Подать началась.

Шарр успел позабыть, насколько жалки люди. Стоявшая перед ним женщина явно пребывала в ошеломлении от вида двух отделений Адептус Астартес. Полузакрытый шлем не мог скрыть того, что у нее отвисала челюсть. Магистр роты моргнул, активируя символ вокс-связи на своем визоре.

— Брат Аттика, сажай «Копье пустоты», — произнес он.

— Принято, магистр роты, — отозвался пилот «Громового ястреба». — Наши сканеры фиксируют контакты снаружи периметра сооружения.

— Я знаю, — сказал Шарр. — И все же продолжайте. Мы не можем терять времени.

Женщина что-то говорила. Большую часть ее фраз на высоком готике было не разобрать. Шарр оборвал ее:

— В этом здании есть заключенные-рабочие?

Женщине удалось кивнуть. Шарр продолжил:

— Вы покажете их мне и моему верховному библиарию, когда он прибудет.

Последний раз Шарр говорил с человеком, не являвшимся рабом ордена, почти половину десятилетия тому назад. Женщина перед ним выглядела не старше ребенка. С первого же взгляда ему стало ясно, что остальные члены гарнизона старше, однако они едва ли выглядели более компетентными. Они никак не смогли бы самостоятельно продержаться против изменников до настоящего момента. Захватчики попросту оставили их в живых из милости, не дав об этом знать.

Это означало, что предатели хотели, чтобы Кархародоны высадились здесь.

«Копье пустоты» приземлилось возле «Острого зуба». Два десантно-штурмовых «Громовых ястреба» заняли весь маленький плац. Наружу вслед за Те Кахуранги вышел ударный командир Ари, и они присоединились к Первому и Второму отделениям, собравшимся вокруг Шарра. Исходящий от стоявшей перед ними женщины ужас стал еще более осязаем, когда она увидела облаченного в броню верховного библиария.

— Рад встрече, младший смотритель Ранник, — произнес Те Кахуранги. Женщина побледнела.

— Вам известно мое имя?

— Моему брату известно многое, — сказал Шарр, устав от глупости женщины. — Лучше об этом не расспрашивать. А теперь вы покажете нам ваше тюремное заведение. Я должен осмотреть заключенных.

Женщина, которую Те Кахуранги назвал Ранник, заколебалась, однако ненадолго. Она отперла противовзрывные двери центральной башни и повела их вглубь катакомб. На ходу Шарр велел остальным из собравшихся отделений присоединиться к гарнизону на бастионах, а «Копью пустоты» и «Острому зубу» — снова подняться в воздух. Если их темные братья замышляют в ближайшее время нанести удар, то их не застанут неподготовленными.

Гравилифт спускал их в тюремные подземелья. Сооружения высекли в самом скальном основании Зартака: коридоры были из неровного сырого камня, низкий потолок щетинился сталактитами. Камеры для заключенных были выгрызены в скале и отделены массивными прутьями и решетками из пластали.

Шарр и Те Кахуранги шли по сводчатым коридорам. Ранник следовала за ними, будто ребенок, идущий по пятам за родителями. Какое-то время они молчали, а затем Шарр обратился к своему верховному библиарию:

— Они годятся?

Те Кахуранги издал сухое ворчание, не глядя на магистра роты.

— Они напуганы. На этот мир опустилась пелена страха. На всем лежит печать Мертвой Кожи.

— А когда мы убьем его и изгоним его тьму?

— Сложно сказать. Они истощены, переутомлены. Многие уже искалечены. Мало кто подойдет для рабских палуб, не говоря уже об индоктринации.

— Заберем, что сможем, — сказал Шарр. — Выбирайте в этом месте все, что сможет пойти на пользу ордену.

— Я здесь только ради мальчика, — произнес Те Кахуранги.

— Он для вас настолько ценен?

— Ты не хуже меня знаешь, как трудно отыскать новых инициатов для библиариума. Во Внешней Тьме, где нет обычных средств набора, довольно тяжело обнаружить подходящего юного псайкера. Найти же такого, кто в основном не затронут порчей, практически невозможно. Мои братья-библиарии десятилетиями ждали этого дня. Вот почему я здесь.

— И я вам помогу, — заверил его Шарр. — Насколько позволят мои обязанности.

— Поглядим, насколько это много на самом деле, — сказал Те Кахуранги. Пока они шли, он временами останавливался и вперивал взгляд в какую-нибудь из камер. При виде громадного воина заключенные внутри судорожно хватали воздух или кричали. Все они были созданиями замызганного вида, их серые комбинезоны покрывали наслоения пятен от пота и грязи, а на открытых участках тела застыла сажа. Шарр задался вопросом, выглядел ли он в чем-то похожим на них до своего приема в орден. Находился ли в тех же самых камерах, что и они. Воспоминания об этом были уже давно им утрачены.

— Какова средняя выживаемость у этих негодяев? — спросил он у Ранник, указывая сквозь прутья решеток одной из камер. Заключенные внутри застонали от страха.

— С момента их прибытия? — отозвалась Ранник на своем ломаном высоком готике. — От девяти до десяти месяцев по стандарту Терры.

Так быстро не умирают даже на рабских койках в Кочевом Хищническом Флоте, — подумалось Шарру. И все же лучше это, чем ничего.

— Вы знаете, где находится мальчик? — спросил он у Те Кахуранги по внутреннему воксу.

— Приблизительно, — сказал верховный библиарий. — Он до определенного предела впустил меня в свой разум, хотя напряжение и велико. Проследил его варп-присутствие до подсекции в основной тюремной шахте. Это на другом конце полушария. На поверхности в джунглях есть несколько точек входа, которые я мог бы использовать.

— Предатели позволили нам сюда добраться, — произнес Шарр. — От всего этого места просто разит западней.

— И все же у вас нет времени, магистр роты, — ответил Те Кахуранги. — Каху не потерпит никаких задержек Сбора, а я должен добраться до мальчика. С каждым мигом Мертвая Кожа все ближе к нему. Пока что мне удавалось заставлять его продолжать двигаться, но это все, что я в силах сделать на расстоянии. Я должен отправиться лично и забрать его.

— Тогда так и поступайте, — сказал Шарр. — Берите Ари и инициатов из Десятой роты на борт «Копья пустоты» и отправляйтесь со всей поспешностью. Да направит ваш путь Отец Пустоты.

Те Кахуранги склонил голову.

— А что в это время будете делать вы?

— Мы начнем с зачистки еретиков, — произнес магистр роты. — Когда искореним их, сможем забирать заключенных тюрьмы и отправлять их на орбиту.

Те Кахуранги остановился, оглядывая шероховатый коридор с камерами и массивные тюремные двери. Его шлем качнулся, развернувшись к Шарру. Покрытые тонкими надписями синие пластины и черные линзы были непроницаемы.

— Магистр роты, вы помните это место?

Шарр на мгновение замер, осматривая мрачные туннели Зартака, а затем ответил:

— Нет, Бледный Кочевник. Оно для меня ничего не значит.

Те Кахуранги покачал головой.

— Ты лжешь, Бейл Шарр.

Ворфекс присел на краю линии джунглей и оскалил клыки. Воздух над небольшим фортом участка вибирировал от визга двигателей и движения тяжелых десантно-штурмовых кораблей. Лоялисты развертывали на поверхности все больше своих сил — Ворфекс насчитал почти полную роту.

Его Коготь рапторов спустился с «Имперской истины» по приказу Кулла вскоре после того, как Ворфекс выбросил лишившуюся чувств имперку в спасательную капсулу, и как раз успел избежать гибели вместе с кораблем, уничтоженного вновь прибывшим флотом лоялистов. С тех пор они следили за участком с кромки джунглей, словно едва заметные хищники, кружащие вокруг загнанной добычи. Порой они обозначали свое присутствие, стреляя через открытое пространство и изводя имперцев малыми дозами страха.

Ворфекс только начал обдумывать, не устроить ли — вопреки приказам — небольшую вылазку поубивать, как ауспик засек приближение авиации. Все вдруг снова приняло интересный оборот. Будь проклят Кулл, но он оказался прав — на Зартак прибывали лояльные Адептус Астартес. Ворфекс не узнавал их серо-черную расцветку, но от вида эмблемы хищника по генетически усовершенствованным жилам Повелителя Ночи пробежала дрожь возбуждения.

Из убийства и грабежа жатва превратилась в возможность доказать, что VIII Легион — все еще самые смертоносные убийцы-охотники в Галактике. А еще это был идеальный для него расклад, чтобы взять в свои руки управление группировкой.

Лоялисты уже оповестили о своем присутствии, взяв на абордаж и уничтожив «Имперскую истину». Когда это произошло, челнок с Когтем рапторов Ворфекса еще спускался с орбиты. Он наблюдал на зернистых изображениях с кормового пикт-транслятора, как тюремный корабль сминается и разламывается на части под обстрелом прибывшего флота имперцев. Бескожий Отец придет в ярость от того, что пропитанный смертью звездолет разбили, когда он был так близок к завершению его преображения в собственное искореженное болью варп-гнездышко. Ворфекса это не заботило. Он презирал хитрости Темных Богов почти столь же сильно, как ненавидел немощных имперских шавок. В Галактике существовала лишь одна воля, которой он повиновался, и она была его собственной.

Над внешними стенами участка поднялся очередной десантный корабль, устремившийся к северу. Вожак Когтя открыл вокс-канал связи с Окружной Крепостью.

— Мой принц, говорит Ворфекс. Они все еще разгружаются в предсказанном вами месте. Начала прибывать бронетехника. По моим оценкам, отряд силой в роту, не больше и не меньше.

В ответ на канале затрещал голос Кулла:

— Принято. Следи за ними, брат. Отходи только в случае угрозы.

— Коготь голоден, мой принц, — произнес Ворфекс, пробуя терпение Кулла на прочность.

— Ворфекс, мне неважно, чего хочет твой Коготь. Скоро мы все поохотимся. Если ты не можешь оставаться на позиции и держать свой Коготь в узде, я найду чемпиона, который сможет. Это понятно?

— Да, мой принц, — солгал Ворфекс, стараясь не выдать голосом своей обиды. Он разорвал связь.

Когти возвращались в свой новый дом. Их сопровождали подземные локорельсовые вагонетки, груженые перепуганным мясом. Повелители Ночи собирали и везли новых узников со всех внешних участков и второстепенных рудников. Новоприбывших толпой выгружали в Нору, чтобы они присоединялись к оставшимся заключенным Скважины №1, которые до сих пор боролись за выживание в окутанных тенями туннелях и ямах.

Флот Повелителей Ночи отошел от темной стороны Зартака под прикрытие пояса астероидов. Вся группировка собралась ниже уровня поверхности. Последние остававшиеся спустились на челноках перед самым прибытием лоялистов. Теперь от них требовалось только ждать.

Имперцы, которые отсиживались в последнем обороняющемся участке, ранее перекрыли подземные пути, связывавшие их небольшие выработки с более крупной Норой. Кулл наблюдал, как на мониторах медленно со скрежетом открываются разделительные противовзрывные двери. Из-за них появились первые облаченные в броню фигуры, державшие наготове болтеры и перемещавшиеся со смертоносной грацией прирожденных хищников. Повелитель Ночи ухмыльнулся. Скоро им предстоит узнать, кто настоящий хищник на Зартаке. Он включил вокс и открыл канал связи со всей группировкой.

— Говорит Принц Терний, всем Когтям, — произнес он. — Можете начинать.

+ + + Генетическое сканирование завершено + + +

+++ Доступ разрешен +++

+++ Начало записи в мнемохранилище +++

+++ Временная отметка, 3644875.M41 +++

День 79, примерное время с погрешностью варпа.

Мы достигли промежуточной станции у Горгаса, следуя по маршруту пропавшего тюремного корабля. Продвижение шло медленно. Волны эмпиреев против нас, и я опасаюсь, что мы прибудем на Зартак уже после окончания разворачивающихся там сейчас событий, каковы бы они ни были. Лишь Богу-Императору ведомо, что мы найдем.

Я воспользовался возможностью, предоставленной коротким выходом обратно в реальное пространство, чтобы связаться с вышестоящими и подчиненными. Рохфорту удалось, наконец, покончить с делами на Келистане. Мой лорд Розенкранц продолжает торопить. Я уведомил его о загадке, касающейся пропажи колонистов Зартака и направил ему копии файлов, которые на данный момент скомпилировал из ограниченных баз данных «Святой Анжелики». Надеюсь, благодаря более высоким уровням допуска и доступу к Ордо Либрариум на Миткволле у него будет больше шансов раскрыть истину об этих странных событиях.

Сейчас мы готовы вернуться в варп. Перед нами простирается граница имперского пространства пустоты, а дальше — черное бескрайнее ничто. Я начинаю раскаиваться в той радости, с которой принял это назначение.

Подписано,

Дознаватель Аугим Нзогву

+++ Окончание записи в мнемохранилище +++

+++ Мысль дня: Жизнь, прожитая в страхе, воистину благословенна +++