Коррекция (Йеллоустоун)

Глава 18

– Как это случилось? – спросил Алексей. – Лидочка, да успокойся ты, ради бога!

– Я не знаю! – заплакала она. – Как услышала, всё внутри сразу оборвалось! Застрелили его, а кто – не сообщали! Сказали только, что произведены аресты и ведётся следствие. Ну и, как обычно, набор лозунгов: наймиты империализма, сплотимся вокруг партии...

– А я думал задержаться здесь до тепла, – сказал Алексей Капице. – Подпишите заявление на увольнение?

– Вы же знаете, что я не распоряжаюсь кадрами, – ответил Пётр Леонидович. – Даже для увольнения уборщицы нужно разрешение, а вы мой зам.

– Ладно, всё равно я легально не уйду. – Алексей подошёл к жене и обнял. – Успокойся, этого уже не изменишь. Дня три-четыре у нас точно есть, а скорее, намного больше. Мы никуда не денемся, а делёжка власти – дело первостепенное. Пётр Леонидович, у меня к вам просьба. Возьмёте её картины? Будет жалко, если пропадут.

– Мог бы и не спрашивать, – ответил Капица, неожиданно переходя на ты. – Постараюсь помочь всем, чем смогу. Деньги нужны?

– Вот чего у нас много, так это денег, – сказал Алексей, – сложность в том, чтобы уехать отсюда с вещами. Я думаю, что охрана не выпустит с кучей чемоданов, и не хочу вас в это вмешивать. Короче, буду думать об этом завтра, а сейчас принесём сюда пирог с чаем и посидим, когда ещё доведётся увидеться!

За пирогом посидели, но недолго, потому что Лида никак не могла успокоиться.

– Для вас он посторонний человек, на котором к тому же много крови, – возразила она Капице, когда тот сказал, что Берия не стоит её слёз, – а мы с ним немало общались. Он меня любил и многим нам помог. А по поводу всего остального уверена, что другой на его месте действовал бы не лучше. Он как-то рассказал, в каких условиях приходилось работать. Конечно, он не ангел, но много вы видели ангелов?

– У меня самого было к нему плохое отношение, – добавил Алексей. – Потом имел возможность убедиться, что Берия очень толковый управленец и трудяга. И авторитет у него был, да и побаивались по старой памяти. Тому, кто займёт его место, придётся трудно. Одна надежда на то, что он всё-таки выдрессировал свою команду и почистил руководство от типов вроде Ворошилова. Может, обойдётся без резни.

Дома Лида ушла в спальню и попросила её не трогать.

– Дай выплакаться, – сказала она. – Это вы, мужчины, всё держите в себе, а мы так не можем. Последние годы живём на нервах, а теперь ещё и это! Опять срываться, бросать квартиру и где-то прятаться! Так что успокойся: я не из-за одного Берии буду реветь!

Он терпел её всхлипывания минут десять, после чего пришёл в спальню, посадил на колени и стал гладить волосы и целовать. Закончилось всё в постели. Утром по радио передали подробности. Берию убил выстрелом в затылок один из охранников Кремля. При попытке его обезоружить погибли ещё два охранника, и был ранен один из телохранителей. В перестрелке убийца получил два огнестрельных ранения и через час скончался. Были арестованы старший смены и начальник управления охраны МГБ. В тот же день на срочное заседание собрали Совет министров и Политбюро. Решили не совмещать председателя Совмина с постом Генерального секретаря. Правительство возглавил Вознесенский, а партию – Кузнецов. Второе января объявили днём траура, а похороны назначили на пятое.

– Всё так, как я и хотел с самого начала, – сказал Алексей. – Только сразу это вряд ли получилось бы. Сталин сделал гораздо лучше. Надеюсь, что теперь удастся избежать многих ошибок. Единственное, что меня беспокоит, кроме нашей судьбы, это судьба книг. Когда мы уезжали, они были у Сталина. Уверен, что после его смерти Берия забрал их себе. А вот в том, что их найдут и передадут кому следует, уже уверенности нет. Берия не собирался умирать и мог хорошо их припрятать.

– Ну и что? – спросила Лида. – Свою роль они сыграли, а будущее сильно поменялось.

– А подумать? – постучал себя по голове Алексей. – Ты же умница и должна понимать! Во-первых, ценность этих книг по-прежнему велика. Пусть многое изменится, особенно в нашей стране, но тенденции развития и многие события в мире повторятся и знать о них очень полезно. В тех книгах упоминались и природные катаклизмы. Но самое главное – это книга о взрыве. Нашей целью было не только спасти СССР, но и подготовить его к катастрофе. И что теперь, если книги пропали? Правда, где-то остались микрофиши, но они могут храниться вместе с книгами, вряд ли Сталин кому-то их отдал.

– Один комплект есть у тебя.

– И его как-то нужно отдать руководству и убедить в том, что это не липа. Понимаешь теперь, что для нас ничего не закончилось? И прямо сейчас я ничего отдавать не стал бы. Если опять начнут делить власть, можем лишиться всего. Нужно подождать, пока стабильно заработает механизм государственной власти и страна придёт в порядок после войны. Сейчас всем не до какого-то там катаклизма через сотню лет.

– Уже придумал, как уйдём? И куда?

– Я над этим думаю, – ответил Алексей. – У нас три чемодана...

– Есть большой саквояж, – вспомнила Лида.

– Вот в них и нужно уложить самые необходимые вещи. Позавтракаем и начинай их отбирать. А я отнесу твои картины Капице и помогу с укладкой.

Вещи собрали быстро. В чемоданы с саквояжем вошло всё, и вес получился не очень большой. Два самых лёгких чемодана могла унести даже Лида.

– Не торопи, – сказал жене Алексей, когда она опять стала спрашивать насчёт отъезда. – Сегодня день траура и не получится уехать. Завтра я кое с кем поговорю, а если не договорюсь, подготовлю что-нибудь другое. Нельзя уходить с шумом. До ближайшего города семьдесят километров, да еще из него нужно выбраться и не оставить хвоста. Успеют обложить и взять, даже если захватим машину. Нам с тобой нужно минимум полдня, а потом пускай ловят конский топот.

Следующий день был рабочим, и разговор об отъезде состоялся уже дома.

– Выяснил в охране, что в отношении нас не было новых указаний, – сказал Алексей, – так что выпустят без проблем и даже отвезут в город. Вопрос упирается в вещи. Можно, конечно, бросить, но не хотелось бы. И дело не в деньгах, попробуй потом всё это купить. Я договорился с Капицей взять его служебную машину. Директорский ЗИС осматривают поверхностно, и, если ехать в смену Пашки Васильева, запросто проскочим.

– А когда эта смена? – спросила Лида. – Не подведём мы твоего Пашку под монастырь?

–Послезавтра. Я что-нибудь придумаю, а если начнут разбираться, все промолчат. По инструкциям это общее упущение. Если кто-нибудь распустит язык, влетит всем, а там умные ребята. И к тебе исключительно хорошее отношение. Не скажешь, в чём причина?

– Молодая и красивая, – улыбнулась Лида, – и всех их знаю поимённо и узнаю по голосам. Ребятам приятно уважительное отношение, не так уж часто они с ним сталкиваются. Ладно, подождём.

Ждать не пришлось. На следующее утро в Центр с плановой проверкой охраны прибыл из министерства подполковник ГБ. До обеда он занимался своими делами, а потом зашёл в кабинет Самохина.

– Это вам! – сказал он, передавая Алексею большой запечатанный конверт из плотной бумаги. – Я приехал из-за него, а проверка только предлог, через две недели её должен был проводить другой человек. Пакет на случай своей смерти оставил Берия. Министр в курсе и сделает всё, что необходимо. Возьмите бумагу и пишите рапорт на увольнение из органов. Подпишите его двадцатым декабря. Удостоверение я заберу после того, как покинете центр. Приказ о вашем отзыве в министерство уже подписан, и я отдал его в кадры, так что у вас не будет сложностей с отъездом. Приказ на ваше увольнение подпишут, как только я передам рапорт. В пакете должны быть паспорта на другую фамилию, комсомольские билеты и удостоверение лейтенанта ГБ. Последнее – липа. Даётся на всякий случай. Выполнено качественно, но проверку не пройдёт, имейте это в виду. Кроме того, там ваши свидетельства о рождении, трудовые книжки и военный билет, согласно которому вы уже отслужили. В паспортах есть выписка с прежнего места жительства. И внимательно изучите вложенные распечатки с биографией. По пакету всё. Сможете разжиться транспортом? Не хотелось бы вывозить вас самому.

– Не проблема, – ответил Алексей. – Директор даст свою машину. Спасибо вам большое! Когда вы выезжаете?

– В три часа, тогда нормально успеваю на поезд. До города поедете следом за мной, а на вокзале сдадите удостоверение. Оружие оставьте себе.

– Можете сказать о смерти Берии?

– Следствие только начато, и материалы засекречены, так что я сам ничего толком не знаю. Слышал краем уха, что дело очень мутное. Я не верю в то, что это разборки в верхах. Не те сейчас люди у власти, а свои посты они и так получили бы лет через пять, причём много неприятной работы выполнил бы Берия, а теперь им нужно делать её самим. Скорее всего, это месть за чистки партийного аппарата. У вас есть здесь дела, которые нужно сдавать?

– Я уже месяц только изображаю деятельность, – ответил Алексей. – Какие там дела! Сейчас сдам ключи от сейфа и кабинета и схожу к директору домой насчёт машины. Можно позвонить, но заодно прощусь. Вот жену нужно срочно кем-нибудь менять, но это уж пусть болит голова у других. К трём часам мы будем на КПП.

Подполковник ушёл, а Алексей забрал конверт, запер кабинет и заглянул к жене в приёмную.

– Лида, срочно всё бросай, через полтора часа уезжаем. Позвони в кадры, пусть дают замену. Меня отзывают в министерство, и приказ уже у них, так что и тебя никто не задержит. Отдай заодно мои ключи, а я побегу к Капице. Договорюсь о машине, заодно и прощусь.

Дома он первым делом вскрыл пакет. В нём было всё, о чём говорил подполковник, и ещё письмо Берии, адресованное Лиде. Капица жил в соседнем доме, поэтому визит к нему не занял много времени.

– Значит, он помог вам и после смерти! – сказал Пётр Леонидович, выслушав Алексея. – Надо же! Значит, был не таким уж плохим человеком. А насчёт машины звони в гараж сам. Я уже говорил Василию, он в курсе. Поцелуй за меня Лидочку. У меня никогда не было такого толкового и молодого секретаря. Если потребуется помощь, всегда обращайся, жаль только, что не могу сейчас дать адрес. Как думаешь, можно кому-нибудь рассказать о вашем вулкане? Я имею в виду там, за границей.

– Думаю, не стоит, – ответил Алексей. – Они и сами узнают о нём в конце века и будут отслеживать состояние, а случится внезапно. Да и что можно сделать? Убирать страну с четырьмя сотнями миллионов населения? И потом это случится через сто лет. Вам почти никто не поверит, а того, кто поверит, не станут слушать правнуки. Мало ли что мог придумать свихнувшийся прадед! Не буду доказывать, что их не нужно спасать по другим причинам: вы не поверите тому, что можно дойти до такого маразма.

– Мне действительно трудно поверить в то, что есть причины, из-за которых можно обречь на смерть столько людей.

– Тогда посмотрите на это с другой точки зрения, – сказал Алексей, уже давно пожалевший о своей откровенности. – Учёным не так сложно просчитать, что меньше других пострадают СССР и Австралия. Ресурсы Австралии не очень велики, в Союзе они намного больше, и он находится рядом. В моей реальности между нашими странами не было войны, здесь, если вам поверят, она неизбежна. В результате и Америка погибнет, и мы не спасёмся. В двадцать первом веке не будет таких излишков пищевых ресурсов, чтобы создать запас продовольствия для прокорма населения Штатов хотя бы на пятнадцать лет, поэтому его придётся забирать у других народов, обрекая их на голод и смерть. И американцы с лёгкостью это сделают. Не беритесь судить о будущем на основе ваших теперешних представлений, слишком уж сильно всё должно измениться. Если я доживу и буду хоть что-то значить в то время, постараюсь спасти и американцев. Но не всех, а только тех, кто этого заслуживает и захочет, чтобы его спасали. Я вас не убедил?

– Я уже зарекался с вами спорить, – с горькой улыбкой сказал Капица. – Мне трудно молчать, но я постараюсь. Посланцу бога виднее.

– Зря я говорил вам о катастрофе! – сказал Алексей. – Теперь будете терзаться. Поймите, я прав не потому, что меня направляет высшая сила, а в принципе. Вижу, что общие рассуждения до вас не доходят. Давайте перейдём к конкретике. Представьте, что в то будущее попали вы. У вас надёжный дом с запасом горючего и продовольствия, позволяющий выжить два десятилетия вам, вашим детям и внукам. Впритык, но до тепла и первого урожая хватит. А за забором бродят десятки людей, которые замерзают на ваших глазах, мучаются от голода и молят о помощи. И среди них много женщин и детей. И вы знаете, что стоит только открыть ворота, как все эти люди заберутся в ваш дом и у вас уже не хватит ни сил, ни духа выставить их на смерть. В финале вы съедаете всё за два года и дружно умираете от голода. И те, кто и так погиб бы, и вы со всеми вашими родными. И это в лучшем случае. Ведь не исключён и такой вариант, в котором часть этих несчастных, отогревшись и утолив голод, прикинет численность едоков и решит радикально их сократить. В таких случаях обычно начинают с самых сердобольных, то есть с вас. Ваши действия?

– Не дай бог стать перед таким выбором! – поёжился Капица. – Но я понял, что вы имели в виду.

– Так вот, повсюду в мире поступили одинаково, выбросив всех чужих, а заодно и часть своих. Исключением стали Россия и Австралия. Причём большую часть беженцев приняли мы, за что и поплатились вырождением собственной нации из-за потери духовности и дикого искажения многих сторон жизни людей. Думаете, почему я здесь? Ведь несколько сотен миллионов выживших и уцелевшая промышленность – это неплохие условия для возрождения цивилизации. Так вот, не знаю, как в Австралии, а у нас возрождать было некому. Можно было удержать разваливающееся общество в узде, бросив его на захват почти пустой Европы, но это была бы только отсрочка. Человек звучит гордо только для Горького. Мы в СССР попытались сделать, чтобы это было действительно так. И в чужие дела мы лезли немного и только поначалу. Никакого сравнения с теми же американцами, которые развязали с полсотни войн! А нам мешали все. Друзья мешали тем, что их приходилось подкармливать, а враги вовлекли в гонку вооружений, которая подорвала экономику и привела к краху! Вы судите о Западе по миру науки, в котором вас приняли, как равного, а он многогранен и в целом настроен к нам враждебно. Ладно, я заболтался, а время идёт. Если когда-нибудь увидимся, ещё поговорим.

– Не беспокойся, Алексей, я буду молчать, – сказал Капица. – Удачи вам. Пусть у вас всё получится!

Лиду Алексей застал за чтением документов.

– Откуда это богатство? – спросила она.

– Это посмертный подарок Берии, – объяснил он. – Там есть для тебя письмо, почитаешь позже. Я заговорился и забыл о времени. Вещи у нас собраны, нужно только срочно настрогать бутербродов на ужин и завтра на утро. У нас с тобой двадцать минут, потом подъедет Василий. Капица попросил тебя поцеловать, но это тоже перенесём. Давай ты займёшься бутербродами, а я разложу деньги и документы. Возьми один экземпляр биографии, выучишь в поезде. И не вздумай сейчас реветь.

– Не буду я реветь, – пообещала Лида. – Тоже перенесу на потом. И обязательно нарисую его портрет. Хоть так отблагодарю. Куда мы хоть едем?

– В Москву нам нельзя, – сказал Алексей, укладывая документы, кроме паспортов и удостоверения, обратно в пакет, – но не хочется забиваться в какую-нибудь щель, поэтому думаю поселиться во Владимире. Большой город, и до Москвы можно добраться часа за четыре. Возьми газеты, завернёшь бутерброды. Яйца успеем сварить? Ну и чёрт с ними. Собрала? Тогда одеваемся и выходим. Дверь не запираем и ключи оставим на столе. Не хватай чемоданы, я сам отнесу в два приёма, возьми только сумку с продуктами.

– Хорошо здесь было! – сказала Лида, в последний раз с грустью оглядывая гостиную.

– Пошли, а то Василий уже сигналит! – поторопил Алексей.

У КПП их ждали. Машина подполковника выехала за шлагбаум, а он сам нетерпеливо расхаживал возле помещения охраны.

–Задерживаемся, – недовольно сказал он вышедшему из машины Алексею. – Если задержимся в пути, можем застрять на полдня в Кунгуре.

– Ребята, проверяйте быстрее! – попросил Алексей охрану. – В машине три чемодана, саквояж со шмотками и сумка с продуктами. Если нужно, я открою любой чемодан, только проверяйте быстрее.

– Всё в порядке, товарищ майор, – сказал ему старший наряда, искоса взглянув на столичного подполковника. – Счастливо вам добраться и устроиться на новом месте! И вам счастья, Лидия Владимировна!

– Спасибо, ребята! – поблагодарил их Алексей. – Прощайте. Загружаемся и едем!

Последний снег выпал неделю назад, поэтому дорога была расчищена и укатана и до города добрались за полтора часа. У небольшого двухэтажного здания вокзала попрощались с Василием, который помог внести вещи в зал ожидания. Возле кассы стояли только трое, поэтому через пятнадцать минут Алексей вернулся к Лиде с билетами. Подполковник забрал его удостоверение и куда-то ушёл. Больше они его не видели.

– Ещё долго ждать, – сказала Лида. – Может, посмотрим биографию? В нашей части зала никого нет.

– Кому какое дело, что ты читаешь, – отозвался Алексей. – Только если будешь разговаривать, говори тише.

Он тоже вытащил лист с текстом и углубился в его изучение. Имя и отчество оставили прежние, а фамилия оказалась созвучной пункту прибытия – Володин. В указанные двадцать четыре года его жизнь уложилась в три слова: школа, армия, завод. Ему повезло окончить среднюю школу, после которой осенью сорок пятого года забрали служить в армию. Отслужив, вернулся в родную Пермь и поступил учеником токаря на машиностроительный завод. Через год после этого женился на Лиде Ветлицкой, которая работала на том же заводе секретаршей. Причину, по которой они уехали из Перми, в биографии не указали. Она была короткая, на половину страницы, и изучение не заняло много времени.

– Мне девятнадцать лет, – сообщила Лида. – Уже хорошо, потому что в двадцать один год никто не поверит. И с секретаршей угадали, можно опять устроиться на эту работу.

– Сначала повзрослей, – вздохнул муж. – Такую соплю никто не возьмёт в секретари. И Капица брал неохотно, хотя знал, что не дура и старше, чем выглядишь. Репутацию ты ему подпортила. Тебе лучше сидеть дома и рисовать. Денег достаточно, да и я пойду работать, чтобы не привлекли за тунеядство. Понятно, что не токарем, хотя смогу выполнить простую работу. Наверное, самое лучшее – устроиться в милицию. В армии дослужился до старшего сержанта, снайпер и борец. Такого парня при нынешнем дефиците кадров возьмут с руками и ногами. Я ведь и десятилетку закончил, а сейчас этим не все могут похвастаться. У многих только семилетка, а то и её не закончили. Так что старшего сержанта твоему мужу точно дадут, а то и старшину. Мне идти или в милицию, или в грабители, потому что ничего не умею, кроме битья морд. Так, прячем бумаги и идём на перрон. Поезд подойдёт на первый путь, а вагон у нас шестой.

Они вышли на перрон и поставили чемоданы, выбрав место, где было меньше грязи и окурков. До прихода поезда осталось десять минут, и из здания вокзала подтягивался народ. У каждого второго во рту дымила папироса, и некурящие Самохины испытали большое облегчение, когда наконец появился поезд. Они почти угадали, и к шестому вагону пришлось пройти метров двадцать. В их купейный вагон больше никто не садился, поэтому проводница сразу же задвинула лестницу и закрыла дверь. Почти тотчас же состав дёрнулся и пополз вдоль перрона, постепенно ускоряя ход. В их купе уже ехала пожилая пара. Увидев Самохиных, попутчики вышли в коридор, чтобы молодёжи было удобней устроиться. Алексей положил чемоданы и саквояж на багажную полку, а сумку поставил на одну из верхних.

– Потом переоденемся, – сказал он жене. – Сначала поужинаем и получим бельё. Открывай дверь, пусть заходят.

– Виктор Фёдорович, – представился мужчина. – А это моя жена Елена Николаевна. Расправьте одеяло и садитесь, мы пока не будем лежать.

– Алексей и Лида, – сказал в ответ Алексей. – Далеко едете?

– Выходим во Владимире, – сказала Елена. – Ехать ещё больше дня.

– Вот хорошо! – обрадовалась Лида. – Мы едем туда же и совсем не знаем города. Вы не подскажете, где в нём лучше устроиться?

– А почему едете к нам? – спросил Виктор. – Если не хотите, можете не отвечать, просто так мне понятней, что вам посоветовать.

– Причина в ней, – кивнул на жену Алексей. – Простыла и долго болела. Теперь каждую зиму проблемы. Мы привычные к уральским морозам, а ей нужно место потеплей.

– А откуда вы? – спросила Елена Лиду.

– Из Сталинграда. Эвакуировали в сорок втором году.

– А почему не вернуться туда?

– Некуда ей возвращаться, – ответил Алексей. – Дом разнесло снарядом ещё до эвакуации, отец погиб на фронте, а мама застудила лёгкие и умерла за год до нашей свадьбы.

– Сейчас не стоит ехать в Сталинград, – сказал жене Виктор. – Город будут долго восстанавливать. Вы ведь не строитель?

– Нет, я токарь, – ответил Алексей. – А жена работала секретаршей. Но хочу устроиться в милицию, а ей пока лучше не работать. Пусть сидит дома и рисует картины.

– А почему в милицию? – полюбопытствовал Виктор. – Не самая лёгкая работа, и зарплаты у них небольшие.

– У меня только второй разряд, – начал объяснять Алексей. – Денег получаю мало, а работа... не моё это. Я ведь служил в воздушно-десантных войсках. Там нас учили многому, что и в милиции пригодится.

– А Лида училась на художника? – спросила Елена, с сомнением глядя на девушку.

– Что вы! – засмеялась Лида. – Мне всего девятнадцать. У нас с Лёшей только десятилетка. – А рисую я сама с детства. Если хотите, могу вас нарисовать.

Она попросила мужа снять с полки один из чемоданов, из которого достала тетрадь и несколько простых карандашей.

– Пересядьте к мужу, – попросила она Елену, – а я сяду за столик. Это недолго, минут по десять на рисунок. Лёш, пока я работаю, сходи сам к проводнице. Отдай билеты и возьми постели. Вам не обязательно сидеть неподвижно, можете говорить или читать, мне это не помешает.

Через двадцать минут она закончила оба рисунка, привычно расписалась на каждом и отдала их попутчикам.

– А у вас, несомненно, талант! – сказал ей Виктор. – Мы здесь как живые. И характеры прекрасно переданы, а не просто внешнее сходство! Вам обязательно нужно учиться.

– А зачем? – спросил давно вернувшийся Алексей. – Чему её могут научить? Видели бы вы, как она рисует красками. Человек на портрете получается как живой. Просидеть в училище несколько лет только для того, чтобы получить бумажку о его окончании?

– А куда вы дели её работы? – спросил Виктор.

– Подарили другу, – ответила Лида. – Мы не знаем, где придётся жить, какие тут картины!

– Подъезжаем к Перми, – сказал Алексей. – Попрощайся с городом.

– Я приеду сюда посмотреть на могилу мамы, – сказала Лида и всхлипнула.

«Какая актриса пропадает, – подумал Алексей. – Даже слёзы потекли, Елена сейчас сама прослезится».

– Так вы жили в Перми, не в Кунгуре? – спросил Виктор. – А в него как попали?

– Там живут мои родственники, – объяснил Алексей. – Семья брата отца. Мои родители тоже умерли. Когда мы уволились, поехали к ним погостить и посоветоваться. Дядя объездил весь Союз, вот и хотели узнать, куда лучше приткнуться. Он нам Владимир и посоветовал. В нём жил до войны его друг, так дядя ездил к нему пару раз. Город ему понравился. Ещё тем хорошо, что недалеко от Москвы.

– Хотите со временем перебраться в столицу? – с пониманием сказал Виктор. – Так вы едете к другу дяди?

– Его друг погиб, так что едем наудачу, – ответил Алексей. – А Москва... Посмотрим, как устроимся во Владимире. Если плохо, можно съездить в столицу и попробовать найти работу. Ехать в неё просто так глупо.

– Вы не по возрасту умны, – сделал ему комплимент Виктор. – Вам, молодые люди, повезло. Я не последний человек во Владимире, так что поможем вам устроиться.

– Да, – поддержала его Елена, – завтра, как приедем, забираем вас к себе, а потом Виктор договорится, и вас устроят на работу. Квартиру сразу никто не даст, а вот комната в общежитии будет. У вас как с деньгами?

– Денег пока хватает, – сказал Алексей. – Были свои, да ещё дядя помог. И вещей надавали. К двум нашим чемоданам добавили два своих. Так что для жизни есть всё, было бы где жить. Если поможете, будем вам благодарны.

– А с меня портреты, – улыбнулась Лида.

– Остановка. – Виктор поднялся и потянулся за пальто. – Пойду пройдусь по перрону. Стоянка минут двадцать, так что я разомну ноги и покурю.

– Никак не отучу его от курения, – пожаловалась Елена, когда муж вышел из купе. – Две-три папиросы за день обязательно выкурит. Вы, ребята, не беспокойтесь: если Виктор сказал, что поможет, значит, так и сделает. Вы и ему, и мне понравились. Муж работает в горисполкоме, и в городе с ним считаются.

– Спасибо, Елена Николаевна, – поблагодарил Алексей. – Мы тоже пройдёмся. Не на перрон, просто постоим в коридоре и посмотрим на вокзал. С этой стороны видны только составы.

Они вышли в коридор и встали возле окна напротив своего купе.

– Интересно, это опять так повезло или помог этот свыше? – тихо сказал Алексей. – Не похож Виктор Фёдорович на человека, который бросается всем помогать.

– А я знаю? – пожала плечами Лида. – Может, помог или мы действительно им понравились. Дорога часто сближает людей, а ничего особенного он не сделает. Один звонок нужному человеку... Мы устроились бы и сами, просто так меньше мороки. А портреты я нарисую. Уже объявили отправление, где его носит?

– Вон бежит, – показал рукой Алексей. – Стоял в очереди к киоску.

Через минуту в коридоре показался недовольный Виктор.

– Хотел взять свежего хлеба и не успел, – пожаловался он. – Деликатесов набрали, а хлеб закончился.

– У нас много бутербродов, – сказал ему Алексей. – На ужин всем хватит, а завтра достанем хлеб. После Перми начнут разносить чай, тогда и поужинаем. А потом ляжем на полки, чтобы завязался жирок.

– Мне это лишнее! – хохотнул Виктор. – А вам рано думать о жирке. Всё, поехали.

Через двадцать минут проводница занялась чаем. У них было третье купе от её служебного, поэтому долго ждать не пришлось. Алексей достал из сумки свёрток с бутербродами, а Виктор добавил к ним нарезанную буженину.

– Ещё что-нибудь или достаточно? – спросил он.

– Я думаю, хватит, – остановил его Алексей. – Не знаю, как вы, а я не очень проголодался и не буду много есть на ночь, тем более что здесь всё мясное.

– Разумная позиция! – одобрил Виктор. – Ну что, навалились?

Они съели всё, что было выложено, а потом по очереди посетили туалет, переоделись и легли на расстеленные Алексеем постели. Начало темнеть, но свет пока не включали.

– Спи, – сказал Лизе Алексей. – Ночью опять будешь просыпаться, так что отсыпайся впрок.

Утром он на первой же остановке пробежался по киоскам и купил хлеб, печенье и халву. Купил и газету, чтением которой занялся после завтрака.

– Что интересного пишут? – спросил Виктор, который дочитал свою книгу и теперь маялся от скуки.

– Скоро дочитаю и отдам вам, – пообещал Алексей. – За рубежом ничего интересного. Есть статья об убийстве Берии, но я не вычитал в ней ничего нового, только повторение того, что уже сообщали по радио. Скорее всего, покушение выполнено так, что со смертью убийцы не осталось никаких следов. Арестованных отпустили, но из органов выгнали. Вины за ними не нашли, просто надо было кого-то наказать, вот они и пострадали за халатность. Ещё повезло: раньше точно поставили бы к стенке.

– Смело говорите, но верно по сути, – заметил Виктор. – Сами как думаете, месть это или работа империалистов?

– Я думаю, что ему отомстили наши. Слишком много значительных людей расстреляли, сослали или просто убрали от кормушки. А ведь вместе с ними пострадали и их родственники. С самого начала было ясно, что после покушения не удастся убежать: убьют или схватят, и неизвестно, что хуже. За деньги на такое не идут. Это или ненависть, или помутнение рассудка. А нашим урок на будущее. Не должна охрана так топорно работать. Прошли в Кремль и расслабились – вот и результат! И охрану Кремля нужно ставить не так. Там каждый в наряде должен присматривать за остальными. Слишком высокая цена доверия.

– А вы не думали пойти учиться? – спросил Виктор. – Стали бы офицером. Вы слишком умны для рядовой работы.

– Посмотрим, – ответил Алексей, – если и пойду, то не сейчас. Сначала нужно устроиться и хоть немного поработать, а потом будет видно.

День прошёл в разговорах. Только после обеда, который организовали из запасов попутчиков, все улеглись на свои полки и задремали под перестук колёс и мягкое раскачивание вагона. Вечером выпили чай и поужинали халвой с печеньем. Виктор предлагал достать грудинку, но остальные дружно отказались от мясного.

– Завтракать пойдём в вагон-ресторан, – сказал Алексей жене, когда они перед сном вышли в туалет. – Не будем наглеть и объедать Громаковых. Прибываем днём, поэтому пообедаем в городе.

Вторая ночь ничем не отличалась от первой, только долго стояли на одной из станций. Утром сходили в вагон-ресторан, где их не очень вкусно, но сытно накормили кашей с мясом. Последние часы перед прибытием во Владимир сидели и смотрели в окно. Поезд прибыл по расписанию, поэтому стоянку не сокращали, и все без спешки спустились на перрон со своими вещами. Алексей позвал носильщика, на тележку которого поставили всю свою кладь и два чемодана Громаковых. На площади перед вокзалом с ним расплатились и направились к такси.