Корпорация Vallen'ок 2

Глава 21

Утро понедельника встретило меня встретило меня небольшой очередью на турникете охраны. Как же много сотрудников приходят на работу значительно раньше, как и я. Воздух на нашем этаже был спертым, пропитанным запахом кофе, пыли от серверов и тонким, едва уловимым ароматом напряжения, как перед грозой.

Я уткнулся в монитор, пытаясь вникнуть в маршруты международного фрахта. На столе дымилась кружка с чаем, я решил уменьшить количество выпиваемого кофе. Мои пальцы летали по клавиатуре, вылавливая «аномалии» в цифрах, ища малейшие зацепки, словно сапер на поле в поисках мин. Контроль был моим оружием, моим щитом, и главной же причиной, почему «Триумвират Топов» мечтал видеть меня как минимум отстраненным, а как максимум — уволенным. Хиго Изао уже умудрился обгадиться в конфликте со мной, и про него ближайшее время я вряд ли услышу, но остается еще двое во главе со своим недалеким, но злобным начальником.

Стоило мне об этом подумать, и на сцену вышла вторая скрипка, вернее даже не так, первая скрипка в мире интриг. Она появилась аккуратно и совершенно бесшумно. Не как её коллега Хиго, которого было слышно издалека. Судзуки Кайка просто материализовалась у моего стола. Один момент — ее не было, другой — она стояла передо мной, бесшумная и неумолимая, как тень высокого начальства.

— Канэко-сан. — её голос был ровным, как линия горизонта, и лишенным интонаций, словно синтезированный. Ни тепла, ни холода, просто констатация факта своего присутствия, не более.

Я медленно поднял голову и встретился с ней взглядом. Глаза Судзуки Кайки были темными, но не просто черными, а глубокими и бездонными, словно поглощающими свет. В них не было ни дружелюбия, ни открытой вражды, только абсолютная, леденящая расчетливость. Они изучали меня, сканировали, как таможенный сканер штрихкод накладной, оценивая угрозу, мои слабости и потенциал. Взгляд хищницы, привыкшей добывать прибыль не силой, а хитростью и невидимыми нитями влияния.

— Судзуки-сан, — кивнул я в ответ, стараясь держать собственный тон нейтральным. — Чем могу быть Вам полезен?

Ее руки легли на спинку соседнего стула. Руки с идеальным, отточенным до опасной остроты черным маникюром. Лак был матовым, как крыло ворона, лишенным даже намека на блеск. Каждый ноготь — аккуратный, острый кинжальчик. Эти руки не таскали ящики и не били по клавиатуре в ярости или запале. Они подписывали сотни накладных, дергали за невидимые нити в таможенных управлениях в сотне стран и, возможно, с такой же легкостью, могли перерезать карьерную артерию любому из подчиненных.

— Ваш отчет по транзиту через Сингапур, — произнесла она, не отводя своего глубокого взгляда. — Контейнеры HS-456. Вы отметили якобы несоответствия в декларациях. Чрезмерно усердный контроль с Вашей стороны, Канэко-сан, или излишне обстоятельный.

Ее губы едва тронул холодный полунамек на что-то, отдаленно напоминающее улыбку. Она явно с умилением смотрела на меня за эту попытку неожиданного препятствия её действиям. И только с умилением, очевидно она даже не приняла мои слова всерьез, что же, это её право.

— Данные не сходились, — ответил я, опираясь на факты как на крепостную стену. — Вес, заявленный отправителем и в порту назначения, выходит за пределы допустимой погрешности. Риск штрафов или задержки, что в любом случае повлечет за собой негативные санкции.

— Риски в этой области несколько иные, чем вы привыкли, Канэко-сан, — мягко, но с убийственной точностью перебила она. — Особенно на международных маршрутах. Там, где в накладных, цифры на бумаге — это лишь часть сложной мелодии. Мелодии, в которой личные связи и взаимопонимание с теми, кто держит шлагбаумы, значат куда больше, чем пара лишних килограммов в декларации.

Она сделала паузу, давая словам впитаться, словно яду. Ее черные кинжалы-ногти слегка постукивали по пластику стула, указывая на лёгкое раздражение их хозяйки.

— Моя задача — минимизировать издержки нашей корпорации в логистике как внутри страны, так на её границах. Любые издержки! — Мой голос оставался ровным, но в нем появилась сталь. — Время — деньги. Ненужные вопросы на таможне — потеря времени, и, как следствие, потеря денег.

— Ваше усердие, Канэко-сан, хотя и достойно похвалы в иных обстоятельствах, — продолжала она снисходительным тоном, — в данном случае создает ненужные трения. Трения, которые могут обойтись компании дороже, чем гипотетический штраф.

Она не угрожала мне напрямую, только констатировала, как врач, констатирующий болезнь. Но диагноз звучал смертельно для моей позиции, я в её примере был только помехой для прибыльной машины.

— Моя задача — обеспечить прозрачность и законность перевозок, — парировал я, чувствуя, как холод ее взгляда проникает под кожу. — Чтобы компанию не ждали сюрпризы в виде реальных, а не гипотетических штрафов или конфискаций.

Судзуки Кайка слегка наклонила голову, будто рассматривая редкий, но не особо ценный экземпляр.

— «Прозрачность» — красивое слово, Канэко-сан, — произнесла она, и в ее голосе прозвучала первая, едва уловимая нотка ледяной насмешки. — Но на таможне, как и в океане, сквозь абсолютно прозрачную воду видно лишь то, что лежит на поверхности. Глубины же остаются темными и управляются иными законами. Законами, которые я, в отличие от Вас, понимаю и неплохо контролирую. Ваше вмешательство в этот отлаженный процесс, основанный на годах доверия и взаимовыгодных договоренностях, не просто неэффективно. Оно деструктивно!

Она выпрямилась, и я только сейчас смог оценить, как ее темный костюм, безупречно сидящий, подчеркивал строгость и абсолютный контроль хозяйки.

— Отчет по HS-456 будет пересмотрен, — заявила она, и это уже была не просьба, а приказ, произнесенный тихим, не терпящим возражений тоном. — Расхождение признано несущественным, вероятно, вызвано ошибками при передаче данных. Это распоряжение Вашего начальника, Хосино Мичи, а фокус вашего контроля, Канэко-сан, должен сместиться в иные области, менее деликатные. Я направлю вам список приоритетных маршрутов для аудита. Более соответствующих вашему текущему уровню понимания международной логистики.

Это был изящный удар ниже пояса, замаскированный под рабочее поручение. Лишить меня контроля над ее сферой влияния, отодвинуть на периферию. Наш главлогист продолжает медленно выдавливать меня отсюда, мой скорейший уход в его интересах. А пока он начал с корректировки моих рабочих границ, сведя контроль международных направлений к проверке безопасных, но не интересных маршрутов.

Прежде чем я успел найти достойный, не взрывоопасный ответ, Судзуки Кайка сделала еще один шаг вперед, совсем маленький. Но достаточный, чтобы я почувствовал холодок ее дорогих, едва уловимых духов с нотками железа и льда.

— И, Канэко-сан, — ее голос упал еще ниже, став почти интимным, что было страшнее крика, — будьте добры, в следующий раз, прежде чем поднимать красные флаги на моих маршрутах — проконсультируйтесь. Со мной или с моим ассистентом. Это сэкономит ваше время, и нервы всем нам.

Она задержала на мне свой бездонный взгляд еще на секунду, словно закрепляя эффект. Затем, бесшумно развернувшись на каблуках дорогих, но практичных туфель, она пошла прочь. Ее темная фигура растворялась в полумраке коридора, словно тень в полдень.

Я остался сидеть, ощущая горечь поражения на языке. Я не проиграл битву — меня просто вывели с поля боя, как назойливого новичка, хитро и без шума, еще и с убийственной вежливостью.

На экране моего компьютера внезапно всплыло уведомление о новом файле в общей папке. Отправитель: Судзуки Кайка. Название файла: «Приоритетный направления для Канэко-сан».

Я открыл файл. В нем была таблица с данными: список маршрутов, одни заштатные направления в глухие провинции. То, что нечего и контролировать, потому что там практически и нет никаких перевозок.

Мастерство интриги Судзуки Кайки было безупречным. Она не напала. Она изолировала. И черные кинжалы ее ногтей, казалось, уже нацелены на следующую нить, связывающую меня с реальной властью в отделе.

Хосино не зря сделал ставку на неё. Она была тем ещё пауком. Черной вдовой, которая привыкла лакомиться своими коллегами-конкурентами.

Отлично. Судзуки Кайка только что нанесла свой удар — изящный, холодный и унизительный. Но я — не просто сотрудник, которого можно оттеснить в угол. У меня есть доступ ко всем системным логам, спасибо «друзьям» из айти отдела.

Vallen, острый ум и часы с функцией хронографа, которые еще не остыли после вчерашних событий. Так что игра только начиналась.

Горький привкус поражения еще оставался на языке, когда я закрыл унизительный список «приоритетных» маршрутов от Судзуки и Хосино. Пыльные дороги префектуры Тоттори вместо оживленных портов Сингапура и Роттердама — это был не просто перевод, это как понижение в ранге или публичная порка. Воздух вокруг моего рабочего места казался разреженным, коллеги, сидящие поблизости и слышавшие наш разговор, избегали встречаться со мной взглядом, словно боялись заразиться внезапной немилостью.

— Паучиха сплела первую нить, — подумал я, глядя на удаляющуюся фигуру Кайки. Но паутина держится на договоренностях, условностях и секретах.

Вместо того, чтобы впадать в ярость или уныние, я сделал глубокий, медленный вдох, стараясь нащупать чуть было не покинувший меня дзен. Злость после вчерашней встречи с Фурукавой и визиткой Амано и без того кипела внутри, требуя выхода, а тут еще и это.

Но Судзуки ошиблась. Она видела во мне лишь случайного контролера, досадную временную помеху на пути. Но не заметила того, что сумел высчитать искусственный интеллект Vallen — я всегда сам был охотником, хищником, но не жертвой. И вышел победителем из сотен таких, офисных баталий.

Мои пальцы снова замерли над клавиатурой, но теперь не для ввода данных, а для поиска. Но уже не неточностей, но следов. Такая работа на грани всегда оставит цифровые следы, а раз Хосино Мичи покрывает своих «выдающихся» сотрудников, то и цели подтирать за собой у них не было.

Используя свои расширенные права ведущего логиста, я нырнул глубже в недра системы Vallen. Не в отчеты по весу контейнеров HS-456 — это было уже обработано ее «деликатными» связями. Меня интересовало иное. Я запросил полные, неотфильтрованные логи коммуникаций по этим контейнерам: внутренние заметки отправителя, служебные комментарии менеджеров порта в Сингапуре, даже метаданные сканов документов.

И там, в цифровом мусоре, который обычно никто не проверяет после закрытия дела, я нашел искомое. Не такую мелочь, как несоответствие веса, нечто гораздо большее. В скане сертификата соответствия для одной из партий электронных компонентов в поле «Код ТН ВЭД» стоял не код высокотехнологичных микросхем, а код… детских пластиковых игрушек. Разница в пошлине — колоссальная. И вот это уже была не «погрешность» или «ошибка данных». Это была преднамеренная, криминальная фальсификация для уклонения от таможенных платежей. И цифровая подпись под сканом принадлежала некоему Акире Танаке, тому самому ассистенту Судзуки.

Холодная улыбка тронула мои губы.

— Вот оно. Минимум издержек, госпожа Судзуки? — прокручивал варианты я в голове. — Минимум законности — это да. Но и этого было мало. Прямой донос на Танаку? Неспортивно, слишком просто, да и пользы не принесет. Судзуки открестится от него, пожертвует как шахматную пешку, а я, Канэко Джун, останусь всего лишь «стукачком». Нет, сыграть нужно на её поле, и её оружием.

Я не пошел к ней, как и не написал гневного письма. Вместо этого составил короткий, безупречно вежливый служебный запрос. Адресовался он не Судзуки Кайке, а напрямую в отдел внутреннего аудита Vallen, с копией своему любимому начальнику Хосино. Тема запроса: «Уточнение классификации товара для оптимизации таможенных издержек. Контейнер HS-456.» В тексте запроса, сухом и техничном, я просто привел два кода ТН ВЭД: реальный для компонентов, который и должен был быть указан, и код, указанный в сертификате, вежливо интересуясь, не является ли использование кода игрушек для электроники инновационным методом минимизации платежей, о котором ему, как новичку в международных перевозках, неизвестно? И деликатно прикрепил скан того самого сертификата с подписью Танаки.

Отправка письма сопровождалась едва слышным щелчком мыши, прозвучавшим в тишине как выстрел стартового пистолета. Эффект не заставил себя ждать.

Не прошло и часа, как по этажу пронеслась первая волна напряженного шепота. Затем вторая, более мощная.

Сначала Хосино выбежал из кабинета и помчался в сторону лифтов. Он тыкал на кнопки и клял на чём свет стоит медлительность итого «средства передвижения». Вернулся он примерно через час, багровый от ярости, влетел в сектор к Кайке, и устроил разнос такой силы, что было слышно в любом уголке нашего этажа. Слова «безобразие», «угроза репутации», «проверка всех контрактов за год» долетели и до моего стола. Затем я увидел и саму Судзуки Кайка. Но это была не та ледяная королева, что была недавно у меня. Ее безупречный вид был слегка помят, на высоких скулах горели нехарактерные пятна гнева, а в бездонных глазах, мелькнувших в мою сторону, бушевала настоящая буря — ярость, смешанная с холодным, животным страхом. Она молча прошла следом за Хосино в его кабинет, ее черные ногти, такие острые и уверенные утром, сейчас нервно сжимали планшет, а костяшки пальцев побелели.

Я не поднял глаз от своего монитора, где теперь красовался новый список маршрутов. Не тот, из файла Судзуки, а из реального пула высокорисковых, высокоприбыльных направлений, требующих контроля. Сингапур, Шанхай, Гамбург. Сопровождало список короткое служебное сообщение от самого главы внутреннего аудита:

— Канэко-сан, — было указано в прилагаемом письме, — возьмите под усиленный контроль все указанные маршруты. О всех несоответствиях — немедленно сообщайте мне в обход промежуточных инстанций. Vallen ценит бдительность.

И приписка: «Странно, но я не обнаружил у Вас в карточке данные личного ассистента. Внесите их обязательно».

Паутина Судзуки дала трещину. Ее «правая рука» Танака был мгновенно отстранен от работы и вызван в головной офис «для дачи объяснений» — что в корпоративном лексиконе Vallen обычно означало скорое и бесславное увольнение. А ее собственный авторитет мастера «деликатных решений» был серьезно подорван. Она не проиграла войну, один бой — не война. Но я нанес ей первый, оглушительно болезненный удар. Я доказал, что мой контроль — не досадная помеха, а грозное оружие, направленное не просто на цифры, а на саму суть ее власти — на ее тайные схемы и «нужных» людей.

Когда грохот разборки в секторе Судзуки стих, я позволил себе мимолетный взгляд в ту сторону. Наши взгляды встретились через стеклянную перегородку. Взгляд Судзуки уже не был просто ледяным. Помимо ожидаемой ненависти, в её глазах читалось некоторое любопытство. Правда, я теперь из её списка просто помех резко перекочевал в столбец «враги».

Я едва заметно кивнул ей, но не в знак примирения, а как фехтовальщик, принимающий вызов.

— Принимаю, госпожа Судзуки, — подумал я. — Ваш ход. Но помните, я вижу больше, чем вам кажется.

Игра усложнялась. Но я был все еще в строю. А благодаря этой комбинации я официально получил личного ассистента, чьё имя я сейчас старательно забивал в программе — Сугиями Иоширо.