Корпорация Vallen'ок 2

Глава 18

Можно было сказать и по-другому, меня в целом не баловали телефонным общением. Но именно это в жизни прежнего Джуна меня вполне устраивало. Не пришлось «повторно знакомится» с другими родственниками, друзьями и прочим людом. Любой звонок из жизни «прошлого тела» был как шаг по минному полю — никогда не знаешь, куда влетишь, так что молчание стало отличным щитом.

Но я, кажется, знаю, кто это. И верно, Сато Каору. Очевидно, завтрашняя встреча не даёт ему покоя. Сомнения сейчас грызут его, как Момо резинового утёнка, и что-то мне подсказывает, что он решил передать эту эстафету и мне.

— Канэко-кун, — если бы он писал не клавиатурой, а рукой, готов биться об заклад, строчки бы сейчас прыгали, — я всё жду от вас точного времени, когда мне нужно быть.

— Сато-кун, — я быстренько набрасывал сообщение, — ждем тебя в одиннадцать тридцать, не позже и не раньше.

Только я отложил телефон, чтобы устроить вечернее тисканье Момо, как тишину разрезала мелодия вызова. Йошкин кот, снова Каору, ладно, придется ответить. Персик недовольно хрюкнула, потревоженная звонком.

— Канэко-кун, — раздался в трубке сбивчивый голос Каору, — прости за мою навязчивость, просто я боюсь. Не могу уснуть, руки дрожат, в голове рой мыслей, только я ничего не понимаю. — он задыхался, слова вылетали из него со скоростью пулемета.

— Сато-кун, — размеренно начал я, надо его успокоить, по возможности, — Ничего страшного. Сейчас ты ничего сделать не сможешь. Расслабься и ложись спать. А там уже и новый день придёт, такой долгожданный. — Я старался говорить очень спокойно, растягивая слова, надеясь передать хоть капельку своего спокойствия ему.

— Понимаешь, — он явно не всё договорил, — я так боюсь! Боюсь, что окажусь на пороге и на меня посмотрят так, как всегда говорила мне мама. Ну, что я не нужен тут. Вдруг в глазах у нее будет такая же отстраненность, что я видел у своей матери, стоило мне заговорить о бабушке или дедушке.

— Сато-кун, — с этим надо было срочно что-то делать. — Успокойся. Она ждет вашей встречи уже больше десяти лет. Поэтому сделай как я тебя прошу — ровно в одиннадцать тридцать будь у нее. Остальное уже моя проблема. — я нарочно сделал особый акцент на словах «она ждёт», в надежде, что это станет его якорем.

— Спасибо, — судя по голосу, он снова был готов расплакаться, — не представляешь, что для меня это значит. Я правда боюсь, как мальчишка. Главное, не сбежать оттуда, не дойдя до порога.

В голосе послышалась лёгкая самоирония, а вот это уже хороший знак.

— Спокойной ночи, Сато-кун, — его надо было закруглить, — и до завтра.

— Сбежишь ты, как же, — произнес я уже больше для Момо, потому что сразу же нажал отбой, и, на всякий случай, перевел на беззвучный. — Она сама как минимум тебя не отпустит. А вот мне нужен покой, завтра сложный день с самого утра.

Я погасил свет, длинные тени поползли по стенам, сплетаясь в странные узоры. Завтра, всё завтра, якудза, Каору, и, кажется, я ещё что-то забыл.

Я повернулся на бок, уже проваливаясь в объятия Морфея, в попытке догнать там Персика, которая теплым, храпящим калачиком уже давно отправилась в собачьи сны. А вдруг она там куда-то убежит без меня?

Будильник мне не понадобился, потому что я проснулся от того, что кто-то маленький и волосатый старательно дышал на меня.

— Момо, — сказал я, не открывая глаз, — и зачем ты проснулась в такую рань?

Ответа, естественно, не последовало, однако причину побудки можно было понять. Стоило мне встать с кровати, как она уже стояла под дверью, нетерпеливо поскрёбывая коготками по полу и издавая тихие, полные надежды поскуливания. Туманное прохладное утро не способствовало скорому пробуждению, но небольшая утренняя пробежка решила эту проблему. Возвращались мы немного усталые, но довольные.

Следующим пунктом у Момо было посещение кухни. Я, конечно, попробовал её отговорить, но мои доводы, что никто не ест перед посещением гостей, не возымели действия. Она смотрела на меня своими большими, немного грустными глазами, всем своим видом показывая, что она умирает от голода здесь и сейчас.

Посмотрев на часы, я понял, что пора собираться. Портфель с деньгами так и стоял сиротливо в прихожей. Вчера не было не сил, не желания убирать его, да и зачем? Очень скоро весьма значительная сумма моих средств плавно перекочует на поддержку местной организованной преступной группы. Мой вклад в экономику страны, так сказать.

— Скажи, Момо, — разговаривал я с ней, собираясь на встречу. Новый костюм был для этого слишком вызывающ, но с джинсами и майкой мой портфель выглядел как седло на корове. Ну или магнит для граждан с пониженной социальной ответственностью. Остается надеяться, что мой «дядюшка» сдержит слово. — Вот как ты думаешь, сколько можно было купить печенек на эту сумму? Но ничего, малышка, если сегодня всё пойдет по плану, то за старушкой Сато будет присматривать её внучек, а мы сможем наконец-то переселиться в более комфортное жилье.

Путь к «храму золотого тельца» пролегал через еще сонные улицы Осаки. Туман цеплялся за крыши, солнце пробивалось робкими лучами. Сам игровой центр в этот час напоминал спящего хищника: неон горел вполнакала, мертвенно подсвечивая пыльные витрины с призами. Грохот автоматов отсутствовал — лишь редкие, одинокие щелчки кнопок где-то внутри, словно нервный тик. Воздух, обычно густой от табака, пота и отчаяния, сегодня был пропитан едким запахом хлорки, ну или чем-то жутко на неё похожим. Этот запах дисгармонировал с утренней свежестью, напоминая о другой, темной стороне этого места.

— Однако местные авгиевы конюшни чистят на славу после ночного разгула, — подумал я, поправляя лацкан пиджака.

Охранники у тяжелой двери с каменными лицами изваяний острова Пасхи узнали меня мгновенно. Ни слова, ни изменения в выражении, ничего. Один позволил себе лишь едва заметный кивок, второй — плавное движение руки, открыв дверь вглубь здания.

— Молчаливее могильщиков, — сказал про себя я, и сразу же добавил, — и почти также приветливы. Но, видимо, я расту, раз в этот раз меня даже не обыскали, как в прошлый. А ведь именно из-за этого я и попал в столь неудобную ситуацию, увидеть спор дяди с племянником. Да и сразу пустили в святая святых.

Длинный, слабо освещенный коридор с глухими дверями по бокам, стены из панелей темного дерева, на полу — плотный ковер, заглушающий шаги, и лишь один человек в самом конце. Крупный, а по местным меркам так вообще огромный, но стоило мне приблизиться, как он осторожно постучал в резную дверь, украшенную резным драконом.

— Можно, — изнутри раздался резкий голос, не терпящий возражений.

Дверь открылась, весь кабинет тонул в полумраке. Густой, сладковатый запах дорогой кубинской сигары висел в воздухе, смешиваясь с ароматом старого дерева и чего-то еще, тяжелого, но смутно знакомого. Огромный стол из черного, отполированного до зеркального блеска дерева стоял в центре, почти пустой. За ним, в высоком кресле, похожем на трон, сидел глава клана Мураками Риота. Он даже не поднял головы, когда я вошёл, изучая под светом настольной лампы с темно-зеленым абажуром какой-то одинокий лист бумаги. Тлеющая сигара лежала в массивной пепельнице из черного обсидиана. В дальнем углу комнаты, сливаясь с тенями, стоял человек. Не охранник, а самая настоящая статуя. Высокий, широкоплечий, в идеально сидящем темном костюме, лицо, что каменная маска. Взгляд, казалось, был устремлен в пустоту, но я почувствовал его на себе, как случайное мимолётное прикосновение холодного лезвия.

— Вылитая декорация для фильма про мафию, — подумал я, — вот только тут это всё взаправду.

Я сделал шаг вперед, держа в поле зрения бодигарда, не хватало мне еще оказаться уложенным на пол (в лучшем случае) не в меру ретивым охранником. Поклон, которым я приветствовал якудзу, был глубоким, но в меру, чтобы соблюсти традиции, но не уронить своё достоинство.

— Мураками-сама, — голос прозвучал непривычно громко для данной обстановки, хотя никто из присутствующих даже не шелохнулся, — Я пришел, чтобы закрыть свой долг. Полностью, как и было сказано, утром в субботу.

Глава клана медленно, словно бы с усилием поднял на меня глаза. Взгляд был тяжелым, но угрозы не ощущалось. Он скользнул по моему лицу, по костюму, задержался на мгновение на портфеле и произнес:

— Канэко-сан, пунктуальность редкое качество в наше время, — со стороны ни дать, ни взять милый дядюшка. — Как и ответственность. Особенно среди игроков.

В последних словах я отчетливо услышал лёгкий, но всё равно немного обидный укол, напоминание того, с чего всё началось.

Я поставил портфель на стол, щелкнул замками и перевернув, высыпал на стол всё его содержимое. Шесть пачек аккуратных, плотно упакованных банковским способом десятитысячных купюр занимали ничтожно мало места на столе. Красивого жеста не вышло.

— Надо было поменять номиналом поменьше, проскочила мысль, — и прийти с мешком. Или с чемоданом на колёсиках.

— Шесть миллионов йен, Мураками-сама, — произнес я уже вслух, — с учетом процентов, как и было оговорено.

Мураками Риота небрежным жестом сдвинул пачки в сторону. Ни смотреть, ни считать он их не стал, только еще внимательнее посмотрел на меня. Его взгляд скользил по моему лицу в надежде прочитать меня.

— Костюм, выдержка, держишь слово, не побоялся даже сам сюда вернуться, — его прищур усилился. — Совсем не похоже на того шалопая, что брал у меня в долг месяц назад. Ты изменился, очень сильно изменился, Джун. Как такое возможно?

— Мудрец учится на чужих ошибках, умный — на своих, — спокойно произнес я, — только дурак ни на чем не учится. Мой долг закрыт?

— Закрыт, — Мураками позволил себе легкий кивок и потянулся за сигарой. Он выдохнул струйку густого дыма, и его лицо на мгновение заволокло дымом. — Долг закрыт, ты свободен.

Я только хотел обернуться, чтобы выйти из кабинета, как услышал:

— Но если вдруг ты захочешь снова испытать свою судьбу, то наши двери всегда открыты, — он развел руками и продолжил. — Мы гостеприимны к азартным игрокам. А для тех, кто платит по счетам, у нас очень выгодные условия, уж поверь мне.

— Пожалуй, я пас, — я поклонился, — но спасибо за гостеприимство.

Сделав плавный разворот к двери, я почувствовал на себе его тяжелый взгляд.

Пока я покидал этот «храм азарта», прокручивал весь наш диалог и понимал, что он задал отнюдь не все вопросы, которые хотел. По какой-то, неизвестной мне причине, он решил промолчать.

— Или отложить, — проснулся мой внутренний голос, и от этого стало немного не по себе. Встречаться с ним снова я был не намерен, это факт.

Ровно в одиннадцать мы с Момо стояли напротив двери нашей соседки Сато Кийоку. Дверь не могла сдержать тот калейдоскоп ароматов, что шел оттуда волнами. На беднягу Персика было страшно смотреть, её носик, казалось, старается вдохнуть абсолютно все запахи и ничего не пропустить мимо. На наш легкий стук реакции не было, и пришлось постучать сильнее.

— Иду, иду, — раздался её голос, — и кто это тут у нас?

Стоило открыться входной двери, как мне пришлось придержать Момо, иначе бы она сбила с ног старушку. Потом, ничего не стесняясь, она резво поскакала сразу на кухню. Здесь находился её эпицентр счастья, на столе находилось блюдо, полное моти. Бульдожка, забыв все правила приличия, крутилась под ногами у Сато-сан, тыкалась мордашкой в фартук и издавали ворчащие звуки.

— Момо-тян, — старушка смеялась над поведением бульдога, но тут же подсунула ей целое печенье.

Мы беззаботно болтали о всяком разном с хозяйкой, пока я помогал ей расставлять на стол чашки, блюдца, салфетки, краем глаза смотря на часы. Двадцать пять минут двенадцатого, пора бы уже. Рука тянулась к телефону, но я пресёк это, вчера сказал приходить ровно в половину. Мне кажется, в этот момент я волновался не меньше Каору. Говорить бабушке заранее я ничего не стал. С одной стороны, есть некая статистическая вероятность, что внук и правда не дойдет или убежит в последний момент, сердце соседки может и не выдержать подобного. С другой, сюрприз-то хороший должен получиться. Рисковал ли я? Безусловно, но что-то мне подсказывало, что парень дойдет.

Тоненький, вежливый звонок раздался в дверь аккурат в указанное время.

— Канэко-сан, — старушка с подносом замерла и обратилась ко мне, — странно, но я больше никого не ждала.

— Ну так надо посмотреть, — ответил я, аккуратно забирая у нее поднос, — а я пока закончу сервировку.

Сато-сан открыла дверь и замерла, на пороге стоял Каору. С зажатым в руке букетом, он по белизне лица был не отличим от цветов. Я только сейчас подметил, что держал он пышный букет белоснежных хризантем, именно такие были на старой фотографии в альбоме у его бабушки. Время словно остановилось, даже Момо замерла возле моей ноги.

— Каору? Это правда ты? — глаза пожилой женщины заблестели, но она не удержалась и заплакала. Голос сорвался на хриплый шепот, — Наконец-то.

— Бабушка, — голос Каору дрожал, он неловко перешагнул через порог. — Прости, прости что так долго.

Договорить он не смог. Сато Кийоко вцепилась во внука, будто боялась, что он рассыплется в прах, её худенькое тело тряслось в рыданиях, заплаканное лицо уткнулось в его пиджак. Каору сначала окаменел, потом его руки с букетом цветов медленно обняли старушку, и он прижался к её седым волосам. Его плечи затряслись, сдавленные рыдания вырвались наружу. Даже Момо жалобно заскулила и спрятала мордочку в складках моих джинсов.

Я взял Персика на руки и прижал к себе этот теплый, дрожащий комочек. Крадучись, обошел их и вышел из квартиры, тихонько прикрыв за собой дверь. Им нужно побыть вдвоём, десять лет — слишком большой срок.

Открыв ключом свою дверь, я сразу пошел на кухню, как-никак это из-за меня Момо сегодня не отведала своих любимых печенек.

Я сидел на кухне и смотрел в пустоту, после той сцены, что я сейчас видел, мне тоже требовалось некоторое время, чтобы прийти в себя.

— Ну хоть одна ниточка соединилась, — сказал я Момо, поглаживая её волосатый пузик, — а значит, что и мы с тобой можем наконец съехать из этой «капсулы»!

Опустив руку в карман пиджака, я нащупал две карты. Не понял, а-а, вспомнил. Одна карта моя, а вот вторую дал мне Фурикава, когда я его якобы случайно встретил на улице. Еще помнится упомянул родителей, портфель и опасность внутри него. А вместе с пропуском была бумажка с номером того самого склада, где я случайно обновил хронограф. Какая же его цель во всей этой истории? Кстати, я же должен был к нему зайти еще пару недель назад, хотя бы показаться после перенесенной травмы. Тело новое, а наплевательское отношение к нему — старое.

Тем более что за этот небольшой период я успел обзавестись внеземной технологией, сбежать от банды якудзы и попасть в аварию на метро.

— Алло, Вас беспокоит Канэко Джун, — я решил сначала позвонить и выяснить, когда он теперь работает. — Да, мне нужен доктор Фурукава-сан. Он меня лечил, сказал после этого прийти на профилактический осмотр. Как долго шёл? Простите, я не мог раньше подойти.

— Доктор Фурукава заканчивает приём, — голос секретаря был неумолим, но тут он дрогнул, видимо дошёл до моей истории болезни, — но, если Вы успеете в течении часа, он Вас примет.

— Час? Да на машине я доберусь до вас минут за двадцать, спасибо, — сказал я и положил трубку.

Если ритмично шевелить булками, то я успею. Я вызвал такси, и, сидя на заднем сидении, крутил в руках свой хронограф. Что же ты такое? Инопланетное оружие, остатки древней цивилизации или итог работы гениев — моих родителей. Подходило всё. Только сейчас поймал себя на мысли, что за несколько недель владения этим гаджетом не знаю даже части его возможностей. Ну что ж, надеюсь этот доктор сможет ответить на все мои вопросы.

Такси свернуло на уже знакомую улицу и остановилось.