Королевство ведьм

Глава 26

Более получаса мне довелось провести под пристанью, неспешно и досконально изучая число портовых стражниц и их точки наблюдения. К моему большому разочарованию, тот, кто выставлял посты, знал об опасности подобных групп рабов и оставил целую армию для обороны порта. При чём, помня опыт своих предшественниц, потерпевших фиаско и проморгавших рабов у стены, эти дамы были начеку. Патрулировали парами, по одному нигде не останавливались и не задерживались, по моим скромным и явно не точным подсчётам только у пристани дежурило свыше двадцати воительниц, старавшихся если не постоянно, то хотя бы раз в несколько минут восстанавливать зрительный контакт со своими соратницами. Прохождение караулов и тем более освобождение рабов в таких условиях стало настоящим вызовом для меня.

Море неспокойно гнало волны, с шумом и гомоном разбивавшиеся о пирс и пустой причал. Две женщины, расположившись у бочек и деревянных коробов, оставшихся после трудодня, нервно обсуждали последний отчаливший корабль, происходящее в городе, а также судьбу своей хозяйки Эльги Бэтфорт. Именно эта пара, решившая вместо выполнения прямых обязанностей посидеть и почесать языками, и стала брешью в казавшейся «невыполнимой» миссии.

Став частью тёмной, как сама ночь, воды, осторожно проплыл под деревянным пирсом и устроившимися на нём женщинами. Впереди был подъём, не просматриваемый с их месторасположения. Поднявшись, короткой перебежкой двигаюсь до скрученных тюков рыбацких сетей и раскинутых рядом с ними морских канатов. Но скорость не спасает от незапланированных событий. Показавшиеся из-за поворота раньше времени стражницы лишь чудом не замечают меня, отвлёкшись на неожиданный звон колокола со стороны нищего города. Сильно рискуя, воспользовался предоставленными мне несколькими секундами и буквально занырнул в образовавшееся между верёвками кольцо и, прикрывшись плащом, приготовился в случае чего воспользоваться кинжалом.

«Если женщины каким-то образом решат проверить, что здесь, успею одну подрезать, ну а там и до воды не далеко, лишь бы не было ведьм».

Шаги патрульных становились всё отчётливее, никуда не торопясь, словно на прогулке, те отпускали колкости в сторону друг дружки, травили байки и выбирали бордель, который посетят, когда весь этот кошмар закончится. «Сейчас им не до меня».

Убедившись, что они удалились на достаточное расстояние и сзади по-прежнему всё чисто, двинулся к стенам первого из здоровенных складских бараков, на крыше которого так не кстати расположилась две из охранниц, сфокусировавших всё своё внимание на разгоравшемся вдалеке пожаре.

— Вот чёрт, это вроде у восточных ворот сейчас шарахнуло? — спросила одна из женщин.

— Походу. Кажется, у бургомистра проблемы, — хихикая, отозвалась вторая. — Ещё и эти колокола звонят без умолку. Ладно с нашей стороны о созыве войск трубят, а у нищих-то что?

— Как обычно: конец света, приход антихриста и прочая белиберда, всплывающая за каждым восстанием. Не могут они жить спокойно, цивилизованно. Нищие — это нарывы, миазмы, которых нельзя держать в чертах современного города, чернь… Эй, ты меня вообще слушаешь?

Закончив реплику, расстроенная отсутствием ответа, стражница запоздало обернулась. К этому моменту её подруга со сломанной шеей видела свой последний и самый долгий сон.

Испуганные глаза расширились при виде меня. Едва её лёгкие успели зачерпнуть воздуха, как холодное лезвие с мерзким свистом прошлось по горлу.

Одна рука женщины схватилась за кровоточащую рану, а вторая за меч. Так легко умирать она не планировала. Заливаясь кровью, вытянула клинок и замахнулась. «Слишком медленно». Ускорявшее все мои движение зелье позволило с лёгкостью уклониться и нанести ещё один колющий удар врагу прямо в незащищённую пластинами подмышку. Довольно длинный нож, цепляя рёбра, вошёл во всю длину лезвия. Жертва, издав свой последний хрип, обмякла, рухнув в мои объятия.

Сверху открывался отличный вид на творившееся в городе. Взрывы, а также мелькавшие в небе вспышки да горящие стрелы говорили о том, что бой был в самом разгаре, и, несмотря на это, стражи в порту, у ворот ангаров и в других местах находилось слишком много. Рано или поздно снующие снизу заметят отсутствие дежурящих наверху и поднимут тревогу, а до этого…

Аккуратно, стараясь не издавать лишних звуков, руками вырвал старую подгнившую древесину, служившую этому строению крышей. Потом ещё одну и ещё. Задача несложная, трудность заключалась только в беззвучности. Создав лаз, привязал себя к одной из стропил. Выглядели они не очень, но всё же умудрялись как-то держать всю эту здоровенную конструкцию. Прицепив на тело всё оружие, поднятое с убитых, осторожно под немые взгляды проснувшихся к этому моменту рабов стал спускаться в их обитель.

Как и предполагалось, ни одна из уважающих себя и ценящих собственную жизнь стражниц не ночевала вместе с рабами, и именно это открывало для меня настоящий оперативный простор. Найдя парочку женщин покрупнее, вручил им оружие, а следом при помощи взятых с собой железяк взломал незамысловатые замки местных кандалов. Несмотря на то, что получалось у меня это быстро и легко, загнанных в барак оказалось слишком много: по меньшей мере около двух сотен, и это только в одном.

Спустя ещё полчаса, прервав мою спасательную операцию, раздался гулкий стук множества копыт. Крикливая женщина вещала о некой беде и требовала собрать отряд. Уже приготовившись дать бой, полсотни освободившихся женщин, кто выпустив когти, а кто и вовсе с голыми руками, готовились к сражению, а я бегству. Проверив натяжение и успев немного приподняться на верёвке, с облегчением стал слышать удаляющийся звук тех же копыт и спешные шаги покидавших посты стражниц.

— Сидите тихо, грязные суки… — злобно стукнув по стене, рыкнула одна из стражниц, не удосужившись открыть и проверить груз перед тем, как покинуть пост.

Смятение, желание завоевать собственную свободу и страх перед неизведанным — я видел это в глазах оставшихся внизу женщин. Видел, как они нерешительно косятся на стоящих позади них, перешёптываются, вместе решая, как быть дальше. Мне требовалось их подбодрить, дать ту самую надежду, которой многим так сейчас не хватало.

— В городе восстание, горожане дают вам шанс собственной кровью отвоевать свободу. Сожгите ангары, грабьте и разоряйте дома и замки тех, кто взял вас в плен и заковал в цепи. Только сегодня у вас есть на это право, а самое главное — возможность. Двигайтесь по улицам на юг, бейте всех, за чьими спинами видите гербы и стяги.

Перешёптывания и гул, поднявшиеся в ангаре, привлекли внимание разволновавшейся стражи.

— Эй, а ну заткнулись! — рявкнула одна из причальных, заняв место отправившихся на подмогу воительниц.

— Гэдэн, моя дочь, она умерла, позвольте увидеть ей свет луны в последнюю ночь, — крикнула в ответ одна из пленниц.

Стоя на довольно безопасной дистанции от ворот, как и положено, закованная в цепи, она отвлекала стражу в момент, когда её сёстры затаились у самых ворот.

— Не положено, — гыркнула без сожаления стражница. — Мусор сжигают на рассвете.

— Грязные северные суки, она же всего-навсего дитя! — взревела та в ответ. — Как вы можете так жестоко с ней поступить, отказав в последней почести?!

— Ты кого сукой назвала, южная подстилка! Сейчас узнаешь, что такое настоящая жестокость… — Ворота со скрипом открылись. Несмотря на уговоры товарки и просьбы оставить несчастную, требовавшая крови стражница своими руками отворила ящик Пандоры.

Первый же удар затаившейся в тени рабыни обрубил обе вытянутые вперёд руки женщины.

— Рабы! — бросившись от толпы наутёк, только и успела взреветь другая, когда голозадая толпа, быстро нагнав закованную в сталь мечницу, повалила ту на землю, принявшись топтать и разрывать на куски.

Свист и гомон поднялся на весь порт, вдали зажглись факелы. Ни оружия, ни брони у рабов не было, потому более стойкие поднимали тела павших, прикрываясь от летевших навстречу пилумов и арбалетных болтов, пробивавших нагие туши насквозь. Кровавая баня развернулась в порту. Южанки действовали слаженно и уверенно. Пользуясь численным перевесом, те парами выдёргивали из строя пытавшихся скучковаться мечниц и копейщиц, а после, отвлекая их, позволяли другим подобраться с флангов и тыла, вслед за чем набрасывались всей толпой. Никакой справедливости, никакой пощады.

Спустя ещё полчаса без какой-либо моей поддержки рабы отбили следующий ангар, а я занялся тем, чем и планировал с самого начала. Избегая всех этих людских масс, поджёг сперва одну из сторожек и один из пустующих складов. Сигнал подан, а это значит, что улицы нищего города начнут свою контратаку. Двигаться в сторону особняка Эльги сейчас для меня было как никогда опасно. На этой стороне союзников находилось меньше всего. В верности местных рабынь я сомневался. Зарубят не узнав, или по по случайности, а после кинут в общую кучу бедное тельце Глауда, да и дело с концом.

Пробираться в резиденции знати также было крайне сомнительным решением. Стража, ведьмы — все на взводе и разбираться долго не будут. Однако игнорировать проблему с замком Бэтфортов мне не хотелось. Требовалось позаботиться об Эльге, освободить её вместе с людьми, а также направить их в местную мэрию. Захват бургомистра означал захват власти над городом, а устранения давнего врага — хороший бонус и возможность пополнить будущую городскую казну крупной суммой. Вот только перед этим предстоит разбить элитное войско местной знати, вступившее в противостояние с отрядом моей ведьмы. Уверен, если кому-то сейчас и туго, так это ей. Пусть я и попросил Брун сбежать в случае опасности, в том, что меня услышали, сильно сомневался. Это хитрое дитя всё равно сделает по-своему.

В связи с тем возникает вопрос: куда мы после освобождения людей Эльги отправимся? На захват мэрии и всех неугодных или на помощь сражающейся Брунхильде? Наверняка Бэтфорт старшая не знает, кто и где сейчас находится, оттого и выполнит все мои приказы безукоризненно. Осталось только определиться, чего сейчас я хочу больше всего. Спасти близкого мне человека или моментально заполучить в свои руки власть над целым городом?!

Звон стали, бьющейся о сталь, выкрики сражающихся и истошные вопли раненых, чьи тела затаптывались разъярёнными толпами. Всё это сопровождалось почти беззвучными щелчками десятков прятавшихся за спинам соратников-арбалетчиц. Воительницы Штольцгеров чётко следовали своей тактике, постепенно пытаясь продавить забаррикадировавшихся на улицах мятежниц, осыпавших тех в ответ градом стрел. Стирая пальцы до крови, горожанки стреляли из окон из своих малоэффективных луков, зачастую неспособных пробить панцирь или пластинчатую броню.

Каждый такой дом, где прятались заговорщики, становился для стражи настоящей цитаделью, а каждая лестница — непреодолимой преградой. С громоздкими мечами и щитами, желая обезопасить фланги, те десятками гибли в домах. Ведь именно в узком пространстве, где невозможно замахнуться мечом, лучше всего действует кинжал, особенно когда этих кинжалов в доме пряталось гораздо больше, чем могли предположить воительницы. Отряды из гильдии убийц, таившиеся внутри, с лёгкостью находили бреши и слабые места в защите наёниц, наносили множество не смертельных ран, замедляли, тем самым позволяя лютующим в домах толпам буквально раздеть и разорвать своих губительниц: их головы вылетая из окон, деморализуя сражавшихся на улицах, падали на разбитые непогодой дороги. Следом из тех же окон вновь начинали лететь камни, стрелы, копья и прочее. Всё, чем только можно было покалечить, выбрасывалось на головы сражавшихся в узких улочках воительниц.

Неспособные применять магию ведьмы, потеряв несколько своих сестёр, уже давно спустились на землю и отступили. Также больше двух с половиной сотен Тэтэнковских воительниц либо погибло, либо потеряло возможность продолжать боевые действия. Заменявшая Пенеду командующая видела происходящее и чувствовала неминуемо приближавшееся поражение. Её люди не могли выполнить приказ Штольцгеров.

— Глядите, на северо-западе пожар! Порты горят! — расположившись на крыше, ожидая сигнала, радостно завопила на всю улицу Илва.

— Сёстры, это сигнал! Наши союзники взяли порт, в атаку! — вооружённая огромным молотом, облачённая в выкованную лично для себя же погребальную сталь, сиганув с баррикад во вражескую толпу, рыча прокричала Хельга. Этот доспех ковался ею для похоронной церемонии, женщина всегда чувствовала себя воительницей и не думала, что в жизни ей ещё хоть раз придётся надеть доспехи для защиты своей семьи и интересов. Сигрид рассказала матери о тайных союзниках Бьянки, действовавших в порту, и о тех, кто нападал с востока. Добиться такого могли лишь очень влиятельные и сильные личности, рассчитывавшие на их поддержку. И сейчас она, отстаивая не только личные интересы, но и будущее детей, без церемонии готова отдать собственную жизнь во имя победы.

Мощными, размашистыми, сопровождавшимися звериным рёвом ударами старая валькирия крушила вдребезги деревянные щиты, проламывала панцири и черепа. В одиночку та всего за несколько секунд положила на землю половину десятка стоявших в плотных рядах воительниц, чьи копья и мечи никак не могли поразить и пробить плотную сталь её доспехов.

Хлынувшая вслед за старухой толпа, заваливаясь на поднятые стражей щиты, сбивала с ног измотавшихся за несколько часов сражений воительниц.

Несмотря на зелья усиления, исцеления и прочего, у человеческого тела есть свой лимит. И более тридцати килограмм железа, в коем ты не только сражаешься, но ещё и бегаешь по улице, сильно его уменьшали. Хельга знало это ровно так же, как и все мало-мальски уважающие себя ветераны. Именно поэтому в бой всегда в первую очередь вступало легко оснащённое ополчение, изматывающее главные силы врага. Оно било и отступало, а после в сражение шли главные тяжело бронированные силы: гвардия, ветераны или сами лордессы.

Именно так и поступили сейчас мятежники.

Не одна Хельга имела свою «похоронную» броню. Не она одна прошла множество военных компаний и сражений. Как минимум полторы сотни старых воительниц терпеливо глядели, как гибнут их младшие сёстры, как тех разносят вражеские ведьмы и режут на куски зажравшиеся прикорытники знати. Скрипя зубами, они ждали, когда враг измотается, и наконец-то этот миг настал.

Свежая сотня во главе с Хельгой в яростной контратаке за считанные минуты уничтожила вражеский строй и обратила наёмниц оставшихся на ногах, в бегство. Сегодня улицы нищего города потеряли в разы больше, чем знать, и это требовалось как можно скорее исправить.

— За всё хорошее режь поскуду! — кричала толпа, настигая и заваливая на землю последних из отступающих.

— Ни одной не отпускать! — вываливая из, казалось бы, только-только зачищенных домов и окружая врагов, кричали другие, восторженно глядя на пылающий со всех сторон город.

Горели врата, ярким багряным заревом расцветал пламенный цветок над портом. Городские войска разбиты, знать, сконцентрировавшаяся на вратах, видя, как горят их резиденции, бросается в бегство, желая защитить оставшееся, а бургомистр с ужасом наблюдает за наступлением последнего дня своего правления…

Конец первой книги.