Королевство ведьм

Глава 1

Лязганье металла, чьи-то злобные реплики и неописуемое зловоние, словно я лежал в луже с чьим-то дерьмом, будоражат всё моё утонченное нутро, буквально вынуждая открыть глаза. В паре метров от меня, скрестив мечи, мелькают чьи-то незнакомые силуэты. Сквозь боль в глазах и во всем теле, с трудом подняв голову, я заметил, что в этой средневековой сваре смешалась группа боевитых женщин: кто в кожаных доспехах и с мечами, кто с кинжалами, а кто-то и вовсе врукопашную. Они нещадно мутузят друг друга, кляня весь белый свет, и тем самым, попутно пытаясь доказать своим оппоненткам собственную правоту.

Бьются дамы три на два. И перевес явно не на стороне моих сестёр.

«Сестёр…» — мелькает в голове мысль, — «Их у меня никогда не было!» Но, зародившаяся в мозгу мысль о родстве, на каком-то подсознательном уровне, запускает внутренний механизм любого собственника. «Защищай, что имеешь!» — злобно вопит моё внутреннее я.

Одна из нападавших, сумев воспользоваться неразберихой, заскакивает Сигрид за спину, желая перерезать той глотку. Нужно что-то делать!

В моей груди торчит какой-то штырь, пробивший меня насквозь и пригвоздивший к земле. С такими ранами не выживают. Я чувствую, как пузырится кровь, как сквозь нос и рот наружу вырывается солёная жижа. Рукой я пытаюсь нащупать хоть что-то более-менее увесистое для запуска в ту коварную суку, уже готовую к нанесению своего последнего удара. К сожалению, ничего, кроме лошадиных испражнений, схватить ослабленной конечностью так и не удается. Разрываемый болью и отвращением, стиснув зубы, из последних сил, я метнул наспех скомканный из лошадиного дерьма шарик.

Повезло, бросок точно в цель — прямо в лицо нападавшей! Та омерзительно кривится и отступает, пытаясь прочистить глаза и рот от дерьма, забившего их. С опозданием заметив отступившую женщину за своей спиной, Сигрид в спешке, наотмашь наносит быстрый удар, желая одним движением снести коварной суке голову. Увы, короткий полуторник лишь вскользь задел руку прикрывавшей лицо налетчицы. Алая кровь брызнула во все стороны. Словно маятник из живой плоти, не до конца оторванная кисть повисла на кожице под истошные крики раненой.

Данная картина вызывает неописуемый восторг в моём сердце. Крик врага, страх и агония, а также чувство собственного величия на лице моей Сигрид, которая бросив "не добитка", с яростью вгоняет в грязь лицом свою первую оппонентку — это стало потрясающим зрелищем, за которое «прошлый» я не поскупился бы отдать и собственную жизнь.

«Когда у такого «конченого» человека могла появиться сестра?» — дышать становилось всё сложнее. Кровь, пузырясь, сочилась изо рта и пробитой груди. Тело немело. А ещё подо мной точно была лошадиная куча. Никакой стерильности, судя по пейзажам и нарядам, в средневековье. А это значит, я — стопроцентный покойник. Не знаю, как я тут очутился, но…

…Как бы мне хотелось побыть в этом мире чуточку подольше. Увидеть больше битв, чужих страданий и крови. Мысли о последнем заставляют накативший на тело холод отступить. Если я вновь закрою глаза, то это станет моим очередным концом.

— Чего стоишь, Илва?! — испуганным вскриком донесся грубый женский голос, — Помоги мне!

Пользуясь тем, что старшая сестра отвлеклась на меня — раненого братца, грабительницы, забрав подругу и поджав хвосты, тотчас свинтили.

«А жаль, таких добивать надо…» — сестра сделала ошибку. Ей не стоило бежать ко мне — живому мертвецу. Она была обязана завершить начатое!

Лицо Сигрид, повисшее надо мной, словно расписная картина неизвестного мастера. В голубых, как небо, глазах я вижу ужас и страх. Множество шрамов, разбитые бровь и губа, гематома на лбу, от которой, в скором времени, точно будет шишка. Бедняга. Сколько боли она перенесла, получая каждую из этих старых подсохших отметин?! Я никогда раньше не видел настолько боевитых женских лиц, но в этом было прекрасно всё!

Уже чувствуя смерть, трясущимися пальцами, запачканными кровью, я захотел смахнуть с этих глаз неуместную, как показалось, слезу. «Я всё понял, Сигрид… Мне жаль… Но плачешь ты совершенно не о том… Твой единственный младший брат уже мёртв, и я скоро оправлюсь за ним».

Вырвав рывком из моей груди металлический штырь, недалёкая младшая буквально ускорила процесс моего омертвления.

«Варвары» — подумал я в момент, когда старшая, задрав мою голову, стала лить в рот какое-то омерзительное зелье, и… Грудь обожгло внутри легких, а после и в желудке полыхнуло пламя. Выворачивая кости, затягивая поврежденные кожный покров и восстанавливая органы, оно буквально возвращало меня к жизни. Самая настоящая магия! Быть не может! Неужели я попал в фэнтезийный мир?!

Уже на моих глазах проступили слёзы. А сердце, обещая вырваться из груди, забилось в восхищении — лучшего исхода и быть не могло! Я жив. В мои руки попало молодое тело. Мой новый мир полон насилия и крови. И это значит, что я могу не сдерживаясь, совершенствовать навыки, полученные в прошлом. Я могу стать настоящим идеальным убийцей! Насильники, маньяки, коррупционеры и просто пропащие садисты. Уверен, их здесь полно. И значит, я, наконец-то, могу реализовать себя на все сто и один процент!

— Тише, Глауд. Тише, милый. Всё уже кончилось, — прижимая меня к своей груди, нашептывала Сигрид, — Прошу, не плачь, мой маленький герой. Они больше тебя не тронут! — приговаривала старшая сестра, утирая слёзы моей радости.

«Я верю, сестрица, ведь пройдет всего несколько дней, и они, действительно, больше никого не тронут».

Сейчас, в глазах Сигрид, я был молодым человеком восемнадцати лет отраду. Имя моё было Глауд. Фамилия же, как и у любого другого найденыша этих краёв — Вольф. Слабохарактерный, тихий и застенчивый, с плохо развитым телом и слабым магическим потенциалом. Мальчишка — не подарок. Но, немного поработав, думаю, мне удастся вернуть этому телу мою былую форму. Жаль мальчишку — прошлого хозяина этого сосуда. Ведь, по факту, именно таких, я никогда не трогал и даже пытался защищать. Жертва жестокой обыденности и суровой реальности — таким он был. Парнишка, ничем не выделялся по жизни, и, как правило, являлся объектом всеобщих насмешек и порицания. Но, несмотря на это, он нашел в себе силы, в последние секунды своей никчёмной жизни, грудью защитить свою старшую и любимую сестру от заклинания, пробившего и, по факту, прервавшего его жизнь. Как по мне, это — достойный конец! В память о его жертве, и в благодарность за подарок, предоставленный мне, я — мясник с десятилетним стажем, так и быть, возьму на себя ответственность заботиться о его семье, которой, к слову, у меня никогда не было.

Мои обледеневшие руки коснулись защитных печатей сестры. Сейчас мне предстояла роль зашуганного кролика, едва не ставшего пищей для волков. Воспоминания, полученные мной, были слишком скомканными. Уверен, постепенно получится привести их и себя в порядок. А пока придётся постараться смириться с тем, как со мной обращаются:

— Се-сестрёнка, я в порядке… — глядя ей в глаза, добавив голосу неестественной хрипоты, проронил я, попытавшись, наконец-то, встать из зловонной кучи.

Челюсть воительницы поджалась, да так, что мне показалась, вот-вот выскочит из суставов. Тот Глауд никогда так к ней не обращался. И эта моя оплошность возымела слишком сильный эффект. А резкая смена поведения была ни к чему. Кто знает, как аборигены-варвары, закованные в доспехи, отнесутся к «попаданцу» в их мир, завладевшему, к тому же, телом их родича? Сожжённым на костре мне быть как-то не хотелось…

— Илва, овца ты тупорылая. Какого чёрта ты потянула мальчишку за собой?! — гаркнула старшая, поднимая меня на руки, словно ничего не весящую принцессу. Ощущение, скажем так, мерзковатое, когда девушка тебя на руках держит. Но, ничего не поделаешь, я ведь не герой какой-нибудь, а, всего-навсего, актёр.

— Я… — запинаясь, испуганно фыркнула младшая, в страхе опустив голову и спрятав свои карие глаза под длинной челкой, — Я не думала, что всё так обернется. Мы просто шли по поручению матери и…

— И вы забрели в кабак?! Подконтрольный Гильдии Воров! Которой ты заторчала на немалую кучу бабла?! Ты последние капли мозгов растеряла?! — все больше распаляясь, готовая буквально разорвать младшую, наседала Сигрид, — Думала, мы с матерью об этом не узнаем? Чёртов кусок… мяса, а если бы он погиб?! Если бы я не проходила мимо? Ваши души навсегда могли бы остаться в этой засранной подворотне!

— Прошу, Сигрид, я тоже виноват… — как и положено напуганному, слабохарактерному братцу, едва слышно подал я голос.

— Ты-то тут причем?! — в той же форме, в которой общалась с Илвой, рыкнула воительница. Но тут же осеклась и извинилась. Я был последним, кого заботливая валькирия хотела обидеть. Она чувствовала передо мной вину, ибо сегодня я, как минимум дважды, спас ей жизнь. И даже средневековый двадцатисемилетний её мозг хорошо это понимал.

Все заранее спланированные дела, по естественной причине, девушки отложили. Нам всем предстоял тяжелый разговор с не менее тяжелым человеком — нашей матерью. Воспоминания о ней я всеми силами пытался выудить из некогда чужеродной черепушки. Увы, ничего не получалось. Но все герои собраны. Занавес поднят. Настало время первого акта.

Чуждая мне обстановка кружила голову и все эти средневековые пейзажи на нашем пути сильно отвлекали от размышлений. Здесь тебе и темные переулки, в подворотнях которых даже в разгар весеннего дня царила темнота, и мощенные камнем дороги, на которых, прислушавшись, можно было услышать каждый шаг любого из мало-мальски обутых горожан. А куда без этих убогих оконных створок и дверей, открытие которых было для меня вопросом тридцати секунд при нужной экипировке? Редкие патрули, никаких камер, фонарей и прочего. О, боги! Если бы не эта повсеместная антисанитария, вонь и здоровенные крысы, я бы мог назвать это место раем!

— Глауд, всё позади. Перестань лить слёзы, — по-моему, уже трижды повторяла требование старшая, заботливо обняв, чтоб вернуть меня на землю. Она изо всех сил пыталась примерить на себя несвойственную ей роль доброй и порядочной сестры.

Ох, милая Сигрид, знала бы ты, что это за слёзы… Кстати, эмоциональный мой фон явно был чем-то нарушен. Никогда ранее за собой такой плаксивости я не замечал, и с этим нужно было тоже что-то делать.

Наш не совсем маленький, но «очень уютный» двухэтажный домик находился в самом конце Собачьей улицы. На ней проживали приезжие всякие мастера, коневоды и прочая рукастая часть населения, из имеющих одобрение на проживание и производство от Гильдии Ремесленников. В этом мире всё и все были помешаны на своих гильдиях, коих, по кратким обрывкам воспоминаний парня, тут было не мало… С названием одной из них, всплывшим в моем мозгу, я был и вовсе погружен в некий диссонанс. Отмороженные даже Гильдию убийц создали. Боже правый! Ну вот какой здравомыслящий и уважающий себя профессионал оставит в подобном месте свои контакты? Для чего? Этот вопрос мне предстояло ещё решить, а пока…

— ИЛВА!

Стоило показаться нам в доме, как младшая, лисой крутнувшись перед матерью, буквально взлетела по лестнице на второй этаж, поспешно закрыв за собой двери на засов. Едва успевшая услышать о нападении на нас мать, кляня младшую, пообещала лично прервать мучения той, если по её вине со мной что-нибудь случится.

«Заботливая семейка», — подумал я, оглядывая рабочее место моей новоиспеченной весьма крупной и сильной с виду матери. Хельга была ростом примерно метр восемьдесят семь — метр девяносто. Лишь на пару сантиметров ниже своей старшей дочери. Подтянутая, с огромными ручищами и с напрочь отсутствующей грудью, она, исписанная шрамами похлеще той же Сигрид, держа в руках здоровенный молот, с любопытством таращилась на меня и на оставшуюся внизу для отчета дочь.

— Говоришь, он тебя дважды спас? — не особо веря в геройства мальца, скептически спросила мать. Хотя, как я предполагаю, смысла слова «скептически» она могла не знать, — Он выжил, и вы тоже, а это главное. А ещё такое надо отпраздновать, — сев на скамью, стоящую неподалеку от наковальни, проговорила мать. Беспокойные мысли замелькали в её старых замученных глазах. Погрузившись в раздумья, она, закончив допрос, дала мне возможность оглядеться на первом этаже.

Потолки первого этажа были достаточно низкими. Как мать работала молотом с её ростом и в таких условиях, я и представить не смог. Та же Сигрид едва могла пройти с выпрямленной спиной. Возможно, здесь где-то была ещё какая-то мастерская или оружейная, которая могла предоставить мне множество разных привилегий, из которых доступ к холодному оружию был лишь малой крупицей. Заточка и уход за инструментами были немаловажными обязанностями каждого уважавшего себя «мясника». Ведь каждый удар, рассечение и грубое столкновение с костью могли остаться зазубриной, а оттого и неопровержимой, в некоторых случаях, уликой, оставлять которые на месте преступления, и тем более носить с собой в кармане, я не привык. Среди ветхих, на мой взгляд, деревянных опор и стен я заметил большой кухонный стол, пару стульев и небрежно брошенный на землю стог сена с расстеленным поверх чумазым покрывалом и вымазанным то ли в саже, то ли ещё в чем-то одеялом. Запах от него исходил соответствующий, а ещё…

— Крысы?! — пискнул я, испытав «дежавю» и вспомнив, что моя одежда до сих пор пропитана конским навозом, мочой и собственной кровью. Стоит заметить, я в прошлой жизни был тем ещё чистюлей, любившим порядок во всем: в доме, быту, на работе и даже в моменты, когда я отправлялся на охоту. Все и всегда у меня было начищено, заточено и сверкало, а тут на тебе: горы деревянной грязной посуды, пустые бочонки, бутылки, разбросанные по всему первому этажу инструменты, какие-то поделки и вещи, от которых несет похлеще, чем от меня сейчас!

«Хельга, старая ты ведьма, если мне не удастся избавиться от твоих свинячьих привычек, то придется избавиться от тебя. Ибо я не хочу, да и не готов жить и творить в свинарнике!»

Между делом старшие женщины семейства… А, кстати, какая у них была фамилия? В воспоминаниях мальца везде и всюду крутилась — «Вольф» — второе имя, обычно придаваемое потеряшкам и найденышам. Но, в отличии от мальца, историю зачатия которого Хельга никогда не озвучивала, Илва и Сигрид были её по-настоящему родными детьми. Возможно, женщины прятались от кого-то в этой глуши, а может, и нет. Это было не самым волновавшим меня вопросом, но, думаю, и его со временем удастся решить.

Больше всего меня сейчас волновало положение мужчин в этом средневековом обществе. По большей части, на улицах я видел лишь женщин. Патрульные также, в соотношение два к одному, состояли из них. К тому же, каждая из особ некогда «слабого» для меня пола превосходила «сильный», как в физиологической комплекции, так и численной. Этот факт делал дам главенствующими на улицах данного города. Мир матриархата? Забавно, если учесть то, что из моего списка любимых целей можно сразу вычеркнуть насильников. Ибо охотиться за женщинами, подарившими мужчине удовольствие, было как-то… А, в принципе, поживём — увидим.

Поспешив в свою комнату, где, в отличие от принадлежавшего полностью матери первого этажа, была хотя бы кровать, я быстро скинул с себя всю пропахшую кровью и мочой одежду. Вытащив какую-то старую тряпку, напоминавшую покрывало, обвязался той, словно туникой. Мое тело буквально пропиталось уличным зловонием, и брать в эти грязные руки то, что предстояло носить весь день, я не собирался.

За нашим домом на сельском дворе, разделенном на несколько семей, был колодец. Вода в нем не самая чистая и соседями нашими использовалась по большему для того, чтобы поить своих лошадей. Но, думаю, и для моих мыльно-рыльных процедур студёная вода сгодится.

Ни мыла, ни полотенца, лишь два дырявых ведра, да надежда на быстрые руки. Обливаясь ледяной водой, не хотелось простудиться, однако вонять подобно свинье мне хотелось ещё меньше. Облившись раз-другой, до красноты в руках и в местах мною растираемых, я шуровал всё, до чего только дотягивался. Было холодно. Худое тело, едва находило в себе силы, чтобы поднять полное ведро воды, и не сильно-то было радо свалившейся на него нагрузке. Когда руки повторно дошли и до груди, в которой не так давно торчал тот здоровенный штырь, я ненадолго замер.

Со мной произошло самое настоящее чудо, о котором ранее я и помыслить не мог. Вот, спустя какие-то часы после смертельной раны, я стою, как ни в чем не бывало, и моюсь! Подобное зелье в моём деле было крайне опасным инструментом. Напади я на цель сзади, пронзив сердце или перерезав горло, а та возьми и, на последнем дыхании, залей себе нечто подобное в рот. Что тогда? Труп воскресает и расслабившемуся мне кинжал в спину? Придется добавить в свой список предосторожностей проверку цели на наличие чего-то подобного. К примеру, всё той же магии. А вдруг, есть некая способная регенерировать оторванные конечности, выбитые глаза или нейтрализовать действия парализующих ядов и токсинов? Перед тем, как выйти на охоту, предстояло уделить время излучению и анализу всех этих магических штучек.

Потерявшись в своих мыслях, под чей-то веселый смех и посвистывания я вернулся к суровой реальности. Из окна дома, напротив, на голого меня поглядывали две соседние девчонки:

— Крутанёшься, красавчик, — с меня подарок! — прикрикнула соседка, и, запрокинув бутыль с вином ко рту, сделала несколько глотков.

«Мне не жалко», — своего тела я не стыдился и выполнил волю ещё больше расхохотавшихся девиц, которые, в ответ на мою «маленькую» любезность, кинули мне самое настоящее полотенце.

— Зайдешь к нам на ужин? Обещаем, ты не пожалеешь!

3а полотенце я был благодарен, но большего пока мне и не нужно было.

Обтершись, ничего не ответив, я махнул разгорячённым дамочкам на прощание рукой. Подарок также отправился вместе со мной, ведь за всё в этой жизни нужно платить А за лицезрение меня, тем более. Будем считать, что им повезло, ведь обычно, у увидевших истинного меня я беру совершенно иную плату. Быстро переоделся. С брезгливостью оценив всё тот же срач, царивший и в моей комнате, я поспешил спуститься на первый этаж. Тут вовсю шла оживлённая беседа, касавшаяся нападавших, сражений, турниров и брони.

Стянув с себя и кожаную куртку, и чешуйчатый доспех, Сигрид, осталась по пояс оголенной. При свете разгоравшегося в печи костра, она показалась мне весьма и весьма привлекательной девушкой. Сильное рельефное тело короткостриженой украшали несколько старых рубцов, которые все, как один, находились на спине. По-видимому, это было её самое слабое место. Теперь на боевитом теле появилась новая отметина в виде едва показавшегося синяка на седьмом ребре.

— Пропустила удар во время турнира. Как назло, сегодня опять в первом же туре на будущую чемпионку нарвалась. На настоящего монстра под зельем «Ярости», с артефактами. Разнесла мой щит с одного удара, при этом чуть ребра мне не переломав, — продемонстрировала ушиб старшая сестра и передала матери свою броню.

— Не повезло, — глядя на количество погнутых чешуек, буркнула та, — Вот только что такие монстры в нашем городе делают? Место убогое, на краю холодного моря, не понимаю…

— Я тоже, — фыркнула сестра и протянула старухе какую-то странную катушку, поверх которой блистала странная намотанная нить.

— Ну, и на черта мне эта эльфийская срань? Ты же знаешь, я не работаю со сталью длинноухих! — пробубнила Хельга и метнула подарок в угол, словно тот был каким-то мусором, не отрываясь от разглядывания поврежденных звеньев доспеха.

— Утешительный приз, как-никак! Подумала, может, пригодится в чем, — слегка расстроено произнесла Сигрид.

— Эта хрень слишком неподатливая. Её с магией обрабатывать надо, да и при жаре, коего в моей печи не достигнуть. Геморно, дорого и по времени затратное — самое то, для длинноухих. Но, не для людей. Отнесешь завтра старьевщику. Может, даст за нее чего-нибудь толковое.

Размотавшаяся при падении катушка показалась мне весьма интересной. С виду она напоминала леску или очень толстую паутинку, однако, взяв её в руки, я удивился: вес был приличным, навскидку, катушка ниток тянула на добрых килограмма полтора. Удивительная штука…

— Только пальцами нить не трогай! — сказала Хельга, — Она ещё не обработана, от того и острая, как лезвие.

А вот и первый интересный инструмент в мою копилку. Пытаясь пальцем оценить остроту, едва коснувшись, я обнаружил легкое рассечение на подушечке пальца, а следом за ним и капельку собственной крови. Эта нить была наиострейшим, из когда-либо виданных мною, предметом.

— Говорила же, — глядя на то, как я сунул палец в рот, усмехнулась старуха, — Эти любители всего деревянного годами плетут подобные этой нити, обхаживают их магией огня и холода, создавая уникальные по прочности шелка, способные выдержать удары и уколы практически любого не зачарованного оружия. И, по идее, такие штуки должны у нас цениться. Да вот только на создание подобного уходят десятилетия, что, по сути, и делает эту хрень для людей бесполезной.

«…для вас, матушка» — перекинув силком подобную штуку вокруг чьей-то головы, можно было максимально быстро избавиться от цели. Или же использовать едва заметную, весьма увесистую нить как хлыст, растяжку в виде силка…

— Можно я себе возьму? Может, смогу потом придумать, как использовать её в роли бритвы или пилочки для подрезания ногтей, — как можно жалобнее попросил я, сходу придумав несколько бытовых вещей, чем заставил мать над чем-то задуматься. Неужели я сказал что-то лишнее, и она почувствовала чужака?…

— Сигрид говорила, ты, когда падал, головой ударился? — чёрт, кажется, я влип. Прикинув несколько правдоподобных отговорок, молча кивнул.

— Может, и Илве стоит также разочек перемкнуть? Глядишь, тоже поумнеет? — залилась звонким, заразительным смехом и ткнула пальцем прямо в синяк своей раненой дочери старуха, — Да ладно. Шучу я. Серьезные вы какие, — проговорила она тут же, глядя на скорчившуюся в болезненном приступе Сигрид, и слегка успокаивая меня, — Снимай штаны, у тебя ещё и наколенник выгнуло, надо поправить.

Спорить с Хельгой старшая дочь не собиралась и послушно, словно кукла, скинув с себя всё, осталась в чем мать родила и, сев на лавку, взяла в руки глиняный кувшин, сделала несколько глотков, опустив голову и уткнувшись взглядом куда-то в пол, проговорила:

— У Илвы отобрали деньги, а завтра придут сборщики. У нас ещё есть немного сделанных тобой инструментов, но их ещё надо продать. Да и к тому же, даже если мы и сможем это каким-то чудесным образом сделать, полученных денег едва хватит на выплату и закупку материалов, не говоря уже о еде, — в словах её чувствовалась печаль.

Оно и понятно, финансовые трудности и в наше время были проблемой, а здесь, я так полагаю, и вовсе смертельная угроза. Может, стоило вспомнить своё шаловливое прошлое и попытаться обчистить пару богатых домиков? С таким-то телом, едва способным ведро с водой поднять? Не очень-то и хотелось, но если уж совсем прижмёт…

— Справимся, малая. И не из таких передряг выбирались, — взяв у нее кувшин, налила себе в кружку Хельга, — Если понадобится, то пойду к Штольцгерам. Уж мне-то они в ссуде не откажут.

— К этим выродкам? Забыла, что это именно они довели нас до такого состояния! С их подачи наши конкуренты всё сильнее опускают цены, а Глауд не может показаться на занятиях. Это всё их вина! — категорически не желая иметь дела с нашим новым совместным врагом, проговорила Сигрид.

Хельга, помолчав, кивнула. Ей так же была противна мысль сотрудничества с местными ростовщиками.

— Тогда выбора нет. Я поговорю с командующей городской стражи и, может, возьму денег у них. К тому же, она пару раз мне намекала об интересах своей дочери к нашему красавцу, — взглянув на меня, Хельга ждала хоть какой-то реакции. И она её получила.

Я не знал, о ком идёт речь, оттого и выдал лишь недовольный томный и многозначный вздох.

— Мама, ей почти тридцать, а Глауду — всего восемнадцать! Она слишком стара.

— Она наш единственный шанс заполучить титул горожанина без взноса и взяток для мэрии, — решительно заткнув дочь, произнесла Хельга. Кажется, она всё уже давно для себя решила.

В принципе, мне, как человеку со специфическими вкусами, иметь тещу в начальниках местной стражи было очень даже и комфортно. Но в этом вопросе была и другая сторона: если предстоит жить с ними под одной крышей, то мои ночные вылазки, с вероятностью сто процентов, заметят. Вопрос только: когда? Чёрт…

Видя не скрываемое мною замешательство, уже с некой, несвойственной столь огромным женщинам, жалостью в голосе, Хельга обратилась ко мне:

— Пойми, малыш. Если тебе удастся женить на себе дочь Эльги, наша семья сможет вздохнуть спокойно. Ни Штольцгеры, ни воры, заседающие в городской мэрии со своими поборами, не смогут нам навредить. Тебя никто не заставляет её любить. Через годик-другой вы друг другу наскучите, и найдешь себе кого моложе. К тому времени, я уверена, мы решим все свои проблемы и заручимся поддержкой других местных домов.

Разумеется, развестись ни через год, ни через десять мне бы не дали. Я это знал. Скрипя зубами, Сигрид так же понимала, что Хельге был нужен этот брак.

— Если завтра нам удастся распродаться, то мы сможем отложить вопрос женитьбы на какое-то время? — этого вопроса от меня Хельга не ожидала. Более того, уверенная, что я молча смирюсь со своей судьбой, она, переглянувшись с дочерью, задумалась, а после согласилась:

— Если ты не собираешься идти в местный бордель и торговать там своим телом, то я согласна, — подкинув мне ещё одну интересную мысль, заявила старуха.

И я, приняв условия её игры, отправился к себе в комнату.

Завтра предстоял ранний подъём. Пусть все физические нагрузки и оставались на сёстрах, мне предстояла работёнка куда сложнее: сбор информации, нахождение новых потенциальных клиентов и полезных знакомых, заключение выгодных сделок, как на готовую продукцию, так и на ту, которой у нас ещё даже не было. Предстояло разузнать о Штольцгерах, их количестве, методах ведения дел и людях, на которых те могли надавить для получения какой-либо личной выгоды.

Вслед за ними шла Гильдия Воров. Эти ребятки, за что им огромное спасибо, сами того не ведая, открыли настоящий ящик Пандоры. Дилетанты, не сумевшие задавить числом, не заслуживали права на существование. Их неудачная, неумелая попытка позорила истинную красоту ритуала, именуемого убийством. Эти тупые животные, как же им не повезло! Ведь я запомнил всё: их лица, телосложение, вооружение и даже манеру ведения боя. Уже сейчас я ощущал знакомое чувство, преследующее меня из мира в мир, из жизни в жизнь. Эта неутолимое желание-жажда ощутить настоящую теплоту человеческого тела. Оно было со мной всегда. Теперь я, наконец-то, мог позволить своим внутренним демонам выйти на свободу.

Я — Глауд Вольф — стану тем, кто сотрёт с лица земли всех последователей Гильдии Воров и всех, кто посмеет встать у меня на пути на их защиту!