Королевство иллюзий

Глава 7

Просыпаюсь во флигеле, в постели, в Мириной сорочке, за небольшим оконцем брезжит розовый рассвет.

— Берти! — любимого нет рядом, но он откликается уже на выходе,

— Тань, ещё рано, поспи, я скоро.

— Куда?! — подскакиваю, сон слетает мгновенно.

— Не волнуйся, — возвращается, усаживается рядом, обнимает плечи, — дальше сада не сбегу, есть одно небольшое дело, надо выполнить его, пока не ушли отсюда. Спи, — целует в макушку, — Тео уже ждёт, я быстро…

Уходит, снова валюсь на подушку, и вязкая дрёма пока ещё прохладного полумрака, забирает опять в свои чертоги…

Окончательно пробуждаюсь уже, когда солнышко дотягивается тонкими пальчиками золотых лучей до моего лица, отодвигаюсь насколько могу, отворачиваюсь и натыкаюсь на могучую грудь Костика. Ммм — вкусный мой,

— А мне приснилось, что ты ушёл!

— Я вернулся, — смеётся, убирает со лба мою непослушную чёлку, целует.

— Ты вообще, спал? Как я здесь оказалась? Ничего не помню… — последнее воспоминание: ночь, купель, твёрдая грудь под моим затылком и шёпот ласковых слов.

— Моя маленькая богинюшка заснула прямо на руках в воде, — улыбается, — умаялась совсем вчера, даже не проснулась, пока по саду нёс.

— И сорочку надел?

— А, как же мне было спать рядом с обнажённой богиней? Сущая пытка! Как бы я стерёг твой священный покой и сон, глядя на всю эту красоту, — проводит пальцем по излишне глубокому вырезу и устремляется в его глубины.

Ловлю снаружи под тканью сорочки любопытную ладонь, нахально захватившую мою грудь,

— Хитрец! — мне смешно и приятно, и очень возбуждающе! — прямо здесь?

— Не-ет, здесь нельзя, — с величайшим сожалением вытаскивает руку на волю, — уже утро, вдруг, кто зайдёт, репутация богини превыше всего. Никаких подозрений! Но дома я тебя съем!

— Не ешь меня, добрый человек, я тебе ещё пригожусь! — откуда-то всплыло, сказка, что ли?

— Ещё как пригодишься! — он так нежен и щемяще ласков, что в душу невольно закрадывается дурное предчувствие, — прощается!

— Что ты задумал, Берти?! — цепляюсь за его руки, заставляю смотреть в глаза.

— Только хорошее, любимая, — сгребает мою ладонь, как всегда прижимает к губам и держит так долго, что мне не по себе.

— Где вы были с Тео спозаранку? Я помню, что ты на рассвете уходил!

Он поднимается с постели и идёт к столу, что придвинут к стене, берёт с него серый холщёвый мешочек, неприглядный, но довольно тяжёлый,

— Вот, это мы заберём с собой сегодня.

— Что здесь?

— Настоящие золотые лорины, не твои цветные бумажки, — высыпает прямо на простыню. Тяжёлые крупные монеты играют на солнце, бликуют, переливаются, звенят ударяясь друг об дружку. Их много. Костик подгребает россыпь и пропустив сквозь пальцы, снова роняет на постель, — в нашем мире на эту кучку можно купить город со всеми жителями и прилегающими землями. Это твоё…

— Зачем мне? Куда я их дену в своём мире? С бумажками проще.

— Глупенькая моя богинюшка, на это ты купишь любые бумажки, — смеётся, но не смешно ему! Вижу, что не смешно!

— Только не тебя, Берти! Только не тебя! — всё оборвалось! Решил откупиться, дорого, с размахом, озолотить в благодарность за спасение и вернуть восвояси! — красиво бросаешь, любимый! Часто рассчитываешься золотом за женскую любовь? Смотри не разорись! — слёзы душат горло! Соскакиваю с постели, — где моя одежда? — осталась около бассейна! Точно, он же меня притащил оттуда голышом!

— Вот, любимая, — подаёт со стула стопкой бельё, джинсы, футболку, — прости, так надо. Не откуп это, страховка, — объясняет, ловит мои руки, я отдираю, злюсь, не попадаю в штанину, он выдёргивает джинсы из рук, — стой! — приказывает, — стой и слушай!

Он зол? Нет, скорее настойчив и собран, я ещё не слышала, не испытывала его железного давления на себе, волевого приказа, которого не ослушаться. Стою перед ним, как школьница, он сидит, зажал меня между колен и держит, обхватывает ладонями лицо, не давая отвернуться, чтобы глаза в глаза,

— Я люблю тебя, моя богиня, кем бы ты ни была! — его лазурный взгляд по-особому проникновенен сейчас, глядит прямо в душу, — единственная моя женщина на все времена! И потому не будешь ни в чём нуждаться, никогда! Не будешь по ночам работать в своей больнице, не будешь таскать воду с колонки, не будешь замерзать зимой в своей хибаре! — он говорит быстро, убедительно, чётко, а я чувствую себя капризной куклой, на которую свалилось незаработанное счастье, но Костя считает по-другому, — ты, Таня, самое лучшее, что со мной только могло случится в жизни! Когда я влезу в разборку, а она здесь обязательно назреет, мне важно знать, что с тобой всё в порядке, ты в безопасности! Мне надо победить! Я стану королём, хотя бы для того, чтобы сделать тебя королевой! — потом, тяжело сглотнув, припечатывает, — но пока не победил, твоё место в безопасном тылу, и спорить со мной не смей! — и я не смею, просто молча утыкаюсь лбом в его плечо, он гладит мою спину большой тёплой ладонью и тихо шепчет, — прости, любимая, прости… — ревётся само, тоскливо, жалобно, не по-богиньски…

Обильный стол к завтраку уже накрыт, Микеле и Амадеус сытые и довольные ковыряются в песочнице перед домом, Тео что-то мастерит под навесом, присматривая за мальчишками, хлопотунья Мири поджидает нас. Мы идём по узкой дорожке от флигеля рука об руку, ничего личного у богини с герцогом, просто дорожка не оставляет выбора. Как хорошо, что такая узкая.

Я мысленно обещаю не портить унынием сегодняшний день ни себе, ни Косте, ведь он не последний, мы ещё не прощаемся. Надо отвлечься,

— Берти, как Мирея справляется в одиночку с мальчиками, стариком и хозяйством, когда Тео на службе?

— У них есть несколько слуг, просто всех отпустили, пока Тео дома, а няньку и повариху вчера, чтобы никто не видел гостей.

— Нас?

— Да… Матео далеко не такой остолоп, как ты думаешь, у него большой опыт. И хоть все его работники проверены, лишнего риска не допустит…

После завтрака, Костя приглашает на прогулку. Мирея, покопавшись в закромах, находит лёгкие башмачки на мою ногу, ну, почти на мою. Говорит, это её, остались с детства. Такие хорошенькие, думала дочке сохранить, но вот богиня не соизволит ли примерить?

Ох, как кстати! Тонкой кожи, без подкладки, сначала показались чуть великоваты, но на жаре стали в самый раз, да и то, чтобы не натереть мозоли на божественных ступнях, Мири снабдила меня тонкими мягкими носочками! Я умру от умиления! От этой искренней заботы! Мне стыдно за своё враньё!..

— Не волнуйся, любимая, — успокаивает Костик, увлекая меня вниз с холма, — будущей королеве Абекура тоже положены блага и внимание. А Мирее хватит денег на новые.

— Кстати, Берти, где вы раздобыли мешок с деньгами? Украли?

— Украли! — он хохочет от души, не знаю, чем насмешила, но так заразительно, что и я невольно улыбаюсь. Выгляжу, наверное, очень глупо, — разве, что я сам у себя украл!

— Ну, извини! Откуда мне знать, где в Обероне герцоги хранят своё добро? Я думала во дворце казна!

— Ага! — продолжает смеяться Костя, — большущий сундук, рядом два стража в доспехах с алебардами, а на сундуке крупными буквами написано «КАЗНА»!

— Каюсь, так и думала! Почти так! — даже мне смешно стало.

— Когда мне было года четыре, — любимый подаёт руку и помогает идти по довольно крутому спуску, — ми джениторе — теперь, когда понимаю эсперато, не кажется странным это название отца, — сказал как-то: Берти, сынок, никогда не клади конфеты в один карман! Он может порваться, и ты останешься без сладкого!

— Ну, тоже самое: не складывай яйца в одну корзину! Расхожее выражение!

— Да! Я это хорошо запомнил. Все яйца распиханы по разным корзинам, вот сейчас одну распаковал. Матео — моё доверенное лицо. Лет семь тому назад мы сделали в его саду тайник. Начальник личной стражи ещё и сторожит моё добро.

— Как верный пёс? — даже обидно, что Берти так бессовестно пользуется властью над людьми.

— Как верный друг, — поправляет герцог, — как брат!

— Интересно, почему он не вернул тебе добро, если ты его отлучил? Будто бы ты…

— Потому что сомневался, — даже договорить не дал, — только куда сунуться со своими сомнениями не знал. Ну, открылся бы — голова с плеч. Он ждал.

— Почему тогда сразу не поверил?

— Матео — начальник личной стражи престолонаследника — его обязанность сомневаться и проверять, — вот и весь ответ.

Пока разговариваем, спустились почти до подножия холма. Здесь я ещё не была. Северная сторона покрыта высокими нетоптаными травами, но мы идём не в луга.

— Что здесь такого? — не по траве бродить пришли, где интересное?

— Смотри! — Костя заворачивает в незаметную ложбинку, поросшую кустарником, и выводит меня к роднику, — это живая вода!

— Реально? Как в сказке?

— Попробуй, узнаешь! — улыбается хитро, а мне страшно, ну, как он шутит? Не то чтобы боюсь умереть, нет, конечно! Я ему верю, но настораживает. Мало ли богата какими-нибудь солями, например, сульфатом магния! Тогда я с горшка не слезу, вернее, из кустов!

— Может, не стоит?

— Трусиха! — Костик приседает рядом с фонтанчиком, нагибается и глотает бьющую вверх струю. Немного промахивается, уже всё лицо мокрое, но смеётся задорно, как мальчишка, и мне нестерпимо хочется прикоснуться к его мокрым щекам, стереть капли со лба и стряхнуть водяные блёстки со светлых прядей.

Иду к нему, пристраиваюсь рядышком, он делает ладонь ковшиком, набирает целую и протягивает мне. Я припадаю, глотаю холодные кристаллические капли. После жары, по которой мы сюда добирались, родниковая вода и правда, кажется живительной и вкусной, особенно из его ладони.

Потом мы начинаем целоваться, как-то сразу и одновременно поняв, что вот в этом укромном месте здесь и сейчас просто жизненно важно попробовать на вкус мокрые холодные губы любимого и задержаться настолько, чтобы они обрели взаимное тепло…