Королева орков 3 Королевская судьба

Когда Нагтха-ят не стал спрашивать, почему, Дар сама объяснил причину.

– Она считает, что я королева с запада.

Нагта-ят, казалось, не был обеспокоен этой новостью.

– Потому что ты прибыла сюда с запада?

– Да.

– Что это меняет?

– О королеве с запада ходят легенды. Ты слышал их?

– Тва.

– Я хочу, чтобы ты стал одним из моих минтари. Твой опыт будет ценен для меня. Но прежде я должна предупредить тебя, что Мера-ят боится, что мое правление принесет разрушение в этот зал. Для нее я – дурное предзнаменование.

Нагтха-ят задумчиво посмотрел на Дар.

– Ты предупреждаешь меня, чтобы я отказался склонить шею?

– Я не хочу, чтобы ты пожалел о своем решении.

– Хотя Мут ла редко разговаривает с сыновьями, я знаю, что она часто посылает трудный выбор. Я говорю о тебе, а не о себе. Ты любишь этот зал?

– Люблю. Я здесь переродилась. В его стенах я нашла любовь и признание. Бывшие королевы дарили мне приятные воспоминания об этом месте.

– Хай, – мягко сказал Нагтха-ят. – Среди них есть и воспоминания моей мутури. Твои глаза странно окрашены, но я вижу их там.

Он сделал паузу.

– Возможно, Мут ла пошлет тебе какой-нибудь ужасный выбор. Если так, думаю, ты выберешь мудро. Веря в это, я могу служить тебе без всяких оговорок. Если пожелаешь, я склоню шею ради тебя.

***

Толум Коль подготовился заранее, поэтому его подарок был готов к первому уроку принца. Коль передал его мальчику, когда они остались наедине. Это был меч, так же хорошо сделанный и такой же смертоносный, как и тот, что носил он сам, но размером с мальчика. Принц схватил оружие и выхватил его из ножен, с ликованием размахивая им. Коль улыбнулся, глядя, как мальчик вступает в воображаемый бой на мечах, дико рассекая воздух.

– Это не игрушка, – сказал Коль. – Он убьет так же быстро, как и любой другой клинок.

Его голос приобрел заговорщицкий тон.

– А если ты будешь им рубить все вокруг, то встревожишь свою мать.

Принц скорчил гримасу.

– Она заберет его?

– Надеюсь, что нет. Ты станешь мужчиной раньше, чем она думает, а мужчине нужен меч. И кинжал тоже.

Коль достал оружие взрослого человека, которое принц осмотрел с тем же энтузиазмом, что и меч.

После этого Коль приступил к урокам. Практические советы по самозащите он совмещал с рассказами о приключениях с оружием. Его целью было не столько научить мальчика, сколько завоевать его. Из собственных наблюдений и сведений, полученных от других участников заговора, он догадался, что принц тоскует по отцу. По всем признакам, Крегант II был плохим родителем, оставившим пустоту в жизни сына еще до своей смерти. Коль стремился заполнить эту пустоту и вел себя с принцем так, словно соблазнял женщину.

Жизнь Коля как нельзя лучше подходила ему для этой задачи. Его отец был жестоким человеком, который сыпал проклятиями и ударами, но не лаской. В детстве Коль жаждал отцовской любви, как голодающий мечтает о пире. Разочарование сделало его циником. Отец Коля владел трактиром, и там Коля научили бессердечному обращению с людьми. К тому времени, когда он сбежал, он уже был искусным манипулятором. Этот талант пригодился ему в армии, особенно если он был дополнен безжалостностью. Эти воспоминания о своем детстве легли в основу общения Коля с принцем. Он пытался воплотить в себе заботливого отца, которого у него никогда не было. Коль был не только терпелив и добр, он стал героической фигурой, излучающей приключения. Он стал идеальным спутником для мальчика и смог сделать то, что не смогла Гирта – познакомить принца с миром людей. Там он стремился научить его воинскому искусству.

Пока толум Коль показывал принцу приемы и атаки, он часто порицал женскую робость. Таким образом, он надеялся оторвать мальчика от матери и посвятить его в братство воинов. Коль понимал, что должен сделать это хитро, ибо не хотел оттолкнуть королеву. В данный момент он не был уверен, кто будет полезнее для его дела – мать или сын. Коль решил действовать с каждым по-своему. Он сыграет на страхах Гирты, поощряя при этом браваду принца, и посмотрит, какая тактика окажется более перспективной. Коль понимал, что не может долго придерживаться этой двойной стратегии. Рано или поздно ему придется выбрать мать или сына и устранить второго.

В завершение урока Коль показал принцу, как можно проскользнуть между пластинами бронированной туники орка. Для этой цели он приобрел одну из них.

– Как под рыбьей чешуей, – сказал Коль, демонстрируя свой кинжал. – А теперь попробуй сам.

Крегант Ш набросился на тунику, как будто это был орк, и стал наносить жестокие удары.

– Сдохни, страхолюдина! Сдохни! Умри!

Коль рассмеялся.

– Отличный удар! Отличный удар! Этот страхолюдина точно мертв. Теперь следи за кровью. Не размазывай ее по полу своей матери.

Принц прыгал по воображаемым лужам.

– Брызги! Брызги! Брызги! Кровь орков повсюду!

Коль рассмеялся от души.

– Клянусь Карм, ты мне нравишься парень.

***

Дар принимала десятый пир с неизменной любезностью, хотя ночные ужины начинали ее утомлять. Осталось еще двадцать три, подумала она, чувствуя усталость от этой перспективы. Блюда, которые она подала в этот вечер, были сытными и вкусными, но менее изысканными, чем на предыдущих ужинах. Тахверити больше не было главным блюдом. Его заменил гатуб – рагу из баранины и сушеных фруктов. Как всегда, трапеза завершилась фалфхиси.

Семью, которую Дар принимала в этот вечер, возглавляла пожилая мутури, у которой было три благословенных дочери. У них тоже были дочери, которые обзавелись собственными семьями, так что в ханмути Дар было четыре поколения. Только Ковок-ма пополнил эту толпу, поскольку Дар еще не выбрала дополнительных минтари, а Нир-ят проводила ночь с Тир-ят. Когда гости Дар ушли, Ковок-ма быстро удалился в свою спальную комнату.

Дар тоже удалилась. Когда она спала, ей снилась Тви. Это был не первый раз, когда ей снилась девочка, но в этот раз сон был особенно ярким. Дар наблюдала за игрой Тви на берегу Тургена. Тви была без ботинок и в лохмотьях, но счастливая. Севрен тоже был рядом и улыбался, глядя на это зрелище.

– Она – солнечный ребенок, – сказал он, – хотя у нее мало причин. В Аверене мы бы сказали, что она «поцелована фейри»».

Как во сне, так и в тот день Дар ответила: «Она просто не знает своего будущего». С этими словами Дар проснулась. Лежа на кровати, она вспоминала последующие события: Тви в вынужденном походе, ее худенькое тело становится все тоньше и тоньше. Как она несла Тви, когда девочка не могла идти. Прятала ее в повозке перед битвой. Их разлука. Как положила тело Тви в объятия Мут ла и прикрыла ее окровавленную грудь полевыми цветами.

Сожаление и горе сильно расстроили Дар. Она была мне как дочь, а я ее подвела. Сон был настолько реальным, что казалось, будто Тви только что покинула комнату. Чувство утраты Дар ощутила так же мгновенно. Оно было невыносимым. Дар поднялась с кровати. Ее босые ноги не издавали ни звука, когда она пересекала темный ханмути.

Ковок-ма неподвижно сидел на своем спальном коврике. Подойдя к нему, Дар шепотом спросила:

– Ты не спишь?

– Хай, Мут Маук.

– Мне снилась Маленькая Птичка, – сказала Дар, назвав девочку именем Ковок-ма. – Я так по ней скучаю.

– Я тоже.

– Только ты и я помним ее сейчас. – Дар вздохнула. – Она выглядела такой крошечной рядом с тобой, но ты никогда не пугал ее. Думаю, она сразу увидела твою нежность. Помнишь тот день, когда она воткнула цветы в твои доспехи?

– Помню.

– А как она радовалась хлебу в утро битвы?

– Ты предупреждала меня о битве, но я не понимал. Я нашел тебя стоящей над Маленькой Птичкой ... выкрикивающей проклятия всем вашавокам... обещающей смерть и... – Ковок-ма сделал паузу. – Мут-Маук, у тебя мокрое лицо.

Дар вытерла глаза.

– Мне грустно, Ковок. Так грустно. И я хочу спать. Спать прямо, как уркзиммути, а не лежа, как младенец или больной.

Дар сделала паузу и фыркнула.

– И я смогу это сделать, только если ты обнимешь меня, как во время нашего путешествия.

Дар подождала, но ответа не последовало. Приняв молчание Ковок-ма за согласие, она забралась к нему на колени и прислонилась спиной к его широкой груди. Руки Ковок-ма нежно обхватили ее. Они слегка дрожали, когда его губы нежно коснулись ее уха.

– Даргу, – прошептал он.

21

Холодная каменистая земля причиняла боль босым ногам Дар при каждом шаге. Она бежала, не обращая внимания на боль, подгоняемая паникой. Он не должен меня убить! Между двумя валунами оказалась расщелина, и она забралась в нее. Сначала она слишком громко дышала, чтобы услышать шаги, хотя и напрягалась, пытаясь их различить. Когда дыхание успокоилось, она услышала шорох кожаных подошв по каменистой земле. Шаги были неторопливыми. Дар слишком устала, чтобы бежать. Вместо этого она осталась в своем укрытии, надеясь, что ее не заметят.

Забившись в тесное пространство, она почувствовала запах своего немытого тела. От него исходил мускусный запах дикого животного. Ее влажная от пота кожа уже начала зябнуть. Шкуры, в которые она была одета, почти не давали тепла. Засохший от грязи и свалявшийся мех уже выпадал. Я замерзну этой зимой, если только... Дар не могла представить себе другого выхода.

Шаги стали громче, потом прекратились. Из расщелины показалась фигура. Сын! Его золотисто-зеленые глаза вглядывались в темноту между валунами. Как только они поймали взгляд Дар, то тут же отвелись в сторону, отрицая ее присутствие. Паника Дар переросла в нечто худшее – опустошение. Я – умерла, напомнила она себе. Твада.

Дар очнулась в объятиях Ковок-ма, и паника вернулась. Была еще ночь. Не говоря ни слова, она вырвалась из его объятий и улеглась в холодную постель. Лежа, она заново пережила свой кошмар. Его предупреждение нельзя было перепутать. Я больше никогда не смогу быть слабой! Дар знала, что Ковок-ма готов на все ради нее, но он не умел лгать. Нир-ят тоже. Секреты нельзя было хранить. Простой вопрос раскроет правду, и Дар не сомневалась, что найдутся те, кто задаст его.

Не в силах уснуть, Дар придумывала, как избежать искушения. Она решила в этот день укусить за шею Нагтха-ята и Ламу-тока, решив, что в более людном ханмути будет труднее поддаться искушению. Кроме того, она отправит Ковок-ма в Тайбен, чтобы тот доложил, как продвигается работа над договором. Ей казалось, что она слишком долго пренебрегала этим вопросом. Гирта, вероятно, считает меня мертвой. Сыновья, которые ее охраняют, вероятно, тоже. Дар была довольна тем, что путешествие Ковок-ма решит сразу две проблемы. Придумав план, она решила осуществить его утром.

***

Когда толум Коль прибыл, чтобы дать принцу урок, его встретил Локунг. Управляющий сообщил ему, что его желает видеть королева, а затем негромко добавил:

– Остерегайся. Она разгневана из-за меча.

Предупрежденный, Коль вошел в покои. Гирта стояла, глядя в окно, прижимая к себе подарки сына. Услышав его шаги, она повернулась к нему лицом.

– Толум, что это? – спросила она, протягивая меч и кинжал.

– На самом деле, ваше величество, это чары. Чары против страха. Чары против опасности.

– По-моему, они больше похожи на оружие.

– И все же они служат чарами. Ваш сын в опасности, и они сделают его защищеннее.

Гирта вытащила меч размером с ребенка.

– Как эта игрушка может сделать его защищеннее? Вы сказали, что не будете учить его воинственности.

– Это не входит в мои планы. Позвольте спросить вас: если бы к вам подошел убийца, как бы вы предупредили своих стражников?

– Я бы крикнула «тав». Этому слову меня научил Гарга.

– А «тав» по-оркски означает «убивать», – сказал Коль. – Ваше величество, а кого бы убили орки?

– Моего обидчика.

– Они бы на этом не остановились. Они бы убили всех, от кого пахнет страхом. Я видел это бесчисленное множество раз. Мужчины. Женщины. Дети. Орки не делают различий.

– Вы хотите сказать, что они убили бы моего сына?

– Они бы подчинились вашему приказу – по крайней мере, так, как они его поняли. Вот почему твой сын не должен пахнуть как враг. Если этот меч сделает его уверенным в себе рядом с ними, его не нужно будет обнажать, чтобы спасти ему жизнь.

Гирта обдумала слова Коля, затем передала ему меч и кинжал.

– Господин, я ошиблась в вас.

Коль поклонился.

– Это понятно. Немногие постигают особенности оркского разума, поэтому мои действия противоречат здравому смыслу. Мне кажется неестественным, что меч может обезопасить мальчика, когда оружие так часто становится причиной несчастий.

– Да, действительно, неестественно, – согласилась Гирта.

Она взглянула на закрытую дверь и представила себе своих стражников-орков, стоящих за ней. От одной мысли о них у нее встали дыбом волосы.

***

Мут-ма пришла в зал клана Ят в то утро, когда Дар добавила Нагта-ята и Лама-тока к своим минтари и отправила Ковок-ма в путь. Тогу-ма принес Дар известие о ее прибытии. Дар взглянула на Нир-ят.

– Что мне делать?

– Я не знаю, – ответила Нир-ят.

– Мут Маук, – с поклоном сказал Нагта-ят. – Я могу ответить на этот вопрос.

– Говори.

– Мут Маук прибудет на Совет матриархов, а матриархи предпочитают свое общество. Мут-ят примет ее у себя, но Мут-ма должна оказать тебе любезность.

– Как она это сделает? – спросила Дар.

– Дай ей возможность немного отдохнуть, а потом поприветствуй ее в Большом зале. Когда будешь готова, пошли к ней Тогу-ма, и она придет.

Затем Нагтха-ят обратился к Тогу-ма.

– Матриархов никогда не вызывают. Ты должен сказать: «Мут Маук думает о тебе. Она сидит в Большом зале».

Дар тщательно готовилась к встрече. Нуждаясь в союзнике против оппозиции Мут-ят, она надеялась произвести первое впечатление царственной особы. Она волновалась, когда отправилась в Большой зал и взошла на трон. Отправив Тогу-ма с посланием, она ожидала, что вскоре появится матриарх клана Ма, но этого не произошло. Дар долго ждала, пока не появилась Мут-ма. Она была внушительной фигурой. На целую голову выше Дар, средних лет, Мут-ма выглядела мощной и крепкой. Глаза у нее были золотистые, а не желтые, и в их взгляде сквозила уверенность человека, привыкшего к повиновению.

– Да благословит тебя Мут ла, Мут-ма.

Вместо поклона Мут-ма склонила голову.

– Шашав, Мут Маук.

– Ты первая из матриархов, кто прибыл.

– Путь короток, и мне было любопытно.

– Обо мне?

– Конечно. Все слышали о перерожденной матери, которая теперь королева.

Матриарх оценивающе посмотрела на Дар.

– Ты еще уродливее, чем я ожидала.

– Моя внешность не уркзиммути, но мой дух – да. Это было еще до того, как я получила Фатму.

– Хай, я слышала эту историю. Говорят, что ты была только одной матерью возле умирающей королевы.

– Она умирала, потому что пожертвовала своей жизнью, – сказала Дар. – Она сделала это только после того, как решила, что я достойна.

– Она хотела, чтобы кто-то вернул Фатму к уркзиммути, и ты это сделала. Ты не смогла бы сделать это, не став королевой. Готова ли ты оставаться ею – это уже другой вопрос.

– Похоже, ты говоришь так, будто считаешь, что нет.

Мут-ма пожала плечами.

– Я всего лишь один голос из семи.

– Есть девять матриархов кланов, – сказала Дар.

– Клан Па погиб, а Мут-гот перестала приходить на советы. Она очень стара, и путь для нее слишком долог и труден, даже летом.

– Мне будет не хватать встреч с Мут-гот, – сказала Дар. – Я познакомилась с ней, когда путешествовала с запада.

Она наблюдала за реакцией на лице Мут-ма, но не заметила ее.

– Я видела Тогу-ма, когда приехала, но не Ковока-ма, – сказала Мут-ма. – Где он?

– Я отправил его в Тайбен. Ты интересуешься всеми моими минтари?

– Нет. Только Ковок-ма меня интересует. Его мутури обеспокоена.

– Почему?

– Вы с ее сыном были велазулами, пока она не запретила это.

– Значит, мы больше не велазулы.

– Хотя ты переродилась, мне сказали, что ты осталась неполноценной. Говорят, ты плохо видишь в темноте и плохо чувствуешь запахи. Ты не можешь определить, злится ли кто-то, боится или влюблен.

– Есть и другие способы узнать это, кроме обоняния.

– Да. Так же, как слепые видят руками и ушами. Но ты знаешь, что от тебя пахнет атуром?

– Этот вопрос невежлив.

– Этот вопрос слишком важен для вежливости.

– Я не контролирую, как я пахну, а только то, как я себя веду. Я знаю наши законы. Как я могу вести себя иначе?

– Мудрые поступки должны соответствовать мудрости. – Мут-ма отвесила укоризненный поклон. – По традиции матриарх и новая королева держатся порознь до совета. В это время мы поговорим снова.

Дар отказалась сказать: «Вы доставили мне удовольствие». Вместо этого она кивнула Мут-ма.

– Тогда увидимся.

Дар оставалась на своем троне еще долго после ухода матриарха. Ее потрясла явная враждебность Мут-ма, ведь предстоящий совет был крайне важен. Об этом ей сказала Хранительница преданий. На нем матриархи должны были подтвердить ее право на правление. Обычно это подтверждение было формальностью, но не всегда. Было три случая, когда новая королева должна была выпить Напиток Мут ла, чтобы доказать свою пригодность. В каждом случае королева умирала.

Нетрудно было представить, как Фатма может достаться недостойному получателю, и Дар понимала, что некоторые могут воспринять ее коронацию как отклонение. Если большинство членов Совета так считает, она обречена. Дар уже подсчитывала голоса. Я могу погибнуть четвертой. Пока что она опасалась, что двое будут против нее.

22

Путь, по которому Ковок-ма добирался до Тайбена, назывался Новой дорогой, хотя он был построен много поколений назад как более быстрый способ добраться до столицы вашавоки. Для этого дорога поднималась в горы и прорезала высокий хребет. Зимой она заносилась снегом. После того как Ковок-ма покинул долину клана Ят, он встретил на дороге сугробы. По мере того как он поднимался выше, они становились все глубже, и каждый шаг требовал усилий. Человек был бы вынужден вернуться, но Ковок-ма упорствовал. Он продолжал идти, пока не добрался до перевала. К тому времени уже наступила ночь, и он решил разбить лагерь.

Перевал был самой высокой точкой на пути. Прорубленный вручную в отвесной скале, проход защищал от ветра и создаваемых им сугробов. Путешественники часто укрывались в нем, и вертикальные стены перевала почернели от бесчисленных костров. Ковок-ма вошел в проход, прошел к его центру, где снег был менее глубоким, и разбил свой лагерь. Он захватил с собой дрова для костра и вскоре развел его. Он расчистил место для своей шкуры, растопил немного снега, чтобы сделать травяную воду, и поджарил несколько корней паши, чтобы дополнить твердое молоко, которое он достал на ужин. Он ел свою простую еду, завернувшись в дорожный плащ, и думал о предстоящем дне.

Ковок-ма не очень хотел оставаться в Тайбене, хотя было бы неплохо снова увидеть Зна-ята. Он будет очень рад узнать, что Даргу жива. Ковок-ма все еще думал о Даргу как о «Даргу» и тосковал по тому времени, когда их любовь была незамысловатой. До вмешательства мутури. До того, как Даргу стала Мут Маук. Прикосновение к ней предыдущей ночью пробудило в нем эти чувства. Страсть была настолько сильной, что он почувствовал облегчение, когда Дар отослала его. Он знал, что она поступила мудро. Однако облегчение Ковок-ма сменилось отчаянием. Как я могу так жить? У него не было другого ответа, кроме того, что он должен.

Ковок-ма попытался облегчить свои мучения, сосредоточившись на предстоящей работе. Дар попросила его понаблюдать за условиями в Тайбене и отправить отчет. Это казалось достаточно простым. Но она также хотела, чтобы он выяснил, о чем думают вашавоки, и Ковок-ма чувствовал себя не в своей тарелке. Отношения с Дар не давали ему представления об обычных вашавоки, которые, по его мнению, вели себя необъяснимым образом. Слова для них всего лишь звуки. Многое из того, что они говорят, не имеет смысла. Ковок-ма считал, что может узнать больше, понюхав вашавоки, чем поговорив с ними. Однако Даргу хотела, чтобы он говорил. Поэтому он произнесет слова, которые она ему дала, и будет надеяться, что этого будет достаточно.

***

Ковок-ма прибыл к воротам Тайбена в полдень следующего дня. Хотя на нем не было доспехов, он почуял страх стражников, преградивших ему путь. Не отрывая руки от рукояти меча, Ковок-ма прочитал послание Дар.

– Я пришел с миром и посланием от нашей королевы к вашей королеве. Передайте ей, что я здесь.

Стражники, казалось, были удивлены тем, что Ковок-ма заговорил с ними, и ответили на медленном, упрощенном языке, которым пользуются полудурки и малые дети.

– Ты останешься здесь. Мы скажем королеве.

Ковок-ма терпеливо ждал, пока один из стражников спешил во дворец. Прошло некоторое время, прежде чем он вернулся в сопровождении вооруженных вашавоков в синем и алом. Они провели его по городским улицам к дворцу. Оказавшись внутри, они подвели его к дверям большой закопченой комнаты и остановились.

– Подожди здесь, – сказал один из вашавоки. – Королева пришлет за тобой. Понятно?

– Понял, – ответил Ковок-ма, шагнув внутрь.

Там были окна, застекленные песчаным льдом, но они так потемнели от копоти, что свет был тусклым. Для зорких глаз Ковок-ма это не было проблемой, хотя они уже начинали видеть хуже. Он заметил, что дым поднимается от импровизированного очага в центре комнаты. Он также заметил, что на деревянном полу вырезано «Объятие Мут ла». В нем сидели сыновья, и один из них поднялся, заметив Ковок-ма.

– Кузен Ковок?

Не успел Ковок-ма ответить, как к нему подбежал Зна-ят.

– Моя грудь наполняется от встречи с тобой! Расскажи мне свои новости, хотя я с ужасом жду их.

– Мои новости хорошие. Даргу жива.

Зна-ят просиял.

– Слава Мут ла! Она здорова?

– Хай. Она выздоровела. Она послала меня сюда, чтобы узнать, как идут дела.

– Тогда почему ты назвал ее Даргу?

– Я все еще думаю о ней как о Даргу.

– Ты должен называть ее Мут Маук, ведь она такая и есть, – сказал Зна-ят.

– Как она могла послать тебя сюда? Я думал, твоя мутури запретила тебе видеться с ней. Неужели она передумала?

– Мутури осталась прежней, но Мут Маук сделала меня одним из своих минтари. И тебя тоже.

– В этой новости сладкое смешалось с горьким. Мут Маук оказала мне честь, но, выбрав тебя, она поставила себя в опасное положение.

– Думаю, она это знает, поэтому и послала меня сюда.

– Ты будешь жить здесь вечно? Кузен, любой мудрый нос может понять, что ты чувствуешь.

Ковок-ма вздохнул.

– Я знаю, но, может быть, мутури смирится. Даргу считает, что может.

– Это маловероятно. Она жаждет внучек.

– Возможно, твоя мутури могла бы поговорить с моей.

– Думаю, она уже поговорила, – сказал Зна-ят. – Я знаю ее пути. Не надейтесь на нее.

– Я не понимаю.

– Ты не поймешь, и в этом твоя добродетель.

Ответ Зна-ята озадачил Ковок-ма, но он не стал продолжать разговор. Вместо этого он спросил его, как идут дела после отъезда Дар. Ковок-ма не удивился, когда Зна-ят пожаловался, что вашавоки мало что понимают, и беглый осмотр комнаты вокруг него стал тому подтверждением. Она была минимально пригодна для жизни, и Зна-ят сказал ему, что вашавоки возражали против любого улучшения.

– Будь их воля, мы бы спали за пределами священного круга, – сказал Зна-ят. – У нас нет нормальной ванны. Наша еда не лучше, чем когда мы шли с солдатами. Они называют нас друзьями, но вот как они с нами обращаются.

– Неужели никто не поговорил с королевой вашавоки?

– Гарга-ток говорил с ней, но мало что изменилось. Когда я охраняю ее, от нее пахнет страхом.

– Как это может быть? – спросил Ковок-ма.

– У вашавоки нет разума.

– Дарг… Мут Маук заключила с ними мир.

– Она не хотела, чтобы мы убивали за них, – сказал Зна-ят, – поэтому пообещала, что мы будем защищать их королеву. Мут Маук была мудра, заключив этот договор, но у вашавоки может не хватить мудрости, чтобы его соблюсти.

Из дверного проема раздался крик вашавоки на человеческом языке.

– Посланник! Королева примет тебя. Идем.

Ковок-ма направился к нему, остановившись лишь для того, чтобы снять дорожный плащ. Меч он оставил, зная, что вашавоки обычно носят оружие в своих жилищах. Вслед за своим провожатым он вошел в огромную комнату. Вход в нее охраняли два бронированных уркзиммути, но в самой комнате находились только сыновья вашавоки, одетые в пестрые одежды, и их Великая Мать. Она восседала на деревянной платформе, чем-то напоминающей табурет, с высокой стеной сзади и маленькими стенками, на которые можно было положить руки. Платформа была искусно украшена резьбой и местами покрыта желтым железом. Она казалась почетным местом, и Ковок-ма догадался, что это трон.

Великая Мать вашавоки не произнесла благословения, но молча смотрела на него. У Ковок-ма возникло неприятное ощущение, что она ждет от него каких-то действий, но он не знал, каких. После неловкого молчания он сделал вид, будто получил благословение, и поклонился.

– Спасибо, Великая Мать, – сказал он на языке вашавоки.

– Мне сказали, что ты несешь послание, – сказала королева.

– Хай, Мут Маук шлет тебе приветствие.

– Мут Маук? Кто это?

– Так зовут каждую королеву.

– А кто сейчас Мут Маук?

– Ты знаешь ее. Она заключила с тобой договор.

– Дар? Она сказала, что умирает.

Ковок-ма заметил, что королева бросила взгляд на одного из сыновей вашавоки, стоявшего возле трона. Ковок-ма проследил за ее взглядом и был поражен тем, кого увидел. Ба Сими! – подумал он, – «Синий глаз» – так орки называли мерданта Коля. Ковок-ма схватился за рукоять меча, но не выхватил оружие. Он заметил, что Ба Сими, похоже, доволен этим действием. Ковок-ма перевел взгляд обратно на королеву и ответил на ее замечание.

– Мут ла сохранила жизнь Мут Маук.

– Мне приятно это слышать, – ответила королева.

Ковок-ма не думал, что она выглядит довольной. Слова без смысла, подумал он.

– Мут Маук говорит, что она рада, что убийств не будет. Она надеется, что ваши охранники-уркзиммути удовлетворяют вас.

– Устраивают, хотя они и неряшливые гости.

– Я не знаю такого слова – «неряшливые».

– Я выделила им прекрасную комнату для проживания, а они ее испортили. Кроме того, они вели себя непристойно.

– Что значит «непристойно»?

Ковок-ма удивился, когда вместо королевы заговорил Ба Сими.

– Ваше величество, бесполезно объяснять оркам, что такое приличия. Это понятие для них непостижимо.

Это замечание вызвало смех у некоторых сыновей, и Ковок-ма заметил, что королева тоже борется с улыбкой.

– Это неважно, – сказала она. – Важнее, что у нас мир.

Ковок-ма был озадачен поведением королевы. Он понимал, что его оскорбляют, но не понимал, почему, и не знал, как ответить. Никто из них не понимает нашей речи, а они насмехаются надо мной за то, что я не понимаю ни одного их слова. А объяснять не хотят. Если бы не Даргу, я бы оставил эту невоспитанную королеву. Он бросил взгляд на Коля, который, как он подозревал, стал причиной его грубого приема. Ба Сими всегда был врагом Даргу.

Понимая, что должен что-то сказать, Ковок-ма кивнул и сказал:

– Хай. Мир – это хорошо.

– Есть ли у Мут Мук еще что сказать?

– Я сказал все, что она хотела, но она хотела бы, чтобы мы с тобой поговорили наедине.

– Сейчас не самое подходящее время для этого, – быстро ответила королева. – Возможно, позже.

Ковок-ма понял, что его отстраняют, и поклонился.

– Шашав, Великая Мать.

Затем он вышел из комнаты.

Вскоре после аудиенции Гирта также покинула тронный зал. Она удалилась в личные покои, а затем послала за толумом Колем. Когда он пришел, она сказала:

– Вы были правы! Дар не умерла.

– Видимо, нет, – ответил Коль.

– Я подписала этот договор, потому что думала, что она умирает. Она сказала, что нельзя терять время. И что мне теперь делать? Разорвать его?

Хотя Гирта была рада, что обратилась к нему за советом, Коль был встревожен ее вопросом. Без договора орки уйдут в горы, и спровоцировать войну будет практически невозможно.

– Думаю, это было бы опрометчиво, – ответил он.

– Почему? Он был основан на обмане?

– Дар – обманщица. Оркам не хватает ее хитрости. Обратите внимание, как неуклюже вел себя ее посланник сегодня днем.

– Он вел себя довольно враждебно для того, кто любит мир, – сказала Гирта. – Как он на вас смотрел! Я думала, он точно выхватит меч.

Коль язвительно улыбнулся.

–Это потому, что я его знал. Видите ли, он был любовником Дар.

На лице Гирты появилось выражение изумленного любопытства.

– Нет!

– Когда увидите его, спросите, спал ли он с ней. Он признается. Он гордится этим.

– Так почему же он вас ненавидит?

– Ревность. Дар пыталась соблазнить меня до того, как она соблазнила его.

– Не знаю, смогу ли я терпеть при дворе таких мерзких тварей.

– Пока что безопаснее оставить все как есть и не подавать виду. Пусть Дар думает, что мы ей доверяем. Без хозяйки орки похожи на сторожевых псов – злобных, но полезных. Они будут держать других ваших врагов на расстоянии.

– Но вы говорите, что они и мне враги. Или, по крайней мере, Дар.

– Да. И в конце концов мы должны с ней разобраться, но не стоит торопиться.

– Похоже, это опасная игра, – сказала Гирта.

– Править всегда опасно. Но я знаю орков, ваше величество, и я всегда к вашим услугам.

– До сих пор эта услуга была неоценимой. Только вы разгадали планы Дар. Не кажется ли вам странным, что при дворе, полном знати и генералов, я должна обращаться к толуму за дельным советом?

– Если совет достойный, его источник не имеет значения.

– Вы говорите так только потому, что вы новичок в придворных делах. Вас не уважают из-за вашего ранга.

– Для меня это не имеет значения.

– А для меня имеет. Я возвышу вас, хотя бы для того, чтобы стереть ухмылки с надменных лиц.

– Если вы хотите оказать мне честь, – сказал Коль, – почему бы не назвать меня Человеком Королевы? У нас нет полков орков, которыми можно командовать, так что звание это почетное, но пустое.

– Человек Королевы был генералом!

– И советником покойного короля по делам орков. Эту службу я все еще могу выполнять.

– Такое возвышение тоже вызовет недоумение.

Коль усмехнулся.

– Разве вы не этого добивались?

Гирта обдумала эту идею, и она ей понравилась. Какими были другие мои генералы? Она не могла вспомнить ни одного.

– Я сделаю это, господин. Я объявлю об этом на сегодняшнем банкете.

Коль поклонился очень скромно, без намека на триумф на лице.

23

Пока королева Гирта объявляла о возведении Коля в ранг Человека Королевы, Дар готовилась к двенадцатому пиру. Она все еще была расстроена встречей с Мут-ма, и появление еще одного матриарха только усилило ее беспокойство. Мут-ток прибыла в сумерках, и Дар использовала пир как предлог, чтобы отложить встречу с ней. Перспектива этой встречи омрачала настроение Дар, пока она ждала гостей.

Семью, которую она принимала в этот вечер, возглавляла Торма-ят, швея. Одна из двух ее дочерей недавно была благословлена сыном по имени Дут-зут. Когда Дар обслуживала его, он особенно низко поклонился.

– Мут Маук, ты не помнишь меня, но я помню тебя. Я сражался с вашавоки у ворот Тайбена.

– Тогда ты спас мне жизнь, – сказала Дар.

– Тва, я думаю, ты спасла мою. У меня было три брата. Каждый из них был послан убивать вашавоки и не вернулся. Когда я отправился в Тайбен, я тоже ожидал смерти.

Мутваши Дут-зут схватила руку Дар.

– Шашав, Мут Маук, за твою мудрость. Когда у меня родится первая дочь, я назову ее Даргу.

–Ты оказываешь мне честь, – сказала Дар. Затем, зная, что «даргу» означает «хорек», она спросила: – Но понравится ли твоей дочери это имя?

– Когда она узнает твою историю, ей будет очень приятно.

У Дар поднялось настроение, и оно оставалось таким до конца вечера. Ее душевная боль из-за отъезда Ковок-ма и беспокойство по поводу завтрашней встречи с Мут-ток улеглись при виде Дут-зут и его мутваши. Я иду по пути Мут ла, сказала она себе. Все, что я могу сделать – это оставаться верной ему и доверить свою судьбу ей.

***

Ковок-ма провел вечер в покоях орков. Ужин подавали жен-счины, у нескольких из которых на лбу были отметины, как у Дар. Они не были оборванками, как жен-счины в полку, но еда у них была та же – каша и вареные коренья. Он слышал, как один из сыновей жаловался, что королева сказала, что истинные матери будут подавать нормальную еду. Ковок-ма не знал, к кому относилась эта жалоба – к Мут Маук или к королеве вашавоки. Насколько помнил Ковок-ма, обещание было дано совместно. Он решил поднять этот вопрос во время аудиенции.

Ночь наступила без вызова на беседу с королевой Гиртой. Ковок-ма был разочарован, ведь он надеялся просветить ее о нуждах ее стражников-орков. Новость о том, что Дар выжила, подняла их настроение, и Ковок-ма хотел, чтобы за этим последовали конкретные улучшения. Он уже готовился ко сну, когда к Объятиям Мут ла приблизился вашавоки. Он остановился у их края и позвал:

– Нак Ковок-ма су? Здесь ли Ковок-ма?

– Хай, ма нав су, – ответил Ковок-ма. Я здесь.

Он поднялся и посмотрел на вашавоки.

– Сев-рон?

– Хай, – ответил Севрен, продолжая говорить на оркском. – Мы можем говорить?

Ковок-ма ответил на том же языке.

– Заходи в Объятия Мут ла. Мы поговорим.

Севрен поклонился и вошел в священный круг. Ковок-ма сел рядом со Зна-ят, который шепнул ему:

– Этот вашавоки уже приходил сюда. Ты его знаешь?

– Хай. Он Сев-рон, – сказал Ковок-ма. – Он помог спасти жизнь Мут Маук.

Севрен подошел и снова поклонился.

– Тава, Ковок-ма. Тава, Зна-ят.

– Садись, – сказал Ковок-ма, продолжая говорить по-оркски, чтобы Зна-ят было понятнее. – О чем ты хочешь поговорить?

Севрен сел.

– Даргу-ят жива?

– Хай, – ответил Ковок-ма. Он был удивлен и озадачен, когда из глаз Севрена потекла вода. – Ты грустишь?

Севрен улыбнулся и ответил голосом, который показался орку странно густым.

– Тва. Очень счастлив.

Ковок-ма рассказал о выздоровлении Дар, переходя на язык вашавоки всякий раз, когда Севрен не понимал. Затем Севрен рассказал ему о ситуации при дворе на своем ломаном оркском.

– Королева Гирта не знает мудрости. Сыновья вашавоки говорят ей плохие слова. А она слушает.

– Я видел сегодня с ней Ба Сими, – сказал Ковок-ма.

– Вашавоки зовут Коль. Он теперь толум. Он говорит плохие слова.

– Я тоже так думаю, – сказал Ковок-ма.

– Даргу-ят должна это услышать.

– Теперь ее зовут Мут Маук, – вставил Зна-ят. – Ты служишь Королевегирте. Зачем ты здесь?

– Мут Маук мудра. Мут Маук хочет мира, – ответил Севрен.

Нос Ковок-ма подсказал ему еще одну причину, возможно, самую главную. Он все еще любит ее. Ковок-ма взглянул на Зна-ят, уверенный, что его кузен уловил тот же запах. На его лице появилось выражение недовольства.

– Сев-рон, – сказал Ковок-ма. – Я хочу поговорить с Великой Матерью вашавоки. Это место нам не подходит. Она обещала, что у нас будет подходящий зал, место, где смогут жить матери уркзиммути. Если я напомню ей об этом, послушает ли она меня?

– Если ты скажешь, я думаю, она произнесет хорошие слова, но ничего не сделает, – ответил Севрен. – Мне очень жаль.

– Сев-рон говорит мудро, – сказал Зна-ят.

Ковок-ма опасался, что Зна-ят прав.

***

Комната Коля во дворце была признана подходящей для толума. Его комната была небольшой, с грубо оштукатуренными стенами и крошечным незастекленным окном. Из мебели в ней были только простая кровать и сундук. Вернувшись с пира, Коль рассчитывал переночевать здесь еще одну ночь, прежде чем получить более просторное жилье. Открыв дверь, он увидел фигуру, сидящую на кровати.

– Добрый вечер, генерал.

– Горм! Зачем ты здесь?

– Конечно, чтобы поздравить вас. Я не мог подойти к вам на банкете. Они думают, что я всего лишь слуга.

Коль промолчал, ожидая услышать истинную причину визита Горма.

– Ты высоко поднялся, Человек Королевы. Надеюсь, твое стремительное восхождение не вызвало у тебя головокружения.

– Головокружения?

– «Забвение» было бы более подходящим словом. Ты здесь не просто так, и мой хозяин не видит особых успехов.

– Ему нужно быть терпеливым, – сказал Коль.

– Терпение не соответствует его натуре. Он хочет войны. Если ты не сможешь принести ему кровь, то обеспечишь ее сам.

– Ты представляешь мне загадку, – ответил Коль. – Зачем человеку с его способностями нужна война? Ты мог бы носить его с собой по городу и за полдня устроить целое сражение.

– Ты не понимаешь, – сказал Горм.

– Зато я понимаю. Отар может уничтожить каждую душу в Тайбене, но где тогда останется он? Один. Ты сказал мне, что он больше не человек, и я подозреваю, что его аппетиты нечеловеческие и бездонные. Я прав? Конечно, я прав! Твой хозяин хочет войны, потому что она подобна пожару. Разжечь ее как следует, и война может гореть бесконечно. Зачем истреблять всех тайбенцев, если можно уничтожить целые королевства? Вот почему Отар не причинит мне вреда. Я разожгу пламя, питающее его жажду, хотя для растопки у меня есть только робкая женщина и мальчик.

– Смело сказано, генерал Коль. Но моему господину нужны дела, а не слова.

– Нельзя зарезать лань, пока она не окажется в зоне досягаемости. Мудрый охотник ждет, пока не будет уверен в успехе. Глупец делает поспешный шаг и пугает дичь. Вы видели двор. Кто может сделать это, кроме меня? Волтар и другие генералы толсты и ленивы. Их войны велись орками, а не против них. А какой благородный запятнает кровью свои бархатные перчатки?

– Я понимаю тебя, – сказал Горм. – Все, что ты говоришь, правда, но ты должен понять вот что: я служу не Отару, а тому, кто владеет Отаром. Потребности моего господина грызут его. Разум не обуздает ни его голод, ни его гнев. Готовься к войне так, словно за твоей спиной тысяча демонов, ибо нечто, очень похожее на них, находится у тебя за спиной.

По позвоночнику Коля пробежал холодок. Причина заключалась не столько в словах Горма, сколько в том, как он их произнес. При всей своей твердости голос Горма таил в себе нотки ужаса. Он заключил какую-то дьявольскую сделку, подумал Коль, и увидел то, что не должен был видеть ни один человек. Его собственные амбиции, какими бы безжалостными они ни были, казались в сравнении с этим благородными. И все же Коль нуждался в Горме, чтобы достичь их, так же как Горм нуждался в нем.

– Я знаю, чего ты хочешь, – сказал Коль, – и действую так быстро, как только могу, чтобы не потерять приз.

Горм выглядел успокоенным.

– Как я могу ускорить процесс?

– Найди женщину и ребенка, похожих на Гирту и ее сына. Держи их в безопасности и держи наготове. Пусть Локунг подберет им одежду, соответствующую нарядам королевы и принца.

– Для чего они тебе нужны?

– Я играю в эту игру на ходу, – сказал Коль, – но думаю, что они могут оказаться полезными.

– Что-нибудь еще?

– Дар – ключ к моим планам. Когда она узнает, что я Человек Королевы, она не сможет оставаться в стороне. Отар должен воздержаться от мести, пока она не выполнит свою задачу. Сможет ли он это сделать?

– Если это приведет к войне, то сможет.

– Хорошо, – сказал Коль. – Когда я утолю голод твоего господина, Дар станет его десертом.

24

Когда наступил рассвет, первым делом Ковок-ма захотел принять ванну. Орки по-прежнему мылись в корыте для лошадей на конюшне. Зна-ят предложил показать ему, где это.

– Учти, – сказал он, – вода будет ледяная.

– Но я хочу быть чистым, когда буду говорить с Великой Матерью вашавоки.

– Она не заметит, – сказал Зна-ят. – От нее воняет, как и от всех вашавоки.

– Неважно. Я искупаюсь.

– Конечно. Мы можем жить среди вашавоки, но не должны опускаться до их уровня.

Ковок-ма разделся и вслед за Зна-ят вышел на конюшню. Проходя по дворцу, когти его лап щелкали по каменному полу, он заметил, что матери-вашавоки, похоже, взволнованы его телом. Зна-ят был прав, подумал он, они пищат, как мыши. Их поведение было забавным, но оно также заставило его осознать, как мало он понимает вашавоки. Жаль, что здесь нет Даргу, она бы все объяснила.

Когда Ковок-ма добрался до «ванны», ему и Зна-ят пришлось разбить слой льда, чтобы добраться до воды. Ковок-ма быстро помылся, пока лошади наблюдали за ним, а затем бросился через двор во дворец. Хотя он привык к холоду, он решил попросить королеву-вашавоки о более теплом месте для купания. Ковок-ма надеялся, что этот разговор состоится в ближайшее время.

***

Хотя Дар очень не хотела видеть Мут-ток, она понимала, что промедление только усугубит ситуацию. Поэтому она приняла ванну и оделась во все самое лучшее. После этого она послала Ламу-ток передать его матриарху, что Мут Маук думает о ней. Затем Дар взошла на трон, ожидая еще одного долгого ожидания. Мут-ток удивила ее своим скорым прибытием.

Матриарх Каменного клана была старше Мут Маук, но такой же крепкой. У нее была крупная, мускулистая фигура и вид человека, привыкшего к тяжелой работе. Дар знала, что многие матери клана Ток занимаются обработкой камня, и предполагала, что это относится и к их матриарху.

– Да благословит тебя Мут ла, Мут-ток.

Мут-ток низко поклонилась.

– Шашав, Мут Маук.

– Один сын, которого ты послала мне, уже присоединился к моему минтарису.

– Я рад, что ты сочла Ламу-ток достойным, но не удивлена. Надеюсь, что и Как-ток покажется тебе достойным чести.

– Он произвел хорошее впечатление.

– Как и ты, – сказала Мут-ток. – Долгое время Лама-ток мало рассказывал о своем путешествии. Только недавно я узнала всю его историю. Я очень удивлена. Редко когда воля Мут ла проявляется так открыто.

Мут Ток прижала руку к груди в знаке Дерева.

– Настали чудесные времена.

– Думаю, некоторые матриархи с этим не согласятся, – сказала Дар.

– Чудесные времена – это не легкие времена. Думаю, впереди нас ждут трудности. Иначе зачем Мут ла послала тебя за нашей королевой?

– Некоторые считают, что трудностей можно избежать, если я не буду королевой.

Лицо Мут-ток потемнело.

– Медведи исчезают, когда ты закрываешь глаза, но они все равно кусаются.

Дар улыбнулась.

– Кажется, я нашла друга в Совете.

Мут Ток улыбнулась в ответ.

– После совета будет пир. Там, надеюсь, ты порадуешь меня рассказами о своих путешествиях. По обычаю, это приветствие должно быть коротким, иначе я бы умоляла провести этот день с тобой. Лама рассказал мне, что ты видела Таратханк, посетила клан Па и пережила множество других приключений. Твои видения особенно заинтересовали меня.

Она бросила на Дара многозначительный взгляд.

– Лама упомянул Веласа-па.

– Эта встреча не дает мне покоя, – сказала Дар, не желая раскрывать слишком много.

– Мне не следует задерживаться, Мут Маук. Не хотелось бы, чтобы Мут-ят и Мут-ма поняли мои мысли.

– Ты порадовала меня, Мут-ток.

Матриарх клана Ток поблагодарила Дар, поклонилась и удалилась.

***

Коль нанес короткий визит в дом Балтена, чтобы получить средства, а затем отправился в портновскую лавку. Там он заказал одежду, соответствующую его новому званию. Он отказался от ярких цветов, которые носили Волтар и другие генералы, в пользу строгого вида. Он заказал дублеты с длинными рукавами из тонкой черной шерсти, отделанные достаточным количеством золота, чтобы обозначить его новое положение, не выставляя его напоказ. Штаны тоже были черными с тонкой золотой отделкой по бокам. Он сохранил свои старые сапоги и меч.

Коль рассматривал свое положение с военной точки зрения. Он только что занял выгодную позицию, которая к тому же делала его более заметным. Решающим моментом было не наступать без подготовки. Он планировал укрепить свои позиции и сначала проверить сопротивление. Пока же он будет держаться в тени и демонстрировать смирение.

Тем временем Коль будет использовать других для реализации своих планов. Он уже составил список врагов при дворе и ожидал, что его продвижение по службе выявит еще нескольких. Горм может организовать их устранение. Способность Отара завладевать умами упростит задачу. Коль представил себе, как начнется череда убийств. Обезумевшие слуги... ревнивые любовники... грабители. Смерть может прийти так внезапно. И каждый раз я буду вне подозрений.

Пока Горм расправлялся с противниками, Коль планировал использовать Локунга по двойному назначению. Сначала он попросит управляющего подпитать страхи Гирты слухами об интригах против нее. Ничего настолько ясного, чтобы действовать, но достаточно, чтобы вселить в нее неуверенность. Во-вторых, он хотел, чтобы Локунг нашел рекрутов для новой гвардии. Они будут называться Людьми королевы. Они будут носить черное, чтобы отличаться друг от друга. Их командиром будет Коль, и, несмотря на название гвардии, она поклянется ему в верности.

Главной заботой Коля было время. Несмотря на нетерпение Отара, он не мог позволить себе действовать слишком быстро и встревожить Гирту. Создание Людей королевы не должно рассматриваться как захват власти. Он должен продолжать завоевывать доверие королевы, одновременно присматривая за принцем. Коль начинал верить, что мальчик – хотя сейчас он бессилен – может оказаться средством для достижения его цели. Он планировал выдать ему черную форму, когда будут созданы Люди королевы. Какой мальчик не захочет защитить свою мать? Когда Коль был в возрасте принца, он надеялся сделать то же самое. Он грустно улыбнулся, вспомнив свою мальчишескую наивность. Затем Коль мрачно вспомнил самый жестокий урок своего отца, который он готов был преподать принцу, если потребуется.

Зима все крепче сжимала Тайбен. Город стал похож на замерзшее озеро, его неподвижная поверхность скрывала течения в темноте под ним. Королева боялась все больше и больше. А Ковок-ма все это время ждал вызова.

***

Тем временем в зале клана Ят Дар продолжала устраивать ночные пиры и ждать доклада Ковок-ма. По мере того как проходили дни, она начала беспокоиться, что в Тайбене происходит что-то неладное. Но она мало что могла с этим поделать, ведь ее занимали пиры и предстоящий совет. Мут-хак прибыла в день семнадцатого пира. Матриарх клана Хак была жилистой матерью с яркими желтыми глазами и оживленными манерами. Во время короткой встречи она была радушна, и Дар сочла ее своим союзником.

К тому времени, когда Мут-хан пришла в зал клана Ят, Дар добавила к своим минтари еще трех сыновей – Татфа-яна, Дил-хака и Как-тока – и собиралась провести свой двадцать первый пир. Матриарх Железного клана была ниже Дар ростом, бочкообразная и много улыбалась. Дар сразу почувствовала себя с ней комфортно. Матриарх пренебрегла обычаями и провела с ней всю вторую половину дня в беседах. Мут-ян оказалась теткой Магты-ян, с которой Дар познакомилась в гарнизоне под Тайбеном. Дар рассказала матриарху о спасении и гибели королевы, о восстании орков и заключенном договоре. К тому времени, когда Мут-ян ушла, Дар насчитала трех союзников в совете.

Через два дня прибыли сыновья из клана Сматов и представились кандидатами в минтари Дар. Их прислала матриарх, и их отношение вызывало тревогу. Несмотря на внешнее уважение, они были явно недовольны тем, что их выбрали. Дар подумала, что их недовольство предвещает недоброе. Это был знак того, что матриарх клана Сматов мало задумывалась о выборе кандидатов, рассчитывая, что их служба будет недолгой. На следующий день прибыли кандидаты из клана Зут. Они оказались столь же неподходящими.

Мут-зут и Мут-смат прибыли вместе, когда Дар готовилась к своему двадцать седьмому пиру. Она отложила встречу с ними до следующего дня, а вечер провела в страхе. Ее опасения оказались вполне обоснованными, когда она встретила эту пару. Мут-смат была пожилой и угрюмой. Она мало говорила и смотрела на Дар каменным взглядом на протяжении всей их встречи. Мут-зут, которая была моложе, прямо поставила под сомнение пригодность Дар к правлению. После окончания короткой встречи Дар опасалась, что отношение матриарха клана Зут отражает отношение ее спутницы. Через пять дней Дар устроит свой последний пир. Затем соберется Совет матриархов. По подсчетам Дар, четверо из семи его членов будут против нее.

***

– Танат доват, – негромко произнес Севрен. – Что-то случилось.

Ковок-ма проснулся. Была ночь, и единственный свет в покоях орков исходил от углей в центральном очаге. Он удивился, что Севрен смог найти его в темноте.

– Атам? – спросил Ковок-ма. – Что?

Севрен ответил по-оркски.

– Ты видел вашавоки в черном?

– Ваша королева еще не вызывала меня, – ответил Ковок-ма на языке матерей. – Я покинул эту комнату только для того, чтобы принять ванну.

– Это новые стражники.

– Как вашавоки в синем и красном и уркзиммути?

– Похожи, но не такие. Их возглавляет Человек Королевы.

– Человек Королевы мертв.

– Ба Сими теперь Человек Королевы.

– Почему ты не сказал мне об этом раньше? – спросил Ковок-ма.

– Мне опасно видеть уркзиммути. Вашавоки наблюдают. Я думаю, что... – Севрен перешел на человеческий язык. – Я думаю, Коль что-то замышляет. Королевская гвардия распущена. Ты либо один из Людей королевы, либо переведен в городской гарнизон. Слухи об этом появились сегодня. Возможно, это последний раз, когда я могу попасть во дворец. С завтрашнего дня Гирту будут охранять только орки и Люди королевы. Это бессмысленно. Я знаю большинство стражников, ставших Людьми королевы. Они все ненавидят орков.

– Многие вашавоки тоже.

– Здесь есть нечто большее, чем кажется на первый взгляд. Зачем иметь два набора охранников? Особенно два набора, которые враждуют между собой. По-моему, это похоже на игру во власть.

Севрен сделал паузу, так как даже в темноте было видно, что Ковок-ма озадачен. Подобные интриги были ему чужды. Тогда Севрен попытался объяснить свои опасения более просто.

– Ба Сими – враг Мут Маук, – сказал он по-оркски. – Он собирает друзей. Он становится сильнее. Это плохо для Мут Маук.

– Я понимаю, – сказал Ковок-ма. – Когда я поговорю с Великой Матерью вашавоки, я спрошу ее, почему она так поступила.

Севрен подумал, что такой прямолинейный подход Ковок-ма был бессмысленным, но сомневался, что сможет объяснить причину. Его беспокоило, что королева заменила королевскую гвардию людьми Коля, сохранив при этом свою охрану из орков. Он подозревал, что за этим решением стоит Коль. Если слухи были правдивы, он был ее главным советником. Севрен недоумевал, почему Коль хочет, чтобы орки остались. Он подозревал, что причина связана с Дар.

– Мут Маук должна это услышать, – сказал он.

– Я не могу уйти, пока не поговорю с твоей Великой Матерью, – сказал Ковок-ма.

– Я могу пойти.

Ковок-ма обдумал это предложение.

– Ты не должен идти один.

Он поднялся, прошел среди спящих орков, разбудил одного и вернулся с ним.

– Зна-ят служит Мут Маук. Поговори с ним.

Изредка переводя с помощью Ковок-ма, Севрен повторил свою историю Зна-яту, который, казалось, понял ее смысл лучше, чем Ковок-ма.

– Мне следовало бы рассказать историю Сев-рона Мут Маук, – сказал Зна-ят. – Но в этом нет необходимости.

– Он видит то, чего не видим мы, – сказал Ковок-ма.

Зна-ят посмотрел на Севрена.

– Расскажи их мне и избежишь долгого путешествия.

– Я хочу пойти, – сказал Севрен.

– Почему?

Тамус предостерегал Севрена от лжи оркам, и он прислушался к его совету.

– Я хочу снова увидеть Мут Маук.

Зна-ят бросил на Ковок-ма многозначительный взгляд.

– А стоит ли?

– Севрен понимает вашавоки лучше нас с тобой. Он может быть полезен.

– Ты можешь пойти, – сказал Зна-ят. – Я уеду завтра.

– Я встречу тебя на дороге. Не в городе, – ответил Севрен. – Я ухожу.

Когда Севрен скрылся из виду, Ковок-ма повернулся к Зна-яту.

– Что происходит?

– Я не уверен, но знаю одно: вашавоки коварны. Жди новых провокаций.

***

На следующее утро Зна-ят покинул Тайбен, а вскоре после этого Ковок-ма получил долгожданный вызов на разговор с королевой вашавоки. Он задался вопросом, не связаны ли эти два события. Зна-ят охранял королеву. Возможно, его отъезд вызвал у нее недовольство. Если это и так, то Ковок-ма было все равно. Он устал от грубости вашавоки.

Ковок-ма заметил, что все сопровождавшие его к королеве вашавоки были одеты в черное. Они провели его в большую комнату, которую он уже посещал. Королева восседала на предмете, который, по мнению Ковок-ма, был троном. Около нее стояли только сыновья, одетые в черное. Среди них был и Ба Сими.

– Я сожалею, что мы так давно не общались, – сказала королева.

Непривычный к вежливой лжи, Ковок-ма нашел объяснение Гирты надуманным, ведь королева могла делать все, что ей заблагорассудится.

– Я тоже сожалею об этом. Раз уж мы заговорили, нужно ли присутствие других?

Ковок-ма заметил, что лицо королевы побледнело, а в воздухе повеяло запахом страха.

– Это Люди королевы. Они защищают меня.

– Как и уркзиммути.

– Люди королевы также служат мне.

Ее минтари, подумал Ковок-ма.

– Теперь я понимаю. Великая Мать, после вашего разговора с Мут-Маук вы обещали поселить нас по нашему обычаю, чтобы матери уркзиммутхи могли жить с нами. Этого не произошло.

– Я дала вам прекрасную комнату.

– Она не подошла.

– Человек Королевы сказал мне об этом, – сказала королева, взглянув на Ба Сими. Ковок-ма заметил, что его черные одежды окрасились желтым железом. – Он нашел для тебя лучшее место.

Ба Сими показал свои белые собачьи зубы и проговорил.

– Здесь неподалеку есть залы. Круглые, и каждый из них – Зум Мутц ла. Объятия Мут ла. – С видимым удовольствием демонстрируя свой оркский, он продолжил. – В каждом есть тимхани. Очаг. Мы также построили подходящую мыльню. Баню.

– Где эти здания?

– Вы останавливались в них, когда сражались за Великого Вашавоки.

Ковок-ма понял, что Ба Сими говорит о бывших казармах орков.

– Я знаю эти залы. Они находятся за пределами города. Как мы сможем защитить оттуда твою Великую Мать?

– Вы будете там только жить, – сказала королева. – Вы все равно будете приходить в город, чтобы охранять меня.

– Мут Маук сказала, что мы должны жить рядом с тобой.

Это мудро – иметь рядом защитников. – проговорил Ба Сими. – И вы будете рядом, когда мы построим во дворце подходящие комнаты. На это потребуется время. А пока Великая Мать желает уважать ваши обычаи.

Ковок-ма посмотрел на королеву вашавоки, недоумевая, что она позволила сыну говорить за нее. Однако она не выглядела расстроенной его самоуверенностью.

– Это ненадолго, – сказала она.

Ковок-ма задумался о своих возможностях. Хотя ему казалось, что Даргу не понравится такое решение, он чувствовал, что у него нет полномочий отказаться от него.

– Когда мы должны переехать в эти залы?

– Сегодня днем, – ответила королева.

25

Как лататх клана Ят, Джвар-ят вытатуировывала на подбородках его членов знак клана. Она также готовила черную краску, используемую для создания этого знака, и на этом ее навыки не заканчивались. Она перегоняла перебродивший паши, замачивала в жгучей воде семена вашутхи и мед, чтобы приготовить фалфхисси. Она готовила чернила для Хранительницы преданий и талмауки для Великой Матери. Она также смешивала красители и делала целебные экстракты. Все это она делала в специальной комнате, где ее и нашла Мут-ят.

Джвар-ят отложила минерал, который она измельчала в порошок, и поднялась, когда вошла Мут-ят.

– Приветствую тебя, матриарх!

Мут-ят поклонилась, ибо эта комната была владением латат.

– Ты должна приготовить кое-что для Совета матриархов.

– Что именно?

– Напиток Мут ла.

Выражение лица Джвар-ят отразило ее потрясение, но она ответила спокойно.

– Когда вам это нужно?

– Через пять дней.

– Пять дней! Этот напиток варится из семян тиса. Сейчас зима, и большинство из них уже упало.

– А у тебя не осталось?

– Я никогда не готовила Напиток Мут ла. И латат до меня этого не делал. Семена тиса не годятся ни для чего, кроме как для приготовления этого варева.

– И все же оно нам нужно, и нужно скоро, – сказала Мут-ят. – Пойди в лес и найди все, что тебе нужно. Мне также понадобятся небольшие камни. Семь зеленых. Семь черных.

Джвар поклонилась.

– Слушаюсь, матриарх. Я уйду сегодня утром.

– Хорошо, – сказала Мут-ят, уходя.

Латат рассматривала плоский камень на своем рабочем столе. Его поверхность была покрыта серовато-зеленым порошком из минерала, который она измельчала. С помощью пера она осторожно смахнула порошок на другой плоский камень с более тонкой поверхностью. Джвар-ят добавила в порошок немного бараньего жира и с помощью пестика с плоской поверхностью растолкла их в зеленую пасту.

Джвар-ят посмотрела на результат своих усилий. Крошечной партии талмауки хватит всего на восемь дней. Она вспомнила, как тем летом наносила иголками клановую метку на подбородок Даргу-ят, и вздохнула. Это было радостное событие. Делать татуировки – всегда радостная работа. Совсем не похоже на изготовление яда. Осторожно соскребая талмауки в каменный сосуд, Джвар-ят снова вздохнула. Восьми дней будет более чем достаточно.

***

Севрен выехал из Тайбена в одежде, которую позаимствовал у Тамуса. Шарф защищал его лицо от зимнего ветра и взглядов людей в черных одеждах, охранявших ворота. Севрен погонял Всполоха рысью, пока они не добрались до дороги орков. Затем он пустил его в галоп, полагая, что Зна-ят уже направляется к перевалу. Пустая дорога была в основном очищена от снега, и бывшему королевскому гвардейцу не составило труда догнать идущего орка. Заметив его, Севрен окликнул:

– Геенат! Геенат! Подожди! Подожди!

Зна-ят остановился. Когда Севрен остановился рядом с ним, Зна-ят сказал:

– Га да сутат. Ты пришло.

Как обычно, Зна-ят использовал бесполое местоимение, относящееся к животным, а не мужское. Эта привычка всегда беспокоила Севрена, и он решил, что настало время высказаться.

– Kam pahak 'ga'? Зачем говорить «это»? «Ma nav thwa «ga». Я не «оно».

Зна-ят посмотрел на Севрена.

– Ga nat washavoki. Ты – вашавоки.

Севрен ответил на оркском, единственном языке, на котором говорил Зна-ят.

– Твоя королева тоже вашавоки.

– Мут Маук – нет! Она кажется вашавоки только тем, кто не знает ее духа.

– А ты знаешь?

– Хай. Мут Маук одержима Мут ла. Даже когда она была Даргу, она шла по пути Мут ла.

– Я тоже знаю ее дух.

– Не думаю, – сказал Зна-ят. – Скажи мне, Сев-рон, она красивая?

– Хай.

– Вот почему она заполняет твою грудь. Ты желаешь ее тело.

– А Ковок-ма не желает?

– Он находит ее уродливой. Как и я.

– И все же он желает ее, – сказала Севрен. – Почему?

– Я не могу говорить за него. Меня привлекает ее доброта.

– Ты тоже ее любишь?

– Ты не унюхаешь во мне атур. Моя любовь не такого рода.

Зна-ят сделал паузу и задумался.

– Даргу коснулось божество. Вот почему она отплатила за мое злодеяние жертвоприношением. Ее деяния внушают благоговение, и я отдал ей свою жизнь.

Севрен не мог уловить всего, что говорил Зна-ят, но лицо орка свидетельствовало о его преданности.

– Я вижу в Даргу больше, чем ее красоту, – сказал Севрен. – У меня нет слов, чтобы сказать это. Может быть, большой дух.

– Сев-рон, она выше тебя.

– Я знаю. И все же я хочу ее увидеть. Ты понимаешь?

Зна-ят смотрел на Севрена, как на неожиданную диковинку.

– Хай, – сказал он наконец.

Зна-ят некоторое время шел молча, погрузившись в размышления, прежде чем снова заговорил.

– Сев-рон, когда-то я ненавидел Даргу. Я назвал Ковока глупцом за то, что он назвал ее «она», а не «оно». Я больше не буду называть тебя «оно».

– Шашав, Зна-ят.

***

Королева Гирта стояла у большого окна, выходившего во двор дворца, и смотрела, как орки отправляются в свои новые покои. Закованные в ржавое железо, они шли ровным прямоугольником массивных тел. Гирте казалось, будто участок земли поднялся и уходит прочь. Она почувствовала облегчение от их ухода, но в то же время и смутную тревогу. Гирта пыталась отмахнуться от своих сомнений, считая их глупыми, но они оставались.

Человек Королевы подошел к ней.

– Ту комнату, которую они занимали, нужно тщательно вымыть, – сказал он. – Она черная от копоти. А пол не спасти, он изрезан этим кругом и изъеден когтями ног.

– А женщины, которые прислуживают оркам, тоже уезжают?

– Да, – сказал Коль. – Им будет удобнее жить в гарнизоне.

– Я хочу, чтобы они были размещены с комфортом. Может, Дар и лгала о многом, но только не о том, как в полках обращаются с женщинами.

– Они будут жить хорошо. Я позаботился об этом.

– А орки – нет. – Гирта покраснела. – Ты знаешь, что с ними можно сделать, раз уж они не на виду?

– Я уже думал об этом, – сказал Коль. – Женщины будут запирать двери на ночь, а в старом гарнизоне я разместил Людей королевы. Орки не причинят вреда.

– Я рада, что вы так тщательно все продумали, – сказала королева.

Она уже собиралась отойти от окна, когда увидела, как во двор въезжает строй людей в черных одеждах. Их было две дюжины, они шли колонной по два в ряд. Ее внимание привлекли не мужчины, а маленькая фигурка в черно-золотых одеждах, шедшая рядом с ними. Казалось, он руководит их движением.

– Это мой сын?

– Да, ваше величество. Принц обучает вашу гвардию.

– Когда он начал это делать?

– Когда-нибудь он станет королем. Он должен привыкнуть командовать людьми.

Гирта смотрела, как бледные лучи зимнего солнца отблескивают от обильного золота на мундире принца.

– Я не хочу, чтобы он играл в солдатиков.

– Люди королевы – не солдаты. Они ваши защитники. Вполне естественно, что ваш сын хочет, чтобы вы были в безопасности. В конце концов, его отец был убит.

– Не надо объяснять мне про принца. Я его мать.

Лицо Коля покраснело, но выражение его лица оставалось спокойным и смиренным. Он поклонился.

– Простите, если я потакал мальчику. Он так хотел учиться. Этого больше не повторится.

Гирта посмотрела в окно. Колонна меняла направление, изгибаясь, как угловатая змея. Она услышала крик сына, и колонна снова изменила направление.

– Нет, нет, он не должен останавливаться, – сказала она. – Если это доставляет ему удовольствие, что в этом плохого?

– Как пожелаете, ваше величество.

Генерал Коль всегда послушен, подумала Гирта, почему же я не чувствую себя хозяином положения? Она смотрела, как последние орки проходят через ворота. Она пожелала, чтобы они жили за пределами дворца, и отныне так и будет. Ей казалось, что она должна чувствовать себя в большей безопасности, но это было не так.

***

Снег на дороге становился все глубже, пока Зна-ят и Севрен поднимались к перевалу. Их цель была видна, но далека – узкий пролом в почти отвесном хребте.

– Это сделали уркзиммути? – спросил Севрен, пытаясь вовлечь Зна-ята в разговор.

– Хай.

– Почему?

– Потому что они были глупы.

Севрен некоторое время ехал молча, прежде чем спросил.

– Почему они были глупы?

– Они думали, что вашавоки изменились.

– В каком смысле?

– Они считали, что вашавоки устали убивать. Великому Вашавоки нужен был песчаный лед, желтое железо, дерево и даже паши. Он был готов обменять на них медь, железо и молочный камень.

– Тяжелые товары, – сказал Севрен. – Так вы построили дорогу?

– Да. Помогали некоторые вашавоки.

– И что же получилось? Эта дорога мало используется.

– Великий Вашавоки умер, и его сын стал Великим Вашавоки. Этот сын был хорошим. Когда он умер, его сын стал плохим.

– Крегант Второй.

– Я не знаю его имени, только то, что он любил брать, а не торговать. Тогда по дорогам не ездили повозки. Только сыновья войны для Великого Вашавоки.

– Я хотел служить его отцу, – сказал Севрен. – Когда я пришел, отец умер.

– Думаю, Креган-второй был таким же, как большинство его сородичей. Вашавоки любят убивать.

Севрен не видел смысла спорить. Что видел Зна-ят, кроме наших войн?

К перевалу они добрались поздним вечером. За хребтом дорога шла вниз, но снег на ней был гораздо глубже. Севрену пришлось сесть на коня и повести Всполоха по тропе, которую проложил Зна-ят. Снег доходил Севрену до пояса, а сугробы часто были выше его головы. Не будь впереди орка, он, возможно, повернул бы назад.

Путешественники продвигались медленно, и с наступлением темноты они были еще далеко от зала клана Ят. Севрен подозревал, что Зна-ят продолжал бы идти, если бы не он. Однако именно орк предложил остановиться на ночлег. Они нашли укромное местечко на лесистой горе и разбили лагерь. Пока Севрен ухаживал за лошадью, Зна-ят собирал сучья деревьев на дрова. Вскоре они разожгли костер. Когда Севрен увидел, что Зна-ят собирается пообедать холодными остатками кореньев, он настоял на том, чтобы орк взял у него хлеба и сыра, которые он принес. Они растопили снег для травяной воды, в которую Севрен подлил бренди. Зна-ят сделал осторожный глоток.

– Это похоже на фальфхисси. – Он улыбнулся. – Пиршественная еда. Она согревает.

– Она нам понадобится этой ночью, – сказал Севрен, плотнее натягивая плащ. Он посмотрел на темную гору. – Я был здесь с Мут Маук. Я думал, она умирает. Мне было очень грустно.

Зна-ят сделал еще один глоток бренди, затем посмотрел на Севрена, чей запах атура стал еще сильнее.

– Она смотрела на меня так, словно видела мой дух, – продолжал Севрен. – Могла ли она так делать?

– Возможно. Она не обычная мать.

– Хай. – Севрен сделал еще один глоток бренди и некоторое время смотрел в пламя. – Зна-ят, ты ошибался. Я люблю не ее тело. То есть не только. Мы никогда… – Севрен не знал такого слова.

– Просто. – Он издал звук поцелуя. – И не только. Я люблю ее большой добрый дух.

– Я понимаю. Ты должен увидеть Мут Маук. Но это будет трудно для тебя.

– Хай. Я тоже так думаю.

***

На следующее утро Севрен и Зна-ят поднялись на рассвете и продолжили свой путь. Рано утром они добрались до зала клана Ят. Там Зна-ят оставил своего спутника в покоях неподалеку от входа в зал, так как решил, что Дар надо предупредить о прибытии Севрена. Затем Зна-ят отправился в королевский ханмути, где его встретила Нир-ят.

– Брат, я рада тебя видеть!

– Твой вид наполняет мою грудь, сестра. Хорошо бы посидеть и поговорить, но сначала я должен увидеть Мут Маук.

– Она у Хранительницы преданий, – ответила Нир-ят, выражение ее лица стало мрачным. – Она хочет написать свою историю до заседания совета.

– У меня есть новости из Тайбена, и Сев-рон пришел со мной.

– Я передам ей, что ты здесь, – сказала Нир-ят. Затем она поспешила из комнаты.

Дар вернулась с Нир-ят вскоре после этого. Она улыбнулась, увидев Зна-ята, но ему показалось, что она выглядит обеспокоенной.

– Да благословит тебя Мут ла, Зна-ят. Я слышала, что у тебя есть новости. А где Севрен?

– Он ждет неподалеку. Возможно, ты захочешь поприветствовать его в Большом зале, чтобы он увидел, какой ты стала.

Дар улыбнулась, оценив проницательность Зна-ята.

– Это хорошая идея. – Затем она порывисто обняла Зна-ята. – Я скучала по тебе, брат.

– Я тоже скучал по тебе.

Когда Дар отпустила его, Зна-ят заметил, что ее глаза наполнились влагой.

– Так какие новости? – спросила Дар. – Как выполняется договор?

– Ба Сими – Человек Королевы.

– Что! – Зна-ят смотрел, как краснеет лицо Дар, как в воздухе разливается резкий запах ее гнева. – Вот глупая.

Дар заговорила на языке вашавоки. Хотя Зна-ят не понимал слов, они прозвучали жестко и гневно. Затем Дар снова перешел на оркский.

– Как Гирта могла быть такой глупой? Здесь не должно быть Человека Королевы. Ни один вашавоки не может говорить за меня. Разве сыновья подчиняются ему?

– Тва, только те вашавоки, которые носят черное. Красных и синих вашавоки больше нет. Человек Королевы изгнал их. Сев-рон может это объяснить.

– К уркзиммути относятся с почтением?

– Очень мало. Жен-счины прислуживают нам, но еда скудная. Наши покои едва ли пригодны для жилья.

– Сыновья все еще охраняют Великую Мать вашавоки?

– Да. Но мне сказали, что черные вашавоки будут охранять и ее.

– Каково твое впечатление о Тайбене? – спросила Дар.

– Думаю, нам там не рады. Королевагирта нас боится.

– Она должна бояться Ба Сими, – сказала Дар. – Она его не понимает.

– Но ты-то понимаешь, – сказал Зна-ят. – Возможно, ты сможешь дать ей мудрость.

– Тва, – ответила Дар. – Через четыре дня, я думаю, у уркзиммути будет другая королева. Ее задача – разобраться с вашавоки.

***

Дар была на троне, когда Севрена привели в Большой зал. Его эскорт немедленно удалился, оставив его наедине с Дар. Он стоял и смотрел на нее, пока она не произнесла на человеческом языке «Да благословит тебя Мут ла».

Севрен вдруг вспомнил, что должен поклониться.

– Шашав, Мут Маук.

– Пахав тха пахмути дуп? Ты теперь говоришь по-оркски?

– Ке. Немного. На нашем языке у меня получается гораздо лучше.

– Ваш язык, – сказала Дар. – Мерз пах нак пахмути. Мой язык – оркский.

– Конечно. Я имел в виду твой прежний язык.

Привыкнув к оркской манере одеваться, Дар не была готова к тому, как она подействует на Севрена. Ее раздражало, что он пялится на ее выкрашенные в зеленый цвет соски, и это отразилось в ее тоне, когда она спросила:

– Зачем ты здесь?

– В Тайбене неприятности.

– Я знаю.

– И Дар... я должен был тебя увидеть.

– И вот теперь ты увидел, грудь и все остальное.

Лицо Севрена покраснело.

– Я... Я...

– Раньше ты был более красноречив.

– Мое сердце победило мой разум. Я думала, ты умерла.

Дар вспомнила свою последнюю поездку с Севреном. На грани смерти она смогла заглянуть в его дух и постичь его тайны. Ее раздражение улетучилось, когда она поняла, что его все еще тяготит любовь.

– Я слишком сурова, – сказала она более мягким голосом. – Ты проделал долгий путь за столь короткий срок.

Дар поправила кефы так, чтобы один закрывал грудь, а затем спустилась с трона.

– Зна-ят говорит, что Коль теперь Человек Королевы. Что, по мнению Гирты, она делает?

– Что бы это ни было, я не знаю. Королевская гвардия распущена, ее заменили Люди Королевы. Я теперь всего лишь стражник.

– Я надеялась, что ты вернешься в Аверен и станешь фермером.

– Эта мечта мне пока не по карману. И не так уж сладка теперь, когда ты этого не сделаешь.

– Не говори об этом, – быстро сказала Дар.

– Да, это не имеет смысла.

– Нет, не имеет.

– Поскольку королева Гирта не нуждается в моих услугах, я хочу предложить их тебе, – сказал Севрен. – Ваши орки держатся особняком и мало знают о том, что творится в Тайбене. Я могу оказаться полезным.

Дар вздохнула и подошла к окну. Севрен последовал за ней, но она не отрывала взгляда от покрытых снегом гор.

– Твое предложение несвоевременно, – сказала она тихим голосом.

– Почему?

– Я недолго буду королевой. Максимум несколько дней.

– Ты отрекаешься от престола? – спросил Севрен, чувствуя надежду, но в то же время смущаясь.

– Не совсем. Скоро соберется Совет матриархов, и я уверена, что они заставят меня выпить Напиток Мут ла. Это проверка на пригодность. Королева выпивает яд, и если она выживает, то ей суждено править. Но ни одна королева еще не выжила.

– Они планируют убить тебя?

– Не думаю, что они так думают. Они верят, что Мут ла спасет меня, если они ошиблись. Конечно, они так не думают.

– Если Мут ла и спасет кого-нибудь, то только тебя.

– Она так не работает. Разве она спасла Тви? Или орков в засаде? Мут ла не меняет мир ради нас, она ждет, что мы изменим его ради нее.

– Тогда уходи со мной.

– Я не могу.

– Почему? Ты такая послушная. Я вижу, что ты просто ждешь смерти.

– Мое место здесь.

– Орки, похоже, так не думают.

– Ты ошибаешься.

–Ну, если их матриархи тебя не примут, нет смысла оставаться.

– Фатма держит меня здесь. Уркзиммути – мои дети, а воспоминания их королев стали моими.

– В этом нет смысла.

– Я и не ожидала, что ты поймешь.

– Значит, ты собираешься пожертвовать собой ради нескольких воспоминаний?

– Это и мои воспоминания, и они достанутся следующей королеве.

– Ради Карм, Дар. Уходи со мной.

– Ради Мут ла, я не пойду. Фатма была ее даром, и я должна передать его дальше. Последняя королева умерла, чтобы я могла получить его. Могу ли я поступить иначе?

– Ты прав; я не понимаю. Глупо выбрасывать свою жизнь на ветер. Зна-ят сказал, что мне будет тяжело видеть тебя, но это хуже, чем я мог себе представить.

– Мне жаль тебя, Севрен. Но такова воля Мут ла.

– Я узнал о Мут ла. Я думал, она сострадательна.

– Мы не всегда можем видеть ее цели. Я не хочу умирать, Севрен. Но я не стану убегать.

Севрен печально покачал головой.

– Нет, это не в твоем характере. – Он вздохнул. – Я не могу остаться.

– Ты только что прибыл. Тебе нужна еда и отдых.

–Я был бы рад получить немного еды в дорогу. Отдыха здесь нет. Ни здесь. Ни в Тайбене. Нигде.

– Кроме еды, я ничего не могу тебе дать?

– Раз уж вы спросили, я наберусь смелости и попрошу поцелуя. Я дорожу каждым из них, ведь они – большая редкость.

Дар уже собиралась отказаться, но грустно улыбнулась и сдалась. Она обхватила Севрена за плечи и приникла губами к его губам. Они задержались там дольше, чем она предполагала.

Когда Дар отстранилась, Севрен смотрел на нее сияющими глазами. Он молчал, и Дар почувствовала, что его молчание невыносимо.

– Я должна идти, – сказала она, отступая. – Я пришлю Зня-ята с едой.

Затем она вышла из комнаты.

26

Вскоре после получения еды от Зна-ята Севрен в одиночестве отправился обратно в Тайбен. Он чувствовал злость, печаль и полную беспомощность. Как ему казалось, Дар решила пожертвовать своей жизнью без необходимости, и он ничего не мог сделать, чтобы помешать ей. Севрен был рад, что дорога оказалась нелегкой. Он наступал на сугробы, надеясь хоть немного успокоиться от усталости.

Пока Севрен боролся, Дар закончила записывать свою историю на выбеленном глиной дереве. Йев-ят пообещала сделать постоянную копию рассказа Дар, выжегши слова на доске и покрыв ее воском. Дар была рада, что это будет сохранено. Она записала не только свою историю, но и свои прозрения и видения.

Дар считала ее прозрения важными, потому что ни один орк по-настоящему не понимал вашавоки. Ее опыт в полку показал, как легко орки становятся жертвами человеческого коварства. Она надеялась, что ее дитпахи послужит предостережением. Однако, вспомнив судьбу своей предшественницы, она отчаялась. Отар годами держал ее в ловушке, и Коль так же хитер.

Записав предупреждение, Дар изложила свои видения. Большинство из них было легко истолковать, ведь они сбылись. Таинственная «женщина» у изгороди – это видение бывшей королевы, ожидающей свою преемницу. Огни, мерцающие в долине, – это орки, погибшие в засаде в Сосновой лощине. Дыра в груди Дар была отравленной раной, а драгоценность внутри нее – Фатмой. Лишь одно видение оставалось загадочным и неосуществленным – появление Веласы-па в горящем зале. Дар не решалась записать его, зная, что Йев-ят прочтет ее рассказ. Она размышляла о последствиях, но потом решила действовать. Убедившись, что обречена, она не видела смысла скрывать то, что показала ей Мут ла.

Дар закончила писать, и у нее было достаточно времени, чтобы подготовиться к пиру. Это было скромное мероприятие, поскольку по мере того, как семьи, которые она принимала, повышались в статусе, еда становилась все более обычной. Вечерний пир стал для Дар тридцатым по счету. Трапеза, которую она подаст Джвар-ят и ее семье, будет отличаться от обычной прежде всего тем, что в конце ее будет подан фалфхиси.

Как фитиль лампы горит ярче всего, когда масло почти кончилось, так и Дар в этот вечер была полна энергии. Она одарила своих гостей всем своим теплом и изяществом. Однако очарование Дар лишь усиливало их беспокойство, ведь они знали о ее судьбе. Два дня Джвар-ят искала в снегу под тисовыми деревьями их ядовитые семена. Завтра она заварит их в жгучей воде, чтобы приготовить «Напиток Мут ла». Когда Джвар-ят наблюдала за самообладанием Дар, ей казалось, что ее грудь сейчас разорвется от горя. Будучи орком, она не могла скрыть своих чувств. Не смогли скрыть своих чувств и члены ее семьи, которые знали, о чем просили Джвар-ят.

Когда кувшин с фалфхисси был в ходу, Дар пила редко. Джвар-ят не пила. После четвертого раза, проведенного с кувшином, она шатко поднялась и глубоко поклонилась Дар.

– Мут Маук, – сказала она слегка невнятным голосом, – ты чтишь меня и мою честь.

– Это ты оказываешь мне честь, – ответила Дар.

– У тебя такая большая грудь, – сказала Джвар-ят. – Но в ней нет трусости. Ни одной. Я... я не понимаю.

Лататх опустилась на землю и начал издавать жалобные звуки, которые Дар так редко слышала, – скорбный плач орков.

Проявление эмоций Джвар-ят заставило зал замолчать. Все знали его причину, но никто, казалось, не мог ее устранить. Тогда Дар заговорила.

– Величайший дар Мут ла – любовь, а не жизнь. Ее творение длится вечно, и на фоне вечности даже долгие жизни кажутся короткими. И все же короткие жизни полны, если в них встречается любовь. Шашав, Джвар-ят, за мою полную жизнь.

***

Севрен добрался до Тайбена лишь в сумерках следующего дня, и едва успел войти в город, как ворота закрылись на ночь. Он отправился в казармы муниципальной стражи, чтобы узнать, есть ли у него еще место в их рядах. Компаньоны из королевской стражи покрыли его отсутствие, так что у него все еще была койка для себя и стойло для Всполоха. Мрачное настроение Севрена держало на расстоянии всех, кроме Валамара. Он подошел к своему другу с флягой спирта.

– Это согреет тебя, Севрен, хотя это его единственное достоинство.

Севрен сделал большой глоток и поморщился.

– Пойло, подобающее нашему новому положению.

– Ты видел Дар? – спросил Валамар.

– Да.

– И?

– Она скоро умрет.

– Мне жаль. Значит, маг преуспел со своим ядом.

– Нет, и с этим я не могу смириться. Это какое-то оркское дело, которое я не могу понять. – Севрен уставился на друга, его лицо исказилось от страдания. – Они собираются убить ее, Валамар, а она просто позволит им это сделать.

– Страхолюдины! Они хуже зверей!

– Дар так не считает. Даже сейчас.

– Ну, она была глупа, когда осталась с ними. И ты был глуп, когда связался с ней. Я предупреждал тебя в день вашего знакомства. Тебя всегда тянуло к безрассудным женщинам. Это снова Синда.

Севрен вздохнул.

– Только на этот раз это яд, а не петля.

Он сделал еще один долгий глоток из фляги Валамара.

***

До заседания Совета матриархов Дар предстояло провести еще три пира, и каждого из них она боялась по разным причинам. На тридцать первом ужине будет присутствовать Мера-ят, которая в панике бежала от нее. На следующий вечер Дар будет принимать свою собственную семью – ситуация в лучшем случае неловкая. Прошел слух, что Совет потребовал приготовить Напиток Мут ла, и Дар предвидела траурный вечер. Мутури может и не расстроиться, подумала Дар, но она притворится, потому что Зор-ят и ее сестра были единственными орками, которых Дар знала и которые были способны на двуличие. Она с нетерпением ждала встречи с мутури. Последний пир Дар устроит для ханмути Мут-хат, и эта трапеза обещала быть самой напряженной из всех.

Дар проводила дни, бродя по залу клана Ят, как бы прощаясь с ним. Она обнаружила, что если дать волю своим мыслям, то почти каждый вид будет вызывать у нее воспоминания о бывшей королеве. Таким образом, она увидела здание разными глазами, которые смотрели на него с точки зрения прежних времен. Она смотрела на Купол Мут ла и видела в нем грубую хижину на почти пустой вершине горы. Она заглядывала через замурованные дверные проемы в исчезнувшие комнаты. Она выходила на заснеженные террасы и видела цветы брака, колышущиеся под весенним ветерком.

Время от времени Дар встречала кого-то, кто заговаривал с ней, возвращая ее в настоящее. Пиршества хорошо выполняли свою функцию. Все знали ее. Было также очевидно, что все знали, с чем ей предстоит столкнуться. Некоторые были уверены, что Дар пройдет испытание. Большинство же опасались. Другие были глубоко встревожены. Никто не говорил, о чем думает, ибо это было бы невежливо. Однако Дар без труда улавливала их эмоции. И хотя сочувствие и забота были приятны, они усиливали чувство обреченности. Оно заставляло ее искать самые одинокие уголки зала. Больше всего их было в самой старой части, где многие комнаты и коридоры использовались под склады.

Последние три пира оказались теми испытаниями, которых ожидала Дар. Мера-ят отказалась прийти на свой, и на пир явилась только ее дочь, смущенная грубостью мутури. Пир, устроенный Дар для собственной семьи, был похож на веселье на похоронах. А вот трапеза для Мут-ят была самой ужасной из всех.

Когда-то у Мут-ят было три дочери. Навещая покойную королеву в Тайбене, они заразились ее загадочной «болезнью». Отар притворился, что лечит их, но противоядия от своего яда не дал. Так, в отличие от королевы, все дочери Мут-ят умерли. Ее ханмути уменьшился до нее самой, ее мужа и маленького внука, единственного ребенка ее старшей дочери. Дар благословила каждого из них, когда они вошли в королевский ханмути. Когда они уселись, сын принес вечернее угощение, которое Дар заказала специально. Оно состояло из одного блюда – традиционного рагу под названием муттуфа. После того как Дар обслужила всех, она посмотрела Мут-ят прямо в глаза и сказала:

– Это то самое блюдо, которое Веласа-па приготовил для меня и моих спутников, когда мы путешествовали с запада.

Мут-ят спокойно ответила на взгляд Дар.

– Гар-ят хорошо готовит.

– Хай, – сказала Дар. – Но у Веласа-па вкус рагу был другой. Полагаю, это потому, что его рецепт был более старым.

– Очень может быть, – сказала Мут-ят.

– Когда я увидела его в этом зале, я должна была спросить его рецепт.

Мут-ят отбросила притворную беззаботность.

– Ты видела его в нашем зале?

– Да, – ответил Дар. – На этот раз это было видение. Разве ты не читала те дитпахи в запертой шкатулке хранителя преданий? Веласа-па получил возможность умереть после того, как поприветствовал меня.

– Это тайные предания, – сказала Мут-ят, – а тут присутствуют сыновья.

– Я знаю об этом, – сказала Дар. – Но когда времени становится мало, его нельзя терять.

Только Дар, Мут-ят и Нир-ят полностью понимали суть разговора, но остальные ощущали его важность по напряжению, витавшему в воздухе.

– Видения предупреждают о беде, – сказала Мут-ят, – и о нарушителях спокойствия.

– Мут ла посылает нам испытания, – ответила Дар. – Мы избегаем их на свой страх и риск.

– Я намерена встретить опасность лицом к лицу, – сказала Мут-ят, – и устранить ее.

– Ты сомневаешься в моей пригодности к правлению?

Мут-ят улыбнулась.

– Я всего лишь одна из семи.

Наступила долгая неловкая тишина, прежде чем Дар снова заговорила.

– Ты когда-нибудь прощала Зету-ят за то, что она стала королевой?

Она улыбнулась, увидев, как побледнело лицо Мут-ят.

– Я владею Фатмой, поэтому у меня есть воспоминания твоей сестры. Ты была в ярости от того, что ее сочли более достойной, чем ты. Она поддержала тебя на выборах матриарха клана в надежде вернуть твою любовь, но так и не узнала, удалось ли ей это.

Мут-ят отвела взгляд.

– Ты можешь высказаться, – сказала Дар, довольная тем, что задела за живое. – У следующей королевы будут мои воспоминания, а молчание говорит громко.

– Духу Зеты не место в тебе! – сказала Мут-ят.

– Думаешь, тебе будет комфортно с ее воспоминаниями? Или моими? – возразила Дар. – Корона – это бремя. Я знаю это слишком хорошо. Подумай, чего ты хочешь.

– Ты очень невежлива! – сказала Мут-ят.

– Семьи иногда ссорятся, тетушка, – сказала Дар. – Но у меня есть надежда, что все можно исправить. Я родилась заново в этом зале. Я глубоко люблю его. Поверь в любовь, а не в страх.

Мут-ят отказалась встретить взгляд Дар.

– Все, что я могу сделать, – сказала она, – это то, что я считаю лучшим.

27

Утром перед Советом матриархов Дар приняла ванну, надеясь смыть с себя запах страха. Нир-ят заплела ей волосы и накрасила ногти талмауки. Закончив приготовления, Дар отправилась в Большой зал. Взойдя на трон, она послала Зна-ята сообщить матриархам, что Мут-Маук думает о них.

Дар приготовилась предстать перед матриархами и попытаться убедить их в своей правоте. Она не сдастся без боя. Тем не менее Дар чувствовала себя так же, как на рассвете, когда солдаты высыпали из амбара, чтобы напасть на нее. В тот день она тоже была готова, хотя единственным ее оружием был ковш. На этот раз Ковок-ма не сможет меня спасти. Все, что у меня есть, – это моя смекалка.

Прибыли матриархи, и Дар благословила каждую по имени. Дар знала, что говорить дальше, ведь Хранительница преданий ее наставляла.

– Сегодня мы чтим традиции и проводим первую встречу Великой Матери и праматерей клана. Наш долг – защищать детей Мут ла и указывать им ее путь.

Мут-ят выступила вперед.

– Сегодня мы должны подтвердить, что Фатма была дарована в соответствии с волей Мут ла.

– Хай, – сказал Дар. – По этому вопросу я буду говорить первой.

Она окинула взглядом стоящие перед ней лица и без труда уловила настроение каждого матриарха. Она насчитала трех друзей и четырех врагов. Мне нужно изменить лишь одно мнение, подумала она. Затем Дар начала свою попытку.

– Мут ла дала мне две жизни, – сказала Дар. – Я родилась вашавоки. Эта жизнь была тяжела до невозможности. Но я не знала другой, пока Мут ла не поселила меня среди уркзиммути. Тогда она послала мне и видения, и испытания. Я пришла к убеждению, что уркзиммути не должны сражаться за вашавоки. Я решила привести сыновей домой. Мут ла вела меня, пока я шла на восток. Я встретила Веласа-па. Я жила в Таратханке. Я нашла Потерянный клан. Я вернула сыновей к очагам их мутури.

После того как я прибыла сюда, Мут-ят пришла ко мне и рассказала о своем видении. Она сказала, что я явилась к ней, чтобы спросить, почему я еще не родилась. Затем она рассказала мне о магии перерождения. Это волшебство было трудным и опасным, но я с радостью рассталась со своей прежней жизнью. Мой дух преобразился, и Зор-ят причислила меня к своим дочерям.

Поскольку мой облик не изменился, Мут-ят пожелала, чтобы я отправилась в Тайбен. Там жила наша королева. Черный Вашавоки сказал, что исцеляет ее болезнь. Но эти слова не имели смысла. Его магия была злой. Он дал нашей королеве свои слова, чтобы она их произнесла. Вот почему она призвала так много сыновей, чтобы убивать за Великого Вашавоки.

Когда я освободила нашу королеву от магии Черного Вашавоки, она согласилась бежать со мной. Она не сказала, что это убьет ее. Она была готова умереть, потому что считала меня достойной получить Фатму. Когда я стала Мут Маук, я вернулась в Тайбен, чтобы встретиться с Великим Вашавоки и Черным Вашавоки. Теперь они мертвы. Сыновья больше не убивают вашавоки. Вместо этого они защищают Великую Мать вашавоки. Все это было волей Мут ла, которую я исполнила.

Когда Дар закончила говорить, Мут-ят вышла вперед.

– Я согласна со всем, что сказала Мут Маук. Без нее Фатма была бы потеряна для уркзиммути. Когда умирала моя сестра, Даргу-ят была единственной матерью уркзиммути. Поэтому Даргу-ят приняла Фатму.

Если вы заблудились и хотите пить, разве не мудро сцепить руки и пить воду, когда вы ее найдете? Конечно, разумно. Но глупо хранить воду в ладонях. Для этого нужен прочный сосуд. Даргу-ят приняла Фатму и принесла ее нам. Это было хорошо. Но способна ли она хранить ее?

Этим летом Даргу-ят переродилась. Должен ли младенец стать нашей королевой? Ее дух уркзиммути обитает в уродливом теле вашавоки. Нос у нее не мудрый. Как она может понять, что чувствуют другие? Она не чувствует ни страха, ни гнева, ни любви, ни боли. Сейчас опасные времена. Нам нужна опытная королева, а не новорожденная калека.

– Я согласна, – сказала Мут-зут. – Мы должны проверить пригодность Мут Маук. Это наша обязанность.

– Это испытание проводится редко, – сказала Мут-ток, – и я не вижу необходимости делать его сейчас.

– Хай, – сказала Мут-ян. – Редко когда воля Мут ла проявлялась так ясно. Мут Маук получил много видений. А сколько их было у тебя, Мут-ят? Я слышала только об одном, и оно показало, что Даргу должна переродиться.

Мут-смат сказала:

– Когда приходит болезнь, мы используем целительную магию. Иногда она срабатывает, иногда нет. Иногда она излечивает лишь частично. Неужели магия перерождения более надежна? Я не вижу никаких признаков того, что Мут Маук – уркзиммути. Возможно, она таковой является лишь отчасти.

– Или вовсе нет, – сказала Мут-зут. – Я чувствую вонь вашавоки.

– Ты хочешь сказать, что вашавоки могут получать Фатму? – спросила Мут-ток.

– Тва. Полагаю, не могут, – ответила Мут-зут.

– Тогда почему ты так быстро заговорила? – спросила Мут-ток. – Нам здесь нужна мудрость.

– Я высказала свое мнение, – сказала Мут-зут. – Мне не нравится ее внешность.

– Действительно, я некрасивая, – сказала Дар. – И странная. Почему Мут ла выбрала такую странную, как я, своей королевой? Думаю, потому, что я понимаю то, чего не понимаете вы – нашего врага. Кто из вас понимает мысли вашавоки? Уркзиммути сильны и мудры, но вашавоки владеют нашими древними землями. Почему? Я знаю, но наш язык не знает слов, чтобы объяснить это. Вашавоки говорят «ложь», «вероломство», «предательство» и «обман». Для нас эти слова – лишь бессмысленные звуки, не имеющие перевода. Этим летом две тысячи сыновей погибли, потому что не поняли моего предупреждения. Как Мут Маук, я не должна объяснять, а только приказывать.

– Мы должны повиноваться тебе, не понимая? – спросила Мут-смат. – Не буду.

– Когда сестра Мут-ят была королевой, – сказала Мут-ян, – она велела нам посылать сыновей убивать для Великого Вашавоки. Мы поняли и послушались. Сколько из тех сыновей вернулись в наши залы?

– Возможно, Мут Маук понимает вашавоки, – сказала Мут-ма, – но понимает ли она пути уркзиммути? Среди нас мутури почитают и слушаются их слов. Сыновья смотрят на своих мутури, чтобы те направляли их грудь. И все же я думаю, что Мут Маук хотела бы, чтобы все было иначе, и взяла бы себе какого-нибудь сына без согласия его мутури.

– Почему ты так говоришь? – спросила Мут-ят, словно не понимая.

– Ко мне пришла Кат-ма, – ответила Мут-ма. – Она очень переживала из-за своего сына, Ковок-ма. Мут Маук хотела, чтобы он стал ее велазулом. Когда Кат-ма запретила, Мут Маук укусила его за шею. Разве так она поддерживает наши традиции?

Мут-смат с отвращением посмотрела на Дар.

– Она должна быть твадой, а не королевой.

– Ковок-ма служит мне, – сказала Дар, – но он служит мне в Тайбене. Немногие говорят на языке вашавоки, но он говорит. Я выполняю приказы его мутури.

– А ты не его велазул? – спросила Мут-ма.

– Мы были велазулами, пока его мутури не запретил это.

– Он дарил вам любовь? – спросила Мут-ма.

– Мы вели себя правильно.

Мут-ма продолжила.

– Хотите ли вы, чтобы он подарил вам дочерей?

– Сначала мы должны получить благословение, – ответила Дар. – Если этого не произойдет, мои желания не будут иметь значения.

Мут-ма прекратила свои расспросы, но они возымели свое действие. Выражение отвращения на лице Мут-смат стало еще глубже.

Мут-ят заговорила.

– Есть разногласия. Некоторые из нас считают, что нам следует проверить пригодность Мут Маук, другие же полагают, что в этом нет необходимости. Похоже, для этого дела нужны камни. Мут Маук, ты позовешь их?

Вежливость требовала, чтобы просьба о камнях была сформулирована в виде вопроса, но допускался только один ответ.

– Хай, – сказала Дар. – Мут-ят, откроешь дверь?

Мут-ят поклонилась и открыла двойные двери в Большой зал, которые закрывались только во время заседания совета. Зна-ят стоял за ними.

– Принесите камни, – приказала Дар.

Через некоторое время Зна-ят вернулся с черным глиняным сосудом с широким горлом. Он поставил его у трона, поклонился и удалился, закрыв за собой двери. Мут-ят заглянула в сосуд и вынула из него камни. Она вручила по два камня каждому матриарху, один зеленый, другой черный. Затем она заговорила.

– Мут Маук, мы не знаем, где находится мудрость. Должны ли мы дать тебе Напиток Мут ла? Может, это испытание не нужно? Эти камни направят нас. Желаешь ли ты высказаться до того, как они примут решение?

– Хай, – сказала Дар. – Мут ла давал мне много видений. Они вели меня. Но не все они сбылись. Это значит, что мне предстоит выполнить еще больше задач.

– Если такова воля Мут ла, – сказала Мут-ят, – ты будешь пить и жить.

– Напиток Мут ла – это яд, – ответила Дар. – Любой, кто выпьет его, умрет. Мут ла предотвращает смерть, призывая нас не убивать.

– На этот вопрос ответят камни, – сказала Мут-ят. – Черный означает, что Мут Маук испытывается. Зеленый означает, что нет.

Каждая матриарх отошла от остальных и отвернулась, чтобы никто не видел, какой цвет она выбрала. Затем каждая опускала руку в сосуд и бросала камень. Щелчок при ударе о керамику был единственным звуком в комнате. Мут-ят подняла сосуд и подала его Дар.

– Мут Маук, посчитаешь камни?

Дар заглянула в черный сосуд.

– Зеленый.

– Черный.

– Черный.

– Зеленый.

– Черный.

– Зеленый.

– Черный.

– Четыре черных. Три зеленых, – сказала Дар.

– Камни говорят, что Мут Маук должна быть испытана, – сказала Мут-ят. – Согласен ли этот совет с их решением?

– Хай, – дружно ответили матриархи.

– Тогда я подчинюсь твоей мудрости, – сказала Дар. – Мут-ят, откроешь ли ты двери палаты?

Мут-ят так и сделала. Зна-ят был снаружи. Дар обратилась к нему.

– Зна-ят, пусть Джвар-ят принесет нам Напиток Мут ла.

Когда Дар ждала смерти, к ней невольно пришли воспоминания о королевах, которые пили напиток Мут ла. На вкус он как мед, но горький. Действует быстро. Меня тошнит и я задыхаюсь. Когда я начну дрожать, кто-то выйдет вперед, чтобы принять Фатму. Дар была уверена, что это будет Мут-ят. Раньше, когда Дар была близка к смерти, она видела достойность духа каждого. На этот раз разницы не будет. Мне не дадут выбора.

В Большой зал, прервав размышления Дар, вошла Джвар-ят. Она низко поклонилась.

– Прости меня, Мут Маук, Напиток Мут ла еще не готов. Это моя вина. Я выпила слишком много фалфхиси на твоем пиру и слишком поздно начала замачивать семена. Нужно больше времени.

– Когда оно будет готово? – спросила Дар.

– Завтра утром.

Дар посмотрела на матриархов, чьи лица выдавали их неоднозначную реакцию.

– Тогда мы встретимся снова.

Джвар-ят поклонилась и удалилась. Матриархи сделали то же самое, оставив Дар одну в Большом зале. Она смотрела через окна на окружающие горы. От падающего снега они поблекли, поэтому казались скорее воспоминаниями о горах, чем реальностью. Завтра от меня останутся лишь воспоминания.

28

Дар оставалась в Большом зале, ожидая, когда уляжется ее волнение. Любое облегчение от полученной отсрочки было испорчено ее временным характером, и она хотела быть спокойной, когда вернется в ханмути. Нир-ят и ее минтари будут ждать ее, несомненно, зная о случившемся. Да и весь зал, наверное, уже в курсе.

Дар отогнала мрачные мысли в сторону и задумалась о том, как лучше использовать оставшееся время. Она пришла к выводу, что следующую королеву нужно предупредить о Коле. Если он будет соблюдать правила, то представится другом. Дар не хотела, чтобы ее преемницу обманули, заставив аннулировать договор и воскресить полки орков.

Несмотря на свои опасения, Дар не видела смысла в разговоре с Мут-хат. Вместо этого она решила поручить эту задачу Нир-ят. Казалось, есть шанс, что, когда Дар уйдет, Мут-ят прислушается к ней. Главная проблема заключалась в том, чтобы объяснить Нир-ят природу угрозы. Дар опасалась, что ее сестра не сразу поймет, как Коль будет использовать обман. Дар как раз размышляла над тем, как обучить Нир-ят, когда в покои ворвался Зна-ят, слишком взволнованный, чтобы поклониться.

– Мут Маук! Прибыли новые матриархи! Мут-па и Мут-гот!

– Как это возможно? Мут-гот не путешествует, а Мут-па я не вызывала.

– Я не знаю, – ответил Знай-ят. – Все, что я слышал, – это то, что они здесь и оба страдают от путешествия. Мут-гот прибыла на подводе. Они отправились в ханмути Мут-ят.

Дар усмехнулась.

– Сомневаюсь, что Мут-ят была рада принять этих гостей.

– Я тоже так думаю, – сказал Зна-ят.

– Я хочу немедленно увидеть Хранительницу преданий.

– Я приведу ее, – сказал Зна-ят.

Дар с тревогой ждала, так как не была уверена, что решение, принятое камнями, можно отменить. Когда пришла Йев-ят, Дар задала ей вопрос. Ответ Хранительницы легенд не обнадежил.

– Такого никогда не случалось.

– Но сегодняшние обстоятельства уникальны.

– С этим можно поспорить, – сказала Йев-ят. – Я бы так и сделала, но я не матриарх клана. Они будут решать этот вопрос, а не ты или я.

– Тогда я должна ждать их решения.

– Надеюсь, оно будет в твою пользу, Мут Маук.

Дар долго беседовала с хранителем преданий об отношениях между королевами и матриархами. Неудивительно, что они часто были спорными. Тем не менее камни редко использовались для разрешения споров. Совет правил на основе консенсуса, а когда его не удавалось достичь, спорные действия откладывались. К сожалению, решение вопроса о том, подходит ли новая королева для правления, откладывать было нельзя. Поэтому в ход пошли камни, и голосование по итогам стало называться решением камней, а не матриархов.

Несмотря на неуверенность Йев-ят в том, что повторное голосование будет разрешено, Дар вернулась в ханмути, впервые за несколько дней почувствовав надежду. Появление двух матриархов было похоже на вмешательство Мут ла. Другого объяснения Дар придумать не могла, и это изменило ее мировоззрение. Она стала рассматривать встречу на следующий день как еще один шанс заручиться поддержкой матриархов. Дар чувствовала, что их поддержка понадобится ей не только на предстоящей встрече, ведь она подозревала, что вскоре ее ждет еще одно испытание. В памяти быстро всплыло ее последнее видение. Она чувствовала, что если ее пощадят, то это будет сделано для целей Мут ла. Но прежде чем гадать, каковы они, нужно пережить завтрашнюю встречу.

Дар вернулась в свой ханмути, где царила суматоха. Прибытие двух матриархов казалось хорошей новостью, и все старались узнать о ней как можно больше. Это было нелегко, поскольку новые гости были изолированы от других матриархов. Нагта-ят поговорил с Мут-ят, которая сообщила ему, что Мут-па и Мут-гот слишком устали, чтобы увидеться с Дар до заседания совета. Нир-ят узнала, что Дин-ят вызвали в ханмути. Знахарь осталась там, выходя лишь ненадолго, чтобы купить травы. Нир-ят расспрашивала ее, но Дин-ят была замкнута, как это было в ее обычае в отношении пациентов. Зна-ят отыскала сыновей, путешествовавших с матриархами, и поговорила с ними.

– Трое из них – кандидаты в твои минтари – Трин-па, Вен-гот и Аук-гот, – так что их долг перед тобой. Желаешь ли ты поговорить с ними?

– Хай, – сказала Дар. – Я пойду в Большой зал. Сначала пришли ко мне Трин-па.

Вскоре после этого Дар поприветствовала сына клана Па. Они сразу же узнали друг друга, и Трин-па был так поражен, что почти забыл поклониться после того, как Дар благословила его. А когда поклонился, его голова едва не коснулась пола.

– Я помню тебя, Трин-па, – сказала Дар. – Ты был с теми сыновьями, которые захватили меня и моих спутников.

– Прости меня, Мут Маук. Я лишь подчинялся нашему закону.

– Ты вел себя правильно. Тогда я еще была вашавоки, ибо мне еще предстояло переродиться.

– Пока я не прибыл сюда, я не знал, что перерождение все еще происходит. И я не знал, что это ты переродилась, – сказал Трин-па. – Это путешествие принесло много сюрпризов. Никто из моего клана не представал перед королевой с тех пор, как пал Таратанк.

– Это потому, что твой род был потерян, – сказала Дар. – Теперь он больше не потерян. Я – королева Веласа-па, как и было предсказано.

– Если бы у меня была мудрость, я мог бы это знать, ибо все изменилось после того, как ты пришла к нам.

– Ты улучшил свой зал?

– Да. Мы добавили больше ханмути, чтобы сыновья и матери могли есть вместе. А поскольку сыновья больше не патрулируют горы, думаю, скоро у нас появится больше детей.

– Такие новости радуют мою грудь, – сказала Дар. – Но скажи мне, зачем Мут-па отправилась сюда?

– У нее было видение. Это все, что я знаю. С тех пор мы путешествуем, за исключением короткого отдыха в клановом зале Гот. Мы шли тридцать дней по глубокому снегу, не раз сталкиваясь с бурями. А шесть дней назад у Мут-гот было видение. С тех пор мы путешествуем днем и ночью, редко отдыхая.

– Как поживают матриархи? – спросила Дар.

– Наш матриарх сильно измотана путешествием, но Мут-гот еще хуже. Все боятся, что она умирает.

– У нее теперь есть знахарь. Ее видение спасло ее.

– Возможно, Мут Маук, но Мут-гот сказала, что ее видение должно было спасти тебя.

Шесть дней назад я встретила Мут-смат и Мут-зут, подумала Дар. Это видение не было случайностью! Но если бы яд был готов сегодня утром... При этой мысли волосы Дара встали дыбом.

После того как Дар отправила Трин-па на заслуженный отдых, она увидела Вен-гота и Аук-гота. Аук-гота она знала, ведь он провел Дар и ее спутников через часть пути домой. Исключительно крупный и сильный, он выглядел совсем не уставшим от трудного путешествия. После того как Дар благословила его, она усмехнулась.

– Мой старый сапаха вернулся.

– Привет, Мут Маук. Но если ты укусишь меня за шею, то именно ты будешь вести меня.

Дар никогда не встречала Вен-гота, но она знала о нем. Благословив его, она спросила:

– Не ты ли был велазулом Фре-па?

– Да, Мут Маук, пока моя мутури не отказалась от своего благословения.

– Она хотела держать тебя рядом, а клановый зал Па был далеко от ее клана.

– Это была ее причина.

– Но мой ханмути еще дальше, и если я укушу тебя за шею, он станет твоим домом.

– Мут-гот сказала мне об этом, но я согласился.

– Стать минтари – не значит не быть благословенным. Как ты думаешь, Фре-па согласится жить в этом зале?

Лицо Вен-гота загорелось, и он не смог сдержать улыбку.

– Хай, хай, Мут Маук! Она будет очень рада.

Дар улыбнулся.

– Редко когда сын говорит за мать.

– Грудь Фре-па и моя – одно целое, Мут Маук. Спроси любого.

– Тогда я расскажу об этом Мут-па и Мут-гот. Но помни, мне еще предстоит укусить тебя за шею.

Вен-гот низко поклонился.

– Надеюсь, что так и будет, Мут Маук, ибо для меня будет честью служить столь мудрой матери.

Поговорив с кандидатами от клана Гот, Дар направилась к своему ханмути. Вечерняя трапеза будет первой за тридцать три дня, которая не будет пиром, и Дар предвкушала спокойный ужин. День выдался неспокойным, и это отразилось на всем зале. Проходя по коридорам, Дар ощущала напряженность в воздухе. Каждый сын и каждая мать, казалось, знали, что назревает нечто судьбоносное. Здесь мало секретов, подумала Дар, внезапно осознав, что должна сказать Йев-ят, чтобы она не раскрывала свое последнее видение. До приезда Мут-па и Мут-гот Дар считала, что клан должен знать о своей опасности, но обстоятельства, похоже, меняются. Если все узнают о том, что я видела, начнется паника.

***

Как новому члену муниципальной стражи, Севрену достались нежелательные обязанности. Ночной дозор был одной из них, поскольку разгул воров превратился в опасные вечера. В середине третьей ночи, когда он патрулировал темные улицы Тайбена, Севрен услышал низкий голос.

– Псс! Гвардеец!

Севрен выхватил меч и огляделся. Он находился в бедном квартале города, где все окна были наглухо закрыты. Единственный свет давал факел его стражника. За его бледным кругом лежали лишь тени и неясные, туманные фигуры.

– Кто меня зовет?

– Я, – ответил голос.

Севрен посмотрел в его сторону и увидел, как у основания стены шевельнулась тень. Замотанный в лохмотья, человек походил на кучу мусора. Севрен направился к нему.

– Я не желаю тебе зла, – сказал человек, – и даже если бы желал, не смог бы его причинить. Я слепой и калека.

– Тогда как ты узнал, что я гвардеец?

– По походке. Походка говорит о многом, если у тебя есть слух. Я слышал вашу походку три ночи подряд. Я знаю, что вы ходите трезвым, но не робким. Это правильная походка, и я считаю вас правильным человеком. Не из тех, кто трясет нищего за подаяние.

– Лестное описание, но у меня нет для вас монет.

– Ни у одного гвардейца нет, но у меня есть кое-что для тебя.

– Что?

– Предупреждение. Этой ночью по городу бродит Смотритель.

Севрен подумал, что нищий, должно быть, сошел с ума, но смирился.

– Что за Смотритель? И что он забирает?

– Духи людей. Он делает их ворами. И даже хуже.

– Кто это – мужчина, женщина или зверь?

– Двое мужчин, судя по звукам, несут третьего.

– Так почему же тебя еще не забрали? – спросил Севрен шутливым тоном.

– Вы проходите мимо трижды каждую ночь. Вы хоть раз меня видели? Нет, я не стою того, чтобы меня брать. Но шесть ночей назад там, где вы сейчас стоите, был гвардеец. А до этого забрали женщину.

– Как?

– Магия, я полагаю. Голос говорит, и люди меняются. В их шагах пропадает искра, как будто чего-то не хватает. Я бы сказал, это был их дух.

Тон Севрена стал менее легкомысленным.

– Откуда ты знаешь, что они воруют?

– У них у всех одинаковый шаг, у тех, кто ходит ночью. Днем они тоже ходят, но в основном по ночам. Я слышал, как они промышляют. Грабят. Убивают. Хватают людей. Они мужчины. И женщины. Молодые. Старые. Но все они ходят без этой искры.

– Это похоже на колдовство.

– Что может знать об этом нищий? Но я слышал, как Смотритель поднимался по этой дорожке чуть раньше, чем вы появились. Так что будь осторожен, гвардеец, иначе тебя заберут.

– Спасибо за предупреждение, – сказал Севрен. – Я навострю глаза и уши.

Затем он убрал меч в ножны и продолжил свой обход.

Первой мыслью Севрена было отбросить утверждения нищего как бред. Колдуны были могущественными людьми, советниками королей и вельмож. Ни у кого не было причин таскаться за ворами и головорезами. Однако из-за искренности нищего его предупреждение трудно было проигнорировать, и Севрен прошел совсем немного, прежде чем погасил свой факел. Когда он снова двинулся в темноте, то делал это легким шагом и настороженно прислушиваясь. Еще дальше по улице Севрен услышал шум. Он замер и прислушался. Ему показалось, что он слышит, как идет пара мужчин, их шаркающие шаги стали тяжелее от общей ноши.

Севрен всмотрелся в мрачную улицу. Она казалась темно-серой лентой между еще более темными домами. Если бы снежная пыль не осветила замерзшую слякоть на дороге, Севрен мог бы и не заметить движущиеся фигуры. Он напрягся, чтобы разглядеть их, и ему показалось, что это двое мужчин несут кого-то на руках. По коже Севрена поползли мурашки, как тогда, когда он вошел в башню мага, и это ощущение пересилило все доводы разума. Он повернулся и побежал, не раздумывая ни секунды. Севрен не останавливался, пока не оказался на дальнем краю города.

29

От беспокойства Дар спала некрепко, и, готовясь к заседанию совета, она устала и напряглась. Заседание не могло начаться, пока не будет готово снадобье Мут ла, а это случилось только ближе к полудню. Как только Дар сообщили, что яд изготовлен, она отправилась в Большой зал и послала весть матриархам.

Прибывшая процессия сильно отличалась от той, что была в предыдущий день. Первой появилась Мут-гот, которую двое сыновей несли на носилках. Она дышала с булькающими вздохами, и ее сопровождал Дин-ят, который остался рядом с матриархом после того, как сыновья ушли. Следом вошла Мут-па. Одетая под старину, она производила впечатление суровой фигуры, вышедшей из древних сказок. За ней последовали остальные матриархи. Они казались покоренными присутствием Мут-па.

Дар благословила каждого матриарха, а затем сказала:

– Обычай разрешает присутствие знахаря, если она поклянется молчать о том, что услышит. Дин-ят, ты клянешься?

– Да.

– Хорошо, – сказала Дар. – Тогда мы должны начать все заново. Мне позвать камни?

– В этом нет нужды, – сказала Мут-ят, – ибо камни уже сказали свое слово. А вот что нужно призвать, так это Напиток Мут ла.

– Здесь есть двое, которые не бросили свои камни, – сказала Дар.

– Каждое утро восходит золотой глаз и начинается новый день, – ответила Мут-ят. – Но то, что было в прошлом, остается неизменным. Вы не можете изменить историю в угоду своим прихотям.

– Какая глупость! – сказала Мут-ток. – Пусть снова решают камни.

– Если мы допустим это, – ответила Мут-ят, – решение камней никогда не будет окончательным. Я говорю, что пригодность Мут Маук должна быть проверена, ибо так постановили камни. Она должна призвать Напиток Мут ла.

– Если ее заставят пить без повторного обращения к камням, – сказала Мут-ян, – она не должна пить слишком много. Нам понадобится немного Напитка для ее преемника.

– Я, например, сомневаюсь в пригодности этого преемника, – сказала Мут-ток, зловеще глядя на Мут-ят, – и не я одна. Если ты станешь королевой, в тебя не будут бросать камни. Но ты получишь их приговор.

Мут-па тоже смотрела на Мут-ят.

– С каких это пор уркзиммути научился говорить так, как ты? Ты используешь слова как кинжалы. Но они нужны для рассуждения, а не для убийства. Совет был неполным, когда он советовался с камнями. Теперь это не так.

Она поклонилась Дар.

– Мут Маук, ты призовешь камни?

Дар посмотрела на матриархов и почувствовала, как изменилась их власть.

– Хай, – сказала она. – Мут-ят, откроешь дверь?

Мут-ят поклонилась и безропотно подчинилась. Дар приказала принести камни. Когда их принесли, она обратилась к совету.

– Прежде чем эти камни будут брошены, я хочу знать, зачем пришли Мут-па и Мут-гот, ведь не я их позвала.

– Это Мать Видений послала меня, – сказала Мут-па. – Мне не хотелось отправляться в путь, но как я могла ослушаться?

– Никто из вашего клана не приходил сюда раньше, – сказала Мут-смат. – Неужели Мут ла молчала с тобой все эти поколения?

– Тва, но на нас была возложена участь ждать и наблюдать. Эта задача выполнена. Мут Маук пришла с запада, как и было предсказано.

– Значит ли это, что мир изменится? – спросила Мут-ток.

– Очень похоже, – ответила Мут-па, – но так, как мы еще не знаем. Я знаю только одно: Мут ла послал нам эту королеву. Те, кто обладает мудростью, знают и это.

С помощью Дин-ят Мут-гот с трудом заставила себя сесть прямо. Престарелая матриарх говорила слабым голосом между вдохами, которые давались с трудом.