Королева орков 3 Королевская судьба

– По какой причине?

– Потому что ты всегда будешь сидеть на табурете или на троне, а не на подушке. Также передай Торма-ят, что твои кефы должны сужаться и опускаться ниже талии. Это наиболее элегантно.

– С этим я справлюсь, – сказала Дар. – Я пошлю за Торма-ят. Я готова как никогда.

После прихода швея пробыла почти все утро. Дар повторила то, что сказала ей Нир-ят, а затем попросила сестру описать, как нужно сшить каждую вещь. Пока Торма-ят и Нир-ят говорили, Дар слушала их лишь наполовину. Наконец швея собрала образцы тканей и поклонилась Дар.

– Я поняла, что нужно сделать, Мут Маук.

– Ты порадовала меня, Торма-ят.

Дар подождала, пока она останется наедине с Нир-ят, и скривила губы в широкой оркской ухмылке.

– Сестра, ты тоже меня порадовала. Уверена, я буду выглядеть великолепно.

Нир-ят улыбнулась в ответ.

– Так и будет!

Дар была воодушевлена самоуверенностью Нир-ят, ведь это свидетельствовало о том, что ее сестра не струсила перед их мутури. Нир-ят умело справилась с заказом одежды, и Дар ожидала, что она окажется полезной и во многих других делах. Она научилась у своей бабушки большему, чем сама думает, подумала Дар. Она знает, как управляется ханмути королевы. Действительно, мысли Нир-ят уже были заняты следующим заданием.

– Прежде чем говорить с Гар-ят о праздниках, надо получить у хранителя преданий список ханмути.

– Тот, в котором говорится, какие семьи высокие, а какие скромные?

– Хай. Это может быть деликатным делом.

Нир-ят объяснила, что, хотя многие члены клана Ят жили в окрестностях, ханмути в клановом зале были желанными. Их было всего тридцать три. Поскольку на вершине горы не было места, чтобы построить больше, решение о том, какие семьи их занимают и какая мать возглавляет каждый ханмути, было сложным и часто спорным вопросом. В основном он основывался на происхождении, но в дело вступали и другие факторы. Ханмути переходили из рук в руки по мере того, как положение семей росло или падало, и Хранительница преданий фиксировала все изменения. Таким образом, порядок, в котором пировали ханмути, тщательно соблюдался.

После обеда Нир-ят повела Дара в Палату Преданий. Она находилась в старой части зала и по своему устройству напоминала ханмути, за исключением того, что прилегающие к ней комнаты не были спальными покоями. Вместо этого они были заставлены полками, на которых лежали тонкие деревянные доски, каждая длиной примерно в руку и шириной в ладонь. У Дар сложилось впечатление, что она попала в кладовую плотника, а не в хранилище знаний. В центре комнаты стояли столы, и они тоже были завалены досками. Хранительница преданий сидела на табурете у центрального очага, как мутури в своем ханмути. Она пристально смотрела на доску, лежавшую у нее на коленях, и была поражена, когда Дар заговорила.

– Да благословит тебя Мут ла, Йев-ят.

Мать тут же поднялась и поклонилась.

– Шашав, Мут Маук.

Дар была удивлена тем, что Хранительницей преданий оказалась мать, которая выглядела лишь немного старше Нир-ят. У Йев-ят были экзотические черты лица. Из-за узкого лица ее зеленые глаза казались особенно большими, а густые волосы были черными, необычного для орков цвета. Легкого телосложения, она была ростом с Дар. На шее у нее болтался латунный предмет на шнурке. Дар, никогда прежде не встречавшая ключей, решила, что это кулон.

Йев-ят с одобрением посмотрела на талмауки на ногтях и сосках Дара.

– Говорят, что с тех пор, как ты укусила сестру за шею, вы стали лучше понимать друг друга. Теперь я вижу это на собственном опыте.

– Нир-ят была очень полезна, – ответила Дар, уже перестав удивляться тому, как быстро новость распространилась по залу. – Но мне еще многому предстоит научиться.

– Тогда вы пришли в хорошее место. Обучать королев – одна из моих обязанностей.

Йев-ят подошла к столу и взяла в руки доску. В отличие от большинства других, ее поверхность была выкрашена белой глиной, поэтому темные знаки на ней выделялись отчетливо. Она передала доску Дар.

– Я уже подготовила список семей кланов.

Дар изучила ряды знаков на доске. Они напомнили ей те, что были вырезаны на стенах в Таратханке.

– Самая скромная семья написана вверху, – сказала Йев-ят.

Нир-ят посмотрела на Дар через плечо, затем повернула доску в руках Дар. Дар покраснела, когда поняла, что держала список вверх ногами.

– Я видела такие знаки раньше, – сказала она, – но не знаю их значения.

– Для меня будет честью научить тебя этому мастерству, – сказала Йев-ят.

Дар передала доску Нир-ят.

– Покажи это Гар-ят, чтобы она начала планировать мои пиры.

Когда сестра ушла, Дар осмотрела комнату.

– Каждая ли доска содержит знания?

– Да, Мут Маук. Они называются дитпахи.

Дар разделила это слово на «доски» и «говорить». Йев-ят протянула ей дитпахи. Она отличалась от той, на которой были перечислены семьи. Дерево было некрашеным, а на его поверхности были выжжены знаки. Вся дитпахи была покрыта воском, потемневшим от времени.

– Как это дерево говорит с тобой? – спросила Дар.

– Каждый знак – это звуковое изображение. Здесь сорок разных знаков, по одному на каждый звук нашей речи.

Йев-ят коснулась когтем одного знака.

– Этот показывает «ммм». – Она провела когтем по ряду знаков. – Здесь написано «ммм оо т оо рр ее», мутури.

– Это полезное знание, – сказала Дар. Она окинула взглядом тысячи досок. – В этой комнате можно многому научиться.

– «Да, Мут Маук, и я изучаю его каждый день. Мне еще многому предстоит научиться, и это место ничтожно мало по сравнению с Большим залом Таратханка. Говорят, что некоторые из его дитпахи были созданы в первый день мира.

– Я была в Таратханке, но не видела такого места.

– Вашавоки сожгли эту мудрость, – сказала Йев-ят, ее голос был таким же скорбным, как если бы это произошло вчера.

– Когда Мут-ят говорила со мной о возрождении, она сказала, что узнала его секреты из древних текстов. Эти тексты здесь?

– Да, но их трудно понять. Их слова звучат для нас странно.

– Ты помогла ей понять их?

– Да, но Мут-ят слышит только тогда, когда хочет слушать. Я предупредила ее, что у перерожденных странные судьбы.

– Как у Веласы-па? – Когда Хранительница преданий не ответила, Дар спросила: – Мут-ят запретила тебе говорить о нем?

– Ни один матриарх не может заставить хранителя преданий замолчать.

– И все же ты молчала.

– Рассказы о Веласе-па тревожны. Когда я рассказала о нем Мут-ят, она рассердилась.

– Почему?

– У каждого дитпахи есть свой голос, и они не всегда согласны. Мут-ят хотела определенности, а я ее не дала. Возможно, ты тоже будешь сердиться. О Веласе-па мало что известно наверняка.

– Он был волшебником?

–Да. Это общеизвестно. Мут ла иногда разговаривает с сыновьями, и такие сыновья становятся волшебниками. Мудрость, которую она дает им, отличается от той, которой она делится с матерями. Валь-хака она научила магии песчаного льда. Флюк-яна – заклинаниям для ковки стали.

– Какую мудрость получил Веласа-па?

– Его дар был самым необычным. Он владел знаниями о духах. Вашавоки называли его способности «глубинной магией» и боялись его. Он создал камень, который заставлял тех, кто держал его в руках, заново переживать воспоминания об ушедших духах. Говорят, он также мог предсказывать события.

– Что с ним случилось?

– Пишут, что он погиб при падении Таратанка.

– А нет ли других историй о его судьбе?

Глаза Йев-ят загорелись.

– Хай. Они известны очень немногим. Где ты их слышала?

– Мне никто не рассказывал. Я встретила Веласа-па во время своего путешествия, и он показался мне живым. Он готовил еду и творил магию с помощью перьев.

Йев-ят выглядела встревоженной, и на мгновение Дар испугалась, что Хранительница преданий поведет себя так же, как Мера-ят.

– И Мут-ят знает об этом?

– Да, – ответила Дар. – Она знает это уже давно.

– Но теперь ты королева. Это все меняет.

– Как?

– Это сложный вопрос, Мут Маук. Древние голоса часто расходятся во мнениях, и трудно определить, где кроется мудрость.

– И все же, когда я упоминаю Веласа-па другие приходят в ужас.

Йев-ят не ответила сразу. Вместо этого она вошла в одну из смежных комнат. Некоторое время она перебирала сложенные дитпахи, пока не нашла ту, которую искала.

– Это дитпахи от Тарма-гот. Она спаслась от разрушения Таратханка и рассказывает о его последних днях.

– Йев-ят положила дитпахи на стол. Дерево стола потемнело настолько, что выжженные на нем следы были едва различимы. Хранительница преданий провела пальцами по его поверхности, тихонько бормоча про себя. Затем ее пальцы остановились.

– А, вот... и во второй луне вашавоки нарушили Объятия Мут ла... Она говорит о тех, что заключают в себе Таратанк... и даровали смерть всем, кого встречали. Они убили королеву, и Фатма была потеряна. Потом уркзиммути... Этот раздел я не могу прочесть... но Веласа-па отказался, сказав, что это его судьба – встречать новую королеву.

Йев-ят подняла голову.

– Тарма-гот верил, что жизнь Веласа-па будет сохранена до прибытия новой Великой Матери.

Хранительница преданий аккуратно поставила дитпахи на стол.

– В старых дитпахи эта история называется «Обещание Веласы-па» или «Клятва Веласы-па». Лишь позднее она получила название «Гибель Веласы-па». Когда Тарма-гот писал книгу, большинство уркзиммути бежали в Блатх Уркмути, но некоторые все еще оставались на древней родине. Поскольку Веласа-па остался, говорили, что следующая Великая Мать возникнет оттуда. Однако со временем эта надежда угасла. Нашу родину заполнили вашавоки, которые принесли с собой только смерть. Со временем уркзиммути перестали смотреть на запад.

– Кроме клана Па, – сказала Дар.

– Откуда ты это узнала?

– Я видела этот клан. Они все еще живут в западных горах. Пока я не пришла, они наблюдали за западными высотами.

Глаза Йев-ят расширились.

– Ты посетила потерянный клан?

– Да. Но Мут-па сказала, что они больше не потеряны.

– И Мут-ят знает об этом?

– Хай.

Йев-ят нахмурилась.

– Она многое скрывала от меня. И от тебя, как я подозреваю. Говорила ли она о видении Моры-па?

– Я никогда о нем не слышала.

– Многие дитпахи описывают видения, и в дитпахи Мора-па записано одно из них. Оно было написано после рождения ребенка клана Ят с Фатмой. Оригинал утерян, но у меня есть копия.

Йев-ят прошла в другую комнату. Помимо полок, в ней находился сундук. Хранительница преданий вынула предмет, который Дар приняла за кулон, вставила его в небольшое отверстие странной формы в передней части сундука и повернула. Дар услышала щелчок. Затем Йев-ят подняла крышку сундука и извлекла оттуда дитпахи. Она потемнела и стала почти черной. Хранительница преданий обращалась с ней так, словно она представляла какую-то опасность.

– Это предание, которое я могу передать только Великим Матерям и их сестрам. Его знают немногие, и на то есть веские причины.

Дар почувствовала беспокойство.

– И теперь, когда я стала королевой, я должна это знать?

– Да, Мут Маук, ибо я верю, что здесь идет речь о тебе.

12

Мердант Коль открыл глаза и увидел, что на него смотрит человек. Мужчина улыбался, но его серые глаза были расчетливыми.

– Тебя было трудно найти, – сказал незнакомец. – Тебе повезло, что мне это удалось.

Плащ Коля исчез, а на голой груди появилась повязка, которой раньше не было. К ране, которая все еще болела, но уже не жглась, прикладывали пахучие травы. Коль подозревал, что этот человек заботился о нем. Он не мог понять, почему, и его настороженность была сильнее благодарности. Он снова посмотрел на человека и голосом, настолько сильным, насколько позволяло его ослабленное состояние, спросил:

– Кто ты?

– Меня зовут Горм.

– Зачем ты здесь?

– Мой хозяин желает, чтобы ты служил ему.

– Служил? Для чего? Чей-то личный охранник? Я солдат, а не сторож.

– Солдат без армии.

– В Лувейне всегда нужны мечи.

– Гордые слова для человека в твоем положении, – сказал Горм. – Ты все еще нуждаешься в заботе этой женщины.

Он жестом указал на Мудрую женщину, сидящую на другой кровати.

– Я нанял ее. Если я уйду, уйдет и она.

– Я рискну.

– Я бывал в Лувейне, – сказал Горм. – Его лордам нужны солдаты, но их распри едва ли можно назвать войной. Ты хочешь воевать за скот? Завоевывать виноградники?

– Если повезет, я смогу высоко подняться, – ответил Коль.

– Не нужно искать свою судьбу. Удача уже нашла тебя. Мой хозяин – маг Отар.

Коль заметил, что глаза Горма выглядели намного старше его лица. Казалось, они способны на нечто большее, чем обычное восприятие, и эта мысль показалась ему тревожной.

– Я слышал, что он умер.

– Теперь ты имеешь честь знать правду. Очень немногие знают.

Коль подозревал, что это знание ставит его под угрозу.

– А какую услугу солдат может оказать магу?

– Возглавить войну против своего врага.

Коль уже собирался рассмеяться, когда увидел, что Горм совершенно серьезен.

– Как я могу это сделать?

– Благодаря влиятельным друзьям амбициозные люди поднимаются высоко. Комиссионные легко купить. Ты служил под началом офицеров. Они отдавали приказы, но кто был лучшим солдатом? Ты или они?

– Война – это тяжелая и кровавая работа, – ответил мердант Коль. – И нет человека тяжелее меня.

– Отар согласен. Жесткий мужчина – то, что нужно королевству, особенно теперь, когда им правит женщина. Гирта хочет, чтобы ее направляла сильная рука. Ты можешь стать такой рукой и подтолкнуть к войне.

– Войны против кого?

– С новой королевой орков.

Коль снова подавил смех.

– Королева страхолюдин?

– Да, и ты ее знаешь. Это Дар.

– Дар! Это невозможно!

Горм усмехнулся.

– Не для коварной стервы. Кто знает это лучше тебя? – Горм сделал паузу, и его улыбка стала насмешливой. – Разве не она ранила тебя?

Коль только хмыкнул.

– Так что же это будет? – спросил Горм. – Ускользнуть в Лувейн или сразиться с врагом?

***

Йев-ят читала дитпахи Мора-па. Там говорилось о зловещем видении. Королева, появившаяся на западе, принесет с собой неспокойные времена. В дитпахи описывалась катастрофа, до ужаса похожая на видение Дара. В нем королевский зал был превращен в руины. Сначала Дар утверждала, что видение не относится к ней.

– Я не была королевой, когда находилась в западных горах, – сказала она. – Я даже не была уркзиммути.

– Тебе явился Веласа-па, – ответила Йев-ят. – Он сказал, что ждал.

– Возможно, он ждал кого-то другого.

Но даже когда Дар приводила этот довод, она сомневалась, что это правда.

– Мут Маук, я думаю, Мут ла поместила твой дух в тело вашавоки, чтобы никто не узнал тебя вначале. Именно поэтому тебя приняли в этом зале. Когда Мут-ят и Зор-ят помогали твоему возрождению, они не предполагали, что ты станешь королевой.

– А если бы предвидели, стали бы они мне помогать?

– Помогают ли они тебе сейчас?

Тогда Хранительница преданий рассказала о старом споре, который начался, когда в клане Ят родился ребенок, якобы обладающий Фатмой. Ребенок вырос и стал первой королевой уркзиммути со времен падения Таратанка. В то время клан Ят занимал самое восточное поселение. Оно состояло всего из нескольких грубых хижин. С тех пор как у уркзиммути в последний раз был правитель, прошло шесть поколений, и они были в смятении. Изгнанные со своих исконных земель и преследуемые вашавоки, они были расой на грани вымирания.

После того как клан Ят короновал ее, новая королева провела первые годы своего правления, посещая другие поселения орков. Со временем все кланы, кроме одного, согласились с тем, что она владеет Фатмой. Клан Па – бывший клан королевы – решил дождаться знака от Веласы-па. До тех пор они не будут ни признавать, ни отрицать суверенитет нынешней королевы.

Тем временем, заручившись поддержкой других кланов, королева нашла способ положить конец набегам вашавоки. Она купила мир, пообещав сыновьям сражаться за вашавоки в их войнах друг против друга. Мудро выбрав, какую сторону поддержать, королева орков положила конец набегам вашавоки. Эта политика стала прецедентом для всех последующих договоров, и договор с королем Крегантом был лишь последним.

Договор с вашавоки привел в ужас клан Па и усугубил раскол между ними и другими орками. Их матриарх не участвовала в королевских советах, а ее клан остался на западных высотах, когда другие кланы двинулись на восток. Со временем клан Па стал известен как Потерянный клан.

Видение Моры-па было записано в тот момент, когда раскол только зарождался. По мере распространения слухов о нем изоляция клана становилась все более заметной. «Обещание Веласа-па» превратилось в „Гибель Веласа-па“, олицетворение потерянного дела. Волшебника стали воспринимать как несчастную фигуру из трагической эпохи, давно умершую и лучше всего забытую.

Дар поняла, что ее появление в качестве королевы всколыхнуло эти полузабытые противоречия. Прибыв с запада, Дар осознала, что ее могут рассматривать как предвестницу гибели или даже ее причину. Поэтому она почувствовала облегчение, когда Хранительница преданий не отмахнулась от нее, как это сделала Мера-ят.

– Ты должна быть королевой в смутные времена, – сказала Йев-ят. – Это воля Мут ла, а не твоя вина.

После того как Йев-ят заперла предвещающий беду текст, она провела остаток дня, рассказывая о том, как правили прежние королевы. Дар внимательно слушала, надеясь, что прошлое послужит уроком для будущего. При этом она чувствовала себя так же, как тогда, когда едва не утонула в реке Турген, – захваченной неподвластными ей течениями. В сказках ее детства превращение в королеву всегда заканчивалось счастливо. В тот день все выглядело как раз наоборот.

***

Мердант Коль подозревал, что от «предложения» Отара нельзя отказаться, но не только страх побудил его принять его. Горм обещал возможность, превосходящую самые смелые надежды Коля, – шанс подняться выше своего положения. Будучи старшим мердантом, он подчинялся непосредственно Человеку Королевы, а его обязанности по работе с генералом Таркумом время от времени приводили его ко двору. Там придворные обращались с ним не более как со слугой. Хотя это задевало его гордость, Коль всегда держал язык за зубами, ведь оскорбленный дворянин мог погубить его. Но если бы у него были средства и покровительство, его скромное происхождение не помешало бы ему. Отар мог обеспечить и то, и другое. С такими преимуществами «амбициозные люди поднимаются высоко».

Размышляя над поставленной перед ним задачей, Коль не питал иллюзий, что это будет легко. Нелегко было стать и старшим мердантом, думал он, вспоминая свое восхождение. Он знал, что жестокость, которую он применял в полку, не сработает при дворе. Обаяние и хитрость будут полезнее. Он научился читать людей, работая в трактире своего отца, и это умение до сих пор служило ему. В конце концов, двор – это всего лишь прославленная общая комната. Я найду способ преуспеть, – Коль был уверен, потому что монарх – женщина. Он считал себя умелым в общении с женщинами. Лишь одна когда-либо ускользала от его чар. Дар!

Вспомнив о своей противнице, Коль задумался об ироничном повороте событий. Он стал ее врагом, потому что она бросила вызов его власти. После того как полки орков были распущены, его заклятый враг стал для него средством вернуть власть и подняться на еще большую высоту. Если Дар станет королевой, то для ее свержения потребуется война. Отар обещал помочь ему начать ее. Если все сложится удачно, Коль скоро станет генералом. Он улыбнулся, представив себе, как поведет армию против страхолюдин. Командовать такой мощью было бы куда приятнее, чем мстить Дар. Пусть Отар получит ее! Коль почти пожалел Дар, когда представил, что сделает маг. По сравнению с местью колдуна смерть от порки показалась бы милосердной.

13

Мут-па проснулась от неожиданности. Была глубокая ночь, и огонь в очаге потух до угольков. Дымовое отверстие было частично закрыто, чтобы не попадал снег, поэтому ханмути был почти черным. Из отверстия в потолке падало несколько снежинок. В остальном комната была абсолютно неподвижна. Несмотря на темноту, матриарх сразу заметила, что на табурете кто-то сидит. Это должен был быть незнакомец, причем странной формы. Мут-па поднялась, чтобы встретить незваного гостя, и ее замерзшие суставы заныли от усилий.

Не успела Мут-па заговорить, как незнакомец поприветствовал ее.

– Тава, Мут-па. Ма нав Веласа-па. Приветствую тебя, Мут-па. Я – Веласа-па.

Когда матриарх вошла во тьму вместе с Даргу, она встретила дух чародея. Тогда он выглядел молодо, на гладком подбородке выделялась татуировка клана Па. Подбородок стоящего перед ней человека Мут-па никогда раньше не видела. Его одежда тоже выглядела странно, но матриарх с пониманием, которое иногда приходит с видениями, знала, что это легендарный волшебник.

Мут-пах поклонилась и стала ждать. Веласа-па продолжал говорить на оркском языке.

– Новая королева восседает на троне, – сказал он. – Королева с запада.

– Так скоро?

– Хай. Она в опасности. Ты должна отправиться к ней.

– Снег засыпает путь, – ответила Мут-па. – Я стара, и зимой у меня болят кости.

Веласа-па, казалось, не слышал ее.

– Отправляйся на рассвете. Возьми с собой сына для минтари новой королевы.

Волшебник пристально посмотрел на Мут-па. Даже в непроглядной темноте она увидела, что его глаза цвета неба. Они казались такими же глубокими, и матриарх утонула в них. Еще до того, как Веласа-па заговорил, в ее груди зародилось чувство неотложной необходимости.

– Подумай о мотыльке в паутине. Все уркзиммути – это мотыльки. Паук приближается. Мы должны вырваться или погибнуть. Не ждите ни дня. Еще тропа не очистится от снега, наша судьба будет решена.

Мут-па начала отвечать, но волшебник стал бледным, как дым, и таким же бесплотным. Порыв ветра прорвался сквозь дымовое отверстие и сдул его форму в небытие, оставив матриарха смотреть в пустую темноту.

***

Большую часть ночи Дар провела, размышляя, стоит ли ей рассказать Нир о том, что она узнала. Как сестре королевы, Нир-ят было позволено знать. Мут-ят и Зор-ят знали. И Мера-ят тоже. Дар беспокоилась, что Нир-ят может отреагировать так же, как они, и воспринять ее как угрозу клану. Она боялась, что случится, если Нир-ят выступит против нее. Эта возможность не давала ей уснуть.

С наступлением рассвета Дар решила, что верность, основанная на неведении, ничего не стоит. Даже если она будет молчать, Нир-ят может узнать тайные знания от кого-то другого. Мут-ят и Зор-ят могут рассказать ей. Мутури уже делала намеки. Лучше, чтобы Нир узнала все секреты от меня.

Решив довериться Нир-ят, Дар не облегчила себе задачу и все утро откладывала ее на потом. Вместо этого они с Нир-ят принялись планировать пиры, которые должна устроить Дар.

– Тебе необходимо одеться как следует, – сказала Нир-ят, еще раз просмотрев список семей. – Тебе следует подождать, пока твои талмауки-кефы будут готовы.

– Когда это будет? – спросила Дар.

– Я спросила вчера у Торма-ят. Ткань будет готова завтра. Кефы должны быть готовы на следующий день.

– Тогда я смогу устроить первый пир в этот день. Тебе разрешено присутствовать?

– Да. Но только ты можешь прислуживать. Такова традиция. И первый пир должен быть самым пышным.

– Я должна подавать фалфхисси? – спросила Дар, вспомнив, как она напилась этого напитка на приветственном пиру.

– Да, но пить нужно маленькими глотками, – ответила Нир-ят, и ее губы скривились в улыбке.

– Ты думаешь, как я призналась в любви Ковок-ма в ту ночь, а потом забыла, что сказала тебе?

– Хай.

– И все же ты никому об этом не говорила, – сказала Дар. – Я была благодарна тебе за это.

Нир-ят склонила голову в знак признания комплимента.

– Нир, я должна открыть тебе другие тайны. Вчера Йев-ят говорила о страшных вещах. О вещах, которые ты должна знать. Обо мне.

– Что?

– В древних преданиях говорится, что Веласа-па был обречен жить, пока с запада не прибудет королева. В другой сказке говорится об этой королеве. В ней говорится, что ее появление знаменует опасные времена. Йев-ят думает, что я и есть та самая королева.

– Что, по ее словам, произойдет?

– Есть дитпахи, в которых говорится о разрушении этого зала. У меня было похожее видение.

Нир-ят побледнела.

– Можно сказать, что ты привлекла к нам эту опасность.

– Можно, – тихо ответила Дар.

Впервые в жизни Дар почувствовала слабый, резкий запах. Она подумала, что это может быть запах страха ее сестры.

Нир ят молча оглядела красивую и древнюю комнату вокруг себя, затем вздохнула.

– Такие слова лишь усугубят твое бремя. Они никогда не прозвучат из моих уст.

***

После полудня Дар отправилась в Палату Преданий на свой первый урок искусства чтения и письма. Она отправилась одна, так как думала, что знает дорогу. Прежде чем добраться до места назначения, Дар сделала несколько неверных поворотов, потому что проходы казались ей какими-то не такими. Они не могут быть другими, сказала она себе. Каменные коридоры не меняются за одну ночь. Я просто устала.

Йев-ят ждала ее за столом, на котором стояло несколько пустых, покрытых глиной дитпахи. Рядом с ними стояла еще одна дитпахи с начертанными на белой глине символами.

– Да благословит тебя Мут ла, Йев-ят.

– Шашав, Мут Маук. Сегодня я научу тебя всем сорока звуковым знакам.

Она указала жестом на предмет, похожий на палочку, и небольшой сосуд с черной жидкостью.

– С ними ты сможешь попрактиковаться в их изготовлении. Она взяла в руки плоское каменное лезвие.

– А этим ты сможешь соскоблить свои ошибки.

Дар улыбнулась.

– Думаю, я буду часто им пользоваться.

– Сомневаюсь, Мут Маук. Ты уже делала такие отметки.

– Никогда.

– Кроме письма, я научу тебя еще одному умению. Скажи, Мут Маук, ты иногда видишь то, чего нет?

– Иногда.

– Эти эпизоды становятся все более яркими?

– Да.

– Оглянись вокруг. Эта комната кажется другой?

Дар огляделась, выражение ее лица стало озадаченным.

– Я помню другой пол. Без узоров на камне. Как это может быть?

– И мое лицо. Оно тебе кого-то напоминает?

Дар уставилась на хранителя преданий.

– Да, напоминает. Ты похожа на Еву-ят. Она твоя мутури?

– Тва. Ева-ят была моей бабушкой. Она умерла три зимы назад.

Йев-ят улыбнулась растерянности Дар.

– Это заслуга Фатмы, Мут Маук. Твой дух смешался с духом твоих предшественников. Их воспоминания сохранились. Давным-давно этот пол не имел рисунка.

– Когда я получила Фатму, я почувствовала любовь ко всем уркзиммути, не более того.

Дар на мгновение задумалась.

– Тва. Я также помню тихие голоса, как листья на ветру.

– Это были воспоминания. Они по-разному влияют на каждую Великую Мать. Никто не знает, почему. Некоторые почти не замечают их. Для других они становятся похожими на видения. Я подозреваю, что для тебя они будут особенно сильными.

– Мут ла, помоги мне! Как я смогу отличить настоящее от прошлого?

– Как только ты научишься с ними обращаться, ты найдешь эти воспоминания полезными. В этом поможет обучение письму. Возьми палочку для письма.

Когда Дар сделала это, Йев-ят улыбнулась.

– Ты уже помнишь, как правильно ее держать. Это тоже упражнение на память. С некоторой практикой твои пальцы вспомнят, как делать звуковые знаки.

Предсказание хранителя легенд оказалось точным. Немного потренировавшись, Дар смогла вывести все оркские буквы, хотя и неаккуратно. Тем не менее, она была поражена тем, что вообще смогла это сделать. Дар также быстро определила, какой звук обозначает каждый знак. Она написала на белой глине четыре знака и прочитала их вслух.

– Ди…ар…г…оо. Даргу. – Дар усмехнулась. – Это мое имя.

– Это было твое имя. Теперь ты Мут Маук.

– Конечно, – сказала Дар. – Фатма объединила меня со всеми Великими Матерями.

– Некоторые дитпахи говорят, что Мут Маук была только одна, хотя ее тело меняется.

– А как насчет матерей клана Па, ставших королевами? Обладаю ли я их духами?

– Только ты можешь ответить на этот вопрос.

В качестве эксперимента Дар обратилась мыслями к Таратанку. Сначала она вспоминала только руины, которые посетила, представляя себе их почерневшие от огня камни, заросшие лианами. Затем образ в ее сознании начал колебаться, как далекий пейзаж в жаркий день. Она вспомнила, что стоит на башне. Она возвышалась над городом из белого камня, укрытым многочисленными садами. Таратанк был не просто цел, он был живым и ярким. Воспоминания Дара были настолько реалистичными, что она почти не осознавала, что стоит в Палате Преданий. Вместо этого ее окружали виды, звуки и запахи места, которое она любила – ее родного дома в прошлой жизни.

Все еще погруженная в воспоминания, Дар смотрела за город, на окружавшую его зеленую равнину. Земля была разделена на пышные поля, которые простирались до самых гор. И тут ее внимание привлекло нечто необычное. Это было пятно или черное облако, прижавшееся к земле. Королева, в чьей памяти это было, еще не понимала, что видит, но Дар поняла. Вторжение вашавоки! Она различила солнечные блики на обнаженных стальных клинках. Это изображение вернуло ее в настоящее.

Дар огляделась. Комната, в которой она находилась, казалась темной и тесной. Йев-ят с ужасом смотрела на нее. Лицо Дар было мокрым, и она поняла, что плачет.

14

Мердант Коль был еще слаб, когда Горм решил отвезти его обратно в Тайбен. Горм сделал все приготовления. Он купил еду, целебные травы и бинты для путешествия и заплатил трактирщику завышенную цену за Грома. Когда все было готово, двое мужчин покинули постоялый двор в сопровождении Мудрой женщины, которая путешествовала пешком. Они выехали поздно вечером – необычное, по мнению Коля, время отъезда, – и двигались в темпе, замедленном по сравнению с женщиной.

Коль думал, что Мудрая женщина доберется с ними до столицы, но ближе к сумеркам она свернула с дороги и поклонилась Горму.

– Сир, вы были очень щедры, и я благодарна за сопровождение домой. Следуйте моим указаниям, и рана заживет быстро.

Мудрая женщина снова поклонилась, а затем направилась по грунтовой тропе, ведущей в лес. Коль смотрел ей вслед, а затем негромко обратился к Горму.

– Она знает, что Отар жив.

Горм усмехнулся.

– Я так и планировал.

Он подождал, пока женщина скроется из виду, и соскользнул с коня. Прежде чем направиться вниз по тропе, он обратился к Колю:

– С ней живет только ее дочь. Это не займет много времени.

Коль подождал, понимая, что поздний выезд, вероятно, обеспечил то, что дочь Мудрой женщины дома. Вскоре из леса начал подниматься столб дыма. Он быстро сгущался, и опыт подсказал мерданту, что горит какая-то хижина. Через некоторое время из-за деревьев появился Горм.

– Эти языки не будут болтать, – сказал он.

Они ехали до тех пор, пока не стало слишком темно, а затем разбили лагерь в укромном месте. Горм развел большой костер и при его свете сменил повязки Коля. После этого они поужинали вином, хлебом и сыром.

– Полагаю, ты привык к таким условиям, нежели к тем, что можно встретить при дворе, – сказал Горм.

– Так вот куда мы направляемся? Ко двору?

– Пока нет. Вы остановитесь на некоторое время там, где остановился Отар. Это дом Балтена, купеческое жилище.

– Зачем ему жить у торговца?

– У Балтена есть своя выгода, и можно действовать скрытно. Когда ты увидишь Отара, то поймешь, что он сильно изменился.

– Как?

– На него была выпущена сила. Он искалечен и изуродован, но его сила возросла многократно. Теперь он может завладевать умами.

– Он все еще человек? – спросил Коль.

– Он стал чем-то большим.

– Зачем такому нужны солдаты?

– Убийства питают его силу. Он жаждет крови, которую может принести только война.

– Раньше ты говорил, что он жаждет мести. Теперь, похоже, он жаждет чего-то другого. Удовлетворит ли его победа?

– Если она будет достигнута путем истребления.

Будучи солдатом, Коль считал, что убийство – это средство достижения цели, а не сама цель. Он считал, что чрезмерная резня растрачивает ресурсы и является признаком плохого командира.

Горм резко взглянул на Коля, словно прочитав его мысли.

– Я знаю о твоей репутации в обращении с кнутом. Говорят, однажды ты порол женщину полдня. Не слишком ли это было?

– Пример укрепляет дисциплину.

– Значит, порка не была чрезмерной. Цели Отара тоже не чрезмерны. Не тебе оспаривать его цели, а только исполнять их.

– Я никогда не говорил, что не сделаю этого, – ответил Коль. – Ты нашел правильного человека.

– Даже если бы Дар не была королевой орков, война с ними имеет смысл. Они созрели для завоевания. Они потеряли своих опытных бойцов в летней кампании, их залы не укреплены, и их резня никого не потревожит.

– Я понимаю тебя. Зачем проливать человеческую кровь, если можно обойтись кровью страхолюдин?

– Действительно, зачем.

Коль сделал еще один глоток из шкуры с вином, а затем укутался от холода. Он расслабился, чувствуя, что может справиться со всем, что ждет его впереди. Привыкший к безжалостности, Коль считал цель Отара экстремальной, но не экстраординарной. Человек Королевы пожертвовал шестью полками и не потерял из-за этого сон.

***

На следующее утро двое мужчин возобновили поездку в Тайбен. Горм ехал не спеша и рассказывал обо всем, что произошло в столице. Многое из этого было новостью для Коля. После восстания орков он был изолирован от событий. К тому времени, когда он перестал спасаться бегством, его уже подкосила инфекция. После этого до Коля доходили лишь путаные слухи. Поэтому новости Горма часто удивляли его. Он не знал, что Человек Королевы мертв или что орки составляют личную гвардию королевы Гирты. Коль был уверен, что некоторые новости были получены сверхъестественным путем, ведь Горм знал, что Дар оправилась от отравленной раны, хотя от орков не приходило никаких сообщений.

Путники провели ночь на постоялом дворе, где их разговор был поверхностным. Горм подождал, пока они снова тронутся в путь, и вкратце рассказал Колю о ситуации при дворе.

– Королевский управляющий – наш человек, и он знает все тонкости. Имей в виду, что Гирта ему не доверяет. Не стоит казаться его другом. Вы слышали о генерале Вольтаре?

– Да, он пехотинец.

– В обмен на определенные услуги он собирается сделать тебя своим адъютантом. Ты будешь толумом.

– Толумы не ведут войн, – сказал Коль.

– Тогда не оставайся им. Добейся благосклонности королевы.

– Ты говоришь так, будто это будет легко. Я даже никогда не встречался с ней.

– Ты живешь только потому, что мы считаем тебя полезным, – сказал Горм, придав своему голосу угрожающие нотки.

Коль рассмеялся ему в лицо.

– И я умру, если докажу обратное? Оставь свои угрозы для плутов. Солдат заключает такую сделку перед каждой битвой. Неужели ты думаешь, что смерть от магии хуже, чем стрела в горле?

– Я рад, что ты знаешь ставки.

– Я всегда их знал, – ответил Коль. – Так что давай говорить начистоту и оставим недосказанность для двора. Во-первых, я должен восстановить свое здоровье. Я не могу показаться слабым. Пока я это делаю, соберите информацию. Я хочу начать свою кампанию, зная своих противников.

Горм улыбнулся, похоже, одобряя смелость Коля.

– Я сам присоединяюсь ко двору в качестве слуги графа. В этом качестве я буду почти незаметен.

Коль усмехнулся.

– Но не слепым. У каждой женщины есть слабое место. Мне нужно знать слабость королевы Гирты.

***

Новые кефы Дар прибыли по расписанию, но в тот вечер она не стала устраивать пир. Нахлынувшие воспоминания о прошлых королевах дезориентировали ее. Их частота возрастала, пока они не заполонили сознание Дар. Некоторые из них были не более чем мимолетными воспоминаниями – имя, сопровождаемое лицом, давнее событие или вид места, которое она никогда не посещала. Другие больше походили на галлюцинации и были вполне реальны. От таких воспоминаний Дар приходила в замешательство. Хотя большинство из них были приятными, некоторые пугали или печалили. Нир-ят все время находилась рядом с Дар, возвращая ее в настоящее, когда это было необходимо. Со временем эти эпизоды стали менее навязчивыми, и Дар научилась справляться с ними так же легко, как с собственными воспоминаниями.

И хотя воспоминания не давали ей покоя, Дар осознала их ценность. Они оказались особым видом знаний. Это не были инструкции по действиям или хронология событий. Воспоминания были случайными впечатлениями, которые связывали ее с ее подопечными и давали понимание их истории, выходящее за рамки простых фактов. Она чувствовала себя так, словно жила в те времена, переживая то, что иначе было бы невозможно вспомнить. Однажды она увидела свою сестру глазами покойной Нир-ят – малышку, бегающую голышом по полю желтых цветов брака. Когда воспоминания померкли, Дар ласково взяла Нир-ят за руку.

– Твоя бабушка очень любила тебя.

Через четыре дня после того, как Дар получила свои новые кефы, она почувствовала себя достаточно освоившейся, чтобы устроить свой первый праздник. По традиции он был самым пышным, хотя угощали самую скромную семью в зале. Каждую последующую ночь Дар развлекала очередное ханмути, пока семья матриарха клана не была накормлена простой, повседневной едой. После того как Дар ознакомилась со сложным меню с Гар-ят, заведующим общей кухней, она проверила список гостей с Нир-ят. Дар уже умела читать его и постаралась запомнить все имена. Когда это было сделано, Нир-ят рассказала ей, что ей известно о каждом госте.

Дар узнала, что семья Таума-ят занимает самый маленький ханмути в зале. Расположенный в самой старой части, он вмещал сорок три человека, а Таума-ят жила с тремя сестрами и не благословленным братом. У Таума-ят было четыре дочери, три из которых уже были благословлены и имели собственных детей. У нее также было два взрослых сына, оба не благословленные. Сестры Таума-ят были старше, но у них было только по одной дочери. Поэтому во главе ханмути стоял младший из братьев и сестер. Сложные правила статуса были непонятны Дару, пока не пришли воспоминания. Тогда, подобно чтению и письму, они вдруг обрели для нее смысл.

В преддверии праздника Дар искупалась, накрасила ногти и соски, подкрасила зубы и оделась в новую одежду. Ее русые волосы отросли достаточно, чтобы Нир-ят заплела их в одну косу из пяти прядей, которую она перевязала лентой талмауки. Дар надела на голову корону – простую золотую ленту – и стала нервно ждать гостей.

Как только они появились, нервозность Дар сменилась привязанностью. Это мои дети, подумала Дар, благословляя каждого по имени. Когда они расположились на подушках в королевском ханмути, Дар села на королевский табурет, а процессия сыновей внесла еду. Комната мгновенно наполнилась богатыми ароматами. Главным блюдом было тахверити – маленькие птички, нафаршированные сушеными фруктами и брагой, а затем медленно зажаренные на ароматных дровах. Здесь же были шампуры с приправами из козлятины и баранины, пять разных видов тушеного мяса, сухофрукты, крепкое молоко, овощи, обжаренные в масле со специями, жареный паши, сладости и фужеры с травяной водой, как горячей, так и холодной. Одно из рагу было муттуфа – то самое блюдо, которое Веласа-па готовил в своей одинокой хижине. Его аромат заставил Дар вспомнить первую встречу с ним.

Когда вся еда была разложена на очаге, Дар поднялась с табурета.

– Еда – это дар Мут ла, – сказала она.

– Шашав, Мут ла, – ответили все в унисон.

Затем, как мутури, Дар лично подала каждому первое блюдо. После того как Дар раздала всем по птице, Таума-ят и ее сестры помогли Дар подать следующую порцию блюд. Затем, как во время семейной трапезы, к подавальщицам присоединились их дочери. Когда все тарелки были наполнены едой, а все чашки налиты – пиршество началось. Некоторое время в зале царила тишина, пока пирующие наслаждались изысканной трапезой. По обычаю, перед пиром полагалось поститься, и все были голодны.

Разговоры начались позже. Это была легкая беседа, в которой не было той пышности и формальности, которую Дар наблюдала при дворе короля Креганта. Вместо этого Дар чувствовала себя на семейном празднике, хотя ее человеческая семья никогда не была такой праздничной. Воспоминания о бывших королевах, ставшие ее собственными, заставляли Дар чувствовать, что она присутствует на радостном собрании, последнем в череде поколений. Временами она бросала взгляд на Тауму-ят и вспоминала мутури своей гостьи. В другие моменты она вспоминала бабушку Таумы-ят. Дар была полна вопросов, желая знать, чем все занимаются и как у них дела. Ее интерес был искренним, и вся семья это чувствовала.

Фалфхисси подали в большом серебряном кувшине. Согласно обычаю, Дар должна была выпить первой, и это должна была быть большая порция. Она взяла кувшин за обе ручки и долго подносила его ко рту, но глотки делала осторожно. У нее уже был опыт общения с хмельным напитком, и она не хотела снова переусердствовать. Тем не менее, вскоре она начала ощущать его действие. Когда компания развеселилась, Дар присоединилась к ней, рассказывая истории о своей неумелости на кухне. Когда Дар комично подражала Гар-ят, пробуя одно из ее блюд, все шипели от смеха.

Когда пир закончился, Дар благословила каждого гостя, и они ушли сытые и довольные. Осталась только Нир-ят. Она казалась подвыпившей и сияла, глядя на Дар.

– Я так рада, что ты моя сестра, – сказала она. – Сегодня ты была всеобщим мутури. Ты напомнила мне бабушку.

Упоминание об этой королеве заставило Дар вспомнить, как она умерла в одиночестве. От мысли о ее судьбе Дар едва не расплакалась. Не порть прекрасный вечер, сказала она себе. Я плачу, потому что слишком много выпила. Однако меланхолия Дар не была похожа на пьяный мандраж. Наоборот, это было похоже на предупреждение.

***

В тот вечер, когда Дар устроила свой второй пир, в доме Балтена в Тайбене состоялся ужин. Цель – познакомить генерала Волтара с его новым адъютантом. Генерал и Локунг, королевский стюард, прибыли в сумерках, и их встретил Балтен. Сразу же после этого слуга принес кубки с горячим вином со специями.

Волтар сделал глубокий глоток.

– А где этот Коль? – спросил он.

– Он прибудет с Гормом, – ответил Балтен.

– Горм! – сказал генерал, не пытаясь скрыть своего недовольства. – Он будет обедать с нами?

– Да. И его хозяин.

При этих словах с лица Локунга исчезла вся краска, и даже генерал поник. Он сделал еще один глоток вина, а затем пробормотал:

– Это должно было стать праздничным вечером.

– Генерал, – прошептал Балтен, – это не так.

Появление Горма прервало их разговор. Он сопровождал Коля, который был одет соответственно своему новому званию. На нем был черный кожаный камзол тонкой выделки, темно-синие брюки в военном стиле и высокие черные сапоги. Меч и кинжал, висевшие у него на поясе, были новыми и украшены позолотой. Волтар посмотрел на него с презрением.

– Я знаю тебя! Ты был мердантом!

– Вам лучше забыть об этом, генерал, – сказал Горм. Затем он улыбнулся. – Успех толума Коля сохранит твою удачу. Жизнь с новой молодой женой приятна, но не стоит успокаиваться.

Волтар отвел взгляд.

– Ну же, генерал, – сказал Горм. – Мы все здесь товарищи, а товарищи помогают друг другу.

– Я поклялся, что сделаю это, – пробормотал Волтар, – и я сделаю.

– Тогда никаких полумер, – ответил Горм. – Они не удовлетворят моего господина.

Генерал Волтар принужденно улыбнулся.

– Толум Коль, добро пожаловать в мой штаб. Будьте уверены, вы получите мою полную поддержку.

Коль поклонился, на его губах появился намек на улыбку.

– Ужин готов, – объявил Балтен так, словно боялся этого. Двое слуг открыли двери в столовую.

Коль вошел в комнату вместе с остальными. Несмотря на пылающий огонь в большом камине, было прохладно. Во главе пиршественного стола сидел некто в серебряной маске и с руками из того же металла. Коль решил, что это Отар, и поклонился ему.

Маска слегка отклонилась, но из полуулыбающихся губ не доносилось ни звука. Молчание, казалось, нервировало всех спутников Коля, кроме Горма. Он казался совершенно спокойным. Коль старался подражать его примеру, но ему не удавалось добиться такого же спокойствия.

В комнату вошли слуги с едой и вином. Все они выглядели покоренными и испуганными, кроме одной – молодой женщины. Ее миловидное лицо было безучастно, а запястья обмотаны окровавленными бинтами. Она осталась рядом с Отаром, когда остальные слуги ушли.

Тишину в комнате нарушил голос, раздавшийся из-за маски.

– Все здесь получили пользу благодаря мне.

Сверкающее лицо повернулось и окинуло коротким взглядом всех, кроме Горма.

– Сегодня вы узнаете, какую плату я требую. Все секреты, которые я открою, останутся за этими дверями. Но прежде чем я расскажу о них, давайте насладимся нашей трапезой.

Хотя тарелки гостей были завалены яствами, перед магом стояла лишь накрытая супница. Коль задался вопросом, как Отар будет есть, ведь его руки выглядели строго декоративно, а рот в маске казался слишком маленьким для приема пищи. Ответ на его вопрос был получен, когда женщина с пустым лицом вынула булавки из боков маски. В ее верхней части был спрятан шарнир, и, когда штифты были вынуты, передняя и задняя части головы разделились. Женщина сняла ее, чтобы открыть лицо.

Оно было таким же отвратительным, как у любого трупа, с которым Коль сталкивался, и ему было бы гораздо приятнее, если бы оно не было живым. Однако больше всего его удивила реакция Волтара и Локунга. Они были удивлены.

– Отар? – сказал генерал. – Клянусь Карм, это ты?

Локунг побледнел, уставившись на него широко раскрытыми глазами.

– Ты... ты мертв. Я видел это своими глазами.

– Я тоже, – сказал генерал. – Как такое возможно?

– Моя жизнь была сохранена, чтобы я мог достичь величия. Когда-нибудь будут говорить об Отаре Орк Бане, человеке, избавившем мир от страхолюдин.

Женщина сняла крышку с супницы, открыв темно-красное рагу. Отар улыбнулся, его зубы сверкнули на фоне черной плоти.

– Ешьте... ешьте. Поговорим позже. – Женщина подняла ложку и начала кормить его.

Коль заставил себя съесть немного еды, которая быстро остывала. Среди остальных гостей только Горм обладал аппетитом. Генерал клевал свою еду, а Локунг и Балтен просто смотрели на свою. Пока Коль ел, он то и дело поглядывал на Отара, не желая показаться слишком трусливым, чтобы встретить его взгляд. Рагу, которое поглощал маг, представляло собой куски мяса в красном бульоне. Мясо выглядело сырым, а бульон напоминал кровь. Когда Колю пришла в голову эта мысль, Отар понимающе улыбнулся.

При ближайшем рассмотрении Коль пришел к выводу, что плоть мага сжег не обычный огонь. Хотя нос и уши мага исчезли, а кожа напоминала подгоревшую корочку на сковородке, плоть его оставалась упругой и способной к выражению. Он был преобразован, а не поглощен, подумал Коль. Отар кивнул, словно понимая, о чем думает Коль. Он может читать мои мысли? Отар снова кивнул.

– Ты поработил эту женщину с помощью магии? – подумал Коль.

Отар усмехнулся в ответ.

Трапеза закончилась, как только Отар закончил есть. Балтен позвонил в колокольчик, и слуги вернулись, чтобы убрать со стола и наполнить кубки вином. Коль гадал, какую цену они заплатят за то, что увидели Отара без маски. Затем Отар заговорил, прервав размышления Коля.

– Перед ужином я говорил о войне с орками. Именно из-за этого предприятия вы здесь. Если ты посмотришь на меня, то поймешь, почему я ненавижу их королеву. Мое состояние – ее рук дело. Только война может возместить мою обиду.

Отар обвел взглядом комнату.

– Вы здесь, чтобы помочь в этом. Самая сложная задача – у толума Коля. Он должен заставить женщину образумиться.

Генерал Волтар принужденно рассмеялся над этим замечанием.

Отар улыбнулся и продолжил.

– Вы знаете о договоре, заключенном между нашей королевой и страхолюдинами. Они должны быть ее хранителями, а в обмен на это они больше не будут сражаться с нашими врагами. Этот договор меняет все. Без войск страхолюдин война будет дорогостоящей, а ее исход неясен. Не сомневайтесь – мир означает расформированные полки и обедневший двор. Если страхолюдины не хотят грабить для нас, значит, мы должны грабить их. Только договор остановливает нас. Задача толума Коля – настроить Гирту против него.

– Как он сможет это сделать? – спросил Волтар. – У Гирты нет повода.

– Я постараюсь дать ей его, – сказал Коль.

– Ты не можешь превратить овцу в волка, – сказал генерал.

–Тогда я попробую другую тактику, – ответил Коль. – Я готов на все, лишь бы это привело к войне.

– А твои обязанности – помогать ему любыми средствами, – сказал Отар. – Убедись, что ты это понимаешь. Иначе ты разделишь судьбу этой девушки.

Он обратился к женщине с пустым лицом, стоявшей рядом с ним, и она с криком упала на пол. Она продолжала кричать, корчась и раздирая когтями окровавленное лицо. По мере того как ее самоистязание затягивалось, Локунгу и Балтену стало плохо, и даже Волтар побледнел. Женщина умерла, вырвав себе горло, и Коль подумал, что стрела в шею была бы более мягкой смертью.

Отар выглядел довольным.

– Горм расскажет вам ваши роли. Выполните их, и нам больше не придется встречаться. Балтен, звони в колокольчик.

Балтен повиновался, и в комнату вошли двое мужчин с пустыми лицами, чтобы поднять кресло Отара и вынести его. Затем один из них вернулся, чтобы унести труп женщины. Когда ее не стало, Горм улыбнулся и обвел взглядом комнату.

– Мой хозяин любит драматизм. Как говорит толум Коль, пример укрепляет дисциплину.

15

Из прерванного разговора с Мерой-ят Дар знала, что у новой королевы есть и другие обязанности, помимо устраивания пиров. Самая важная из них – призыв благословенных сыновей в минтари. Выбранные ею сыновья не только будут служить на протяжении всего ее правления, но и созовут на совет матриархов кланов. Дар опасалась, что это будет непростая встреча. Если Мут-ят будет оспаривать ее пригодность, она сделает это на совете. Отложив объявление о приеме сыновей, можно отложить совет, но Дар не видела в этом никакого преимущества. Вместо этого она решила встретиться с матриархами и покончить с этим.

Дар затронула тему минтари с Нир-ят во время рассветной трапезы. Она пересказала то, что рассказала ей Мера-ят, а затем спросила:

– Можешь ли ты добавить что-нибудь к тому, что она сказала?

– Не так уж много, – ответила Нир-ят. – Разве что не торопиться с выбором. Мера-ят мудро сказала, что не стоит кусать шею сыну, пока ты не уверена, что выбрала его. Великим Матерям часто требуются годы, чтобы принять решение. Не забывай, что твои минтари станут такими же детьми, как и твои, только жить они будут в твоем ханмути и после благословения.

Дар вдруг поняла, почему королевский ханмути был таким большим.

– Мера-ят сказала, что я должна попросить у каждого матриарха по две кандидатуры.

– Хай, но тебе не обязательно принимать их. И все же лучше иметь хотя бы по одному минтари от каждого клана. Продолжай пока не найдешь подходящую кандидатуру.

– Мера сказала, что я могу просить о сыновьях по имени.

– Хай, если хочешь.

– У вас есть какие-нибудь предложения?

– Я знакома только с сыновьями из кланов Ма и Ток, – сказала Нир-ят. – Рассмотри варианты Казан-ма и Тогу-ма. Как-ток тоже может быть хорошим выбором. Ты знаешь сыновей нашего клана, и ты уже укусила брата за шею.

– А что ты думаешь о Нагте-ят?

Нир-ят удивилась.

– Он младший сын бабушки, ему должно быть пятьдесят зим. Почему ты думаешь о нем?

– Я встретила его, когда жила среди воинов вашавоки. Он был Мудрым Сыном, который назвал меня матерью и позволил мне спать в объятиях Мут ла.

– Я слышала, что он отправился воевать, – сказала Нир-ят, – но не знаю, выжил ли он.

– Разве он не живет в этом зале?

– Он живет в ханмути своей дочери. Она из клана Ян.

– Я думала, что он не благословлен, потому что только не благословленных сыновей посылают воевать.

– Его мутваши умерла, но он остался в ее клане.

– Если он жив, я хотела бы увидеть его, – сказала Дар. – Кто из сыновей клана Ма лучше – Казан-ма или Тогу-ма?

– Почему бы не попросить о встрече с обоими?

– Потому что я буду просить за Ковок-ма.

– Ковок-ма!

– Хай. Я хочу его.

– Он не может тебя видеть! Его мутури запретила ему это.

– Она не может запретить ему стать минтари.

– Это правда, но он должен скрывать свою любовь. Этого не изменить. Зачем мучить себя?

– Я просто практична. Он говорит на языке вашавоки. Это редкое умение среди уркзиммути.

– Сестра, другие говорят на языке вашавоки. Они были бы более мудрым выбором.

– Ты считаешь меня неразумной?

– В этом вопросе – да. Пожалуйста, не выбирай его.

– Мне было велено следовать за своей грудью.

– Кто?

Дар вспомнил, что именно Веласа-па первым дал ей этот совет. Как только эта мысль пришла ей в голову, она поняла, что не должна ее озвучивать.

– Это обычная мудрость.

– Бывают моменты, когда голова должна преобладать над грудью. Это один из них.

– Я королева, я вольна выбирать себе минтари.

– Ты не свободна от законов Мут ла. Ты делаешь опасный выбор.

– Опасный?

– Ты понимаешь, о чем я. Мы сестры. Я знаю твою грудь.

– Ковок-ма будет одним из моих минтари, – сказала Дар тоном, который, как она надеялась, выражал непреклонность. – Я отправлю сообщение Мут-ма сегодня же.

Нир-ят вздохнула и поклонилась.

– Тогда, по крайней мере, ты должна попросить и Тогу-ма.

В то утро из зала клана Ят вышли сыновья с посланиями к матриархам кланов. Ни один не отправился в Потерянный клан, поэтому зал Мут-гота был самым дальним пунктом назначения. Трое сыновей отправились в этот долгий путь, который летом занимал почти луну. Зимой путь был слишком опасен для одинокого путника. До других кланов добраться было не так сложно, и в каждый из них отправили только по одному гонцу.

Мут-ят наблюдала за отъездом гонцов из окна своего ханмути, затем повернулась к Зор-ят.

– Сегодня ко мне приходила Нир-ят с просьбой о минтарисе от Мут-Маук.

– Мут Маук! – с горечью произнесла Зор-ят. – Она всегда будет для меня Даргу!

Мут-ят улыбнулась, глядя на раздражение сестры.

– И все же мы должны называть ее Мут Маук. Ты должна знать, что твой сын был в ее списке.

– Ничего удивительного. Она уже укусила за шею Зна-ята.

– Она также назвала Нагту-ят.

– Странный выбор.

– Мудрый выбор, – сказала Мут-ят. – Другой был менее мудрым.

– Кто?

Мут-ят усмехнулась.

– Ковок-ма.

Лицо Зор-ят засветилось.

– Ковок-ма! Ты уверена?

– Нир-ят сказала мне об этом только потому, что Мут Маук не запретила.

– А зачем ей запрещать? Скоро все узнают. – Ухмылка Зор-ят расширилась. – Кат-ма будет в ярости!

– Возможно, Мут Маук думает, что мутури Ковок-ма передумает.

– Тогда она не знает Кат-ма! Это хорошие новости, сестра.

– Я так и предполагала, – сказала Мут-ят.

– Глупость Мут Маук быстро положит конец ее правлению. Наш зал будет спасен.

– Так Ковок-ма будет жить в королевском ханмути. Каждый миг Даргу будет мучить искушение.

– Когда-то она рисковала жизнью, чтобы быть с ним, – добавила Мут-ят.

– Тогда ей пришлось отправиться в Тайбен, – сказала Зор-ят. Она улыбнулась. – На этот раз ей нужно будет лишь пересечь ханмути.

– Этого не случится, если там будет Нир-ят. Зор, ты должна простить Нир-ят и сделать ее желанной гостьей в своем ханмути.

Зор-ят нахмурилась.

– Она предпочла Даргу мне!

– Это не имеет значения. Помирись с Нир-ят. И ради нашего зала ты должна помириться и с Мут Маук. Если она будет чувствовать себя в безопасности, то станет менее осторожной.

***

Севрен шел по темнеющим улицам Тайбена. Они были почти пустынны, так как опасность нападения воров не проходила. Он держался настороже, зная, что разбойники могут напасть даже на стражника. По слухам, они были неумелыми нападающими, но бесстрашными и отважными. Он без происшествий добрался до дома торговца песчаным льдом и постучал в дверь. Глазок приоткрылся. Через мгновение дверь была отперта, и седовласый мужчина пригласил его войти.

Скромный домик был одновременно и домом, и лавкой, а товары торговца были повсюду. Сосуды из песчаного льда, все оркского производства, сверкали в свете камина. Севрену они показались сосульками, сделанными по волшебству. Это зрелище не переставало очаровывать его.

– Тава, Севрен, – сказал мужчина. – Здравствуй, Севрен. Сутак фу ала ким сут? Ты пришел за новыми знаниями?

– Хай, Тамус, теп пахав пи даку урксаам. Да, Тамус, и чтобы поговорить о других вещах.

– Атхам? Что?

– Ма крамав ... Я боюсь. – Севрен остановился. – Давай сегодня поговорим на нашем языке.

– Так ты никогда не выучишь оркский.

– Я знаю, но есть дело, которое меня беспокоит, слишком важное, чтобы говорить о нем неумело.

– Я всего лишь торговец песчаным льдом, важные дела не в моей компетенции.

– Но ты знаешь уркзиммути, – сказал Севрен. – Ты не только говоришь на их языке, но и желанный гость в их залах.

– Да, они оказывают мне такую честь, но это не делает меня мудрым.

– Думаю, ты знаешь о них больше, чем кто-либо в Тайбене.

Тамус рассмеялся.

– Это еще слабо сказано.

– Речь идет о гвардии уркзиммути королевы Гирты. Могут ли они восстать против нее?

– Разве их королева не пообещала им верность?

– Да, но она была смертельно ранена.

– Это ничего не меняет. Сыновья останутся верны ее слову.

– Но что, если их подтолкнут к восстанию?

– Предательство противоречит их природе. Как и все двойные сделки. Когда я нахожусь в их залах, мне не нужны запертые сундуки. Только здесь.

– Я не сомневаюсь в их честности, – сказал Севрен. – Меня беспокоит их терпимость. С ними не очень хорошо обращаются. Их называют «дворцовыми страхолюдинами» и «гоблинами Гирты»».

– Даже если бы они понимали эти оскорбления, это бы их не поколебало. Они преданы своей королеве, а не нам. И все же, как я понимаю, дела идут не очень хорошо.

– Я думаю, королева Гирта боится своей стражи. Я знаю, что она пренебрегает ими. Их должны были разместить должным образом, чтобы их собственные женщины могли присоединиться к ним. Но никаких мер принято не было.

– Это недальновидно. Неужели никто не сказал об этом нашей королеве?

– Я пытался, но она жалуется на расходы. Придворные отвлекают ее от истинных интересов. Боюсь, без Дар, которая будет говорить с ней, как королева с королевой, дело будет проиграно.

– Есть новости о Дар?

– Никаких, – ответил Севрен, его глаза были скорбны. – Я боюсь худшего.

– Она – причина, по которой ты хотел выучить оркский.

– Да, но тогда она еще не была королевой. Я все еще думал, что у меня есть шанс с ней.

– Даже после того, как твои надежды развеялись, ты продолжил занятия. Почему?

– Поскольку во дворце живут орки, мне кажется разумным понимать их. – Севрен улыбнулся. – И, Тамус, мне нравится твоя компания. Двор – это гнездо гадюк. Приятно поговорить с честным человеком.

– Шашав, Севрен. Гу фвилакма пахи та тха. Спасибо, Севрен. Мне приятно говорить с тобой.

Когда Севрен покинул дом Тамуса, уже стемнело, и он нес свой меч, не убирая, пока возвращался во дворец. Один раз он услышал осторожные шаги, но они затихли вдали. Небезопасные улицы показались ему еще одним признаком того, что дела идут неважно. Что-то смутно вызывало у Севрена беспокойство, хотя он не мог сказать, что именно. Он надеялся, что смерть Креганта и его мага вкупе с новым договором приведут к лучшим временам. Вместо этого люди роптали и распускали слухи. Казалось, что жертва Дар была напрасной.

Заверения Тамуса в том, что орки будут непоколебимы, должны были ободрить Севрена, но он все равно беспокоился. Стража королевы Гирты из орков была ее лучшим средством защиты от узурпаторов, но она их сторонилась. Женщине, которую осаждают крысы, не следовало бы избегать кошек. Но Гирта избегала, и Севрен боялся, что ее враги будут процветать.

Все пошло наперекосяк, подумал Севрен. Мне пора двигаться дальше. Он не мог представить, куда. Его кошелька не хватало, чтобы купить ферму, но он не желал снова воевать в Лувейне. По правде говоря, он все еще цеплялся за надежду, что Дар жива. Мечта отвезти ее в Аверен казалась совершенно утраченной – песчаный лед, упавший на каменный пол. Но воспоминания о ней привязывали его к Тайбену до тех пор, пока он не узнает судьбу Дар.

16

Несмотря на свои слова, Дар опасалась, что Нир-ят права и звать Ковок-ма глупо. Дар понимала, что, даже будучи королевой, она не сможет перечить его мутури. Дар могла заставить Ковок-ма служить ей, но только Кат-ма могла благословить их союз. Дар даже не была уверена, сможет ли он прикоснуться к ней без разрешения мутури. Она подумала, что, скорее всего, сможет, но дальнейшая близость будет серьезным проступком. Зачем мучить себя? Причина для Дар была проста. Она и так мучилась.

Дар считала, что она стала уркзиммути из-за Ковок-ма. Даже когда они впервые встретились, он знал, что она другая. Он учил ее оркскому языку, залечивал раны и защищал от воинов вашавоки. Когда она подстрекала орков к дезертирству, он последовал за ней. По его словам, благодаря ей он чувствовал себя в безопасности. А потом, в руинах Таратанка, он подарил ей любовь. Именно его любовь помогла Дар почувствовать себя настоящей уркзиммути – больше, чем ее корона или даже перерождение, потому что она предшествовала и тому, и другому. Ни один вашавоки никогда не получал такой любви, как я.

Но в любви Ковок-ма ей было отказано, потому что его мутури хотели внучек. Дар знала, что они принесут Кат-ма больше статуса, чем брак сына с королевой. Хотя Дар считала, что мутури должна больше заботиться о счастье своего сына, Кат-ма не заботилась, и Дар мало что могла с этим поделать. Это возвращало Дар к дилемме: она могла держать Ковок-ма рядом с собой, но он должен оставаться в стороне. Дар не знала, что хуже – иметь его рядом или не иметь вовсе. Ее грудь хотела, чтобы он был рядом. Но голова подсказывала, что это безрассудство.

Вечером третьего пира Дар часто отвлекалась на мысли о Ковок-ма. Она уже подсчитала, сколько времени потребуется ее посланию, чтобы дойти до Мут-ма, и как скоро может прибыть Ковок-ма. Ханмути, который Дар принимала этой ночью, возглавляла мутури, которая была едва ли старше ее. Однако у мутури уже было три дочери, ни одна из которых не была достаточно взрослой, чтобы служить. В ее ханмути также входили две пожилые тетушки со своими семьями. Явно недовольные, они напоминали Дар Кат-ма.

Несмотря на то, что Дар выпила слишком много фалфхиси, после пира она спала крепким сном. На следующее утро она проснулась с головной болью. Пожевав семечки ушутахи, чтобы облегчить похмелье, она отправилась к хранителю преданий. Дар все еще брала уроки чтения и письма, но причина ее визита заключалась не в этом. Тем не менее Дар немного поупражнялась в письме, прежде чем спросить то, что хотела узнать.

– Могут ли перерожденные матери иметь детей?

Йев-ят ответила, поглаживая линии своей клановой татуировки.

– Интересный вопрос, – сказала она после долгой паузы. Некоторое время она продолжала поглаживать подбородок, затем поднялась и стала доставать с полок дитпахи. Вернувшись с целой стопкой, она прочла несколько, а затем указала на отрывок.

– Здесь рассказывается о сыне вашавоки, который переродился в Хунда-па. Он и его мать по имени Дир-таб были благословлены. Сейчас клана Таб не существует.

– Он потерян, как клан Па? – спросила Дар.

– Тва, они все мертвы. До прихода вашавоков было тринадцать кланов. Теперь их только восемь, девять, если считать клан Па. Но я отвлекаюсь. Вот. – Йев-ят указала на отрывок. – Дир-таб родил сына по имени Так-таб.

Йев-ят некоторое время читала молча.

– Там говорится, что он выглядел странно.

– Как? – спросила Дар.

– Не сказано. – Йев-ят прочла еще немного. – Позже он был убит.

– Кем?

– Какой-то вашавоки, который был родственником родителей вашавоки Хунда-ята.

– Но Дир-таб родился уркзиммути, – сказала Дар. – Говорит ли какой-нибудь дитпахи о возрожденных матерях, родивших детей?

Этот вопрос вызвал очередную порцию чтения и перетаскивания стопок дитпахи. Дар терпеливо ждала, пока Хранительница преданий искала ответ. Наконец Йев-ят снова заговорила.

– Долгое время никто не перерождался, и много мудрости было утеряно. Я нашла рассказы о трех перерожденных матерях, но только одна была благословенна. Ее звали Дин-ян, и жила она недалеко от Таратанка. Возможно, у нее был ребенок, но этот ребенок мог быть ее сестрой. В сказках об этом ничего не говорится.

Хранительница преданий собрала дитпахи.

– Почему ты задала этот вопрос?

Лицо Дар покраснело.

– Я надеюсь иметь дочерей.

– А какая мать не надеется?

***

Толум Коль впервые появился при дворе на одном из частых пиров. Пиры Гирты не были ни столь пышными, ни столь посещаемыми, как у ее покойного мужа, но честолюбцы приходили. Все они обратили внимание на нового офицера в штабе генерала Волтара. Ходили слухи, что он эксперт по оркам, и эта информация вызвала целый ряд предположений. Одни считали, что толум пришел, чтобы обуздать орков. Другие считали его их защитником. Многие задавались вопросом, не готовят ли его в качестве нового Человека Королевы.

Дамы сошлись во мнении, что толум Коль выглядит очень привлекательно. Его считали красивым в грубой манере, и многие отмечали его пронзительные голубые глаза. Мужчины, считавшие его вероятным соперником, утешались тем, что он не был благородного происхождения. Они находили его уверенную манеру поведения тревожной, несмотря на всю его любезность.

До начала официальной рассадки придворные могли обращаться к королеве Гирте с прошениями и другими делами. Те, кто обращался, находили ее рассеянной. Она беспокоилась о своем сыне, который после смерти отца стал замкнутым и подвержен ночным страхам. Стражники-орки молча стояли за спиной королевы, навевая тоску на всех собравшихся. Юный Крегант Ш, казалось, был напуган ими. Он беспокойно ерзал рядом с матерью, а она вполуха слушала прошения.

Генерал Волтар дождался затишья, а затем подошел к королеве.

– Ваше Величество, – сказал он с поклоном. – Позвольте представить вам моего нового штабного офицера, толума Коля.

– Ваше величество, – сказал Коль, глубоко поклонившись, не сводя взгляда с Гирты.

– Он знает толк в страхолюдинах, – сказал генерал Волтар.

– Это полезно, – рассеянно ответила королева.

Генерал, казалось, собирался сказать что-то еще, когда Коль тронул его за рукав. Вольтар поклонился, и оба мужчины удалились, чтобы сменить графа с каким-то прошением.

Королева Гирта не вспоминала о толуме Коле до тех пор, пока пир не закончился и ее сын не задремал на своем миниатюрном троне. Тогда она вспомнила только его глаза и то, как уверенно они смотрели.

***

Пока Гирта думала о глазах толума Коля, пир Дар тоже заканчивался. Она приехала поздно, навестив хранителя преданий, и к приходу гостей была почти готова. Семья, которую она принимала в этот вечер, была даже больше, чем у Таума-ята, и обслуживание всех заняло много времени. Как и в предыдущий вечер, Дар отвлеклась на мысли о Ковок-ма, но старалась изо всех сил и считала, что вечер прошел хорошо.

После того как кувшин с фалфхисси несколько раз обошел зал, сын, захмелев, назвал Дар «Мут Велаваш» и рассказал о том, как она благословила его перед битвой. Дар не узнала его, но орки были в шлемах, ожидая нападения. Он низко поклонился Дар, а затем начал петь плач по убитым. К счастью, мать заставила его остановиться после первых тринадцати куплетов. Вскоре после этого пир закончился.

Когда гости разошлись, Нир-ят обратилась к Дар.

– Тир возвращается завтра. Мне сказала мутури.

Дар не знала, что обрадовало ее больше – то, что она снова увидит свою юную сестру, или то, что Зор-ят разговаривает с Нир-ят.

– Почему ты не сказала мне раньше?

– Ты была занята, – ответила Нир-ят. – И сестра, мутури больше не сердится на меня. Она назвала меня мудрой, потому что я предвидела, что ты станешь хорошей королевой.

– Она сказала, что я хорошая королева? – спросила Дар.

– Да, – ответил Нир-ят, сияя. – Она сказала, что это стало общепринятой мудростью.

Дар хотела бы разделить удовлетворение сестры, но это было не так. Как и большинство орков, Нир-ят не понимала обмана, что делало ее неспособной к цинизму. Этого нельзя было сказать о Дар, которая была уверена, что Зор-ят играет с правдой. До сих пор мутури была настроена против меня. Почему такая резкая перемена? Дар не стала высказывать сестре свои сомнения. Она лишь улыбнулась, хотя внутри чувствовала себя настороженно.

***

На следующий день толум Коль вошел в лавку Тамуса и был встречен ее хозяином.

– Доброе утро, господин. Могу я вам помочь?

– Я ищу подарок. Что-нибудь для одной дамы.

– Особый предмет? Может быть, что-то, что говорит о романтике?

Коль улыбнулся.

– Вы правильно догадались.

– Тогда вы пришли по адресу. Я продаю только оркские товары.

Коль изобразил удивление.

– Оркские?

– Они делают самую тонкую работу, – сказал Тамус, протягивая изящную вазу. – Обратите внимание на ее чистоту и совершенство формы. Это настоящий песчаный лед, а не мутный и бугристый, который мы делаем.

– Он дорогой?

– Я должен посещать их залы, а это нелегко. Да и дорога не терпит хрупких изделий.

Коль приветливо улыбнулся.

– Значит, они дорогие.

– У меня есть несколько изделий, которые стоят всего несколько серебряников. – Тамус взял с полки крошечный пузырек с пробкой. – Розовый песочный лед. Идеально подходит для духов. Пять серебряников.

Столько же, сколько дают за голову женщины с клеймом, подумал Коль. Он поднес склянку к окну, чтобы рассмотреть ее цвет, и благодарно кивнул.

– Вы торгуете с орками напрямую?

– Да.

– Ты говоришь на их языке и знаешь их обычаи?

– Да.

– Тогда это удачная встреча. Меня направили ко двору нашей королевы, где ходят небылицы о ее новых стражниках-орках.

– Я их слышал.

– Это невежество, которое я, к сожалению, разделяю. Я боюсь спровоцировать своих товарищей-орков на какое-нибудь недоразумение. Если бы я знал их речь и обычаи, я мог бы избежать этого. Может быть, вы меня научите? – Коль достал золотую монету. – Я заплачу вам.

Тамус посмотрел на золото.

– Многовато за несколько уроков.

Коль улыбнулся.

– Не совсем. Мир бесценен.

Тамус принял монету, но настоял на том, чтобы заплатить и за флакон с духами. После этого он приступил к уроку для Коля. Они провели вместе целый день, и к его концу Коль понял, как мало он знал об орках. Все годы службы в полку он считал их говорящими скотами и такими же опасными. Как мердант, он знал, как не провоцировать их, и только. Разбираться со страхолюдинами было делом офицера. Коль сосредоточился на подчинении солдат, лошадей и женщин.

Толум Коль рассчитывал выучить несколько полезных фраз на оркском и несколько фактов, чтобы подкрепить свои знания. В дополнение к ним он получил гораздо более ценную информацию. Впервые он увидел, как Дар превзошла его. Страхолюдинами управляют их женщины, а Дар вела себя как страхолюдина. Коль признал, что это была ловкая уловка. Тамус также рассказал, как Дар стала королевой орков – один из его знакомых гвардейцев был свидетелем этого события. Коль запомнил имя гвардейца и решил присмотреть за ним. Когда Тамус похвалил честность орков и их преданность своему правителю, Коль увидел в том и другом слабость. Честных людей легче обмануть, подумал он, а преданность делает их уязвимыми. Он решил, что с орками дело обстоит точно так же.

Когда Коль в сумерках покинул лавку, он не ждал следующего урока. Дневное занятие показалось ему достаточно утомительным, а восхищение наставника орками раздражало его. Мысли о Тамусе заставили Коля достать из плаща флакончик с духами и рассмотреть его в сумерках. Он казался слишком тонким, чтобы быть сделанным дикарями. Впрочем, Коль убедился, что и дикари обладают подобной хрупкостью. Он не понимал Фатму, но уловил ее важнейший смысл: если Дар попадет в плен, ее королевство окажется под угрозой. Если она умрет в плену, оно, скорее всего, рухнет. Коль швырнул флакон в стену, разбив его вдребезги. Затем он вернулся ко двору.

17

Через пять дней после того, как к матриархам клана были отправлены гонцы, один из них вернулся в сопровождении двух сыновей. Дар, которая провела день с хранителем преданий, была встречена Нир-ят с новостями.

– Прибыли кандидаты в ваши минтари.

Дар постаралась выглядеть спокойной.

– Из какого клана?

– Из клана Ма. Их зал находится ближе всего к нашему.

Дар заметила, что Нир-ят наблюдает за ней с обеспокоенным выражением лица. Наверное, она чувствует запах атура, подумала Дар. Хотя сама Дар редко улавливала этот запах, она была уверена, что от нее пахнет любовью. Лицо сестры подтверждало это. Следуя обычаю, Дар никак не отреагировала на выражение лица сестры. Кроме того, у нее была более насущная проблема.

– Как мне их принять?

– Я не знаю, – ответила Нир-ят. – Спроси у мутури.

– Раньше она не помогала.

– Она изменилась, сестра. Я в этом уверена. Пошлите за ней.

Дар сомневалась, но ее возможности были ограничены. Ни она, ни ее сестра не разбирались в протоколе, а вот Зор-ят разбиралась. Дар решила послать за ней и отправила сына с этим поручением. Вскоре он вернулся с ней.

– Благословение Мут ла, мутури, – сказала Дар.

– Шашав, Мут Маук, – ответила Зор-ят, кланяясь особенно низко. – Я прошу у тебя прощения, достопочтенная дочь. Я была невоспитана и глупа.

– Почему ты так говоришь?

– Я должна была быть рядом с тобой, помогать тебе в трудные дни. Вместо этого я стояла в стороне, надеясь, что ты оступишься.

– Почему?

– Я завидовала твоему месту. Я боролась с волей Мут ла. Мои действия были позорными.

– Тогда отмени их, оказав мне помощь. Поступки весомее слов.

– Я буду благодарна за возможность помочь.

– Мут-ма прислала мне двух кандидатов в минтари. Как мне поступить?

Зор-ят улыбнулась, поклонившись.

– Ты должна принять этих сыновей в Большом зале. Простое присутствие там окажет им честь. Расскажи, почему их кандидатуры рассматриваются, а затем позволь им отдохнуть от путешествия.

– Они останутся в моем ханмути?

– Только если ты укусишь им шею. До тех пор их будут принимать семьи в нашем зале. Я смогу принять первых двух, а Мут-ят найдет места для остальных по мере их прибытия.

– Что будут делать кандидаты?

– Все, что ты им скажешь. Во-первых, они заменят тех сыновей, которые служили тебе до сих пор. Их обязанности были временными.

– Твой совет был полезен, – сказала Дар.

– Я рада, Мут Маук. Надеюсь, в будущем я смогу быть столь же полезна.

Через некоторое время Зор-ят ушла, дав Дар несколько советов по управлению королевскими ханмути. Она посоветовала Нир-ят согласовывать графики кандидатов и упомянула о других задачах, которые она могла бы выполнить для Дар. Хотя Дар не переставала сомневаться в том, что мутури передумала, она была рада воспользоваться ее опытом. Кроме того, перспектива встречи с Ковок-ма занимала все ее мысли, а остальные заботы казались пустяковыми.

Как только Зор-ят ушла, Дар приготовилась к приему Тогу-ма и Ковок-ма. Она искупалась, оделась в свои лучшие одежды, подкрасила зубы, нанесла свежий талмауки и попросила Нир-ят заплести ей волосы. Она особенно тщательно следила за тем, чтобы выглядеть царственно, ведь, будучи красивой по человеческим меркам, Дар оценивала себя по оркским. У нее не было выдающихся бровей, острого подбородка и гребня вдоль носа, и она считала, что это делает ее непривлекательной. Но больше всего ее беспокоили карие глаза. Дар считала, что они похожи на крысиные. Только черные зубы и клановая татуировка на подбородке были, по ее мнению, красивыми. Еще хуже было то, что на лбу у нее красовалось клеймо короля Креганта, а кожа под грудью оставалась обесцвеченной от раны. По крайней мере, шрамы от моей порки скрыты.

Дар вспомнила, как Ковок-ма лечил эти раны целительной магией, и это воспоминание вызвало целый каскад других. Он видит мой дух, а не мое уродливое лицо. Дар возложила корону на голову и направилась в Большой зал. Проходя мимо сына, которому было поручено служить ей, она велела ему привести туда двух кандидатов.

Большой зал напоминал ханмути, только вместо очага в центре стоял высокий трон, высеченный из цельного мраморного блока, а входы в спальные покои заменяли арочные окна. Трон, у которого не было ни спинки, ни подлокотников, представлял собой более сложную версию табурета, на котором восседали матриархи. Его сиденье было настолько высоким, что для того, чтобы до него добраться, требовались ступеньки. Из окон открывался панорамный вид на окружающие горы, белые от снега. Каменный пол подогревался снизу, поэтому, несмотря на холодную погоду, в покоях было комфортно и тепло. Дар заметила, что табурет, на котором сидела Мут-ят, исчез с трона. Она уселась на королевское кресло и стала ждать прихода Ковок-ма и Тогу-ма.

Они вошли в покои вскоре после Дар и остановились перед троном. Со своего возвышенного места Дар смотрела вниз на двух сыновей. Вид Ковок-ма подействовал на нее даже сильнее, чем она ожидала. Когда она в последний раз смотрела в его зелено-золотые глаза, то была уверена, что умирает. В тот момент она вспомнила, что в его взгляде было то же выражение, что и тогда, – смесь скорби и любви. Ей потребовалось время, чтобы обрести голос.

– Благословение Мут ла, Тогу-ма и Ковок-ма.

Оба сына низко поклонились.

– Шашав, Мут Маук.

Затем Ковок-ма добавил на человеческом языке:

– Пожалуйста, не выбирайте меня.

Дар ответила по-оркски.

– Ковок-ма, я рада, что ты все еще практикуешься в языке вашавоки.

Затем она перешла на человеческую речь.

– Поговорим позже.

Перейдя снова на оркский, она добавила:

– Вы оба можете оказать мне ценную услугу.

Дар посмотрел на Тогу-ма. Он был ниже ростом, но массивнее Ковок-ма. У него было приятное лицо, часто улыбающееся, а глаза выдавали ум. Дар познакомилась с ним во время посещения Кат-ма, но знала его в основном по описанию Нир-ят. Он трижды сражался за короля вашавоков, но не прошлым летом. Как и Ковок-ма, он пас коз. Он также умел лечить их раны и болезни.

– Тогу-ма, моя сестра, к мнению которой я отношусь с уважением, высоко отзывалась о твоей мудрости, силе и упорстве. Мне нужен сын с такими качествами.

Когда Тогу-ма поклонился в знак признания ее похвалы, Дар заметила его озадаченное выражение лица. Дар была уверена, что не сказала ничего такого, что могло бы спровоцировать его реакцию. Она гадала, чем же это вызвано, когда почувствовала слабый запах. Он был почти неуловим, но она сразу же узнала его. Атур! Если я его чувствую, то воздух должен быть густым от него. Неудивительно, что он странно на меня смотрит. Дар не могла понять, выдавал ли этот аромат ее чувства или Ковок-ма, но осознание этого усилило ее неловкость. Она некоторое время смотрела на Ковок-ма, прежде чем вспомнила, что должна обратиться и к нему.

– Ковок-ма, ты показал, что умеешь общаться с вашавоки. Мне нужен эмиссар, который сможет говорить с Великой Матерью вашавоки.

Ковок-ма поклонился.

– Тогу-ма, Зор-ят примет тебя в своем ханмути. Иди, отдохни от своего путешествия. Ты доставил мне удовольствие.

Когда Тогу-ма поклонился, Дар обратилась к Ковок-ма.

– Ковок-ма, мы должны продолжить разговор.

И Дар, и Ковок-ма молчали, пока Тогу-ма не вышел из палаты.

– Ковок, я скучала по тебе.

– Мут Маук, пожалуйста.

– Зови меня Даргу, когда мы остаемся одни.

– Ты не Даргу. Теперь ты Мут Маук, и мы никогда не сможем остаться наедине. Мутури запретила это.

– Когда ты станешь моим минтари, это не будет иметь значения.

– Если ты укусишь меня за шею, твоя власть будет выше ее во всем, кроме одного: мы должны получить ее благословение, чтобы заниматься любовью. Без него ты станешь твадой.

– Я уже была твадой.

– Это было по-другому. Ты стала твадой по священным причинам. Когда ты вернулась из тьмы, ты больше не была неприкосновенной. Твада, о которой я говорю, длится вечно. Это как смерть.

– Быть в разлуке с тобой – это то же самое, что быть твадой, – сказала Дар.

– Прежде чем ты будешь так говорить, позволь мне рассказать тебе сказку?

– Что это за история?

– Когда я был маленьким, я сопровождал своего отца в путешествии. Он взял с собой козу, которая была уже слишком стара, чтобы давать молоко. Когда мы дошли до хребта, который лежал далеко от нашей стоянки, он заставил меня прогнать козу. Затем мы отправились домой. Мне стало любопытно, и я спросил, почему мы так поступили. Отец сказал, что эта коза – для призрака.

– Призрака? – спросила Дар.

– Хай. Я был сильно озадачен, но отец не стал больше говорить об этом. Однако, его слова остались со мной, ведь я никогда не видел призрака. Прошла зима, и следующей весной я был признан достаточно взрослым, чтобы бродить в одиночестве. Тогда я вспомнил о призраке и решил увидеть его.

– И увидел?

– Не в первую поездку на хребет. Три раза я ходил туда. Последний раз, когда листья опали с деревьев. Тогда я увидел ее. Призрак был не похож на мать, которую я когда-либо видел.

– Как?

– Она напоминала животное. На ней были шкуры, а не одежда. Было холодно, а у нее не было ни плаща, ни обуви. И она была настороже, как любое дикое существо. Когда она увидела меня, то убежала.

Дар понял, к чему клонится эта история.

– И эта мать была твада.

– Хай. Мутури рассказала мне, когда я спросил о ней.

– И что она сказала?

– Только то, что она была матерью, которая совершила запретный поступок со своим велазулом.

– Ты имеешь в виду запрещенное ее мутури.

– Хай, – сказал Ковок-ма. – Она была изгнана, чтобы навсегда остаться безымянной и мертвой для всего своего клана. Никто не мог говорить с ней или как-то признать ее.

– А что с ее велазулом? Он тоже был изгнан?

– Он был опозорен, но остался среди уркзиммути. Сыновья слабы. Матери – нет.

– Ты когда-нибудь видел ее снова?

– Три зимы спустя, когда я искал потерявшуюся козу, я наткнулся на нору. Она была круглой и выложена камнями. Были остатки крыши. Она провалилась внутрь. Под ней лежали кости.

– Ее кости?

– Думаю, да. Они принадлежали нашему роду.

– Значит, она умерла в одиночестве.

– Ты тоже, если совершишь хоть одну ошибку.

– Ты считаешь меня слабой?

– Нет, но я все еще боюсь.

– Я не хочу причинять тебе боль.

– Но ...

– Мне нужно, чтобы ты был рядом со мной. Я не могу делать все в одиночку.

– Ты найдешь других, более достойных, чем я.

– Кто будет говорить с Гиртой, если не ты? Гарга-ток? Он испугает ее. Ему не хватает твоей мягкости и умения владеть речью вашавоки.

– Но мутури скажет.

– Она передумает.

– Ты не знаешь ее так, как я. Она решительна, и ее слово – закон.

– Я хочу, чтобы ты стал моим минтари, – сказала Дар. – Откажешься ли ты от такой чести?

Ковок-ма смотрел на Дар, и его лицо выдавало его внутреннюю борьбу. С угрызениями совести Дар подумала, что он выглядит несчастным. Затем он опустил голову.

– Сыновья слабы, – сказал он низким голосом.

Дар спустилась с трона, решив принять меры, пока его возражения не стали сильнее.

– Согни свою шею.

Ковок-ма торжественно опустился на колени, а затем опустился еще ниже, так что его руки уперлись в пол. Когда Дар опустилась на колени рядом с ним, он смотрел не на нее, а вниз. Она откинула его волосы в сторону, обнажив шею, и в тот момент, когда она коснулась его, ее охватила тоска. Его запах вызвал воспоминания о дворе в Таратанке, когда она лежала на нем обнаженная, ощущая его тело всеми своими чувствами. Дар понимала, что совершает поступок, о котором, скорее всего, пожалеет, и понимала, как Ковок-ма борется и страдает.

Дар почти отстранилась. Вместо этого она наклонилась еще больше, пока ее губы не сомкнулись на шее Ковок-ма. Его кожа была теплой и мягкой. Аромат наполнил ее ноздри.

– Я чувствую запах атура, – прошептала она.

– Ты также чувствуешь мой страх?

Дар отпрянула, уловив кислую нотку. Возможно, Фатма обострила обоняние вашавоки, а возможно, воспоминания о прежних королевах заставили ее распознать этот запах. Так или иначе, она знала, что Ковок-ма боится. Несмотря на это, она снова прижалась губами к его шее. Она целовала его по-оркски, проводя языком по его коже, наслаждаясь ее вкусом.

Ковок-ма произнесла хриплым голосом.

– Кусай, а не целуй!

С внезапным гневом Дар сильно укусила его и почувствовала вкус крови. Затем она отпрянула, в ужасе и недоумении от того, что натворила.

Ковок-ма оставался неподвижным, глядя, как из следов от зубов Дар сочится кровь.

– Теперь я отмечен, – сказал он с покорностью в голосе. – Моя жизнь – твоя.

После неловкого молчания Дар удалилась на свой трон. Она велела Ковок-ма подняться, и он повиновался. Наступило еще одно неловкое молчание. В конце концов Дар снова заговорила.

– Теперь, когда ты стал моим минтари, ты останешься в королевском ханмути. Тебе следует разместить там свои вещи.

– Хай. Это будет мой дом, пока ты королева.

– Значит, ты знаешь об этом.

– Все знают.

Дар бросила взгляд на вход в покои и заметила, что к нему приближается Нир-ят. Сестра остановилась в дверях и поклонилась.

– Мут Маук, твой пир.

Дар поняла, что солнце село и в Большом зале стало темно.

–Прибыли ли мои гости?

– Хай.

Дар соскочила с трона и поспешила из зала. Ковок-ма остался стоять на месте, явно смущенный. Он посмотрел на Нир-ят.

– Кузина, что мне делать?

– Иди к мутури. Ты останешься там.

– Но я должен жить в ханмути Мут Маук.

Лицо Нир-ят побледнело.

– Она укусила тебя за шею?

18

Будучи мердантом, Коль научился обращаться с теми, кто считал себя выше его по званию. С придворными вельможами он обращался так же, как с офицерами своего полка. Толум Коль свысока относился к их предположениям, излучая при этом вежливую компетентность. И королевский управляющий, и генерал Волтар создали ему репутацию полезного, но неамбициозного человека, и Коль позаботился о том, чтобы людям было легко в его компании. Он избегал близкого общения с королевой, но старался, чтобы она его видела. Все это время он изучал ее и принца.

Коль выжидал время, прежде чем сделать свой ход. Формальности всегда ослабевали, когда двор собирался на пир, и Коль решил действовать именно тогда. Он подождал, пока придворные столпились вокруг королевы, а затем подошел к принцу. Мальчик, как обычно, ерзал, не обращая внимания на взрослых. Коль опустился на колени, чтобы оказаться на уровне глаз ребенка.

– Вот это у тебя большой зверь, – сказал он, кивнув на охранника-орка. – Из него получится хороший питомец?

– Это не домашнее животное.

– О, они как собаки, только не такие умные. Смотри сюда. – Коль скривил губы в оркской улыбке и поклонился стражнику. – Пахат тха па пи урквашавоки? Ты говоришь на языке вашавоки?

– Тва, – ответил орк.

– Мв ло тамав тха флеем вашавоки, – сказал Коль. – Я научу тебя вежливости вашавоки.

Он снова поклонился, а затем, встав на цыпочки, что-то прошептал на ухо стражнику.

Стражник поклонился принцу.

– Я Козлиный Нос.

– Тха пахат грут, – сказал Коль. – Ты хорошо говоришь.

Он повернулся к принцу, который начал улыбаться. Поклонись ему и скажи:

– Шашав, Козлиный Нос.

Юный Крегант III сделал это, хихикнув.

Смех принца привлек внимание королевы Гирты. Она отвлеклась от заискивающего перед ней графа и перевела взгляд на своего ребенка. Казалось, он и стоящий перед ним на коленях мужчина наслаждаются своей шуткой. Она видела этого человека при дворе и, хотя не могла вспомнить его имени, вспомнила его голубые глаза. Он казался почтительным, но дружелюбным по отношению к принцу, и ее сын оживился в его присутствии.

Королева Гирта махнула рукой королевскому стюарду, который поспешил к ней.

– Кто этот человек, разговаривающий с принцем?

Локунг презрительно скривил губы.

– Толум Коль. Офицер низкого происхождения. Мне прогнать его?

– Нет, – ответила Гирта, которой надменность управляющего не понравилась. – Посади его сегодня за главный стол. Рядом с принцем.

Локунг закатил глаза.

– Как пожелаете, ваше величество.

Гирта наблюдала за тем, как стюард выполняет поручение, и отмечала восхищенное выражение лица сына. Толум Коль посмотрел в ее сторону и милостиво поклонился, после чего вернул свое внимание к принцу.

Банкет начался, когда королева Гирта и принц уселись за стол. Слуги поспешно подали им еду и напитки, прежде чем обслужить остальных гостей. Места за главным столом были желанными, причем самыми желанными считались те, что находились ближе всего к королеве, поскольку обеспечивали доступ к ней. Обычно тот, кто сидел рядом с принцем, игнорировал мальчика и разговаривал с Гиртой. Толум Коль поступил иначе. Он развлекал сына Гирты рассказами об армейской жизни, которые были настолько забавны, что королева напряглась, чтобы тоже их услышать.

Банкет закончился, когда Гирта поднялась, чтобы уйти. Обычно ее сын к этому времени уже спал, но внимание толума Коля не давало ему уснуть. Коль поднялся вместе с другими гостями, и королева повернулась, чтобы поговорить с ним.

– Господин, похоже, принцу нравится ваше общество.

Коль поклонился.

– Он прекрасный парень, ваше величество.

– Остальные члены компании этого не заметили. Обычно его игнорируют.

– Возможно, они не замечают его. Мальчика легко не заметить, когда он высоко задирает нос.

Гирта улыбнулась.

– Сэр, я думаю, вы попали в точку. И все же вы не упустили его из виду.

– Я всего лишь петух в загоне павлинов, более подходящий для мальчишеской компании, чем для высокопоставленных и могущественных.

– И все же петух приносит больше пользы, чем павлин. Вы ездите верхом, сэр?

– Да, ваше величество.

– Тогда, если завтра будет хорошая погода, приходите в королевские конюшни в полдень. Я выезжаю на воздух верхом.

Толум Коль поклонился.

– Вы оказываете мне честь.

***

Ковок-ма не нуждался ни в знаках, ни в особой одежде, чтобы обозначить себя как минтари. Его присутствие в королевском ханмути сделало это. На протяжении всего пира Дар он вел себя незаметно. Он ел молча и старался не смотреть на Дар. Это было нелегко, ведь ее преображение восхищало его. Она действительно наша Мут Маук, думал он, пока она обслуживала гостей и приветливо с ними разговаривала. Он вспомнил свирепых, грязных вашавоки, которых он заставлял мыться, и поразился перемене. Это работа Мут ла.

Дар переродилась уркзиммути, и Фатма сделала ее королевой, но Ковок-ма понимал, что ей не хватает его чувств. Казалось, она не замечала, как ее запах выдает ее чувства. Все в комнате знали о них и, хотя не говорили о них ей, говорили между собой. Как Даргу могла не знать об этом? Ковок-ма думал, что могла, но решила не поддаваться условностям. Ее воля всегда была сильна. Его беспокоило, к чему может привести такое неповиновение.

Под конец пиршества урна с фалфхисси совершила свой обход. К третьему глотку Ковок-ма не мог оторвать глаз от Дар. Запах его тоски наполнил воздух, но ему было уже все равно. Его захватило желание пережить ту ночь в Таратанке, когда Дар решила признаться в своих чувствах. Он вспомнил, как стоял в бассейне, его кожа была влажной и прохладной, когда она впервые прикоснулась к нему. Ковок-ма почти чувствовал тепло ее рук. Если бы она снова прикоснулась ко мне, смог бы я ей отказать? Он чувствовал себя слабым и сомневался, что сможет.

***

Рука коснулась плеча Мут-гот, пробуждая ее ото сна. Она открыла глаза. Перед ней склонилась мать.

– Матриарх, путешественники прибыли.

Мут-гот моргнула и попыталась покинуть мир снов. Немногие путешествовали зимой, и еще меньше – в холодную ночь. Мут-гот не могла вспомнить ни одного настолько важного путешественника, чтобы ее будить.

– Разведите огонь в очаге. Затем помоги мне сесть на мой табурет.

Мут-гот подумала, не поприветствовать ли путников в своем спальном плаще, но решила не делать этого. Когда мать вернулась после разведения огня, Мут-гот попросила ее принести кефы и дневной плащ. Из-за старости одевание стало тяжелым испытанием, и пожилой матриарх нуждалась в помощи, чтобы дойти до своего стула.

Когда путников ввели в дом, они показались Мут-гот матовыми размытыми пятнами. Она с трудом поднялась, чтобы поприветствовать их.

– Я Мут-гот.

Самое большое пятно поклонилось.

– Я Мут-па.

Мут-па! Я не видела тебя дюжину зим. – Мут-гот грустно улыбнулась. – Теперь я тебя почти не вижу. Подойди ближе.

Мут-па придвинулась ближе, и Мут-гот прищурилась, вглядываясь в ее лицо.

– Ты тоже постарела. Зачем тебе путешествовать в разгар зимы?

– Королева с запада сидит на троне.

Мут-гот уставилась на гостью, на мгновение ошеломленная. Когда она заговорила, в ее голосе слышалось благоговение.

– Ты уверена? Сюда не приходили гонцы. Как ты узнала эту новость?

– Сам Веласа-па был посланником.

– У тебя было видение?

– Да, и с тех пор я путешествую. Сейчас такое время, когда надежда и страх встречаются. Завтра мы должны отправиться в королевский зал.

Мут-гот медленно опустилась на табурет.

– Мое тело подводит меня. Я едва могу передвигаться в своем ханмути.

– Тогда сыновья должны нести тебя. Королева в большой опасности. Я узнала об этом в своем видении.

– Как мы можем что-то с этим сделать?

– Я не знаю, – ответила Мут-па. – Но мы должны попытаться.

Мут-гот вздохнула, словно уже устала до костей.

– Думаю, я буду путешествовать только на восток. Этот зал я больше никогда не увижу.

– Это вероятно для нас обоих, старый друг. Я предвидела наше путешествие. Мы достигнем королевского зала. Дальше – сплошная тьма.

***

Дар лежала на кровати, мысли ее были беспорядочны. В голове прокручивался рассказ Ковок-ма о матери, которая была твадой. Представляя себе одиночество этой матери, Дар размышляла о природе ее проступка. Она знала, что совокупления разрешены только благословенным парам, но не благословленные сыновья и матери могли свободно предаваться любви. Интимные отношения, которые она пережила с Ковок-ма, были обычным делом в оркских ухаживаниях. Матери свободно рассказывали о них. И Нир, и Тир были одарены любовью. Однако рассказ Ковок-ма намекал на то, что подобные действия могут быть и запретными. Где проходит черта? Кто ее проводит?

Иней покрывал стекла ее окна, делая лунный свет мягким и мутным. Дар едва могла разглядеть Ковок-ма, сидящего в своей камере в другом конце комнаты, и не знала, проснулся ли он. Нир-ят спала рядом, сидя прямо, как Ковок-ма. Дар была рада, что она рядом. Если бы было иначе, Дар представила себе, как она пересекает комнату. Он совсем рядом. Это займет всего мгновение. Дар вспомнила совет Миры-ят о выборе минтари и о том, что его нельзя отменить. Ковок-ма будет приходить сюда каждую ночь. Дар гадала, станет ли ей со временем легче оставаться в ее постели. Или труднее.

19

Полуденное солнце плыло по ясному голубому небу, но воздух был морозным. Дыхание Грома парило, когда он рысью приближался к королевской конюшне, которая находилась отдельно от тех, что использовались гвардейцами и придворными. У ее дверей стояли шесть конных гвардейцев. Когда дверь открылась, из нее выехала королева Гирта верхом на серой пятнистой лошади. Толум Коль с удовлетворением отметил, что ее больше никто не сопровождал. Он направил Грома в ее сторону.

Королева, сопровождаемая своим эскортом, встретила его в центре двора. Коль остановил своего скакуна и поклонился из седла.

– Ваше величество. День холодный, но прекрасный для прогулки.

– Я тоже так думаю, – сказала Гирта. Она направила свою лошадь к дворцовым воротам. – На наветренной равнине мало снега. Поедем туда.

Толум Коль ехал рядом с Гиртой по мощеным улицам Тайбена. Когда они выехали за городские ворота, королева пустила коня в галоп. Коль подстегнул Грома, и они понеслись по сухой, бурой траве, на которой лежала лишь снежная пыль. Когда Гирта перевела свою кобылу на рысь, Коль сделал то же самое со своим жеребцом.

– Вы хорошо ездите, сэр, – сказала Гирта. – Я бы приняла вас за кавалерийского офицера, если бы мой сын не сказал мне, что вы служили у орков.

– Он повторил мои рассказы?

– Все. Они его очень забавляли.

– Я рад, что они его развлекли.

Гирта хихикнула.

– Особенно веселой была та, что про орка и свиноматку.

– Если принц сможет смеяться над орками, он будет меньше их бояться. Это пойдет ему на пользу. Орки чуют страх.

– То же самое говорят о собаках, хотя я этому не верю.

– Это не басня, когда речь идет об орках. Они улавливают и другие чувства. Гнев, боль, любовь. Они чутко улавливают любую слабость.

Гирта рассмеялась.

– Любовь – это слабость?

– Я видел людей, которых она погубила. И орков тоже.

– Орка сгубила любовь?

– Наверное, лучше сказать «похоть».

Гирта выглядела заинтригованной.

– Надеюсь, эту историю вы не рассказывали моему сыну.

– Она не подходит для юных ушей.

Гирта улыбнулась.

– Или моих?

– Отчасти вы ее уже знаете. Как, по-вашему, женщина могла стать королевой орков?

– Вы имеете в виду Дар?

– Именно.

– Она мертва, так что не говорите о ней плохо.

– Она не мертва. Она слишком умна.

– Уверяю вас, это так, – сказала Гирта. – Она была почти мертва, когда я видела ее в последний раз.

– Я слышал эту историю. Она получила отравленную рану. Но где же этот смертоносный клинок?

– Его забрал орк.

Коль улыбнулся.

– Это было удобно. Не удивляйтесь, если снова услышите о Дар.

– Так вы говорите, что это была неправда?

– Я знал ее еще в полку. Она всегда была хитрой. Как еще ей удалось провести орков во дворец? Они остаются там до сих пор.

– Они там для моей защиты. Орки почитают женщин.

Коль выглядел удивленным.

– Кто вам это сказал?

– Дар.

– Тогда почему они держали их в качестве рабынь?

– Их призвала армия, а не орки.

– Только потому, что орки настаивали, они отказывались сражаться иначе.

– У меня другое понимание, – сказала Гирта.

– И не мне вас переубеждать. Я всего лишь толум. У вас есть вельможи, которые могут дать вам совет. Если Дар мертва, мои опасения беспочвенны. Я больше не буду о них говорить.

– Хорошо, потому что я замерзла. – Гирта повернула коня к воротам Тайбена. Коль и ее стража последовали за ней.

Когда королева сошла с коня во дворе дворца, она обратилась к Колю.

– Выпейте со мной горячего вина со специями. Гвардеец позаботится о вашем коне.

– Вы очень добры, – сказал Коль.

– Пойдемте, я замерзла.

Коль слез с коня, передал поводья Грома гвардейцу и последовал за королевой во дворец. Она привела его в большую, но уединенную комнату с окном, выходящим на город. В камине пылал огонь, а рядом стоял слуга с кубком вина со специями. По приказу Гирты он налил два кубка и подогрел жидкость раскаленной кочергой из камина. Гирта погрела руки о свой кубок, прежде чем отпить теплое вино.

Толум Коль сделал согревающий глоток и удовлетворенно вздохнул.

– Этот день был холоднее, чем казалось. Ваше Величество обладает выносливостью опытного воина.

– Я выросла на западных равнинах.

– Я не проводил кампании в том регионе. Говорят, зимы там суровые.

– Верно говорят, но я ездила круглый год.

– Значит, Тайбен кажется вам тесным.

– Временами да. Полагаю, женщины, которых вы знаете, ведут более авантюрную жизнь.

– Я не знаю женщин, – сказал Коль. – У меня есть сестры, но я не видел их уже много лет. Военный человек ведет неустроенную жизнь.

– Но в ваших полках служили женщины.

– Эти клейменые убогие! Приличные мужчины избегали их.

– Почему? – спросила Гирта. – Потому что они были несчастны?

– Их несчастье – их собственная заслуга. Когда мы взимали налог в виде женщин, деревни присылали своих смутьянок. Блудницы, воровки и даже хуже. Но я не любил их клеймить.

– Тогда почему вы это делали?

– По приказу нашего короля. Не заклейменные женщины бежали. Орки – не самые мягкие хозяева.

– Дар говорила иначе.

– Она знала, как им угодить.

– И что же это было? – спросила Гирта.

– Чтобы сказать, я должен нарушить ваш запрет.

– И говорить о ней плохо?

– Да, и весьма нелицеприятно.

Несмотря на себя, Гирта была заинтригована.

– Расскажите свою историю. Я выслушаю ее.

– Мне говорили, что женщины орков выглядят не так, как человеческие. Хотя орки-войны считают наших женщин уродливыми, они их не отталкивают.

– Вы хотите сказать, что... что... – Гирта вздрогнула.

– Я говорю, что это нескромная тема.

– Как неестественно!

– Неестественно, но не так уж редко. Мы все слышали о пастухах, которые утешаются со своими овцами. Женщина не может отбиться от похотливого орка. Но Дар была другой. Она не сопротивлялась. Совсем наоборот.

– Я не могу в это поверить.

– Спросите любого из ваших королевских гвардейцев об оркской девице. Они были там. Так звали Дар. Она носила этот титул с гордостью.

– Вы хотите сказать, что так она проложила себе путь к короне?

– Я не верю, что она это сделала. Шлюхи могли дать ей какое-то преимущество, но я думаю, что она предложила им нечто большее, чем просто услуги.

– Что?

– Ваше королевство.

Гирта сделала глубокий глоток вина.

– Можете объяснить, что вы имеете в виду?

– Орки – жестокие и дикие воины, но они не умны. Мы, люди, всегда использовали свою смекалку, чтобы превзойти их. Вот почему они сражаются за нас, а не против нас. Но не сомневайтесь в их недовольстве. Я сравниваю их с собаками. Мы – хозяева, но если мы ослабим бдительность, они вырвут нам глотку. Думаю, Дар предложила предать свой род в обмен на корону. Посмотрите, как она одурачила Человека Королевы и вашего мужа. А договор, который она заставила вас подписать, привел орков во дворец.

– Как бы этот договор принес ей пользу? – спросила Гирта. – Она умирала.

– Если она и вправду умирала, то ей это ничего не дало. Но я бы присмотрел за вашими стражниками-орками.

– За теми самыми стражниками, которых вы учите принца не бояться?

– Страх побуждает к нападению. Вы должны быть спокойны, но настороже.

– Я за всеми слежу с опаской. Мужчины тоже опасны. И, как вы уже сказали, они более коварны, чем орки.

– В этом вы правы, – сказал Коль. – Надеюсь, ваш сын сможет постоять за себя?

– У него есть мастер фехтования.

– А разве он будет в безопасности против головореза с кортиком? Ассасины не подчиняются правилам фехтования.

– Ему всего восемь.

– Тем более он должен знать несколько приемов.

– Приемов, которым вы могли бы его научить? – спросила Гирта.

– Я не раз ускользал от смерти. Я с радостью покажу принцу, что знаю.

– Когда он станет королем, я хочу, чтобы он знал больше, чем война.

– Вы мудры, если ненавидите ее. Я видел слишком много, чтобы назвать войну славной или благородной. Принц должен сражаться только для того, чтобы спасти свою жизнь или свое королевство.

– Значит, в этом мы с вами единомышленники, – сказала Гирта. – Мне было бы приятно, если бы вы провели время с принцем.

– Для меня будет честью наставлять его.

Королева Гирта позвала Локунга после отъезда толума Коля и попросила его привести гвардейца, уточнив, что это должен быть тот, кто служил в летнем походе. Стюард ушел и вернулся с человеком по имени Вульфар. Прежде чем заговорить, Гирта выпроводила Локунга из комнаты.

– Мне сказали, что ты сражался за моего мужа этим летом.

– Да, ваше величество.

– Мне интересно узнать о женщине, которая служила в полках во время той кампании. Мне говорили, что она пользовалась дурной славой. Ее называли оркской девицей.

– Жаловался ли Севрен Вашему Величеству?

– Почему вы спрашиваете?

– Я слышал, что он бывает у вас на аудиенциях.

– И что?

– Он был к ней неравнодушен. И до сих пор неравнодушен, я думаю. Так что если он рассказывал сказки против меня...

– Нет. Я просто хочу знать о девице-орке.

– Ну, она завалила орка. Это я знаю. И он убил для нее человека.

– Понятно, – сказала Гирта. – А что с ней случилось?

– Наверное, она убежала со своим орком. По крайней мере, ее не было, когда бой прекратился. Я думал, что она мертва, пока она не появилась здесь.

– Можете ли вы рассказать мне о ней что-нибудь еще?

– Ничего, Ваше Величество. Остальные стражники скажут вам то же самое.

– Вы можете идти. И пришлите ко мне моего стюарда, когда будете уходить.

Как ни неприятно было королеве признавать это, она признала, что Локунг был прав, пренебрежительно отзываясь о Севрене. Даже если Севрен не предатель, его верность разделена. Гирта не видела причин для Вульфара лгать ей, и его утверждение объясняло, почему Севрен помог Дар. Когда в покои вошел Локунг, Гирта велела ему запретить Севрену дальнейшие аудиенции. Управляющий поклонился и удалился, выражение его лица было нейтральным.

Когда королева снова осталась одна, она оценила свое положение. Она услышала много такого, что усугубило ее тревогу. Толум Коль, похоже, был прав и ее беспокойство по поводу орков было оправданным. Гирта поняла, что вера в искренность Дар убедила ее заключить договор с орками и попросить у них защиты. Что, если она меня обманула? Последовали дальнейшие вопросы. Жива ли Дар? Если да, то каковы ее намерения?

Хотя у Гирты не было возможности проверить все утверждения толума Коля, беседа с гвардейцем подтвердила одно из них. Похоже, Дар точно взяла себе в любовники орка. Женщина, способная на такое, была способна на все. И все же, несмотря на тревожные последствия, Гирта была рада подтверждению рассказа Коля, ибо это доказывало его правдивость. А мне очень нужен человек, которому я могу доверять.

20

За два дня, прошедших после прибытия Ковок-ма, Дар приняла еще семерых кандидатов в минтари в Большом зале. Сыновья из клана Хак и клана Ян были выбраны матриархами своих кланов. Хотя Дар знала их имена, они были ей незнакомы. Сыновей клана Ян сопровождал Нагтха-ят, которого она знала и о котором просила. Клан Ток также был представлен. Как-ток был рекомендован Нир-ят. Другой кандидат оказался приятным сюрпризом. Им оказался Лама-ток. Поклонившись, он широко улыбнулся.

– Даргу! Один из твоих волков вернулся.

Затем он завыл.

Дар рассмеялась.

– Как я рада снова видеть тебя! Как там Дут-ток?

– Мой брат был благословлен по возвращении и теперь живет со своей мутваши в клановом зале Сматов.

По обычаю Дар должна был благословить каждого сына по имени, и она прервала разговор со своим старым попутчиком, чтобы сделать это. После того как благословения были завершены, она почувствовала растерянность. Смешение знакомых и незнакомых лиц не подсказывало ей единой линии поведения. Сыновья выжидательно смотрели на нее. Мысли Дар спутались, и на мгновение она испугалась, что ей нечего сказать. Затем на нее нахлынули воспоминания о длинной череде королев. Каждая из них преодолевала подобную неловкость. Воодушевленная их примером, Дар успокоилась, и слова сами пришли к ней.

Прежде чем заговорить, Дар заглянула в глаза каждому сыну.

– Некоторых из вас я знаю, а некоторых узнаю еще не скоро. Но все вы были сочтены достойными предстать передо мной, и я рада, что вы здесь. На протяжении многих поколений ваши кланы посылали сыновей служить Великим Матерям. Но никогда еще не было такой Великой Матери, как я. Я не знаю, почему Мут ла посадила меня на этот трон. Я не стремилась стать королевой. Я все еще удивлена, что нахожусь здесь.

– Из-за того, что я переродилась, я кажусь вам странной. Мой дух – уркзиммути, но тело все еще имеет прежнюю форму. Возможно, это часть плана Мут ла, я не знаю. Зато я знаю, что Фатма объединяет меня со всеми Великими Матерями. Их духи смешались с моими, и моя судьба та же, что и у них – быть мутури для всех уркзиммути. Когда вы служите мне, вы действительно служите нашей расе.

Дар увидела одобрение в выражении лиц сыновей. Все они, казалось, гордились тем, что находятся здесь, и их отношение радовало. Это напомнило ей о том, с какой готовностью орки в полках подчинялись ей, когда она вела их против короля. Дар поняла, что сыновья привыкли к тому, что ими руководят, и не склонны сомневаться в авторитете матери. Неудивительно, что королевы правят с помощью минтари. Дар была склонна принять всех кандидатов на месте, но решила, что разумнее будет подождать. Вместо этого она передала их Нир-ят, которая устроила их на ночлег.

В течение всего оставшегося дня она встречалась с каждым кандидатом по отдельности, чтобы получше узнать его. Каждый сын представил подробную генеалогию и рассказал о своей профессии, которая часто была связана с его кланом. Клан Ян был известен как Железный клан, и оба его сына были металлургами. Один был искусен в литейном деле, а другой изготавливал доспехи. Клан Ток был кланом Камня. Дар уже знала, что Лама-ток был каменщиком. Как-ток, который приходился ему троюродным братом, был резчиком по камню. Как и ожидала Дар, один из сыновей клана Хак делал песчаный лед, а другой выращивал зерновые.

Дольше всего Дар беседовала с Нагта-ят, потому что тот вырос в ханмути королевы.

– Это было шумное место, – вспоминал Нагтха-ят. – Там жила не только моя семья, но и тринадцать минтари и их семьи. Сыновья живут с кланом своей супруги, за исключением тех случаев, когда они минтари.

– Это создает проблемы для матерей?

– Некоторые матери не хотят выходить замуж за сына, у которого укушена шея, – сказал Нагтха-ят. – Поэтому в качестве кандидатов посылают только неосвященных сыновей или вдовцов. И все же многие матери рады жить в ханмути королевы, ибо не у всех есть перспектива иметь свой собственный ханмути.

– Мой ханмути почти пуст, – сказала Дар. – Только моя сестра и один минтари делят его со мной.

– У тебя уже есть минтари?

– Хай. Его зовут Ковок-ма.

– Я помню его. Ты спала в его убежище.

– Хай. И мы вместе путешествовали после великой битвы, – сказала Дар.

Выражение лица Нагты-ят изменилось, и Дар заподозрила, что ее запах выдает ее чувства. Она быстро сменила тему.

– Я говорила с твоей тетей, Мерой-ят. Она кратко проконсультировала меня, а затем отказалась говорить дальше.