Королева и ведьма. Другая история Ариэль

Себастьян

– НЕТ-НЕТ-НЕТ-НЕТ-НЕТ-НЕТ-НЕТ-НЕТ!

Себастьян беспокойно расхаживал взад-вперёд вдоль одной из балюстрад, установленных по краям тронного помоста. Подобно многим предметам русалочьей архитектуры она была выращена из кораллов, которых не без труда уговорили, переехать сюда.

Тик-тик-тик! Лапки краба семенили по поверхности балюстрады – преисполненный уверенности в собственной правоте Себастьян шагал из конца в конец, воинственно сжимая клешни и не единожды бросая взгляд на свою публику.

Публика тяжело вздохнула. Хотя такая реакция со стороны её маленького друга была вполне предсказуема, ожидание окончания приступа гнева, охватившего краба, было не самой разумной тратой её времени.

Будучи прежней девчушкой, она бы уплыла прочь. Будучи прежней девчушкой, ещё не потерявшей голос, она бы принялась с ним спорить.

Будучи немой царицей, она не могла сделать ни того, ни другого.

Подняв трезубец, Ариэль дважды постучала им о морское дно. Не для того, чтобы призвать волшебные силы – только лишь затем, чтобы привлечь его внимание. Чтобы напомнить ему, кто она такая.

Гневная тирада краба затихла на полуслове. Девушка посмотрела на него, выразительно приподняв брови: «Ты это серьёзно, Себастьян?»

– Ничего хорошего из этого не выйдет, – ответил он, немного оробев. – Как и всегда, когда дело касается суши.

– Мой отец может быть жив, – показала она на языке жестов. – Это достаточно веская причина, чтобы, по крайней мере, попытаться.

Такие слова заставили Себастьяна колебаться. Он медленно прошёлся вдоль перил, цокая конечностями по кораллам, пока наконец не приблизился к девушке на достаточное расстояние, чтобы положить свою клешню на её руку:

– Ариэль, я тоже по нему скучаю... но, возможно, ты просто гоняешься за призраком.

– Довольно, Себастьян, – обратился к нему Флаундер. – Царица уже приняла решение.

– Полагаю, ты её к нему склонил! – со злостью произнёс краб, обвинительно ткнув в сторону рыбы клешнёй.

Флаундер закатил глаза.

– Он не склоняет меня к решениям, а помогает с их осуществлением, – возразила Ариэль.

– Я бы мог оказаться для тебя куда полезней, – заискивающе произнёс Себастьян. – Я, хоть и недолго, но всё-таки могу передвигаться по суше.

– Ты нужен здесь, в качестве моего заместителя. А также для прикрытия.

– Я не собираюсь представать перед толпой русалочьего народа и... прочими морскими обитателями и сообщать им о том, что царица покинула их, намереваясь пуститься в немыслимую авантюру в одиночку! Если ты решила уйти, тебе должно хватить смелости сказать им об этом.

В ответ Ариэль показала всего один жест:

– Нет.

Она положила свою изящную ладонь себе на горло. Это действие было красноречивей всяких слов.

Себастьян сдался:

– Ладно, иди. Тебя и раньше никто не мог остановить, коль уж ты вбила себе что-то в голову, даже когда это дорого тебе обходилось.

При этих словах перед ним на секунду появилась прежняя Ариэль, которую охватило желание широко улыбнуться и запечатлеть поцелуй на панцире маленького краба. Он был прав. Это и впрямь так на неё похоже – отправляться туда, где даже ангелы боятся бывать. Уж если она что-то задумала, никто не мог её переубедить. И однажды это действительно дорого ей обошлось. Чего ей это будет стоить на сей раз?

– Прошу, расскажи хотя бы сёстрам, – взмолился Себастьян, устало вздыхая. Спрыгнув с края балюстрады, он устремился по песчаному дну к трону. После серии быстрых толчков в крабьем стиле, когда чуть сносит вбок, он осторожно приземлился прямиком на подлокотник трона – подходящее место для того, кто занимает должность заместителя царицы. – Не могу даже представить, как мне придётся объясняться с ними прямо сейчас.

Ариэль ответила утвердительным кивком, затем кивнула ещё раз, опуская глаза:

– Спасибо.

С этим она уплыла прочь, чтобы ей не пришлось смотреть на то, какими взглядами он обменяется с Флаундером.

Её сёстры находились в Гроте развлечений, свободно плавая в заполняющей его воде и эм... развлекаясь. Они украшали свои причёски актиниями, распушали вуалетки из морских водорослей и перебирали содержимое огромных морских раковин, изобилующих драгоценностями, жемчугами и перламутром. Ариэль едва помнила те времена, когда их мать ещё была жива, но нисколько не сомневалась в том, что тогда её сёстры гонялись за удовольствиями не столь исступлённо. Теперь они топили своё горе в беспечных, бесполезных занятиях, не требующих большого ума и дарящих возможность отвлекаться от тяжёлых мыслей хоть на время.

Ариэль рассеянно зачерпнула содержимое чаши-раковины ладонью, позволив безделушкам просочиться сквозь её пальцы. По большей части они не были огранены или отшлифованы, как бы с ними поступил ювелир с суши: они посверкивали то здесь, то там, возвышаясь над коричневатой поверхностью камня. Одинокий кристалл мог блестеть подобно грозному оружию бога, но при этом его «острие» венчал кусок шероховатой горной породы – этой стороной он крепился к внутренней стенке жеоды до того, как был извлечён обнаружившим его счастливчиком.

Русалка восхищённо рассматривала драгоценные минералы. Разумеется, они были прекрасны. И всё же она находила ювелирные изделия и прочие вещицы мира людей, сотворённые их руками, гораздо более завораживающими. Но почему? Почему она не' могла- довольствоваться морскими сокровищами в их первозданном виде, такими, какими их сотворил океан? Что с ними было не так, из-за чего им требовалось подвергнуться изменениям, или быть инкрустированными во что-либо ещё, или вставленными в оправу, или собранными нитью в ожерелье с безупречной симметрией, которой не существует в природе?

– О! Неужели ты наконец решила присоединиться к забавам Низкого прилива?

Алана закружилась вокруг Ариэль, её хвост глубокого красновато-фиолетового цвета почти касался хвоста сестры. Чёрные волосы русалки были уложены в затейливую причёску из кудрей, забранных наверх при помощи ярко-красного коралла, тоненькие ветви и колючки которого разделяли локоны на пряди, походившие на щупальца. Результат был ошеломительным – и довольно пугающим.

Оглядевшись по сторонам, Ариэль заметила, что её сёстры были разодеты ещё более пышно, чем обычно. Она снова позабыла о том, что бесконечные званые вечера, балы, празднования, гулянья и вечное созерцание были тем, что заполняло большую часть жизни русалочьего народа.

– Нет, боюсь, это совсем выпало у меня, из головы, – ответила она на языке жестов.

– О, как жаль, – произнесла Алана, ради приличия изобразив на лице огорчение, прежде чем вернуться к прежнему занятию. Сёстры давно примирились с отсутствием Ариэль на увеселительных мероприятиях и не выказывали ни малейшего разочарования, когда слышали её отказ.

Только сейчас девушка поняла, что это было несколько обидно.

Завидев русалочку, к ней подплыла Аттина. Несмотря на существенную разницу в возрасте девушек, она была той, к кому Ариэль чувствовала себя ближе всего. Пускай старшая сестра и не могла до конца понять её стремление отыскать людского принца, или исследовать Мир Суши, или коллекционировать странные человеческие реликвии, она всегда относилась к своей сестрёнке с максимальной деликатностью, на которую была способна, хотя порой её слова и звучали грубо.

– Что происходит? – спросила она, размахивая своим оранжевым хвостом вверх-вниз. Девушка ещё не собрала свои волосы в причёску; было очевидно, что она посвятила всё своё время младшим сёстрам, помогая с причёсками им. На голове у неё был одинокий и совсем не нарядный пучок, зафиксированный при помощи игл морского ежа. – У тебя такой... озабоченный вид. Царственный и озабоченный.

Ариэль позволила себе слегка улыбнуться:

– Меня не будет в королевстве несколько дней.

– Царица берёт отпуск! О, наконец-то! Вне всяких сомнений, ты его заслужила. Я сто раз говорила, что тебе необходимо немного развлечься и расслабиться. Разве я этого не говорила? Твоя кожа выглядит ужасно. Я так рада, что ты... О! Ты отправляешься не в отпуск, я только что это поняла, – Аттина произнесла все эти фразы быстро, одну за другой пройдя фазы интерпретации полученной информации, выражения личного мнения и внезапного осознания. Когда кто-то может говорить вслух, Ариэль поняла это ещё давно, он относится к словам с таким расточительством, словно те ничего не стоят, тратя их впустую. Сестра нахмурилась: – Куда ты отправляешься?

Ариэль не стала использовать сложные единицы языка жестов, чтобы ответить на её вопрос. Она просто направила указательный палец вверх.

– Что? – Аттина недоумённо поморщила нос. Ариэль подождала, когда значение её ответа дойдёт до сестры. – О нет, – русалка покачала головой, выразительно глядя на сестру. – Ты, должно быть, шутишь. – Ариэль отрицательно помотала головой. – Нет. Нет. Нет, никуда ты не поплывёшь, – заявила Аттина, скрестив руки на груди. – Это больше не повторится. В последний раз, когда ты поступила подобным образом, мы лишились отца. Больше ты этого не сделаешь.

Почувствовав повисшее в воде напряжение, остальные сёстры бесшумно подплыли поближе и теперь наблюдали за происходящим – младшие при этом прятались за спинами старших.

– Аттина, – Ариэль обратилась к ней по имени не при помощи жестов, а просто указав рукой на одеяния богини, в честь которой назвали старшую сестру. Её имя означало «царственная» и «мудрая», и сейчас русалочка словно взывала к этим качествам своей родственницы. – Аттина, возможно, он ещё жив. Именно поэтому я отправляюсь туда.

Некоторые из сестёр ахнули, разрезая воду ударами своих хвостов, словно розгами.

– Ну уж нет, – решительно заявила Аттина. Затем она прошептала: – Правда?

– Есть шанс, что да. Кое-кто, кому я доверяю, видел его в плену у Урсулы.

– Гм, – хмыкнула Аттина, вновь скрестив руки на груди. – Гм.

– Отпусти её, – сказала Аделла, взмахнув своими волосами, забранными в высокие хвостики.

– Она должна идти, – прошептала Андрина, которая была к Ариэль ближе всего по возрасту.

– Тебе следует пуститься в дорогу немедленно! – поторопила её Ариста, смахивая с лица свои светлые волосы. – Верни папулю домой!

Алана и Аквата молчали, глядя на Аттину, которая была для них авторитетом.

– Разве ты не можешь отправить туда кого-нибудь... – «другого», – собиралась было спросить старшая сестра, но затем покачала головой. – Нет, полагаю, не можешь.

– Сделать это должна именно я, – подтвердила её предположение Ариэль.

– А ты уверена, что возможность увидеть твоего человечишку-принца не имеет никакого отношения к цели твоего путешествия? – спросила Алана как бы невзначай.

Ариэль почувствовала, как её лицо заливается краской. Левой ладонью она сжала трезубец, правой – воду: всё и одновременно с тем – ничего. Она могла запустить сестре в лицо безобидной пеной, которая бы превратилась в ядовитого, колючего морского ежа, или в горсть песка, режущего глаза, или в тысячу крошечных чешуйчатых клещей.

Аттина сложила губы бантиком – девушка часто так делала, словно иглобрюх перед тем, как надуться. Она подняла руку, призывая Алану помолчать: «Сейчас не лучший момент».

Краем сознания Ариэль отметила, как часто к жестам в общении прибегают даже те, кто может говорить вслух.

– Решено. Желаю удачи. Надеюсь, ты вернёшь отца домой, – произнесла Аттина дежурным голосом: – Теперь можешь идти.

Ариэль размышляла о перипетиях подводной' жизни: старшая сестра пыталась взять на себя роль матери для младших после смерти их настоящей матери, но ей так и не удалось в этом преуспеть. Остальные сёстры предпочитали, чтобы власть, управление государством, влияние и корона перешли в руки кого-нибудь другого. И вместе с тем они хотели, чтобы всё было как прежде, когда Ариэль была одной из них и все дочери Тритона были равны.

Но, по правде говоря, Ариэль никогда не была им ровней.

– Мне не требуется ваше разрешение, – показала она на языке жестов. – Я просто поставила вас в известность.

– Ну и ну! – воскликнула Аттина, недовольно вскидывая брови.

– Вы сами назначили меня царицей.

– Да... полагаю, что так. – Остальные пять девушек отплыли. Плавники их хвостов мерцали, когда они совершали ими волнообразные движения. Подхватившись, Аттина последовала за ними. – Я действительно надеюсь, что ты найдёшь его, – бросила она через плечо.

– Что, никто не собирается вызваться мне на помощь? – с горькой усмешкой спросила Ариэль при помощи жестов. При этом она уже повернулась к сёстрам спиной, поэтому они в любом случае не могли видеть, что она что-то говорит.

Обернувшись, девушка увидела, что все они вернулись к тем же самым делам, которыми были заняты до её появления: укладывали волосы, обменивались сплетнями, резвились, кружа друг вокруг друга, – это зрелище всегда было усладой для глаз их отца.

– Вам хотя бы иногда становится скучно вести такую праздную жизнь? – спросила она жестами, хотя её никто не мог видеть. – Неужели в вас нет хотя бы капельки любопытства? – Ариэль произнесла эти слова губами, пытаясь извлечь звук из своего горла. Впервые за долгое время. Но из её рта лишь вытекла вода. – Прошло уже больше сотни лет со дня смерти матери!

Никто её не видел. Руки девушки, с помощью которых она не могла заставить сестёр себя услышать, крепко сжали трезубец.

Она уплыла прочь, оставшись неуслышанной и незамеченной.