Контракт на Фараоне

ГЛАВА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ

Воздух наполнился прохладой, но по лицу Руиза струился пот. Феникс неподвижно лежала на сцене, как отброшенный за ненадобностью увядший цветок. Зрители затаили дыхание. Черный занавес опустился, скрыв сцену.

Когда он поднялся вновь, Хашипут прислуживала за гигантским столом своему отцу, богу богов Канешу. Обе руки ее были завернуты в радужную кисею.

Богиня старалась держаться подальше от его всепоглощающей пасти. Конечно, он не проглотил бы ее намеренно, но рот бога был столь велик, а голод столь ненасытен…

Лапы его, длинные и узловатые, как ветви, без устали загребали в пасть жертвы, приносимые жрецами. На столе появлялись все новые горы еды: быки, корзины сладких плодов, птицы, снопы спелого зерна, свиньи. Жрецы полагали, что самого капризного и могущественного бога лучше постоянно занимать чем-то приятным. Канешу беспрерывно работал челюстями, но поток жертв не оскудевал. Кое-что из еды падало, и крошки подбирали смертные прислужники, крохотные, словно насекомые под столом божества.

— Отец! — закричала Хашипут, собираясь признаться в своей глупости. «Он всесилен, он все исправит!»

— Я рад тебя видеть, дочь, — громовым голосом ответил Канешу.

Богиня почувствовала неприятное жжение в руке.

— Отец, — неуверенно начала она, — со мной произошла очень странная вещь.

Ей с трудом удалось подавить крик. Страшная боль пронзила руку. Украдкой Хашипут посмотрела на руку, которую она не осмеливалась вынуть из-под стола. Вверх по запястью ползла омерзительная темная полоса. Выше была гладкая, белоснежная рука богини. Кисть же напоминала сморщенную старушечью лапу.

Хашипут вспомнила предостережение демона:

— Я… я страдаю от… кажется, смертные называют это «боль в животе». Как такое возможно, отец?

Полоса разрушения остановилась чуть выше запястья. Хашипут почувствовала, что сейчас вновь лишится чувств.

Канешу стал жевать чуть медленнее, задумчиво глядя на дочь. Потом он улыбнулся.

— Ты слишком разборчива в еде, дочь моя. Разве ты не знаешь, что это недопустимо даже для богов? — Отец расхохотался, изо рта его вырвалось облако зловония. Девушка затаила дыхание. — А может, ты выпила слишком много нектара из амбровых ягод?

— Наверное, так и есть, — ответила Хашипут, вымученно улыбнулась и покинула трапезную.

Руиз смотрел, как Феникс, вернувшись в свои покои, медленно снимает кисею с руки. Его передернуло от сострадания и омерзения. Благодаря информационному погружению он знал, что прежде, чем руку сварили в кипящем масле, нервы были блокированы, но смотреть на изуродованную конечность было нелегко.

Со сцены взвился занавес и волшебным образом повис в ночном небе. Конец очередного акта. Во время короткого антракта Руиз старался думать о чем угодно, только не о боли, которую испытывает Феникс.

Началось следующее действие. Капюшон все еще скрывал маску на голове старшего мага. Он сидел абсолютно неподвижно, подле него стояла на коленях Феникс. Остальные фокусники в масках застыли по углам сцены. Факелы по периметру сцены зажигались и гасли без всякого внешнего воздействия. Бхас поднял руки в приветственном жесте.

Демон поджидал Хашипут на краю мира. Юная богиня зарыдала и упала к его ногам:

— Умоляю, скажи, чего ты хочешь от меня?

В сухом, властном голосе послышались нотки нежности:

— Я только хочу помочь тебе, прекрасная Хашипут! Мука необходима, она — залог твоего будущего счастья.

Хашипут, дрожа, подняла обезображенную руку. Бхас долго молчал, потом спросил с жадным любопытством:

— Ты столько веков сохраняла девственность. Почему?

Богиня гордо выпрямилась, забыв о боли:

— Тебя это не касается!

Голос Бхаса прогремел в тишине, подавляя ее своей мощью:

— Ты забываешься, Хашипут! Это касается меня, потому что я так решил!

Факелы на сцене замигали быстрее, из оркестра раздался низкий, отрывистый вопль инструментов.

Приблизились сыновья Бхаса. Там, где ступал Тетри, бог голода, судорожно извивалась трава засухи. В следах, оставляемых богом рабства Менком, немедленно прорастал вонючими клубками отвратительный смертник. Зрители ощущали его гнилостный запах. Хашипут впервые заметила эту пару и в ужасе отшатнулась.

— Что за отвратительные чудовища? — произнесла она дрожащими губами, но все еще сохраняя в голосе насмешку.

Бхас схватил ее за руку, и тело ее пронзила жуткая боль. Несчастная девушка упала на землю и принялась кататься из стороны в сторону, колотя здоровой рукой больную, чтобы наказать источник своих страданий. Когда боль наконец отступила, глаза богини стали тусклыми и покорными.

Бхас улыбнулся. Казалось, отвратительный червь прополз по черному шелку. Он показал на своих сыновей.

— Один из них станет твоим супругом. Когда мир был еще молод, твой отец заключил с нами договор. Странно, что он ничего не рассказал тебе, о Хашипут! Ты должна выбрать одного из них.

Несчастная не могла заставить себя взглянуть на ужасную троицу. Казалось, она ощутила внезапный порыв зловонного черного ветра: темная сила Бхаса, безнадежное отчаяние Менка, алчность Тетри. Бхас схватил ее за волосы и рывком поставил на ноги. Тело девушки безвольно обмякло.

— Позволь представить тебе моих любимых сыновей. Это мой первенец, Менк.

Бог рабства, похожий на оживший труп, согнул спину в деревянном поклоне.

— А это, — продолжал демон, — Тетри, мой младший.

Тетри не кланялся. Он с мольбой протянул к ней руки. Тело его казалось обтянутым кожей скелетом, пальцы напоминали когти.

Хашипут наконец нашла в себе силы вырваться из рук Бхаса. Он отступил в сторону и прошипел:

— Выхода нет. Ты должна сделать выбор. Иначе ты пожелаешь себе смерти, но не умрешь. Придется скрывать свое уродство в самой глубокой пещере. Те, кто превозносили прежде твою красоту, будут швырять в тебя камни.

— Разве нет для твоих сыновей подходящих жен в Аду? — смиренно спросила Хашипут.

Боль в руке вспыхнула снова. Бхас рассмеялся, и его когтистые пальцы впились в нежные плечи богини.

— Может, и есть, — ответил он. — Но женщины Ада грубы и уродливы по сравнению с тобой, милая Хашипут.

— Я согласна, — прошептала девушка.

Руиз завороженно следил за развитием событий в пьесе. Богиня выбрала Тетри. Боги сняли маски, а Хашипут снова лишилась чувств. В вихре голубого сияния сцена превратилась во дворец Канещу. Действие становилось все динамичнее. Хашипут провела Бхаса и его сыновей в золотые палаты, где сладкие плоды свисали с ветвей, растущих из прохладного белого камня, а из каждого фонтана струилось молодое вино. Маги демонстрировали чудеса иллюзии, декорации менялись быстрее, чем в пангалактической голодраме. Феникс выглядела все более измученной, девушку терзали боль и ужас. Лицо ее все больше бледнело, волосы слиплись от пота.

Бог засухи и его сыновья крались по коридорам дворца, и там, где они проходили, высыхали фонтаны и погибали цветы.

Руиз почувствовал леденящий ужас. Он долго учился равнодушию, однако девушка, исполнявшая роль Хашипут, пробуждала в нем гораздо большее сострадание, чем просто безымянная жертва с забытой планетки — поставщицы рабов. Несчастная пыталась бороться, но действие неумолимо двигалось вперед, к ее смерти. Она все еще была нежной, глупенькой богиней, но глаза ее уже приобрели отрешенность умирающей, губы сжались в тонкую ниточку. Руизу все труднее становилось смотреть. Приближалась развязка. Он спустился со своего места. Жители Биддерума были так захвачены представлением, что не замечали толчков, когда Руиз пробирался сквозь толпу. Он пробился к самой сцене, чтобы держать ситуацию под контролем.

Во дворце Канешу воцарилось засушливое запустение. Настоящим повелителем стал Бхас. Он забирал себе даже жертвы, предназначенные отцу Хашипут, поэтому величайший из богов тяжело заболел. У Канешу едва оставались силы, чтобы сметать в пасть гнилые остатки, и, когда он ослаб, вся планета оказалась на грани гибели. Менк и Тетри бродили по земле, насылая на людей кошмары и болезни.

Хашипут безвольно сидела на дальнем конце пиршественного стола и думала о предстоящей брачной церемонии. Она не верила, что долго проживет после того, как Бхас закрепит свою победу. В любом случае все живое на Фараоне ждет гибель.

Руиз стоял в первом ряду зрителей. Посох дрожал в руке. Но пьеса так его захватила, что сигнал превратился в болезненную вибрацию, прежде чем агент посмотрел на индикатор. Приближалось нечто, сделанное из металла. Судя по массе, это и была та лодка браконьеров, которую ожидал Руиз. Он вглядывался в темноту, хотя и понимал, что у подобного судна должна быть неплохая визуальная защита. Индикатор вновь застыл на нулевой отметке, и агент немного расслабился. Видимо, браконьеры готовы были подождать до конца пьесы.

В последний раз стоит Хашипут на краю мира, глядя в адскую бездну. Шелковые туфельки касаются осыпающегося края, человек потяжелее побоялся бы встать на это место. Горячий ветер играет ее волосами. На ней полупрозрачное платье, рука обернута шелком и перевита нитями черного жемчуга. Она снова выглядит как настоящая богиня.

С севера прибыл Бхас, чтобы совершить церемонию и окончательно закрепить победу. С востока явился Тетри, жених, придерживая раздувшееся брюхо, как будто боялся, что оно отвалится. С запада появился Менк, завистливый свидетель предстоящего торжества. Они медленно окружили богиню, которая подошла еще ближе к краю.

Бхас испуганно закричал:

— Осторожно, прекрасная Хашипут, бездна очень глубока. Тебе не понравится в Аду, а я не стану спускаться туда за тобой.

Тетри издал странный булькающий звук, протянув к ней иссохшие руки скелета.

— Видишь, — сказал Бхас, — как волнуется твой будущий муж. Пожалуйста, отойди от края.

Она вытянула вперед изуродованную руку:

— Я ведь уже не так прекрасна, правда?

— Неважно, — ответил бог засухи. — Тетри не очень разборчив.

— Я так и думала.

Бхас остановился поодаль и беспокойно посмотрел на край бездны, потом еще немного отступил.

— Менк, — приказал он, — оттащи ее от края. Первенец скрестил на груди массивные лапы.

— Нет, отец. У меня не хватит сил еще миллион лет карабкаться наверх. Сам оттаскивай ее. Или пусть это сделает Тетри. — Менк расхохотался издевательским смехом.

Конец наступил быстро.

Тетри с криком рванулся вперед, и богиня приняла его в свои объятия. Бхас попытался схватить их, но опоздал. Те двое уже падали с края мира: Тетри — визжа от ужаса, Хашипут — улыбаясь, как счастливая невеста.

Специальные приспособления унесли вверх, за пределы света, факелов, Бхаса и Менка, создавая иллюзию, что Тетри и Хашипут летят в бездну. Их тела, удерживаемые в воздухе каким-то непонятным способом, извивались и трепетали. Наконец они «достигли» уровня адских испарений, представленных цветными вуалями. Кисейные ткани становились все темнее по мере того, как двое опускались все ниже. Факелы почти погасли. Тетри, размахивая руками, провалился под сцену. Тело богини ударилось о специальный выступ, вновь поднялось в воздух и наконец рухнуло окончательно и застыло безвольной грудой.

Руиз страстно желал, чтобы падение убило или хотя бы оглушило ее. Он пришел в ужас, когда девушка слабо зашевелилась. Глаза ее расширились, а лицо исказилось от нечеловеческой муки. Несчастная закричала, но изо рта у нее выросли колючие стебли и заглушили крик. Тело ее затрепетало в агонии, лозы рвали нежную плоть, взметнулись вверх кровавые фонтанчики. Наконец девушка застыла, а ее тело скрылось под пышными белыми цветами.

Руиз был потрясен. Феникс погубила стилетная лоза, растение-эфемер. Только рабы-адоныряльщики могли добыть его на склонах адской бездны.

Зажегся свет. Верховный маг и два помощника встали над телом Феникс. Старший начал традиционную мораль, завершающую представление:

— Богиня Хашипут встретила в аду свою смерть. Но благодаря этой жертве мы избежали голода, а власть жуткой Троицы уменьшилась. Но нельзя забывать, что Тетри опять карабкается по склонам Ада и однажды вернется, если жрецы утратят бдительность.

Иллюзионисты поклонились, и Руиз заметил напряженное ожидание в их глазах. Он отчетливо понял, что эти люди не сомневаются в том, что заслужили вознесение в Землю Воздаяния. Спектакль явился кульминацией их искусства и веры. Только худощавый фокусник, игравший Тетри, пожалуй, не был уверен в том, что ему необходима подобная награда. Однако его диковатое лицо, покрытое сложными татуировками, оставалось непроницаемым.

Посох Руиза теперь непрерывно вибрировал. Агент стал торопливо проталкиваться к самой сцене.

— Так и сама Хашипут восстанет однажды, потому что даже смерть не вечна, — завершил свою речь фокусник, когда Руиз бросился к неподвижному телу девушки.

У него еще хватило времени, чтобы увидеть удивление и возмущение на аристократическом лице главного мага. Потом сцену накрыло облако-ловушка, включилось парализующее поле. Фокусники рухнули, словно подрубленные невидимым топором. Руиз, невзирая на усиленные тренировки и специальные имплантанты, почувствовал, что глаза его как будто наполняются клеем, а уши — ватой. Казалось, прошли годы. Потом он пошевелился, сел и спихнул с ног одного из фокусников. Зрение прояснилось. Прямо перед ним неподвижно лежало тело несчастной жертвы. Возможно, если бы Руиз полностью владел своими чувствами, он поступил бы иначе. Однако сейчас единственным ощущением была жалость к изуродованной Феникс.

Транспортный шар освещался при помощи жесткого фиолетового излучения. Руиз нашел свой посох, неуверенно поднялся на ноги, качаясь, и едва не споткнулся о тело фокусника. Голова гудела, ныли все кости — здесь не был предусмотрен защитный экран. Думать было невозможно. Он долго смотрел на Феникс. Теперь ее нельзя было назвать красивой. Цветы увяли и опали, а сами лозы почернели и начали разлагаться.

Почти машинально Руиз выпустил посох и стал рвать стебли растений. Вырванные распадались, превращаясь в отвратительную черную слизь, но части, глубоко проросшие в тело, были еще достаточно крепкими. Они издавали неприятные чмокающие звуки, расставаясь с необычной почвой, но сами раны были небольшими, да и крови вытекло мало.

Руиз уложил девушку поудобнее и закрыл ей глаза. Он еще не мог толком думать, однако помнил, что должен сделать что-то еще — нечто очень важное. Мысли разбегались. Он поднял посох, держа полированное дерево как абсолютно незнакомую вещь. Независимо от сознания, руки автоматически совершили вращательное движение, и посох распался на две части. Из него вывалилось несколько предметов. Руиз рассеянно наклонился и поднял ампулу заживляющего геля общего назначения и миниатюрный диагностический прибор, называемый «прилипалой». Жужжание в голове усилилось, двигаться становилось все труднее. Он с трудом заставил себя сосредоточиться и прижал прилипалу к шее Феникс, где было больше всего повреждений. На дисплее вспыхнул красный огонек. Щупальца прибора обвились вокруг головы девушки.

Руиз вскрыл ампулу и стал покрывать искалеченную плоть серым гелем. Его приятный запах смешивался с вонью гниющих растений. Руиз заставил себя размотать шелк на руке и нанес толстый слой мази на почерневшую кисть. Его трясло от слабости, однако он заметил, что красный огонек на дисплее сменился ровным янтарным свечением. Кожа женщины уже не казалась серой, а грудь слабо вздымалась.

Перед глазами сгустилась белая пелена. Последним усилием агент поднял содержимое посоха и вновь соединил половинки. Потом ноги его подкосились. Уже через мгновение секретный агент Лиги крепко спал вместе с остальными рабами.

Руиз Ав проснулся первым. Это его не удивило. Было бы странно, если бы первым очухался какой-то фараонец, не прошедший специальную подготовку.

Тело мнимого торговца распростерлось на теплом пластике. Ослепительный свет резал глаза. Вокруг пахло мочой и дезинфекцией. Вибрация прекратилась. В сознании сформировалась первая цельная мысль: «Мы на месте, где бы оно ни находилось».