Конфедерация Метала

Глава 7. И снова смерть.

Орды Бессмертия тоже всё это время шли зигзагами, сжигая населённые пункты то в Братстве Мёртвого Вольфрама, то в Племени Тяжёлой Стали. Сначала наша армия собиралась их встретить в землях Братства, но Кощей уже добрался до укреплённого племенного города Горящий Череп, разорил его, и уже целенаправленно шествовал к тракту Кривая Коза — Великий Металград. Мы двинулись на север и собирались их встретить с южного фланга. Развернуть, удержать и направить такую гигантскую армию было безумно сложно, поэтому перед выступлением предводители через голосование выбрали одного из своих и нарекли его «Воздаятелем Склепа» Объединенной Войсковой армии. Он стал временным предводителем предводителей, первым среди равных. Вот так, меньше чем за час, творится история, поворотный момент всего Войскового устройства. Имя первому Воздаятелю Склепа было Саббат Набат. На том и порешили. Да и повёл Саббат Воздаятель войска святые, Войска Метала, крушить силу нечистую, хвалу да славу предлагать воителям бравым, и всё в этом духе.

Чем дальше мы продвигались, тем сильнее бил в ноздри смердящий запах. Запах гнили, запах нечистот. Запах смерти. Вот уже вдали вырисовывался зеленоватый туманный оттенок, предвестник скрещённых орудий жизни и смерти. А ещё дальше, в этом грязном тумане, показался продвигающийся рой. Небо начинало сгущаться особым тёмным отливом. Скоро оно выстрелит пронзительными звуками. Тяжёлыми звуками метала.

У Хорава тряслись колени, но всё же держался он хорошо, ведь на его месте, в таком положении, с такой нетренированностью, я бы уже выпрыгнул из повозки и побежал прочь. У остальных из нашей братии взгляд с каждым метром становился всё более пустым, всё более отстранённым, всё сильнее устремляющимся вдаль. Животный страх овладевал нами, мы не хотели умирать, но защитная реакция нашей опытной психики действовала без какого-либо принуждения. Мы помнили, что изуродованные или пустые глазницы нежити парализуют окончательно, поэтому настраиваться нужно было сейчас. Рой вдалеке заметил наше приближение. Он прекратил свой полёт, суетливо покопошился на месте и двинулся в нашу сторону. Через некоторое время в самом начале армии послышалось несколько глухих выстрелов. Новобранцы заметно занервничали. Мы, воители-ветераны, бесприсутственными глазами взглянули друг на друга, морально подготовив. Ещё через некоторое время у дороги предстало несколько трупов воителей с простреленной головой. Это не случайные попадания со стороны кощеевой орды. В беглецов выстрелили наши воители-стражники, дабы предотвратить смуту. Экстренная, так сказать, децимация. Новобранцы занервничали ещё сильнее. Хорав начал дёргаться. Дубобит посмотрел ему прямо в глаза и с убедительной просьбой легонько помотал головой. Шествие свернуло с дороги направо и двинулось в поле. Силуэты нежити начали проявляться, несуразные, отвратительные и ужасающие даже с такого далёкого расстояния. В повозках начались волнения, и вот уже в нашей один из новобранцев встаёт, успевая даже закинуть одну ногу на скамейку. Тут же, не медля, его хватают три воителя и Тёмногонь, затягивая обратно в повозку. Мы же незаметно следим за Хоравом, не спуская с него глаз, которые якобы направлены куда-то в сторону. Одним точным движением он разворачивается на месте. Дубобит, я, Злыня и Черногоре вскакиваем и хватаем его за что попалось, но он во всю силу сопротивляется.

- Сядь. - грозно и властно закричал Дубобит. - Сядь, тебя застрелят.

Но Хорав уже ничего не слышал, страх обуял его разум, и теперь в голове у него лишь крутились мысли о побеге. Дубобит повторял одно и то же всё громче и громче. Воитель-стражник в повозке справа, сидящий рядом с возничим, уже нацелил мечёвку на Хорава и готовился сделать то, чего ему сейчас совсем не хотелось. Черногоре быстро бросил взгляд на воителя-стражника и, не раздумывая, влепил Хораву кулаком в челюсть. Его тело размякло, а взгляд поплыл. Мы затянули его обратно в повозку и усадили на скамью. Я и Злыня, сидящие по обе стороны от него, придерживали нашего всё ещё живого металлиста. Воитель-стражник напряжённо выдохнул и опустил оружие.

Повозки сбавили темп и вскоре остановились. Армия начала выгружаться. По всей длине будущей шеренги оружейники начали выставлять провизию, состоящую из патронов для мечёвок, более мелких и малочисленных патронов для секачета, груздей осколочных гранат, а также деталей, повязок и готовых шприцев адреналина для экстренной первой помощи. Выстроились мы в три широченные шеренги. Первая шеренга, конечно же, состояла из племенных воителей, вооружённых мечёвками, и наёмников, в основном с мечёвками, но кое-где среди них проглядывались иностранные винтовки и мушкеты, а ещё реже оружие ближнего боя. Второй ряд начинался и заканчивался воителями, в основном Братства, на стальконях, а между ними, пачками друг за другом стояли то братья, то жреческие воители. Братья уже лакали максимально ядрёную скульку, которая сначала вызывала рвотный позыв, а затем лёгкие визуальные галлюцинации, повышала реакцию и снижала эмоциональный и болевой порог, усталость. Жрецы сели в медитативную позу и начали синхронно раскачиваться, а их вороны взмывали ввысь и садились то на левое, то на правое плечо. В третьем ряду выставляли пять экосинтезаторов, находящихся далеко друг от друга вдоль всей шеренги. Над каждым из них работали шесть оружейников, один из которых рассчитывал расстояние выстрела с погрешностью на ветер, двое других ходили от снарядной повозки к оставшимся трём оружейникам и передавали им снаряд, состоящий из слитого шестьдесят одного длинного взрывного патрона чёрно-бело-серо-зелёно-коричнево-красного цветов, которые уже заряжали им махину. Армия бессмертия подошла на максимально возможное расстояние и тоже начала рассредотачиваться, образуя схожие три шеренги, но с прорехами. В первой у них стояла безмозглая нежить со всевозможным оружием ближнего боя старых эпох и современности, меньший по численности второй ряд состоял из упырей, способных обращаться с мечёвками и электрическими луками, и немалого количества переметнувшихся жрецов, надеющихся на дальнейшее повышение по службе, а третий также имел от двух до четырёх экосинтезаторов, которые, с условием того, что их шеренга была в два раза длиннее, стояли впритык друг к другу. По обе стороны от экосинтезаторов огромное количество лошадей, полностью костяных, либо с гнилыми открытыми сухожилиями и прогнившим мясом, издавали понижающий боевой дух мёртвый гогот. На лошадях сидели вурдалаки различных титулов и некроманты всех сортов и эпох.

Небо издало первые гитарные рифы и нарастающий скрёб тарелок. Первые ряды нежити подняли копья, на которые были насажены патлатые изуродованные головы металлистов и металлисток. Были и коротковолосые, более маленькие, ещё несформировавшиеся головы. Затем прозвучал выстрел экосинтезаторов. В нашу сторону полетел дождь из различных сгнивших частей тела недавно убиенных конфедератов. За дождём последовали изрыгивающие блевотину звуки, истерические крики, топоты, редкие выстрелы, падения.

- Я не хочу, я не хочу, я не хочу, я не хочу... - проговаривал сзади меня голос Хорава.

Начали массово блевать Братья, но уже по другому поводу. Хорав блеванул на плечо рядом стоящему воителю, который блевал на землю. После этого мой соратник подуспокоился. Вступительное тягучее соло, с периодическими барабанными и басовыми вставками, играло уже более плотно, но его интенсивность пока не увеличивалась. С нашей стороны прогремело друг за другом два выстрела снарядов. Ребята настраивают установку.

- Как ты? - услышал я сзади более басовый и протяжный, нежели обычно, голос Дубобита.

- Контрастно. - также искажённым голосом ответил Хорав.

- Хороший ответ. - зыбким звуком добавил Черногоре, шмыгнув носом.

Они слегка похихикали. Тёмногонь развернулся, чокнулся с Черногоре о его пустой свёрток, и тоже шмыгнул. Мы с Чернижкой залпом долакали остатки крепкой походной скульки.

Из армии напротив горделиво и надменно вывалил чёрный конь с пылающими зелёно-ядовитым огнем глазами, копытами, ушами и гривой, на котором ещё более высокомерно восседал Кощей XVII, окутанный в бурую меховую куртку, с блистающей короной из костей, анбаисского золота, алмазов и изумрудов. За ним выехала его свита из двенадцати князей, двое некромантов, владеющих двумя царскими уездами в Пристанище Некромантов, пятеро вурдалаков, делящих между собой пять княжеств в Королевстве Вурдалаков, и пятеро мертволюбов, живых людей, поклоняющихся исключительно Чёрному и Мёртвому Метал-Богу, отвергая Серого, Белого, Вулканического, Подземного, Мглистого и Небесного Метал-Бога из жреческого пантеона, также обладающих по княжеству в Могильной Гряде. Они начали медленно обкатывать шеренгу, гипнотическим взглядом или словесно раздавая армии приказы. Мы готовились к атаке.

Упреждающие удары экосинтезаторов с обеих сторон начали бомбить по шеренгам, мы уклонялись более удачно, чем наш противник, да и орудий, судя по взмывающим ввысь снарядам, у кощеевой орды было меньше. Музыкальное сопровождение метал-бога, подобно грохочущему грому, нарастало с каждым падением очередной сетки снарядов о землю. Жрецы, наконец, встали. Князья отдали свои последние приказы и возвратились на места — вдали от грядущего поля мясорубки, создавая эдакий четвёртый ряд, с палатами и походными наложницами, откуда сильные мира Бессмертия будут следить за боем и раздавать приказы своим крепостным на расстоянии. Единственным напряжением для них были мысли о том, что бой может повернуться не в их сторону, будь это патовая ситуация или нарастающий запах поражения, тогда этим вечным гедонистам придётся закидывать свои тушки на мёртвых коней и вклиниваться в бой. Лишь для Кощея XVII и двух его некромантов подобные мысли покрывались лёгким шлейфом предвкушения, ведь, как-никак, убивать собственноручно им нравилось больше, чем потчевать на своих роскошных, по меркам Бессмертия, лаврах. Наши предводители, совместно с Саббатом Набатом, также провели воодушевляющую кого-то речь о героизме и поскакали к фалангам второго ряда занимать свои позиции между конных воителей. Кощей начал зачитывать слова из свитка Древнего Зла, от которого его голос по громкости встал на уровень с играющими небесами, а армия нежити засветилась зелёным туманом.

- «Ишми итсалв елис итремс анитси оби тиварп тебуд тремс тёдап йовиж кеволеч...» - влезал нам в уши сиплый и низкий голос, идущий прямиком из пустой глубины многолетних сгнивших бронх.

Музыкальное сопровождение Метал-Бога ускорилось, вместе с тем ускорился и голос. Небеса вдруг резко затихли, Кощей XVII дочитал пару слов и тоже затих.

- Приготовьтесь. - негромко, но слегка напряженно приказал Сердочресло.

Стало слишком тихо. Так тихо, что даже шум ветра не шептал в уши. Затихли все, даже скрежет стали и ритмичный звук собственно дыхания будто перестали существовать. Ушные датчики передавали через ощущения странные синаптические сигналы, которые возникают, если они работают на внезапно оглохшего. Некоторые новобранцы начали нервно прочищать свои уши, щелкать пальцами рядом с ними, оглядываться. И тут, не просто пробивая, а выбивая перепонки нахрен, из плотной пустоты вылетел необъятный крик, чуть не сбивающий с ног, а зелёная мгла, покрывающая армию Бессмертия, полетела со скоростью света в нашу сторону. Основная партия Метал-Бога началась. Сотни тысяч немых ртов и изуродованных лиц в тумане раскрылись в крике, и, пролетая сквозь наши тела, растворялись в воздухе. Когда мгла спала, мы увидели, как первый и второй ряд нежити со всех ног бежит на нас, а стая воронов взмыла в воздух.

- Жрецы! - проорал Сердочресло. По обе стороны от нас разные голоса тоже проорали это, почти синхронно.

Жрецы, уже подготовленные, до конца закатили глаза, выставив руки и, быстро переметнувшись в тела воронов, вылетели в сторону центра.

- Мечёвки, готовь-с! - приказал Сердочресло.

Мы скинули с плеч мечёвки, сняли предохранители, выставили сложенный внутрь апертурный прицел с мушкой, приняли боевую стойку и нацелились на бегущую мертвецкую толпу. Наши вороны встретили уже подлетавших воронов противника, и чёрные клинья сцепились, превратившись в какое-то дёргающееся пятно. Братья сзади уже рычали и били себя куда только можно. Их верхняя одежда лежала около повозок, поэтому на голых торсах отыгрываться было проще, но больнее. Мертвяки оказывались всё ближе. Теперь можно было разглядеть их впалые отвалившиеся носы, дырявые щёки, прогнившие редкие остатки зубов, мертвецки бледные глазные яблоки, отрезанные наполовину или полностью отпавшие уши, поредевшие куски волос, у некоторых сгнившие языки, трясущиеся на остатке рта без челюсти, у некоторых черви выползали и заползали от червоточины к червоточине, а другие и вовсе мотались в разные стороны без головы, координируясь с помощью тушек другой нежити. На большинстве из них были косухи, корсеты, штаны, юбки, платья, ботинки и сапоги. Три наших экосинтезатора в быстром темпе перестроились, нацелевшись на бегущую толпу и, надо сказать, вполне себе успешно.

- Готовь-с, готовь-с. - тихо приговаривал Сердочресло, сосредоточенно следя за фронтом врага через дальнозор.

У меня подрагивала рука. И нога. Живая часть меня подрагивала, а стальная была бесконечно спокойна и недвижима. Хотел бы я, чтобы моё тело и разум всегда были такими же, как эта моя механическая часть. Сердце билось учащённо, голова кружилась, дыхание сбивалось, к горлу подступал ком, хотелось блевануть или убежать прочь, или блевать, убегая прочь. Даже гноившийся член в этот момент перестал меня заботить.

- Магазин, шмаляй!

Зажимаю курок. Первый выстрел, секундное восстановление мечёвки, снова выстрел. Чуть правее. Ещё чуть правее. Чуть выше. Упыри шеренгой остановились. Выстрелил одному из них, успевшему только направить в нашу сторону мечёвку, в живот. Началась перестрелка. Десятый патрон, обмазанный плазмой и очищенным атомом, попал прямиком в шею мертвецу. Итого четыре попадания, неплохо.

- Братья, на смерть! Мечёвки, осколочные!

С рычащим криком, аж ухо заложило, братья пробежали между нами и со всех ног направились навстречу приближающейся нежити ближнего боя, пока владельцы мечёвок достают гранаты.

- Чека! Две, одна... Кидай!

Мы перекидываем дугой, через бегущих братьев, осколочные. Повсюду взлетают мертвецы и упыри. В некоторых неудачных местах отлетают обратно братья. Часть воронов пикировала на нежить, отвлекая их от братьев, которые через несколько минут влетают в мертвечину. Ряд Бессмертия длиннее и старается создать полукруг. Но братья не дают этого сделать, расширяя фланг. Каждый Брат и наёмник ближнего боя отбиваются сразу от двух-трёх мертвечин. Мы перезарядили мечёвки и целимся по безопасным пространствам, где маловероятно задеть брата.

- Давайте, давайте, шмаляйте.

Мы делаем, что можем, как можно более аккуратно. Небеса разверзаются лютыми соляками, и вот уже скрипуче-горловой голос самого Метал-Бога начинает пропевать до сих пор непереведённые никем слова. Братья стараются закрываться от упырей телами мертвецов, но не всегда это выходит. Сгнившие головы и руки летают только так. Дубобит с Черногорем всеми силами парируют удары со стороны Хорава, но тщетно. Хорава насквозь пробивает пика. Выстрел Чернижки поздно прилетает владельцу пики прямо в и до этого разорванный висок. Хорав отступает назад, Дубобит пытается удержать своего друга, но его отвлекают размахивающиеся рядом орудия убийств. Хорав падает назад, втыкая пику с оторванным куском кишки в землю. Кровь хлещет из горла фонтаном. Дубобит орёт, впадает в неистовство, и начинает с каждым взмахом меча отрубать по части тела попадающихся мертвецов. Черногоре бросает своё поле и следует за продвигающемся, впавшем в безумие, облитом слезами, красной и гнилой кровью, Дубобитом. На Дубобита нацеливается упырь, жадно облизывая своё клыкастое лицо, но в его оба глаза влетают когти Сумгра, и успевший выпустится выстрел летит прямо в руку Чернижке.

- А-а-а, бля-я-я. - бросает свою мечёвку он и хватается за своё плечо.

- Отведи его к повязкам, - орёт Тёмногонь в пылу экосинтезаторской картечи. - я прикрою.

Я беру Чернижку за плечо и веду в тыл.

- Сука, чем они обмазывают патроны? Почему так жжёт?

Чернижка уставился на меня с искривлённым от боли лицом. Я уже собираюсь отвести глаза на дорогу и что-то промямлить, но не успеваю этого сделать. За долю секунды от глаз Чернижки остаётся половина разворошённой головы, а меня заливает кровью, мозгами и осколками. Я упал, бросив тело Чернижки, которое, падая, заработало ещё две дырки в теле. Ужас обуял меня, я начал трогать своё лицо, полностью умытое текущей кровью, и не мог понять, только ли это его кровь, или же осколки прорубили в моей коже сильно жгущие фонтанчики. Взрывы звучали всё ближе, а гитара Метал-Бога будто спустилась и начала играть прямиком мне в ухо. Я начал кричать, пытаясь забить себе рот мокрой грязной землей. К моим глазам подкатился только что прилетевший из ниоткуда глаз Чернижки, его яблоко смотрело прямо на меня. Вот мы и встретились снова. Я выблевал ещё непереваренную землю, смешанную с утренней похлёбкой. Барабаны и гитара начали отбивать ритм скаковых лошадей, мимо меня проскочила группа воителей на стальконях и несколько вурдалаков на гнилых мёртвых конях. Я увернулся. Снаряд экосинтезатора разорвался метрах в двадцати и оглушил меня. Ещё один снаряд подхватил осколок разрушенной повозки и направил его в мою сторону. Подставив стальную руку, я избежал смерти, рука разломала осколок в щепки, но сама же забарахлила и начала постукивать меня током. Да какая лажа, мне же её недавно починили.

- Серогрусть! - услышал я голос Сердоболи.

Я обернулся. Шеренги обеих сторон превратились в месиво. Мертвяки прорвались через оборону Братьев, и теперь в ближнем бою обменивались ударами с владельцами мечёвок. Братья зажали мертвецов сзади, но их уже, в свою очередь, зажали упыри, по какой-то причине, видимо из-за малого количества патрон, переведшие свои мечёвки в ближнебойный режим и с воплями влетели в этот кровавый бутерброд. А на меня поскакал вурдалак на своём сраном коне, уже замахнувшись кривым, похожем на молнию, костяно-железным мечом. С неба начал играть соляк. Своей живой рукой я выхватил секачет и шмальнул в рожу коню две пули. Коня понесло, и он пролетел мимо, скинув со своего повторно помирающего тела вурдалака. Мы оба быстро встали, вурдалак злобно заорал, закинув голову вверх, оскалив свои зубы и раскинув руки. Я в недоумении пожал плечами и выстрелил три пули в его тушку. Вурдалак упал на колено, посмотрел на меня кровавым ртом, и резко побежал в мою сторону. Я быстро начал засовывать хотя бы один патрон, но вурдалаку на ходу поплохело, он остановился почти передо мной и упал замертво. Я обернулся в сторону Сердоболи, который, как многие другие воители, будил жрецов, чтобы те отошли на более дальнее расстояние. Земля была распотрошена и залита кровью. В грязи нашёл свою мечёвку, схватил её и бегом направился искать друзей. Вокруг меня начал кружиться Злыня в теле Смугра, направляя в нужную сторону.

- Где Тобиас? - прокричал я, насколько можно громко, Сердоболи, и он в этой вакханалии даже услышал меня.

- Там. - указал он куда-то в левую сторону. - Далеко. Меня отбросило волной. - объяснил он мне своё пребывание тут.

В сумбуре схватки я увидел Тёмногоня, отбивающегося мечёвкой с другими мечёвконосцами. Смугр полетел в сторону одной из воздушных битв. Наотмашь ударив мертвеца с открытой половиной облюбованных червями мозга и разрубив его головной остаток ещё наполовину, я вклинился в бой, оказавшись плечом к плечу с Тёмногонем.

- Где Черногоре с Дубобитом?

- Чёрт их знает. - откинув дреды назад и контратаковав чистого скелета с дырками вместо глаз, ответил Тёмногонь. - Где-то впереди. Как Чернижка?

- Мёртв. - я пнул со всей ненавистью наседающего на меня мертвеца, вспомнив о Чернижке, и проткнул нежить в искромсанное место, где когда-то была грудь.

- Твою...

Тёмногонь завис прямо во время боя. Я быстро блокировал летящий в него топор. Я знаю, как он любил Чернижку. Я тоже его любил. Но сейчас не время...

- А ведь он собирался уходить из войска... И на тебе...

Тёмногонь развернулся и, опустив голову, медленным задумчивым шагом пошёл с поле боя, а между ним и впереди него громыхали взрывы, летали тела, бежали с разных сторон бригады-помощники, то относившие куда-то раненых, то несущие коробки с припасами.

- Блять, ты куда пошёл? Эй! - кричал я, оборачиваясь назад и отбиваясь от двух мертвецов одновременно. - Чо за приколы? Мы что, в драме какой-то, э-э-э?

Но Тёмногонь только периодически покачивал головой и шёл дальше, упершись глазами в землю.

- Охрененно? - спросил я, обращаясь к мертвецу с обугленным лицом.

- Г-м-м-м. - остановившись, пробасил мертвец.

Я помотал головой, и снёс голову мертвецу ударом мечёвки снизу вверх, увернулся от топора и, достав секачет, наугад выстрелил единственным в нём патроном, попав нападавшему в живот.

-«Итсач ан елоп виледзар норотс оклоксен ястетелзар»... - басом просипел голос Кощея по всему полю брани.

Мертвецы и упыри, кто успел, схватили ближайших воителей на последнем слове, и вся нежить с невиданной силой разлетелась в разные стороны, либо вместе с воителями, либо влетая в них и отталкивая как можно дальше от изначального места пребывания. Вот теперь начался сущий кошмар. Группки, разбросанные по всему полю боя, перчённые разъедающими взрывами экосинтезаторских снарядов, приправленные взмывающими в небеса и пикирующими на головы врагов воронами, разбавленные скачущими то тут, то там конями всех видов жизнедеятельности, схлёстывались искрами мечёвок и прочим оружием ближнего и дальнего боя. Свинцовая накипь, мгла, пыль и туман серыми красками аккомпанировали барабанным безумствам и гитарной фееричности небесной вакханалии. Сквозь эту пеленой обволакивающую глаза миазму пролетали стальные и железные заточенные орудия убийства, пули, бесконечный поток крови, криков и измученных от боли слёз. Конечности людей и мертвецов терялись за доли секунд, жизнь, впервые или повторно, уходила быстрее, чем выдыхаются пузырьки из стоящей в тепле скульки, а силы, поддерживаемые лишь природным адреналином, ветвью скисшего дерева проносились через мышцы и выходили куда-то в пространство, оставляя своих владельцев обездоленными. Налитые кровью глаза и пустые сгнившие глазницы вновь и вновь встречались в этот миг, чтобы решить, кому из них посчастливится прожить ещё немного. Отбиваясь от одного упыря, одного мертвеца, отмахиваясь от одного мельтешащего вражеского ворона и уворачиваясь от с разгону пытавшегося влететь в меня присоединившегося к бою мертволюба на своём костяном коне, я снова увидел вдали Смугра, который уже летал в более, так сказать, природном начале. Своей барахлящей рукой я старался наотмашь ударить хоть кого-то, фехтовательным способом тыкая при этом мечёвкой из под низа. Упырь с мертвецом пытались меня окружить, но я каждый раз отходил назад и в сторону, при этом ожидая следующего клина мертволюба. Наконец удалось попасть стальной ладонью прямо в голову ворону. От такого удара у птицы свернулась шея, и она камнем пикировала вниз, упав замертво. Мертвец алебардой пытался издалека проткнуть мне живот, пока упырь различными финтами бил мне по стальной руке и встречал своей мечёвкой мою. В один из таких финтов ему удалось пройтись по моей щеке, оставив кровавый шрам, а мертвец, тем временем, полоснул середину моего брюха, задев как стальную часть, так и природную. Долго я держаться не мог. Своими ещё славно работающими ушами я услышал топот костяного коня. В пылу сражения появился план. Потихоньку смещаясь ближе к мертвецу, я стал парировать мечёвку и алебарду одновременно. Копыта были всё ближе, но я делал вид, что уже их не слышу. Нужно выждать время. Выпад, блок, блок, блок, выпад. Копыта совсем близко. Кинув руку, я бью упыря в живот, отчего тот загибается, затем быстрым движением парирую алебарду мечёвкой, захожу за неё, равняясь с мертвецом и увернувшись от чуть не прилетевшего удара костяного меча, и, одним движением, из последних сил, хватаю стальной рукой алебарду, ставлю стальную ногу в пружинистую позицию, и что есть мочи дёргаю алебарду в сторону костяного коня, отрывая при этом держащую её руку мертвеца. Прямое попадание в туловище коня. Пробежав ещё немного, конь сбрасывает мертволюба и разваливающимися костями падает на него. Тем временем я локтём бью в голову нежити, снося ей голову, и тут же бегу к упырю, который успел оправиться. Выпад, выпад, парирование, выпад, блок. Удар стальной ногой. Удерживаю равновесие. Выбиваю из его рук мечёвку.

- Сдохни.

Мертвецким стрёмным голосом успевает сказать упырь перед тем, как я насквозь вонзаю ему мечёвку в солнечное сплетение. Его гнилая зелёная кровь выплёскивается изо рта мне в лицо. Он крехтит, но улыбается. Я с усилием вытаскиваю мечёвку из его тела, которое, точно кукла, со злой улыбкой падает на землю. Мертволюб вдали никак не может выбраться из под костей своего коня. Устало бреду к нему. И тут к оставшемуся врагу, раскинув руки с кинжалом в каждой, подлетает жрец в чёрной старой плотной мантии с накинутым на голову капюшоном. Быстрыми ударами, точно нарезая колбасу, жрец в несколько секунд исполосовал выпирающее из под коня тело, отрезав всевозможные части тела предателя вместе с костями. Слабое зелёное свечение в его глазах, с каждым годом прогрессирующее из-за флоры и фауны Бессмертия, потухло. Кинжалы, облитые очищенным атомом, делают своё дело даже в отношении живых. Безумец быстро поднялся с колена и посмотрел на меня. Конечно, кто же это ещё мог быть.

- Ты что там, пейзажи разглядывал? Что так долго? - прокричал я.

- Я надеялся забрать с твоего тела костиаторы. - иронично ответил Злыня. - А, то я гляжу, тебе слишком везёт. Думаю, дело в них.

- Ты о чём? Нам же их не вернули после темницы. - посмеялся я.

- А, точно. - Злыня почесал патлатую грязную голову и и оглядел поле боя. - Да и хрен с ним. Давай других отыщем, а то позарез нужно жалованье в конце боя получить.

Поле было засыпано трупами и залито кровью. Тут и там продолжались мелкие стычки, но потери с обеих сторон были колоссальные. Экосинтезаторы стреляли редко, снаряды падали только в определённые точки с большим скоплением воителей и нежити. Но Метал-Бог ещё наваливал тяжёлого метала с чёрно-красных облаков. Всё вокруг потускнело, потеряло краски, стало ещё более серо, нежели раньше. Зелёные оттенки тоже потускнели и сливались с серым маревом. Мы пробивались сквозь горы трупов и то тут, то там помогали отбиваться нашим совоителям. Наша идея быть вдесятером провалилась. Сердоболя, Тобиаса Вандерфлэйма и Смертогреха мы так и не нашли, Чернижка с Хоравом мертвы, Тёмногонь просто, блять, куда-то ушёл. Наконец, вдалеке, мы увидели какого-то высокого бугая с чёрными волосами и каким-то мешком на спине. В надежде, что это Черногоре, мы двинулись в ту сторону, пробиваясь через группки стычек и горы трупов. Как можно быстрее мы добежали до предполагаемого Черногоря. Черногорем этот бугай и был. А на спине его висел Дубобит с отрубленными ногами. Мёртвый. Черногоре одной рукой держал его скрещенные запястья, а другой массивно размахивал своей двухметровой мечельбой, подаренной ему Сладкомирой. Мы вклиниваемся в бой, с ходу повалив двух упырей, и отбиваясь от четырёх оставшихся мертвецов.

- Дубобит мёртв, можешь больше не держать его. - с плохо скрываемой скорбью и думая, что Черногоре не заметил смерти друга, оповестил его Злыня.

- Я не брошу его здесь! - фанатично ответил Черногоре. - Я не брошу его в этом злосчастном месте!

- Нам бы самим отсюда выбраться. - отбиваясь одной рукой, ответил я.

- У тебя что, опять рука твоя приделанная не работает? - мельком посмотрел на меня Черногоре, размахивая мечельбой.

- Назови мне хоть один из боёв, когда с его рукой под конец всё было хорошо? - усмехнулся Злыня, тыкая кинжалами в глаза упырям. Он любил выкалывать глаза, неважно, через Смугра или самостоятельно.

- Так был один бой. - ответил я, вытирая старую кровь мечёвки о новую.

- Ага, один раз из шести-восьми? Весомо. - всё пытался подтрунивать Злыня, чтобы заглушить боль сегодняшних утрат.

Черногоре отрубил голову последнему мертвецу и сквозь скорбь ответил:

- Неплохая статистика.

Мы огляделись. Справа от нас, в нескольких сотнях метров, было рубилово с конями и пехотой, человек пятнадцать-двадцать. Вдруг от толпы оторвалась группка из трёх коней и поскакала в нашу сторону.

- Да брось ты нашего мёртвого братишку. С ним ты менее мобилен, чёрт возьми, невозможно с трупом на плечах вот так дальше бегать. - снова начал Злыня.

- Да как я его брошу? Я не могу. Мы должны вернуть его в родной город. - нервно ответил Черногоре. - И в смысле невозможно? Я так уже сколько бегаю тут...

- Да в какой родной город... - распылялся Злыня.

- Оставь его здесь, а к концу боя мы сюда вернёмся, запомним это место и всё. - нашёл я компромисс.

- Как мы найдём потом это место? Ту полный треш. - перекрикивал замедленный тягучий куплет небес Черногоре.

Мы снова огляделись. Отличительных особенностей в этом месте на поле смерти действительно не было. Пронзая тучи, к нам полетел ворон.

- А я по Смугру найду. - нашёл решение Злыня.

- Да я так не могу... Не знаю... - ломался Черногоре.

- Глядите. - указал в сторону трёх приближавшихся всадников Злыня. - Это же Кощей XVII.

Между двумя некромантами в тёмных шелках, впереди, скакал скелет с блистающей короной на голове и размахивающий мечом из анбаисского золота с сердцевиной из позвоночника. Скакали они, экипированные чёрными кольчатыми доспехами, в нашу сторону, но не к нам. Я начал заряжать секачет, чтобы остановить их.

- Бросай Дубобита, мы за ним вернёмся, я тебя прошу. Давай грохнем Кощея. Нам за такое, блин, дадут всё нахрен, в Конфедерации нашей.

Черногоре, немного поколебавшись, всё-таки аккуратно положил нашего брата на землю и зло сказал:

- Да нахрен твои монеты, тут дело принципа, дело чести, дело мести.

Затем, выждав, когда всадники приблизились плюс-минус близко к нам, Черногоре выкрикнул:

- Эй, Кощей! Пидарас ты этакий. Ты воняешь залупой, морда твоя обрыганская.

Я дозарядил секачет и начал прицельно стрелять по коням. Хоть я и старался целиться в скелетного коня Кощея XVII, с третьей пули попал в голову коня слева сзади. Некромант сгруппировался и, спрыгнув с коня, сделал три безопасных кувырка, подкатив к нам, и, прыжком встав на ноги, тут же нанёс удар кривым мечом по Черногорю, который тот, однако, успешно блокировал. Кощей XVII всё же не бросил одну из своих, так сказать, правых рук. Вместе с другим некромантом властитель Бессмертия развернул своего коня и с пылающими кислотно-зелёными глазами устремился к нам. Своим утробным мертвецким криком он заглушал всё вокруг. Уже перед самым столкновением Злыня, хитро проделав кувырок, достал из-за спины свою палку и сделал подсечку коню Кощея. Конь тяжело повалился наземь, а Кощей XVII вылетел из седла и точным манёвром встал на ноги, попытавшись прорубить уворачивающегося от другого некроманта меня. Ударил по стальной ноге. Не больно, но неприятно.

- Моран, продолжай. - сопящим голосом повелел Кощей XVII всаднику. - Эшуу, убей. - также поднял он боевой дух противнику Черногоря.

Эшуу с утроенной скоростью начал опрокидывать удары на Черногоре, а мы со Злыней навалились на Кощея. Его удары были настолько быстрыми и отточенными, что мы еле справлялись.

- Серогрусть, осторожно. - прокричал Злыня.

Я обернулся. На меня летел всадник Моран. Кощей, воспользовавшись моментом, пнул меня своим железным сапогом в живот, чтобы я потерял равновесие. Воспользовавшись пружинистой способностью стальной ноги, я всё же смог в последний момент отпрыгнуть от всадника и распластаться на земле. Всадник поскакал в новый заход, Злыня отвлекал Кощея XVII своей палкой, кинжалом, и вовремя подлетевшим Смугром, а я, воспользовавшись моментом, достал секачет с последним заряженным патроном и нацелился на врага Черногоря, который уже нанёс моему другу несколько полосованных ран. Черногоре тоже подскользнулся на мокрой земле и упал на задницу, но продолжал отбивать удары. Целился я долго. Копыта уже приближались. Единственный шанс... Выстрел, и сразу кувырок в сторону. Всадник снова промахнулся и, судя по его выкрикам, был этим очень недоволен. Черногоре, воспользовавшись оттолкнувшей врага пулей в грудь, одним ударом обрубил Эшуу то, что раньше было икрами ног и, быстро встав, вонзил в пробитую грудь врага мечельбу, остановив падение некроманта. Так Эшуу и повис на мечельбе, без ног.

Кощей с болью утробно прокричал, откинув Злыню и Смугра, пробежал мимо меня и на ходу, в прыжке, вознил свой острый меч в бок Черногорю.

- Не-е-е-ет. - закричал Злыня. И побежал в сторону Кощея. Тот, криком позвав свою похрамывающую лошадь, быстро запрыгнул на неё, пришпорил и поскакал прочь. Я отвлёкся на скачущего в мою сторону всадника. Точно выставив мечёвку, я парировал удар его меча, так что всадник, уже совсем негодуя, из принципа начал снова набирать скорость для очередного удара. Воспользовавшись моментом, моя израненная тушка подбежала к Черногорю и Злыне, державшего голову брата на колене.

- Сука, прямо в больное место. - отхаркивая кровью, проговорил Черногоре.

- Где твоя скулька? - с наворачивающимися слезами на глазах говорил Злыня. - Или адреналин. Или...

Черногоре остановил копошащиеся в его карманах руки друга. Затем, угасающими глазами, он посмотрел в глаза Злыни, затем в мои, и снова, и снова, будто желая как можно сильнее рассмотреть их.

- Нам ещё Дубобита надо забрать. - сказал, отплёвывая слёзы, Злыня. - А тебе лично ещё нужно выполнить норматив в шестьдесят пять тысяч семьсот литров.

- Ты так и не взял реванш после той игры за грибнухой. - слабо ухмыльнулся Черногоре. У меня задрожали губы.

Черногоре посмотрел на небо. Грустная баллада играла сверху. Он откашлялся, схватившись за бок.

- Живите не ради чего-то... - он снова начала тяжело смотреть на нас. - Живите вопреки. Сладкомира...

Его взгляд устремился между нами и потух. Навсегда. Больше мы не услышим его голоса. Не услышим его шуток. Больше у нас никогда не будет такого искреннего, честного и верного друга.

Злыня закричал полным горечи и скорби воплем. Он кричал и рыдал. Его голова без сил упала на грудь Черногоря. Тело всё тряслось. По моим щекам текли горячие слёзы. Я просто смотрел на мёртвое лицо Черногоря. Тупо смотрел. Весь мир потух, рухнул на мгновение. Будто часть меня отмерла. И вот я снова слышу топот приближающегося коня. Злыня, вобрав всю злобу, с ненавистью в глазах поднял лицо, метнул кинжал во всадника, попав в голову, пробив шлем. Конь слегка замедлился, а Моран выпал из седла. Злыня на ходу схватился за коня и кое-как, с горем пополам, оседлал его. Конь встрепенулся, попытался скинуть Злыню, но всё же поддался и успокоился. Развернув его, он направился в нашу с мёртвым Черногорем сторону и, полный гнева, прокричал:

- Садись. Догоним эту суку.

Я вытер лицо. В последний раз посмотрел на Черногоре. Прощай, брат. Я положил свою руку на его лицо и закрыл ему веки.

Бой был окончен. Небеса утихали. Кощей XVII, потеряв множество рабов и свою главную свиту, скакал в сторону Бессмертия. Бой был выигран, ценой тысячи жизней. Это место войдёт в историю как самое кровавое и тяжёлое побоище за последние десятки, а то и сотни лет. Но нам это было уже не важно. Мы торопились отомстить за своего брата.

Несколько часов мы преследовали Кощея XVII. Я вёл костяного коня, а Злыня, каким-то неведомым мне образом, удерживался в седле, сознанием находясь в Смугре, и сверху указывал мне, куда скакать. Конь Кощея, хоть и после удара палкой слегка похрамывал, всё же был быстр. Но мы были быстрее. Немного. Потихоньку догоняли преследуемого. Ну, я на это надеюсь.

Кругом всё было выжжено. Разрушенные деревни и сожжённые посты, разбитые дороги и испорченные поля. Будто смерч прошёлся по этой некогда, хоть и полу-степной, но всё же заливной и кое-где плодородной земле. Валяющиеся у обочин трупы отдельных конфедератов и целых семей были в пути далеко не редкостью, встречаясь даже чаще, чем иссохшие в веках одинокие пни. Больше всего трупных остатков лежало у пулемётных постов. Кучки мертвецов, заново или впервые погребённых под лёгким слоем пыли, горстьями валялись вперемешку с пустыми гильзами. Изрезанная пулемётными расстрелами нежить, будто гирлянды на праздничном дереве, висела тут и там на степном пейзаже, украшая вольфрамовый мотив кроваво-зелёными оттенками выпотрошенной скорби. Иссиня-чёрное зарево лейтмотивом струилось по грязно-кишечным кочкам выжженной земли, озаряя наши пустые жизни красками приближающейся смерти. В пустых глазницах множества бессмертных тел, сваленных друг на друга, я видел что-то щемящее, что-то влекущее и отталкивающее одновременно, что-то воистину умертвлённое.

Близилось к вечеру. Солнце, и так слабо опаляющее сегодняшним горестным днём эти края, теперь и вовсе собиралось уйти в забытье, распрощавшись с этими недавними часами мучений и стольких смертей. Был бы я солнцем, после такого вообще перестал бы освещать всю нашу сущность, с нашими войнами и издевательствами.

Ещё около получаса укачивающей быстрой езды дали свои плоды. На некогда цивильном, а теперь распотрошённом перепутье я увидел скачущий силуэт. Буквально через мгновение в своё тело вернулся Злыня, а ворон начал лететь более извилисто.

- Не сбавляй темп. - тяжело вдохнув воздух сказал Злыня. - Мы почти его догнали.

- Ссать хочется. - с гнилой болью ответил я.

- Некогда испражняться. Если мы сейчас остановимся, то потеряем этого ублюдка.

Недовольно расстегнув ширинку, хоть это было и не просто, я вытащил своё отмирающее начало и, стараясь изливаться в сторону, со всей сложностью процесса и со всей болью, прикусив язык, начал выпускать мочу и гной.

- Да ты издеваешься? Нет, стой... Ну лажа... - искривлённо произнёс Злыня. - Блять, она отлетает в мою сторону, капли летят в мою сторону, сука. Прекрати.

- Да ща уже, почти...

- Ну ты скотина. Это у тебя такие приколы после боя? - Злыня немного помолчал. - Ладно, я тоже отолью.

Мы были всё ближе и ближе к царю Бессмертия. Смугр начал мельтешить перед ним, дабы заставить сбавить темп. Но Кощей не унимался. Я бил поводьями по коню как мог. Удивительно, что этой костяной ходуле было не плевать на те самые поводья. Оказываясь всё ближе, Кощей XVII, видно тоже из последних сил, утробно выкрикивал в нашу сторону. Но на костяного коня его правой руки это не действовало, а для нас этот отталкивающий выкрик был соразмерен сильному ветру. Назад немного откидывает, но не то чтобы слишком.

- Вы, челядь, думаете, что сможете справиться со мной, Кощеем XVII? Племянником и убийцей Кощея XVI? Подите прочь. - шрайкал он нам.

- Ты убил не того воителя, козёл ты безбородый. - гремел Злыня.

Кощей XVII достал свой элегантно ужасающий меч. Злыня достал свою палку. Я отъехал чуть дальше и сравнялся с Кощеем. Тот начал размахивать мечом, не подпуская нас. Злыня вытянул свою палку и начал тыкать в сторону коня, но Кощей, несмотря на неудобство сей деятельности, удачно отбивал палку. Тогда я немного спешился. Мы оказались чуть сзади. Злыня чуть приподнялся. Спустя несколько попыток, мой жреческий друг всё-таки умудрился просунуть палку между лап коня и сделать ему подсечку. Но для этого мне пришлось продвинуться впритык к коню Кощея, чем последний воспользовался, полоснув по голове нашего коня. Конь, захваченный Злыней у всадника, потерял сноровку и споткнулся об упавшего коня Кощея. Так мы все оказались на земле у разбитой дороги. Кощей тяжело встал, но всё же быстрее, чем мы, тряхнул свой меч и направился к нам. Мы продолжили начатое на обагрённом трупами поле. Я начал ползти к отлетевшей мечёвке. Кощей был уже близко. Я не успевал подползти к оружию. Он оказался совсем близко ко мне, но развернулся и встретил удары палкой и кинжалом от Злыни. Смугр сел на голову Кощею XVII и начал клевать ему лоб. Кощей отмахнулся и снова ловко парировал удары Злыни. Я схватил мечёвку, в прыжке поднялся и нанёс удар царю, который правитель Бессмертия тоже умело отблокировал. Утробно крикнув в мою сторону, он оттолкнул меня, затем удачно встретил посох Злыни, разрубив её напополам, и пнул моего друга в пах, от чего ток скрючился. Ещё один выкрик адресовался Смугру, который отлетел в сторону, ударившись о разбитый столб-факел из чёрного жреческого дерева. Я сделал выпад, на что Кощей XVII ответил контратакой, которую я уже в свою очередь контратаковал. Так мы обменивались ударами. Кощей периодически утробно выкрикивал, отталкивая меня и мою руку. И вот его правое плечо оказалось открыто. Обманным финтом я прошёл в бок и резким выпадом пролетел мимо Кощея, отрезав его не боевую руку. И остановился. Как-то мокро и горячо стало на уровне живота. Я опустил голову вниз. Из моего вспоротого живота торчали, словно пшеничные палочки в помидорах, кишки. Я поднял голову, увидел встающего Злыню, и, не способный больше держаться, упал на колени.

- Ничтожный смерд! Ты лишил меня руки!

Тоже очухавшийся Кощей XVII негодовал сзади меня. Злыня резко побежал за мою спину. Я не мог повернуть голову и ожидал окончательного удара. Но услышал лишь скрежет металла. Попытавшись встать, я упал на землю и повернул голову. Злыня и Кощей исполняли танец смерти. Они эстетично кружились в этом бою, меняя своё местоположение. Оба были быстрые, надменные и злые. Мёртвой хваткой я всё ещё держал окровавленную мечёвку. Живот горел. Я будто чувствовал, как мои открытые кишки собирают всю грязь и пыль на земле. Изо рта шла кровь, но я из последних, в этот раз точно, сил нажал на клапан в своём боку. Резкий электрический разряд, пронёсшийся по всему телу, вызвал последний, решающий всплеск адреналина. Встрепенувшись, я пополз в сторону дуэли. Повернув голову в сторону Смугра я заметил, как его грудина вздымается и оседает, хоть он и был без сознания. Я старался ползти быстрее, но, оказавшись достаточно рядом, я всё же не успел вовремя поднять мечёвку. Кощей XVII, круговым движением сместив кинжал Злыни, проткнул его тело насквозь, затем схватил его за плечо и притянул его к самой рукоятки. Злыня истошно выдохнул.

Подтянувшись на барахлящей руке и согнув стальную ногу, я, с решающим усилием, выкинул мечёвку в Кощея XVII, проткнув его из под низу между рёбер в тот же самый момент, когда Злыня с усилием воткнул свой кинжал ему в шею сбоку. Кощей прокрехтел. Мы простояли так втроём несколько секунд, пока ноги Злыни окончательно не подкосились. Падая, он потянул за собой Кощея, а я, отпустив мечёвку, рухнул на землю. Последнее, что я мог увидеть, это разбитая дорога, тянущаяся непонятно куда и начинающаяся непонятно откуда, а я оказался где-то между этими началом и концом. Даже не по середине. На дороге происходило всё самое значимое в моей жизни. В пути. И именно на этом пути я погибаю. А разве могло быть ина...