Конфедерация Метала

Глава 4. Городские развлечения. День третий.

Раскрыв глаза после плотного сна, я, в очередной раз, потерял всю свою вечернюю мотивацию. Снова все желания вернулись в выработанный годами уклад дня. И никакая внутренняя борьба, никакой внутренний диалог и попытки превозмочь себя не действуют, поэтому я снова берусь за свои пристрастия и привычки. День снова проживается по течению. Я обернулся. Девчушка лежала совсем голая, да я и сам был голый. Пошлёпав её по изумительной, изящной попке, которую можно считать чудом этой планеты, я спросил, есть ли у неё папиросы и можно ли выпить скульку. В полудрёме она указала точки расположения моих пристрастий.

Зарядившись и, в то же время, ослабив себя табаком и хмелем, я, напоследок, уже до конца разбудил русоволосую на полчасика утреннего согревающего ощущения человеческой сплочённости, нашёл свои вещички, чуть не блеванул, но сдержался, затем поблагодарил свою ночную спасительницу за всё, расцеловал ей кисти рук, раскланялся, накидал реверансов, пропел сонаты восхваления и восторжения, и после того, как она со смешком сказала: «да иди уже!», вышел из чужой жизни.

На улице было светло и свежо. Сходу возникала огромная проблема: я не был на утренней строевой. Но план уже есть: скажу, что раньше пришёл на ярмарку, дабы успеть взять... Что-то. Не, идея хреновая. Ну ладно, если что, просто недельки две побуду в качестве караульщика, переносчика провизии, или ещё какое наказание получу. Честно — плевать. После вчерашнего путешествия сознание очищено, и совсем не хочется циклиться на каких-то бытовых и одиозных проблемах.

И всё же люблю я эту тёплую пору! Солнечные лучи... В каком бы грязном месте и на какой бы измученной человеческой жизнью земле ты ни стоял — солнечный свет всегда отвлекает от всего насущного, переворачивая нынешний пиздец в сторону простого житейского расслабления. Проходящие горожане, конечно, не слишком разделяли моего приподнятого настроения, судя по их торопливости, выражениям лиц и грузам в руках и на плечах. Кто-то недовольно огибал или обгонял меня, кто-то вроде про себя, но так, чтобы было слышно, жаловался на мою медлительность, приправляя это более-менее сносными оскорблениями, кто-то же напрямую требовал от меня ускориться или выражал своё недовольство, но, не увидев моей шебутной реакции, просто отпихивал моё расслабленное тело в сторону. Бывали и те, кто толкал меня без предисловий, но в основном это были либо давно увядшие ментально и физически озлобленные бабки, либо не менее озлобленный подвид мужиков средних лет, выплескивающих ненависть к самим себе на всё вокруг. Злоба и солнце — с этими спутниками проходил мой третий день здесь.

Хотелось есть, но я решил не бежать к первому же встретившемуся прилавку, а заиметь что-нибудь интересное на ярмарке. Для этого мне всё же пришлось проявить активный контакт с окружающей средой, ведь я не знал, в какой части города в принципе нахожусь. После нескольких посыланий куда подальше (сегодня прямо-таки какой-то нервозный день у местных. Может у них всегда такое в горьдень? Вроде особой традиции) всё же одна семья из чрезмерно веселого мужика, то улыбавшегося, то смеявшегося во весь рот, чрезмерно расслабленной жены, играющей с чем-то невидимым, и двух детишек, что пристально, с широко раскрытыми глазами смотрели внутрь меня и, если честно, выглядели жутковато, зачем-то оповестила меня, что как раз идёт на центральную ярмарку, и предложила мне присоединиться. Я вежливо отказался, но мужичок подхватил меня за живую руку и потянул за собой, а его жена начала рассматривать мою стальную руку, то притрагиваясь к ней, то боязливо отбрасывая свои ладони, и неестественно крутила головой то влево, то вправо, беззвучно что-то проговаривая губами.

- А вы, собственно говоря, мой милейший господин и прекраснейший новый друг, прямиком из Тяжёлой Стали? - мужичок зачем-то посмеялся, и, с застывшей улыбкой, ожидал моего ответа.

- Я? Нет... То есть, да. Я вот... - я запинался, пытаясь не сказануть лишнего, но моему слушателю было абсолютно всё равно, он смотрел на меня всё с той же улыбкой и периодически кивал головой, показывая свою вовлечённость в мой монолог. - Проездом.

Я ему слабо и неправдиво улыбнулся. Он тут же засмеялся в ответ, аж поднял голову, а затем вернул её в нормальное положение, но лицо у него уже было суровое и серьёзное, будто даже злое, и он жёстким тоном спросил меня:

- А то я подумал, что ты из этих... военников.

Моё лицо непроизвольно напряглось, а брови поднялись. Затем он, прождав несколько секунд в молчании, снова улыбнулся во все зубы и, сказав: «Ну вы поняли, да? Как вареники, только военники, а?», снова рассмеялся. Я обернулся в сторону его жены, которая, видимо, всё это время смотрела мне в лицо, и что-то говорила, не издавая ни единого звука, ну, либо просто шевелила губами. Мда. Хорошо что я не встретил их ночью во время своих галлюцинаций.

- А мы вот с моей женой, Страхоболью, - он указал на свою жену, которая пыталась погрызть мою руку, так сказать, попробовать её на зубок. - и детьми, Чревом и Смрадой, бывали в вашей столице... да-да, и не удивляйтесь так, мы ещё те путешественники, да? - она снова начал гоготать и слишком навязчиво потрошить волосы своего сынишки и дочурки, которые, не отвлекаясь, тупо смотрели вперёд, в одну точку.

- А я вот... как раз оттуда... да...

- О-о-о, - он заржал пуще прежнего. - так вы столичный, а? Родом со столицы, да? Потешный, потешный металградский, а? Ну, даёшь! - он шлёпнул меня по плечу, а затем обнял. Я от него немного отстранился, но наткнулся на его жену, которая улыбнулась, как поехавшая вдова и одновременно сбежавшая от жрецов во время передоза травяных настоек.

- А вы, получается, из этих краёв? - я пытался как-то разбавить разговор и ускорить этот весь поход. Вообще, больше всего я хотел бы сбежать, но как-то неудобно, помогают всё-таки...

- А ну то-то ещё будет! То-то ещё будет... - мужичок резко перестал смеяться-улыбаться и задумался.

- Что будет? - я уже не удивлялся бредовости этого диалога.

Он подлез к моему уху, и хриплым шёпотом произнёс:

- Цепи — не волки, мечёвки — не жезлы. Он — на верху, а ты - хуй залез бы.

Затем чуть отпрянул, посмотрел на меня серьёзным лицом, кивнул головой, как знающий кивает только что посвящённому, указал на центральную ярмарку, которая появилась из-за угла, и вся семья резко ускорилась, оставив меня позади.

- Ну и городок. - сказал я вслух сам себе, остановившись. Движущаяся толпа снова начала пихать и толкать меня.

Центральная ярмарка, действительно, была не маленькой, несмотря на то, что за стенами стояла большая ярмарка. Она, как мне казалось, стала дальше больше, нежели та, которую я видел в последний раз, в другом городе. Будто за полгода производство в столицах увеличилось, не знаю, на четверть. Расширился даже прилавок с деталями для трансгуманистов. Эту механическую стойку я увижу с любого расстояния благодаря сильному поблёскиванию, и потому, что этот прилавок был буквально намазан для меня. За полгода появилась необходимость закупить парочку деталей, плюс тот починщик, что с лекарем недавно не дали мне помереть, даже дал мне небольшой списочек, что стоит приобрести, и порекомендовал заявиться к любому починщику с этими делами в течение двух месяцев. Хотя, конечно, сами торговцы деталями меня и таких, как я, не любили. Из-за, по сути, добровольно-принудительного вживления мне всех этих железяк, Совет давал мне большие льготы на техосмотры даже в невоенное время, и на покупку деталей. По итогу получалась смешная цена, существовавшая только для того, чтобы купцы совсем не запотели от злости.

Сама же ярмарка выглядела очень красочно. Разноцветные крыши из мягкого полотна Поп-Империи у кого прибыли по больше, и окрашенный бронзовый шифер у тех, кто зарабатывает поменьше. Сделано это было неспроста - дело приманки для городских завсегдатаев, привыкших к серым, белым и чёрным тонам. Существовала, правда, отличительная особенность наших ярмарок. Помимо больших и маленьких, купленных и самодельных гербов округа и уезда, походные ярмарочные арки и входы, походящие на недоделанные врата, украшались орнаментами всех трёх народов и венчались большим тройственным гербом Конфедерации посередине. Да и сама охрана по обмундированию отличалась от остальных стражников и воителей Конфедерации. Это было связано с тем, что одежду и броню охране приходилось покупать самой, в чём, по правде говоря, не было особой проблемы, ведь скидка на доспехи и оружие у них была примерно схожа с моей, распространявшейся на детали и расходники. Экипировка на ярмарках присутствовала из всех стран. Здесь тебе и копья Культа Джа, и пистоли Империи Рока, и золотые автоматы Поп-Империи, и лазерные посохи Золотого Тельца из драгоценностей с их шахт, и большие огнемёты с ракетницами с чёрного рынка Рэп Игры, и наэлектризованные мечи Электросоюза с воспроизведением битов при каждом взмахе, и даже паровые органовые нарезные ружья Образцовой Республики, сложные в использовании, но при высокой наученности и таланте способные выкашивать толпы врагов за считанные минуты. Редко, но всё же иногда можно было даже встретить самодельные рукопашные, блокирующие и огнестрельные приспособления из материала Топных монстров, сделанные кузнецами, подавшимися в авантюризм и колониальные амбиции.

Первым делом я, естественно, направился к прилавку трансгуманизма. За стальной стойкой стоял мой племенной земляк, нашпигованный технологиями от стоп до темени и походящий больше не на торговца, а кого-то робота в сфере прибыли и рыночных отношений. На предплечье, чуть выше ладони, у него был встроен калькулятор, один глаз оснащён диоптриями для сверхточного выявления поддельных монет и драгоценных металлов, левое ухо имело особый датчик, который улавливал звуки синтезатора, вбитые в государственные билеты Поп-Империи, а также запястье с электронными весами. Издалека завидев меня, он улыбнулся, но, когда я подошёл поближе, и он заметил отличительные особенности на моей одежде, выдавшие мою принадлежность к воителям, и также выгравированную печать кузни Вече на плече стальной руки, он малость посмурнел, но постарался не выказывать это.

- Приветствую, воитель. - улыбнулся он мне во все зубы, которые, кстати, тоже в некоторых местах были стальными. - От починщика?

Я пожал ему руку.

- От починщика.

- Ну, давай рецепт.

Я достал из внутреннего кармана документ с выскребанными буквами и цифрами.

- Ага, ага, так... Всё будет, но мимо шестерёнки а-3 для плечевых суставов и оптики для глаз. У меня есть только двенашка, а тебе нужна десятка.

- Ну и пусть. - махнул я рукой. - Давай, что есть.

Пока он, припевая, собирал по списку детали, я решил сразу достать купон, который неминуемо его расстроит. Продавец не сразу заметил протягиваемую мной на прилавок бумагу, но когда всё же краем глаза глянул в мою сторону, сквозь пение под нос произнёс:

- На-на-на, а-а-а, лажа, н-н-н-а, н-н-н-а.

Его мелодия стала более замедленной, грузной и не такой весёлой. Мне было стыдно, но при этом в душе всё же играла несмываемая радость за сохранённые монетки. У торговца, наоборот, под маской спокойствия и доброжелательности таилась ненависть и желание как можно мучительнее скрутить мне шею на месте. Мы показывали одни эмоции, но ощущали совсем противоположные. Так принято вести себя в наших рыночных отношениях. Если бы не это вечное желание состряпать выгоды, я бы и не прочь был стать торговцем. Ездишь себе по землям, считаешь монеты, торгуешься, выставляешь красивый и качественный товар. Пока какие-нибудь Панки рядом с границей не сделают из тебя несуразное месиво из отрубленной плоти и выпирающих костей.

Собрав мне небольшой мешочек, торговец посчитал на своей руке сумму, скрепя сердцем разделил её на скидку, и, с сухой и мнимой улыбкой, протянул руку для монет. Мой мешочек с монетами явно исхудал за эти два дня, примерно третью часть остатков я отдал своему недовольному соплеменнику. Несмотря на огромную скидку по вечевому купону, сумма всё равно была кусачей. Богачи, что просто так, для себя, покупают стальные органы, воистину безумные растратчики.

Ещё примерно на треть своей казны я закупил качественное масло для мечёвки, так как выдаваемое от Войска с каждым днём хирело на глазах, некоторый сладко-солёный провиант, парочку нижнего белья, скулечную настойку и некоторые аптекарские дела для гигиены. С недавними реформами Совета Войско сократило поставку бытовой провизии, взвалив эту ответственность на самих воителей, но, вместе с этим, повысило жалованье примерно на пятую часть от давешней суммы. По факту конечной суммы, после покупки дополнительной провизии, оставалось меньше, но зато теперь бытовые и повседневные дела можно было обустраивать на свой вкус. В итоге это немного изнеживало, но нехватка денег обратно вгоняла в колею.

Монет опять оставалось немного, накоплений опять нет. Хорошо что сейчас будет поход. В походах и битвах тратиться не надо. К тому же скоро накинут жалованья. Если до этого времени не погибну. Стоит положить эти остатки на хранение, сто процентов здесь есть какая-нибудь Крайградская Казна, или это можно сделать через тысяцкого...

Заплатив аптекарю нужную сумму, свою последнюю трату на сегодня, я узнал у него, где находится местная Казна. К моему удивлению, несмотря на до сих сохраняющийся общинный строй в Крайграде, в фундаментальных аспектах, я узнал, что несколько лет назад некий сбор из купцов и менял выкупили у городской власти казну, и теперь это не Крайградская Казна, как я и предполагал, а Гильдейское Казначейство Краевой Области. Выходит, теперь они могут брать монеты на хранение и выдавать их по всей Крайградской земле. Наше общество явно меняется.

И это заметно даже в визуальном плане. Зачастую здание казны изнутри, особенно у вольфрамщиков, выглядит скудно. Среднего качества и стоимости камень, небольшое количество посетителей, парочка работников и один-два городских стражника. Пока всё разрешишь, придётся потратить время на разъяснения, выяснения, иногда даже на ругань. Смотря в каком настроении будет работник. Сейчас же, начиная от новой двери из качественной стали и с гравировками на ручках, я был немного потрясён. Такого дорого-богатства я не видел даже в некоторых городах Племени. Качественная отделка: чёрный гравий, бронза, эмалированный камень; вместо неудобных скамеек отдельные, хоть и самого слабого качества, креслица; прутья и решётки, за которыми находится целая команда работников, одни из которых сидят, а другие бегают то в хранилище, то за мягкой бумагой; стражников заменили охранники, но одетые не как на ярмарке, а в форменную одежду, с эмблемами области на плечах и гербом Крайграда на торсе. Даже очередь была, и двое помощников, которые указывали, к какой очереди и окну лучше встать. Меня один из помощников проводил к третьему окну слева. Всего их было шесть.

Очередь была долгой, однако сам процесс помещения новых монет в мои сбережения был быстр и состоял из небольшого диалога (по сравнению с привычными для меня часовыми переговорами и ожиданиями):

- Здравствуйте, конфедерат, хотели бы вложить или снять сбережения?

- Здравствуйте, э-э-э, вложить.

- Ваше имя?

- Серогрусть из Великого Металграда.

Миловидная девушка что-то записала на явно имперских бумаге с ручкой, выводя что-то краской, а не вырезая.

- Какую бы сумму хотели внести?

- Тридцать семь вечевых монет.

Она снова что-то записала и подозвала работника, который пулей побежал к шкафу с кучей документов, в течение нескольких минут что-то нашёл, и вернулся к нам.

- Не помните ли вы сумму, которая у Вас уже накоплена в казнах?

- Ну-у-у, вроде около четырёхста, с несколькими монетами сверху.

Девушка деловито что-то записала и продолжила:

- А Ваши сбережения находятся в одной казне или в нескольких?

- О, мои монеты разбросаны по всей Конфедерации.

- В случае, если Вы окажитесь в казне, где у Вас есть вложения, и он окажется в юрисдикции наших гильдейских городских или областных коллег, оповестите их о сумме, заложенной нам. Если же Вы окажетесь в банке под управлением местных властей, запомните количество монет, вложенных туда, чтобы оповестить последующую гильдейскую казну.

- Эм, хорошо, но... зачем?

- Наша кооперация казнократских гильдий наводит справки. Это необходимо для Вашего же удобства. Так Вы сможете забрать Ваши вечевые монеты в любой гильдейской казне, имеющей необходимую сумму.

- Ух ты, ну-у-у, хорошо.

- В ГККО, - она заметила моё непонимание. - это сокращённое название казны нашей области. Так вот, в нашем ГККО - она говорила это членораздельно, будто желая, чтобы я запомнил название. - ставка 2% в год.

Я снова ничего не понял.

- Ставка?

- Ну, процент, который Вы получаете за хранение сбережений в нашей казне и за разрешение на использование Ваших вечевых монет в гильдейских целях.

- В каких это целях?

- Не берите в голову. На Вас это никак не повлияет, ваши деньги в безопасности.

Я насторожился.

- А это обязательно?

- Это входит в новые нормы согласно недавней реформе сберегательной и монетарной системы. Самое главное для Вас - это безопасность Ваших сбережений и процент, который Вы получаете от хранения вечевых монет у нас.

Девушка посмотрела на меня холодной улыбкой из под жреческого капюшона.

- То есть, получается, моя сумма будет увеличиваться просто так? Просто потому что она у вас?

Она выдала мне мягкую бумагу с ручкой своими изящными, татуированными обсидиановым орнаментом, пальцами.

- Именно. Подпишите здесь.

Мне всё это было, конечно, в новинку, но, раз это по закону... Я взял ручку. Она была стальной, но не холодной, лакированной, и, хоть и непривычно, но всё же удобно лежала в ладони. Бумага была мягкая на ощупь и извивалась у меня в руках.

- Подпись тут.

Она указала тонким пальцем на подчёркнутую строку. Я написал имя и профессию: "Серогрусть из Великого Металграда, воитель Совместного Войска".

Спускаясь обратно в сторону центральной ярмарки, я собирался попасть на большую ярмарку за стенами. Скорее всего сейчас там находятся мои товарищи по войсковой части. С десяток своих я уже видел и поприветствовал на центральной. Но дойти до цели мне было не дано. Из переулка и со стороны улицы меня схватили стражники тысяцких. На реакции я оттолкнул того, что был со стороны моей стальной руки, и собирался вырваться из лап второго, но у этих стражников были электроперчатки, наносящие токовое горе не только моим внутренностям, но и повреждающие мои нейронные соединения между телом и инородными деталями, заставляя испытывать неумолимую боль. Мои ноги подкосились, но откинутый стражник успел подбежать и ухватить мой падающий бок. Спереди ко мне подошли оба тысяцких и ещё два их стражника. Я с трудом поднял голову и посмотрел на них.

- Ты Серогрусть из Совместного Войска, что остановилось тут? - спросил у меня молодой тысяцкий, на котором только была запахнутая накидка из меха местного зверя.

Я ничего не ответил, только опустил голову.

Он кивнул своим стражникам и, немного присев, чтобы поравняться с моим лицом, добавил:

- Докуролесились.

Один из стражников напротив меня со всей дури влепил мне прикладом мечёвки в лоб. Я упал. Ну, в общем-то, меня запинали и забили прикладами, пока я не отрубился.

Я открыл глаза. На них было бельмо. В глазах всё троилось, а меня трясло. Я попытался оглядеться, снова опустил голову, затошнило.

- Не перенапрягайся, брат, приди в себя. - услышал я такой приятный в этот момент голос Черногоря. Всегда он оказывался рядом, когда я включался после полуметрового или избитого состояния.

- Черн... оре. - я попытался произнести имя, но не смог, сплюнув сгусток крови.

- Я и не удивлён. Я понимал, что нас в итоге примут. Конечно, надеялся на другой исход, но удивлён не был. - говорил недовольный голос Злыни. - Эти суки вырубили Смугра! Надеюсь, он уже оправился. Надеюсь, что он не умрет. Сраные Братья.

- Да дело не в Братьях. - прервал его Черногоре.

- Да, дело не в Братьях, ты бля, поклонник трупаков, ёпта. - послышался неизвестный голос.

- Слышишь, не влезай. Ты кто такой вообще? - ответил ему Черногоре.

- А чо ты, ёпта, думаешь раз воитель, можешь борзеть чо ли или чо, слышь?

- Да.

- Сюда подойди слышь, подстилка Совета.

- Как я подойду? Долбоёб? Мы привязаны.

- Да тому шо нихуя ты не можешь, понял, нет? Я тебе как приедем...

С правой стороны донеслись глухие стуки, сопровождающиеся рычащим голосом:

- Заткнулись, безбожники.

- Вообще-то я каждое утро воздаю соло Метал-Богу. - возник ещё один голос.

Наконец зрение сфокусировалось. Я поднял голову и осмотрелся. Мы ехали в наглухо закрытой повозке, ни одного маленького оконца не было, только тёмная сетка, отделяющая нас от тех, кто эту повозку вёл. А было нас, я посчитал, десять человек, по пять друг напротив друга. Я был вторым от дверей слева. Черногоре сидел напротив первым, около двери. Злыня был четвёртым на стороне Черногоря. Чуть тише я обратился к Черногорю:

- Как давно мы едем?

- А, недавно отъехали, ну, может полчаса назад, может больше, может меньше.

- А куда мы едем? - голова раскалывалась настолько, что блевотина поступала резко, приходилось её так же резко глотать.

- На родину твою, в столицу. Судить нас будут. Куда ты вообще ночью запропастился?

Парень, что сидел слева от меня, был с отстранённым взглядом, исполненным страха. Мужик справа, чьё выражение лица было схоже с теми, что напали на нас в кабаке, самодовольно жевал внутреннюю часть губы. Я ещё раз огляделся.

- Да, я это... гулял. А где Дубобит с Тёмногонем и Чернижкой?

- Дубобит и Хорав пошли ночевать к тому брату, что нас протащил в кабачок. Там их и приняли, приняли первыми. Дубобита отправили в местную темницу, так как он местный, и в своём городе дел натворил будучи на уставе. Хораву выписали сто ударов плетью и лишили работы, за покрывательство и помощь в нарушении устава и закона, а их друга взяли случайно, обнаружив у него запрещённые грибнухи и травяные настойки, и тоже в темницу... Ну, по словам самого Дубобита, мы с ним разговаривали в темнице, после того как оклемались от побоев, ну и пока ждали повозок. Мы со Злыней пошли в кабак на Вурдагубской... Да, и не смотри на меня так, я хотел запить этот грибной вкус скулькой, а Злыня... - он покрутился, попытавшись схватить взглядом нашего друга, который в какой-то момент нагнулся и посмотрел на него со злобной улыбкой. - Злыня просто хотел выпить. Нас там и нашли. Странно, что не первыми. Будь я стражником, первым делом направился бы в главный кабак, это же логично... Но, ладно. А потом к нам на передержку закинули и Тёмногоня. Тот ночью не выдержал и пошёл искать того мужичка, которому он отдал безрукавку. Никак не мог успокоиться, говорил, мол, что слишком уж она ему дорога и не может без своей джинсовки с заклёпками и нашивками. Ну, хотел обменять её у мужичка на свою косуху форменную. Судя по тому, что его тело залетело к нам в безрукавном обмундировании, мужичка он нашёл и обмен удался. А Чернижка... Да с ним, по идее, всё хорошо. В первую ночь его не было, так что и наказание не такое строгое, плюс его, по сути, кроме любовниц никто не видел, а кто будет слушать любовниц? Они пошли с Тёмногонем в катакомбы и, раз уж его не кинули к нам с нашим рокером, то, скорее всего, он вышел через черный ход.

- Так, а Тёмногонь где?

- Его отправили в Воронью Гряду. - влез Злыня. - Я слышал разговор тюремщиков. В этом городе он записался в наёмники, это город моих краёв рядом с Хард-Рокерской границей. Там его и должны будут судить, а не в столице.

- Тихо там. - с правой стороны снова постучали. Мы затихли. Затем я снова пригнулся к Черногорю, насколько это было возможно с цепями и оковами, и спросил:

- Есть варианты, что нам светит?

Черногоре задумался.

- Ну, из Войска нас точно попрут. Я думаю, нам светит долгая темница. - Черногоре снова задумался. - Хотя один из тюремщиков говорил о виселице. Пугал вроде как. Я так думаю...

К ночи повозка остановилась чёрт знает где. Конвоем нас вытащили наружу, и направили к сторожевому посту перед нами. Территория всё ещё была степная, так что, это уж точно, мы где-то в самом сердце Мёртвого Вольфрама. Повозок оказалось три штуки, плюс четыре вооруженных всадника: двое впереди, двое сзади. И ещё по два стражника Конфедерации на повозку. В общем, ситуация патовая. Затолкали нас в какой-то полупустой бесхозный погреб.

- Эй, а еду? - прокричал один из нашей толпы.

- Жрите воздух. - посмеялся надсмотрщик-возничий, управлявший нашей повозкой.

- По новым законам вы обязаны предоставлять нам пищу. - вступился другой, одетый как типичный писарь, с перстнями из черепков.

- Ну вот и пожалуйся этим соплежуям вечевым. - рыкнул надсмотрщик и захлопнул вход, помазав гул от дверей звонкими стуками засовов.

В карманах было пусто. Обчистили их дочиста. Благо я оставил в мешочке всего несколько монет.

На тонком полу валялось несколько кучек сена, тридцать человек в небольшом погребке чуть ли не теснились, поэтому о том чтобы прилечь речи и не шло. Мы расселись вдоль стен, впритык друг к другу. Никто даже выяснять чего-то не стал, и даже самые маргинальные из нас максимум расталкивали других, чтобы получить лучшие места, кидая какие-то слова и фразы в разные стороны. Некоторые умудрились усесться посередине, упёршись в спины друг друга. Бывает и такое. Сам немного удивлён, но, в принципе, логика в этом есть.

Я поглядел на своих старых друзей, товарищей, уже буквально родственников. Очередная передряга, и в очередной раз мы остаёмся втроём. И так который год...