Конан и Зерцало колдуна

Глава XIV Ужасы пирамиды

Не смотря на быстрое продвижение в чтении, колдунам потребовалось немало времени, чтобы перебрать стопки рукописей, прежде чем они наткнулись на то, что их, действительно, интересовало. О царе Нинусе оказалось слишком много разных записей, включая легенды, сказания, поэмы и даже стихи, но ни одна из них не затрагивала темы сердца Аримана, кроме невзрачного папируса, попавшегося на глаза по чистой случайности.

— Чего так копаетесь? — сгорал от нетерпения Конан, огромными шагами меряя книгохранилище и, вполглаза следя за жрецом, которому не доверял, не смотря на очевидное действие колдовского снадобья.

— Плохо дело. — наконец, после долгого молчания произнесла Капна, оторвав глаза от пожелтевшего от времени папируса.

— Нас предали. — мрачно усмехнулся Катамаи Рей в подтверждении слов сестры, когда принял из её рук сей прелюбопытный документ.

— Что опять, к Нергалу, стряслось? — проворчал Конан.

— Царь Нинус, — начала Капна, откладывая стопку документов в сторону, — один из немногих владык древности, кому была известна тайна магической силы сердца…

— Кром! — перебил Конан, побагровев. — Так вот, значит, как решил сыграть этот змеёныш. Что ж, хуже для него!

— Что будем делать? — спросил Гавер, не сомневаясь в намерениях командира.

— Я выполню своё обещание! — заявил Конан, мрачнея. — Тутхемес получит Нинуса в обмен на свою голову.

— Грамотный подход. — одобрил Акула, вцепившись в рукоять меча. — Позволь, я…

— Нет. — отрезал Конан. — Это дело чести. Мой меч разрешит этот спор в честном поединке.

— Дуэль? — удивилась Капна. — А не проще ли…

— Нет. — ещё жёстче отрезал варвар, тряхнув взъерошенными волосами.

— Я слышал, что Тутхемес весьма недурно обращается с оружием. — припомнил Катамаи Рей. — Он не только король-колдун, но и сильный соперник в ратном деле.

— Тем лучше. — Конан был непреклонен и, сжав в руке амулет, добавил:

— Магией он не воспользуется, сталь решит исход поединка.

— Тогда пришло время отправляться в пирамиду. За Нинусом и упырихой. — улыбнулась Капна, потирая руки в предвкушении встречи с легендарной принцессой Акивашей, которой, волею богов, уготована участь стать прислугой в Чёрном замке.

— Да. — коротко кивнул варвар.

— Ненавижу вампиров. — уныло произнёс Гавер и сделал пасс рукой, будто отгоняя назойливое насекомое.

— Можно подумать, ты кого-то любишь. — съязвила Капна.

— Уж точно не тебя. — не остался генерал в долгу.

Катамаи Рей подошел к жрецу и уколол его в шею остриём дротика, смазанного соком пурпурного лотоса. Глаза жреца округлились, и он в бессилии осел на пол, с застывшей на лице миной крайнего изумления.

— Он помог нам, но об этом не расскажет никому ещё очень долго. — пояснил Катамаи Рей, пряча дротик. — Нехорошо платить злом за добро, пусть и жрецу Сета.

— Мягкотелые вы. — проворчал Конан, всё ещё держа руку на рукояти меча.

— Отрубить ему голову и всего долов-то. — согласился с варваром Акула.

— Не стоит. — покачала головой Капна. — Пусть будет хоть один человек, который разнесёт молву о столь дерзком осквернении стигийской святыни. Люди должны узнать, что бог-змей не всесилен, и что мы плевали на него…слюной.

— Ну, если дело обстоит так, то ладно. — расхохотался Конан, и направился к выходу из библиотеки.

Культ Сета бедностью не отличался, однако храм змеебога никак роскошным назвать было нельзя, скорее он походил на логово змеи, мрачное и пустынное. Всем его достоянием являлся каменный алтарь со статуей огромной змеи, жертвенник и несколько чадящих масленых ламп на стенах из серого камня. Бесспорно, в состоятельности культа мало кто сомневался, и тяга Тутхемеса, как и большинства верховных жрецов к роскоши являлись тому лишь подтвержденьем, хотя сам Сет был аскетом, видящим ценность отнюдь не в золоте. Злейшего врага рода людского привлекали омерзительные ритуалы, которые заканчивались человеческими жертвоприношениями, крики боли и ужаса, запах страха и предсмертная агония несчастных тешили его чёрную душу. Но ночные гости вторглись в храм не воровать, а посему и удалились без особых сожалений о не состоявшейся поживе. Вдобавок ко всему, Капна потешила друзей ещё и тем, что белой краской, найденной в подвале, вывела на приплюснутой змеиной морде митрианский символ жизни. Эта выходка впоследствии могла быть истолкована жрецами Сета, как верх святотатства, смертельно оскорбляющего их тёмного бога.

Тем же путем Конан и его спутники вернулись к рыночной площади, от которой направились к конюшням за скакунами. Чтобы не привлекать к себе внимания стигийских властей, им нужно было засветло добраться до пирамиды. Украсть лошадей труда не составило. Хозяев эти скакуны не знали, поскольку их готовили к продаже, а расположить животных к себе несколькими яблоками, конокрадам удалось без особых хлопот.

Чёрным вихрем промчались всадники по спящему городу, осадив коней лишь у городских ворот. Не смотря на давешний инцидент у северных ворот, стражники, на сей раз, были куда сговорчивее, да и бумага с личной печатью короля и несколько золотых в довесок, оказались весомыми аргументами, позволившими им покинуть город без лишних вопросов. До рассвета оставалось всего несколько колоколов, и отряду предстояла напряженная скачка, чтобы до первых лучей солнца успеть войти в Большую пирамиду, поэтому каждый наездник вёл за собой на уздечке по сменной лошади.

Проскакали галопом два колокола подряд и лишь единожды остановились, чтобы пересесть на свежих сменных скакунов и продолжить бешеную скачку. Ближе к рассвету, когда краешек светила озарил южное небо первыми всполохами будущего пожара, впереди замаячила чёрная громадина Большой пирамиды, поражая усталых путников своими воистину титаническими размерами. За громадиной Большой пирамиды в предрассветном небе проступали неясные тени ещё двух стигийских титанов, и одинокий бесхозный верблюд на фоне редких чахлых пальм лишь дополнял собой мрачную картину безысходности.

Всадники сбавили темп, а когда до входа в пирамиду оставалось не больше полулиги, спешились, привязав лошадей к чахлой пальме на окраине пустыни, которая окружала это проклятое богами место. Вид этих громоздких сооружений глубокой древности приводил в трепет и заставлял биться чаще даже самые отважные сердца. Ходили легенды, что пирамиды были воздвигнуты ещё задолго до того, как смуглый народ, ныне гордо именующий себя стигийцами, заселил берега Стикса. Пирамиды излучали саму древность и то древнее вселенское зло, которое копилось веками в их потаённых коридорах.

Бегом, Конан и его спутники покрыли расстояние от островка с пальмой, где мирно паслись оставленные ими лошади, до входа в портал, охраняемый большими каменными львами с головами женщин, у подножья которых были разложены небольшие костры. У самого входа в пирамиду путников в чёрных плащах встретил жрец в багряной рясе, недоуменно и с опаской уставившийся на незваных гостей. Не успела его рука метнуться к посоху, как смазанный соком пурпурного лотоса дротик, застрявший в шее, надолго отправил его в страну грёз. Акула перебросил обмякшего жреца через плечо и отнёс в тёмное место, чтобы ненароком бесчувственное тело служителя Сета не попалось кому-нибудь на глаза. Конан сорвал со стены факел и первым шагнул в тёмный портал, держа перед собой обнаженный меч. Каждый из них почувствовал, как по мере приближения к пирамиде похолодел и разгорелся таинственным свечением талисман на груди, ибо камни Шарана предупреждали об опасности, таящейся в капище древнего зла.

Варвар ещё не забыл дорогу к залу Мертвецов и уверенно вёл своих спутников тонувшими во мраке извилистыми коридорами. Люди кожей чувствовали, прикованные к себе плотоядные взгляды нежити, которая скрывалась во тьме боковых коридоров и в бессилии лязгала челюстями и царапала камень острыми когтями, ибо тлеющие холодным изумрудным огнём камни, пугали исчадий зла, не позволяя приблизиться к своей добыче.

— Здесь мы разделимся. — Конан, наконец, прервал гнетущую тишину катакомб, указывая Катамаи Рею на боковой коридор. — Иди прямо и никуда не сворачивай, если хочешь попасть в зал Мертвецов.

— Мы отправляется за упырихой, и скоро к тебе присоединимся. — обнадёживающее добавила Капна. — Теперь демоны Савани — твоя работа.

Вместо ответа, колдун лишь коротко кивнул головой и исчез во тьме бокового тоннеля. Ему предстояла непростая задача: сразить стражей зала Мертвецов и найти саркофаг царя Нинуса. Колдун не подозревал, что за дверью усыпальницы его ожидал сюрприз, какой нельзя было себе вообразить…

Оставшись уже вчетвером, искатели приключений направились в потаённую комнату в самом сердце катакомб под пирамидой, где обитала легендарная принцесса Акиваша, возраст которой исчислялся ни одним тысячелетием. Капна удивлялась феноменальной памяти командира и его врождённым варварским инстинктам, которые безошибочно вели его к намеченной цели, не позволяя сбиться с пути. Ведя своих спутников, он каким-то непостижимым цивилизованному человеку способом, умудрился ни разу не ошибиться в этом бесконечном лабиринте одинаковых на вид ходов.

Наконец, друзья остановились перед закрытой, но не запертой дверью, сквозь замочную скважину которой сочился красноватый свет. Конан толкнул дверь, и друзья по очереди вошли в небольшую квадратную комнату, освещенную алым пламенем единственной необычной на вид свечи, которая крепилась на люстре под сводом потолка. Посреди комнаты стояло прикрытое черной шелковой накидкой ложе, рядом с которым на каменном основании возвышался расписанный золотыми рунами саркофаг. Друзья заметили, что в каждой из четырёх выложенных полированным чёрным мрамором стен, имелось по двери из чёрного дерева. Посреди ложа сидела молодая девушка, мраморно-белая кожа лица которой указывала на её принадлежность к аристократическому сословию.

— Снова ты! — вместо приветствия прошипела Акиваша, будучи уже не такой учтивой, как прежде. — Будь ты проклят, варвар! В прошлый раз тебе удалось спастись, но…

— Не кипятись. — перебил её Конан, чем прекратил безудержно изрыгаемые в свою сторону проклятья. — На сей раз, я пришел за тобой.

— Стража! — выкрикнула принцесса сдавленным голосом, ведь по какой-то незримой причине, она не чувствовала своей былой силы.

Одна из дверей медленно отварилась, и в комнату вошел огромный обнаженный по пояс чернокожий с кривой саблей в ножнах на поясе, пепельно-серая кожа которого отливала нездоровой бледностью.

— Конан. — усмехнулся чернокожий великан, опасно сверкнув глазами, как показалось варвару, едва заметным золотистым сиянием.

— Мбулу? — удивился Конан, вспомнив своего старого друга с Чёрного побережья. — Так это был не сон?

— Предупреждал я тебя, не соваться в пирамиду. — ответил негр, обнажая клинок.

— Ты был мне другом. — напомнил Конан, демонстративно опустив ладонь на рукоять меча.

— Был когда-то. — пожал плечами чернокожий. — А теперь извини, мне надо позавтракать и, как, кстати, что вы пожаловали в нашу скромную обитель…

Упыриха взмахнула рукой, и свет потух, погрузив комнату в непроглядный мрак. Конана охватила паника, но длилась она недолго. Молниеносным движением, Капна сорвала со своей шеи талисман, который был её щитом, но в тоже время мешал колдовать, и сунула в руку Акуле, выкрикнув:

— Гавер, Акула прикройте меня!

Акула и Гавер обнажили мечи и с двух сторон обступили волшебницу, со спины её защищала стена. В следующее мгновение в её руке вспыхнул огненный шар, озарив комнату пульсирующим золотым сиянием.

— Проклятье! — взвыла Акиваша, прячась за саркофагом.

Свет вспыхнул донельзя вовремя, поскольку рослый негр, превращенный принцессой в кровожадного упыря, уже занёс саблю над головой, чтобы расколоть варвару череп. Конан ловко парировал смертельный удар и ушел в сторону, посылая клинок в стремительную контратаку. Бывшие друзья закружили по комнате, обмениваясь молниеносными ударами. Мечи сверкали словно молнии, низвергаемые с разгневанных небес. Звенела и пела сталь, высекая снопы искр при близких встречах разъяренных клинков. Мбулу при жизни был прекрасным фехтовальщиком и почти не уступал варвару в мастерстве, но в нынешнем положении у него было неоспоримое преимущество — в отличие от своего живого противника, упырь не уставал. Могучая фигура киммерийца блестела от пота, грудь вздымалась подобно кузнечным мехам, но он продолжал биться в прежнем темпе, пока ни в чём не уступаю своему неестественно быстрому и проворному врагу. А Мбулу хищно улыбался, с наслаждением наблюдая, как медленно, но верно тают силы его бывшего товарища. Упырь жаждал свежей крови, и он ненавидел своего противника, как смерть ненавидит жизнь, как зло ненавидит добро, как тьма ненавидит свет. С каждой новой атакой движения его становились быстрее, а удары сильнее и точнее. А Конан начал уставать…

Тем временем комнату огласили слова древнего заклинания, нараспев произносимые Капной. В такт её словам, движения негра стали замедляться, становясь всё более вялыми и слабыми, упырь на глазах терял свою нечеловеческую силу и проворство. На этот раз, Конан не посчитал зазорным воспользоваться выгодным для себя стечением обстоятельств. Мощным ударом он выбил из рук чернокожего саблю, а следующим отрубил упырю голову. В сопровождении Акулы и генерала Гавра, Капна подошла к трясущейся принцессе и черной кровью Мбулы, почерпнутой у обезглавленного тела, вывела на лбу упырихи магическую руну, сила которой полностью обездвижила её и погрузила в глубокий сон. Взмахом руки волшебница послала пульсирующий шар к потолку, от прикосновения которого мгновенно возгорелась свеча на люстре, после чего шар бесследно исчез. Капна подняла с пола, оброненный варваром факел, и замысловатым движением руки заставила разгореться и его. Конан вогнал меч в ножны и взял факел из её рук.

— Надо спрятать тело принцессы в саркофаг. — сказала Капна, принимая из рук Акулы свой талисман, чтобы снова повесить на шею. — Иначе солнце испепелит её, а я лишусь ценной прислуги.

Воины подняли неподвижное тело принцессы и аккуратно уложили в саркофаг, плотно прикрыв сверху крышкой.

— Ловко у тебя вышло. — сказал Конан, тяжело дыша, и тряхнул гривой чёрных как смоль спутанных волос, сбрасывая капли пота на мраморный пол.

— Согласись, магия иногда полезна. — победно улыбнулась Капна.

— Да, уж. — варвар почесал затылок, не находя, чем возразить. — Ладно, поднимайте саркофаг, — повернулся он к Акуле и Гавру, — и пойдём, посмотрим, как там дела у колдуна.

— Что это за заклинание такое? — невзначай поинтересовался Гавер.

— «Сила жизни». - ответила Капна. — Ответ «волне смерти», которое могут творить могущественные некроманты. Это заклинание подавляет и угнетает нежить, вызывает слабость и апатию.

Более не произнося ни слова, воины взвалили на плечи тяжелый саркофаг, и вслед за командиром и волшебницей направились к выходу из комнаты.

Катамаи Рей шел длинным тёмным коридором, полого уходившим глубоко под землю, пока не узрел свет в конце тоннеля, источником которого служило неровное пламя масляных ламп, чадивших по обе стороны от высокой двустворчатой двери зала Мертвецов. Перед тем, как войти в зал, колдун сосредоточился, намеренно ввергая себя в транс. Для этого он уселся перед дверью, скрестил ноги в позе лотоса и закрыл глаза, взывая к тайным силам астрального плана. Чтобы сразить могильных демонов, ему нужна была метаморфоза, способная вызвать к жизни ту или иную ипостась, дарованную ему Провидением. Сейчас в нём, как то случилось прежде, гнев не кипел и маг очень надеялся, что суть демона не возобладает над личиной тёмного ангела, пусть и не такой сильной, но более приемлемой его душе.

Сознание Катамаи Рея пересекло незримые границы реального мира и углубилось на другой уровень восприятия, черпая энергию из эфирных каналов астрального плана. Тело растворилось в сверкающем коконе из тонких переплетающихся разрядов, а когда кокон распался, перед входом в зал Мертвецов поднялся с пола уже не человек, а несколько иное существо. Высокий длинноволосый воин с шевелюрой цвета воронова крыла, с мерцающими белым светом глазами, бледной кожей и двумя чёрными крыльями за спиной, сжимал в руках трепещущие пламенем прямые обоюдоострые мечи. Тёмный ангел толкнул ногой створки двери и вошел в зал. В следующий миг пространство содрогнулось, пошло волнистой рябью и прямо перед ним возникли могучие фигуры демонов Савани с палашами в жилистых руках, изогнутые на восточный манер широкие лезвия которых, зловеще блестели в неверном пламени масляных ламп.

Гримаса лютой злобы исказила и без того уродливые морды демонов при виде своего извечного врага. Не медля, тёмный ангел атаковал могильных духов, с невероятной скоростью вращая огненными мечами. Бой закипел жаркий, звенела сталь, вздымалось пламя, клинки сходились и расходились, высекая фонтаны искр. Демоны со всех сторон атаковали своего врага, нанося резкие и быстрые удары, но и тёмный ангел не стоял на месте, возводя вокруг себя стену из сверкающей стали и всполохов огня. Вынуждая демонов кружиться вокруг себя, ангел выжидал удобного момента для решительной контратаки и когда враги оказались на одной линии, подпустил их к себе на опасно близкое расстояние. Окрылённые неожиданным успехом, демоны занесли над головой свои ятаганы, намереваясь изрубить врага в куски. Улучив момент, ангел припал на одно колено и развёл руки по сторонам. Кончики его мечей описали плавные дуги и неглубоко вспороли плоть врагов, но и этого вполне хватило, чтобы демоны, взревев от жгучей боли, на краткий миг потеряли бдительность. Воспользовавшись заминкой, ангел привстал, повернулся вокруг собственной оси и, прочертив над головой огненные дуги, одновременно снёс обоим демонам их рогатые головы. Безвольные тела поверженных врагов сползли к его ногам.

Бой потребовал от ангела предельной концентрации и неимоверного напряжения сил. Одержав нелёгкую победу, он вогнал мечи в ножны за спиной и опустился на каменный пол, чтобы впасть в восстанавливающий силы транс, но глумливый смех за его спиной, заставил резко обернуться и, вскакивая на ноги, вновь взяться за оружие.

— Очень хорошо, Рей. — произнёс совершенно нежданный визитёр, входя в зал через парадный вход. — Очень хорошо.

— Аластор? — искра неподдельного удивления скользнула по лицу темного ангела.

— Поздравляю. Ты сделал за меня работу. — продолжая глумливо посмеиваться, сообщил демон.

— Что тебе здесь надо? — насторожился тёмный ангел.

— Тоже, что и всем вам. Тело Нинуса. — не стал скрывать Аластор цели своего неожиданного визита.

— Что?! Мне казалось, ты знаешь, как использовать силу «сердца».

— Не знал. — честно признался демон, широко улыбаясь. — Но обещаю, царь Нинус мне обо всём расскажет.

— Но…

— Ты знаешь, в чём твоя проблема, Рей? — перебил демон и обнажил свой ятаган, изогнутое лезвие которого лизали языки адского пламени.

Катамаи Рей промолчал, догадываясь, что ответ ему не понравится.

— Ты устал, Рей. — теперь уже хищно оскалился демон, угрожающе помахивая оружием. — Двое демонов Савани. Их силу, конечно, не сравнить с моей, но всё же, они демоны. Итак, Рей, пришло время закончить наш танец. Ты даже представить себе не можешь, с каким наслаждением я порублю тебя на части.

— Начинай! — выкрикнул тёмный ангел и расчертил пространство огненными дугами своих мечей.

Аластор атаковал с неожиданной яростью и упорством и, казалось, не испытывал страха, он вёл себя совсем не так, как в памятный момент их последней встречи в аду. Тогда он боялся проиграть и быть уничтоженным, но здесь его, похоже, страх смерти не пугал. Аластор силён, но далеко не смел и уж совсем не глуп. Его решительность настораживала, да и с отчаянием его безрассудство никак не вязалось. Тёмному ангелу приходилось нелегко, он устал и бился с демоном уже из последних сил, уступая ему и в скорости, и в силе. Ни о каких контратаках или уловках он не думал, полностью сосредоточившись на обороне. Усталость давнего недруга не ускользнула от взгляда Аластора, и демон усилил натиск, впрочем, не забывая об осторожности. Ничто не может длиться вечно и в одной из стремительных атак врага, ангел пропустил выпад и получил глубокую рану в бедро. Ноги подогнулись, и он осел на пол, закрываясь скрещенными мечами. Двумя сильными ударами демон выбил мечи из рук противника и занёс ятаган над его головой для последнего удара.

— Пора проститься, извечный враг! — торжествующе прогремел демон.

— Почему ты решился вступить в бой? — прохрипел ангел, без страха смотря демону прямо в глаза.

— Меня здесь убить нельзя. — снисходительно пояснил он и поднял ятаган, готовясь нанести решительный удар.

— Врёшь! — раздалось за его спиной и в месте, где должно быть сердце демона, на добрый фут вылезла окровавленная сталь.

Расширенными от удивления глазами, демон воззрился на своего врага, отказываясь верить в происходящее, ибо победа ускользала от него, подобно сну в летнюю ночь. В следующее мгновение клинок исчез из страшной раны на его груди, чтобы снова блеснуть стальной дугой в неверном свете зала Мертвецов. Голова Аластора покатилась с плеч к ногам раненого ангела, который с благодарностью смотрел на своего нежданного спасителя. Над телом поверженного демона, словно суровый бог войны, возвышался варвар с окровавленным мечом в руке.

— Так вот ты какой, демон. — усмехнулся Конан, вспомнив неосторожное признание генерала Гавра, сделанное под воздействием хмельных паров.

— Молвлю ещё раз — не демон я. — прохрипел тёмный ангел, обратная метаморфоза которого уже началась.

Створки дверей распахнулись, и в зал вошла волшебница в сопровождении двух рослых воинов, несущих не своём горбу тяжелый саркофаг. Катамаи Рею, принявшему свой обычный человечий вид, помогли подняться на ноги, и Капна занялась перевязкой глубокой раны, которую оставил ятаган Аластора в его бедре на память о битве.

— Ничего, сказал он сам себе. — присвистнул генерал Гавер, обводя зал Мертвецов слегка ошарашенным взглядом. — Это ж мы до утра не управимся.

— Просчитал уже? — спросил Акула, опуская саркофаг с упырихой на каменный пол.

— Представь себе, нет. — ответил генерал. — Тут и счетоводом быть не надо, чтобы понять…

— Управимся. — не дав досказать, Капна отмела прочь его мрачные прогнозы, заканчивая с перевязкой, не в её правилах было вешать нос прежде времени, ибо трудностей она не боялась.

Спорить мужчины не стали — себе дороже выйдет.