Коллекционер душ. Книга 5

Глава 23 Наставник для наследника

— Какого черта!? — донеслось из кабинки в туалете театра оперы и балета.

Вслед за негодованием последовало еще несколько своеобразных звуков, издаваемых уже кишечником потерпевшего.

Да. С пургеном мы переборщили. Но глава клана големов ни за что бы не встретился со мной по своей воле.

— Сейчас я закончу и душу из тебя вытряхну, гаденыш… — спазм вновь заставил Галицкого замолчать.

— Ярослав Игоревич, — начал я. — Судя по тому количеству пургена, который мы вам дали, вы здесь надолго. Но все равно предлагаю перейти к делу. Рано или поздно ваши охранники догадаются проверить все ли у вас в порядке.

— Я знаю, что тебе нужно. И говорю сразу — ты не получишь мою подпись, сучонок! — ответил изнемогающий аристократ, сидящий по другую сторону двери. — Только через мой труп! Но после того, как я тут закончу, труп будет только один. Твой!

Так. Похоже это будут самые сложные переговоры из тех, которые мне доводилось вести. Если я заставлю его расписаться силой, то позже мне все равно прикроют возможность регистрации клана. Сейчас каким-то образом нужно склонить Галицкого на свою сторону и заставить его поверить в то, что он делает благое дело.

Я дернул пальцами и металлический шпингалет внутри кабинки отлетел в сторону. Дверь медленно раскрылась, и я увидел потного аристократа, сидящего на корточках. Хм. Нормальные унитазы тут поставят только через несколько лет.

— Все имеет свою цену, — сказал я, глядя прямо в выпученные глаза собеседника. — Я готов пойти с вами на сделку. Любую. Ради вашей подписи.

— Пацан, — Галицкий отдышался. — У тебя крыша поехала. Что может предложить мне чертов недоросток вроде тебя? Проваливай отсюда! Потому что, Богом клянусь, как только я встану… — кишечник вновь заставил аристократа съежиться, замолчать и сосредоточиться на более важных делах.

— Чертов недоросток, как вы выразились, смог устроить с вами тет-а-тет, — спокойно проговорил я, дождавшись, когда глава големов сможет продолжать беседу. — А еще собрать три подписи глав других кланов. Вы недооцениваете мои способности. Ярослав Игоревич. Я не ищу с вами ссоры и понимаю, что за любую услугу надо платить. Вот и спрашиваю. Какая цена у вашей подписи?

Человек на толчке снова хотел разразиться бранью, но я прервал его.

— Не отвечайте. Говорят, в таких местах думается лучше всего. Я подожду, когда вы закончите. Дам время на то, чтобы не делать из нас с вами врагов. Потому что подпись я получу. Так или иначе. Но все же надеюсь, что когда вы выйдете, то сообщите мне условия, на которых согласны поставить печать и положить начало нашему союзу, а не вражде.

Я вернулся к раковинам. Ждал там несколько минут. От скуки заметил, что у меня развязался шнурок. Наклонился, чтобы устранить проблему, а когда выпрямился услышал, как щелкнул затвор пистолета прямо за моим затылком.

— Вижу, что вам уже легче, — не оборачиваясь произнес я и поднял руки.

— Как только вышибу тебе мозги, то почувствую настоящее облегчение, — огрызнулся аристократ.

— Неужели это лучшее, что пришло вам в голову, пока вы там сидели? — удивился я. — До вас, наверняка дошли слухи, что я могу бывать за завесой. Вы точно в курсе, что в городе процветают несколько бизнесов под прикрытием, с которых вы тоже получаете долю. Или вы так сильно злитесь на меня за то, что ваш пасынок отправился на Казачью Заставу и теперь перестали мыслить здраво? Как прирожденный бизнесмен?

— Плевать мне на этого выродка! — взбесился Галицкий, чувствуя, что меня совершенно не пугает пистолет, приставленный к голове.

— Тогда в чем ваш принцип? Почему не хотите хотя бы подумать о том, чтобы поставить свою подпись?

— В городе кланов достаточно, — сказал он.

Есть. Похоже мне удалось разговорить нового русского.

— А пацан, который почувствовал, что может вертеть на одном месте все кланы в городе — настоящая угроза, — продолжил он. — Когда ты вырастешь, то захочешь большего. Я же предпочитаю решать проблемы в зародыше.

— Мы же можем быть с вами партнерами, — не сдавался я. — Зачем искать врага в том, кто им не является. Это вы с Парфеновым и Коломийцами однажды выставили ультиматум Германну и пытались убить моего отчима. Я же не делал ничего. Только защищался.

Я намеренно сделал паузу, чтобы дать возможность голему осмыслить мои слова.

— Подумайте еще раз, — продолжил я. — Я действительно могу быть полезным. Могу подарить отличную идею для бизнеса, могу поделиться доходами, отправлюсь за завесу, если вы хотите поговорить со своей прабабкой и узнать у нее какую-нибудь тайну вашего рода. Все что угодно. Это честная сделка. Я выполню любую вашу просьбу, если вы выполните мою.

Молчание. Кажется у аристократа возникла идея. Сейчас он ее переварит и выскажет. Лишь бы она оказалась выполнима. Жутко не хочется давать еще одному горцу возможность владеть еще одним телом влиятельного одаренного. У бессмертных тогда будет слишком много власти, а я еще не сильно доверяю им. Пусть Элаиза и принцесса, но видел я тех серьезных ребят, которые собираются вернуться в этот мир. Если они захотят, то переворот будет плевым делом.

— Яйца у тебя есть, — вдруг произнес Галицкий.

Я развернулся и посмотрел прямо в дуло начищенного тульского Токарева.

— Я поставлю подпись на твоем вонючем бланке и даже смирюсь с присутствием еще одного клана в городе…

— Но? — я поднял брови.

В дверь постучались.

— Ярослав Игоревич! У вас все в порядке? — спросил кто-то из коридора.

— Нормально, мать твою! — огрызнулся аристократ. — Никого не пускать!

— Хорошо, — отреагировал этот кто-то, по-видимому, из охранников.

— Есть несколько условий, — продолжил Галицкий. — Первое. Никто не должен знать, что ты заставил меня обосраться. И в прямом и переносном смысле. Если кто-нибудь пронюхает, что малолетка смог просто так вывести меня на разговор, я потеряю авторитет. Это ясно?

— Я запрусь в одной из кабинок и выйду отсюда только после завершения балета, — покорно согласился я. — А второе условие?

— Ты займешься воспитанием моего родного сына.

— Подождите, — усмехнулся я. — Я не в няньки пришел наниматься. А о делах поговорить.

— Тебе подпись нужна или нет?

Я заставил себя не отказываться сразу. Поступлю так, как делаю обычно. Сперва выслушаю предложение, а затем сделаю вывод.

— Что значит заняться воспитанием вашего сына?

— Ты знаком с ним. Он как-то ныл, мол, бастард из школы проявил к нему неуважение. И этим бастардом был ты.

— Я смутно помню паренька. Но его старший брат потом пытался заступиться за него.

— Вот именно, что пытался. Я в курсе этой истории. Тупица не смог справиться с пятиклассником. Хотя сейчас я понимаю, что ты тоже не пальцем делан.

— Значит вы не точите на меня зуб за старшего?

— Мне нужен достойный наследник. А таким тюфякам, каким был Святослав нельзя доверять столько власти. Черт…поверить не могу!

— Что? — я даже обернулся, чтобы понять, что вдруг смутило аристократа, который как раз сейчас убирал пистолет за спину.

— Не могу поверить, что стою в туалете с десятилетний пацаном и рассказываю ему о своих проблемах.

Я с облегчением выдохнул.

— Давайте опустим условности. Во-первых, мне одиннадцать. А во-вторых, вы же уже поняли, что я не простой ребенок. Все остальное — дело привычки. Так что с наследником?

— Ты, наверняка, знаешь, что Святослав не мой родной сын, — Галицкий подошел к раковине и включил воду. Сунул под струю руки. Умылся. — Одаренный остался у Олимпии после первого брака. Я убил ее мужа на дуэли.

Это что-то новенькое. Не все дуэли в этом мире идут до смерти одного из участников. Но бывает. Нужно помнить об этом, когда буду сражаться за руку своей будущей жены.

— Я никогда не любил пацана, — голем выключил воду и подставил руки под невыносимо громкую сушилку. Дождался, когда они высохнут и продолжил: — А мать постоянно баловала его. Поэтому он вырос без мозгов. Когда мне позвонили из школы и сказали, что Святослав серьезно нарушил правила, я даже поспособствовал тому, чтобы его поскорее отправили на север. Без этих прелюдий вроде лишения статуса аристократа и так далее.

— Теперь понятно почему я больше не слышал о нем, — поддержал я его затянувшийся монолог.

— Но Игорь другой, — продолжил Галицкий, как будто не расслышал моей реплики. — Есть в нем стержень. Есть мозги. Только вот Олимпия снова совершает ту же ошибку. Портит пацана. Балует его. И тот уже считает, что род сделает для него все. Я же хочу оставить после себя достойного наследника. Чтобы он не был трусом и нытиком. Чтобы принимал решения с головой и, чтобы мог заставить обосраться кого угодно. Все эти качества есть в тебя. Теперь понимаешь?

— То есть вы хотите, чтобы я стал наставником для вашего сына.

— Именно. Игорь не послушает меня или любого другого мужика с бородой. Ему нужен достойный пример своего возраста. Если ты возьмешься быть наставником моему сыну, я поставлю свою подпись.

В воспитании детей я ничего не понимаю. Просто потому, что своих карапузов у меня никогда не было. Но не думаю, что к этому можно быть подготовленным. Сделать человека из избалованного аристократа — не самая высокая цена за подпись голема. Да и не думаю, что будет сложно.

— Подписывайте, — я достал бланк и ручку из внутреннего кармана своего пиджака. — Только вы должны пообещать мне, что не будете вмешиваться в наши с Игорем отношения. Даже если он придет к вам со слезами на глазах.

Галицкий взял бланк и ручку. Замер, глядя на меня и, видимо, анализируя то, сможет ли сдержаться, когда его любимый сын прибежит жаловаться. Но это замешательство продолжалось не дольше трех секунд. В конце концов, аристократ приложил листок к стене и поставил свою подпись. Затем достал печать и теперь мне не хватало только одной подписи. С турнира Морозовых.

— После окончания балета, тебя будет ждать машина. Садись в нее и приезжай знакомиться со своим учеником. Только не задерживайся. Комендантский час начнется вскоре после окончания этого проклятого балета. А после двенадцати тебя отвезут куда скажешь.

Я кивнул и закрылся в одной из кабинок.

Когда балет закончился я вышел на улицу. Там меня уже ждал черный BMW. Тачка помигала мне фарами, и я сел внутрь. Водила увез меня в район големов.

Поместье Галицких находилось посреди девятиэтажек. Тут всегда был частный сектор. Но в будущем он разрастется еще больше. Островок частных домов посреди моря застройки многоэтажек. Еще в прошлой жизни, проезжая мимо на трамвае я думал о том, что неплохо было бы построить тут дом.

— Добрый вечер, господин! — пожилая служанка с седыми кудрявыми волосами в черно-белом фартуке открыла мне дверь и поклонилась.

Я кивнул в ответ. Прошел внутрь, снял ботинки и передал ей пальто.

— Господин и его семья уже ждут вас к ужину. Следуйте за мной.

Мы шли по длинному коридору, увешенному картинами. На них изображены аристократы из рода Галицких. На передних планах можно увидеть, как одаренный выглядел в обычной жизни, а на задних красовалась гигантская фигура голема. Аристократ и его Альтер эго, так сказать. Зрелище необычное и если бы я не шел за служанкой, то точно бы задержался и рассмотрел внимательнее.

— Ярослав Игоревич, ваш гость приехал, — сказала старушка, когда мы вошли на просторную кухню.

— Костя! — обрадовался аристократ, как будто видел меня сегодня впервые. И как будто очень рад видеть. — Проходи! Садись. Мы приготовили для тебя место.

— Что этот мудак делает у нас дома? — тут же завопил мальчишка, узнавший меня.

Но парень тут же получил по лысому затылку от отца. Когда его успели побрить наголо?

— Ярик! — возмутилась мать мальчика, глядя на мужа.

— Ладно-ладно, — глава големов поднял руки. — У меня для всех вас есть новость. Но давайте сперва позволим нашему гостю помыть руки и присоединиться к ужину.

Старые деревянные часы забили девять. Служанка тут же подошла к окну и закрыла ставни. Я же подошел к умывальнику и намылил руки.

— Если этот придурок сядет за стол, то я уйду в свою комнату, — запротестовал Игорь.

Я же глубоко вдохнул. Терпеть, что меня называют придурком, я не собираюсь. С другой стороны, будет не очень хорошо унижать сына Олимпии Павловны в нашу первую встречу. Нужно бы сохранить лицо и при этом поставить паренька на место.

— Уйдешь? — спросил я, вытирая руки махровым полотенцем с вышитым гербом Галицких на нем. — Почему нет, правда? Ведь это поступок настоящего мужчины. Испугаться и бежать, как только появляется какая-то опасность.

— Что несет этот придурок? — скривился пацан.

Я усмехнулся и молча подошел к столу. Сел рядом с наследником. Посмотрел на Ярослава Игоревича. Тот кивнул. Глянул на Олимпию Павловну. Она с глазами, полными недоумения и страха глядела на меня.

— Что происходит? — женщина в черном домашнем халате не выдержала напряжения. — Ярик. Объясни мне, кто этот молодой человек?

— Да! Объясни, пап! — закапризничал пацан. — Что делает здесь этот придурок?

Никто не заметил, как я активировал магнетический доспех и все мои пальцы связались со столовыми приборами, лежащими на скатерти и в тарелках.

Точности я учился дольше всего. У металлических предметов есть своя траектория полета. Ее нужно почувствовать. И если постоянно практиковаться, то вскоре с закрытыми глазами ты будешь попадать вилкой прямо в цель. Хотя риск есть всегда.

В одно мгновение столовые приборы со стола взмыли вверх, а через секунду вилки и ножи впились в дорогую обивку стула, на котором сидел наследник рода Галицких. Металлические предметы пригвоздили домашнюю пижаму аристократа к мебели, но тот от шока, кажется еще ничего не мог понять.

— Молчать! — глава клана големов стукнул по столу, прервав начинающуюся, словно шторм, истерику жены. — С пацаном все нормально. Поэтому мы пропустим тот момент, когда вы требуете объяснений. Я начну сразу с них. Олимпия. Познакомься. Это Константин Ракицкий. Аристократ. Он будет наставником нашего с тобой сына.

Женщина, одетая во все черное, всхлипнула, но сдержалась.

— Игорь. Ты уже не маленький мальчик, — продолжил Галицкий, глядя на онемевшего сына. — С двухлетнего возраста тебя учили только лучшие. Чтению, письму, магии. Но ты не научился главному. Тому, что значит быть настоящим аристократом. В следующий раз одна из этих вилок может прилететь тебе прямо в яйца и лишить возможности продолжить род, который существует уже сотни лет. Я не могу этого допустить. Поэтому Костя научит тебя всему. И как сделать так, чтобы продолжить свой род, в первую очередь.

Ярослав Игоревич кивнул мне. Тогда я взмахнул руками и столовые приборы вернулись на свои места.

— А теперь предлагаю поесть, — сказал глава семьи и кинул в борщ ложку сметаны.

Весь остаток ужина на кухне присутствовала неловкость. Жена Галицкого и его сын хотели протестовать, но тот держал их в ежовых рукавицах. Возможно, у них и состоится разговор, но он будет точно после того, как я уйду.

— Как медовые пирожные? — спросила у меня служанка, убирая тарелку.

— Очень вкусно, — ответил я и прямо в этот момент на моем поясе пропищал пейджер.

Я посмотрел на загоревшийся экран. Открыл сообщение. Клавдия Петровна просила срочно перезвонить.

— Я могу воспользоваться вашим телефоном? — спросил я.

— Конечно! — Ярослав Игоревич вытер руки. — Софья Ивановна. Проводите нашего гостя.

Уже через минуту я стоял в коридоре с трубкой в руке и пялился на одну из картин с изображением Галицкого в каком-то там колене. Слушал гудки.

— Алё! Алё!

— Клавдия Петровна. Это Костя. Вы написали, чтобы я вам срочно перезвонил.

— Костик! Да, все верно.

— Что-то случилось?

— Ох-ох, — запричитала бабушка. — Тута это… Сестра твоя звонила.

— Машка? — мое сердце бешено заколотилось.

— Беда, родной. Беда! Ой, господи…