Кодекс Императора II

Глава 1

Искры пламени взметнулись в воздух, а жар от огня заполнил легкие. Зарево от пожара распространялось на весь столичный район, где находились поместья зажиточных дворян. Но я смотрел на него вблизи, прямо у ворот дома, куда мы только что наведались.

Сзади подошла Алина в темном боевом костюме горничной. У нее их было не меньше, чем платьев, и я еще не видел, чтобы она надевала на задания одну и ту же форму дважды. Из рук девушки исчез огромный теневой молот, с которого на асфальт осыпались капли крови. А ее сегодня было пролито много… Но недостаточно много, чтобы состоялось возмездие, за которым я и пришел.

— Господин, мы еще нужны? — с улыбкой спрашивает Алина.

Эта вылазка подняла настроение служанке, и больше я не наблюдал грусти на ее лице. Она понимала, что теперь у нас есть все шансы спасти мою сестру, и верила в меня. Если бы сомневалась, вела бы себя иначе, но за годы работы вместе мы уже хорошо изучили друг друга. Ни у меня, ни у нее не было повода для сомнений.

— Можете быть свободны. Если вы мне понадобитесь, я сообщу, — ответил я служанкам.

Пятеро девушек в форме горничных, которая, в отличие от одежды Алины, ничем не отличалась, подошли к Алине.

Прямо перед ними в тени открылся проход, и девушки исчезли в черноте. Но Алина осталась.

— Не, не, господин, я остаюсь с вами, — надула она губки. — Не смотрите на меня так, я только ваша горничная.

— В этом я не сомневался.

Я улыбнулся одним уголком рта и вновь перевел свой взгляд на горящее поместье. К утру от него останутся только угольки, и даже пожарная служба не поможет погасить магический огонь, готовый сожрать все на своем пути. Поэтому было необходимо обозначить ему допустимый периметр. Таким ориентиром стал сломанный забор, возле которого я и стоял.

Судя по сводкам, его поставили только вчера. А уже сегодня от него мало, что осталось. И навряд ли кто-то из хозяев сможет восстановить то, что осталось… не только от забора, но и от всего дома и его территории. Магический огонь непрост… И на этой земле останется нечто, что не позволит нынешним хозяевам построить имение снова.

Однако если землю продадут, магия, что возложена только на кровь этого рода, исчезнет. И даже это слишком легкое наказание для тех, кто выставил заслон, чтобы никто не смог помочь моей сестре. Тогда они не учли очень важный фактор, который и испортил весь план — меня.

Хоть в нашей семье имеется немало разногласий, но я никому не позволю проливать имперскую кровь!

— Уходим отсюда, — говорю я Алине.

— Да, господин, — кивает служанка и исчезает в собственной тени.

Я переместился следом.

Наша машина находилась недалеко от поместья — на проселочной дороге. Дома располагались в этом районе далеко друг от друга, все-таки это были частные участки. Усиленное зрение позволяло увидеть — в каждом из них горит свет. Но никто не решался выходить на дорогу и посмотреть поближе.

В груди было тяжело, меня слегка потряхивало… Из носа пошла черная кровь.

— Держите, — Алина протянула мне платок.

— Спасибо, — шепотом ответил я.

Я держался в сознании из последних тел. Все, что произошло за последнее время, привело к перегрузке моих магических каналов. Я находился на грани…

— Держитесь! Мы домчим очень быстро! — пообещала Алина и втопила педаль газа.

Серебристо-черный ягуар на полной скорости полетел по дороге. Причем амортизация у этой машины была настолько хорошей, что я не почувствовал ни единой кочки.

Но и без этого сознание стремилась заполнить пелена. Словно меня хотели забрать в иной мир, чтобы оставить там навсегда. Многомерная Вселенная устроена так, что у всего есть цена. И я был готов ее принять, но умирать не собирался. О, нет! Чтобы меня убить, нужно хорошо постараться, а после опыта всех моих прошедших жизней это не так-то просто сделать.

Не помню, как мы доехали до дворца. Помню лишь то, как считал минуты, пока мы объезжали это громадное строение. Сейчас оно казалось мне слишком большим.

Машина заехала с черного входа, и Алина припарковала ягуар в гараже.

— Вам помочь? — предложила она.

— Нет. Мне уже лучше, — ответил я и вышел из автомобиля.

Благо, в гараже имелся лифт, который поднял нас обоих на нужный этаж, где располагались покои моей сестры. На входе стояла охрана, которая без лишних вопросов нас пропустила.

В спальне сестры стояли лекари, трое из которых нависли над сестрой. Их ладони горели зеленым, и я наблюдал, как лекарская магия переходит от целителей к моей сестре, но внешних изменений с ней никаких не происходит. Потому что все, что они делают — не поможет.

— Как она? — спросил я у одного из целителей, пожилого мужчины с круглыми очками на переносице.

Из всех стоящих здесь у него был самый высокий ранг. Но не было уверенности, что у него есть искреннее желание помочь сестре. Наши враги не стесняются использовать в своих грязных планах даже тех, кто пообещал положить жизнь на спасение людей.

От этой мысли мне стало мерзко. Но, по крайней мере, я уверен, что открыто вредить сестре они не будут. И в присутствии других лекарей никто не станет врать.

— Ваше Высочество, состояние цесаревны очень нестабильно. Все, что мы сейчас можем — это поддерживать ее состояние.

— Этого мало.

— Понимаю ваше недовольство, Дмитрий Алексеевич. Но уверяю вас, мы делаем все возможное.

Помимо лекарей, в комнате сестры находилась одна из ее служанок — обычная и ничем непримечательная горничная. Она сидела на уголке дивана и тихо всхлипывала, ее плечи ходили туда-сюда. Девушка была полностью разбита, не говоря о надвигающейся панической атаке.

— Оставьте меня с сестрой наедине, — велел я врачам.

— Ваше Высочество, но вашей сестре необходим постоянный присмотр. Ее состояние крайне нестабильно, и мы не знаем, что может случиться без поддерживающей магии, — возразил мне целитель.

Я выдохнул и жестко сказал:

— Возможно, моя сестра не переживет эту ночь. И я хочу попрощаться, у меня есть такое право?

— Конечно, Дмитрий Алексеевич, — кивнул целитель.

Остальные лекари непонимающе уставились на меня. Но, столкнувшись с моим строгим взглядом, тут же отворачивались. Они отошли от сестры и покинули спальню, а стоящая в коридоре охрана закрыла за ними двери.

Я подошел к кровати Анастасии, а Алина держалась подле меня. Взглянул на искалеченное тело… Как позади раздался жалостливый всхлип.

— Мешаешь, — говорю я.

— Простите, господин, — девушка встает и вытирает платком слезы.

— Отчет.

Она тотчас выпрямилась, приняла уверенный вид и перестала играть.

— За ваше отсутствие не наблюдалось никаких нападений. Заходил Разумовский, и после слов врачей он нехорошо улыбался. Григорьев и Тимуров из охраны цесаревны тоже странно себя вели, возможно, они что-то замышляют. Лекари же предлагали несколько старых техник, чтобы стабилизировать состояние вашей сестры, но Разумовский отказался.

— Дай угадаю, сказал, что это будет для нее слишком рискованно?

— Да, господин. Вы проницательны.

— Молодец. До утра будешь находиться с цесаревной.

— Конечно, — кивнула темноволосая служанка.

Алина подошла к девушке и осмотрела ее с головы до ног, что-то ей не понравилось.

— Интересный ножик, — достала Алина из чулка девушки оружие. — Где взяла?

— Прошу прощения, это подарок от господина, — уверенно ответила служанка сестры.

— Ты другим девушкам ножи даришь? Я же твоя личная служанка, а таких подарков не получаю, — надулась Алина.

— Я уже их столько подарил, что тебе их хранить негде хмыкнул я.

— Как негде? — деланно удивилась она. — У меня есть дом за городом.

— Там уже места нет.

— Все есть. А если и нет, второй дом куплю! — ответила Алина и вернула нож из красной стали своей подчиненной.

Местами я сожалею о своем решении создать отряд боевых горничных. На это решение повлияла одна из моих прошлых жизней, где я столкнулся с такой же системой. Там я был правителем одного из государств, и созданный мной отряд из служанок совершал такие дела, какие себе не могла позволить никакая служба безопасности или ее аналоги. Нечто подобное есть при каждом правителе, но носит разные названия.

Нужные горничные работают у определенных аристократов, и никто не подозревает в них шпионов. Важно, чтобы у них были интересные способности — тени или портальная магия, чтобы девушки могли перемещаться из одного места в другое — спокойно покидать имение и докладывать кому надо, без посредников.

Но в этой системе есть одна фишка — горничные должны быть самые обычные, без власти и положения, как кажется другим. Очень часто, создавая подобные организации и обучая горничных магии и шпионажу, аристократы пытаются их возвысить, дать им власть и лучшее положение в обществе. Так вот, делать подобное не стоит. Поэтому мои горничные находятся на самых низких позициях, но информации они получают не меньше, чем начальники имперских структур.

Брать на должность боевых горничных стоит только тех, кто готов обладать скрытой властью, и никогда не захочет светить своими силами перед окружением. Среди простолюдинок таких находится немало. Ведь горничная — одна из самых низких профессий, и в аристократические рода, а тем более во дворец, не так-то просто устроиться. Часто горничные сидят без дела, когда один хозяин умирает, и они ждут, что их примут на другую работу. В таком положении их довольно легко переманить на свою сторону, но этим уже занимается исключительно Алина.

Меня снова начало пошатывать. Тело наклонилось, и я чуть не упал, но приземлился на мягкое кресло, вовремя поставленное Алиной.

— Господин, вам бы отдохнуть, — участливо говорит она.

— Позже. Сейчас у меня есть более важное дело. Сама понимаешь.

— Да, мне просто больно на вас смотреть.

— Скоро все изменится, — слегка улыбаюсь я.

Встаю и вновь встаю над сестрой. Из руки появляются два энергетических шара, полных черных узоров. Дары грязные… И первое, что я делаю, это очищаю их, насколько минут.

Через несколько минут дары засияли ярче, они стали более чистыми, и теперь сестре будет куда проще их принять. Хотя это и без того сложная задача в ее нестабильном состоянии. Но я обязан сделать все возможное ради спасения имперской крови.

Мой дар позволял видеть энергетические структуры иных талантов, заключенных в телах людей. Этим взглядом я и посмотрел на сестру.

Ее магические структуры были повреждены. И вместо сияющих внутри тела узоров сейчас они выглядели черной сеткой. Дар Анастасии был полностью выжжен, и сейчас его остатки только убивали ее. Этого лекари увидеть не могли, их дар не позволяет заглянуть столь глубоко в структуры чужого таланты.

Насколько искалеченные магические каналы не смогут принять ни один дар, поэтому первым делом я влил в тело сестры свою жизненную энергию. Затем — силу собственной души, очень медленно, и пока я это делал — структуры дара Анастасии постепенно восстанавливались.

Если бы я был Охотником или хотя бы находился на их уровне, было бы гораздо проще. Моя работа получилась более грубой, и это при том, что мне помогла кровная связь. Усиливать и восстанавливать магические каналы родственника гораздо проще. Будь на месте Анастасии другой человек, не факт, что он пережил бы подобное вливание силы.

Если бы моя семья была адекватной, я смог бы дать им такую силу, что ужаснулся бы весь мир. Но двум моим братьям-идиотам попросту нельзя давать такую мощь, иначе империя рухнет гораздо раньше, чем я сяду на трон, а этого я допустить не могу. Не просто так я появился в этом мире снова, спустя столько лет. Мне больно смотреть на то, что потомки сделали со своим наследием и куда привели империю. Но я это исправлю. Очень скоро.

Теперь сестра была готова — один из парящих над ней энергетических шаров опустился к ее груди и впитался в тело.

Секунда… Две… Тело Анастасии задрожало, выгнулось дугой, и снова опустилось на кровать, чтобы забиться в судорогах. Открытые участки тела почернели, покрылись коркой.

Анастасия была слишком слаба, чтобы принять этот дар. Ее тело избито, покалечено. И даже восстановленные магические каналы не помогают.

Второй энергетический шар, сияющий зеленым, опустился в тело цесаревны. Ее тело окутывает легкое свечение — дар постепенно растворяется, а вместе с этим уходят и судороги.

Проходит несколько минут, и черные корки на теле сестры начинают трескаться, а под ними виднеется розовая кожа. Ткани, которые врачи собирались завтра отрезать, сейчас сами восстанавливались.

А ведь к Анастасии приходили лекари, и даже близко не смогли добиться подобного результата. Их магия лечит внешне, в то время как я воздействовал изнутри. Сейчас мою сестру исцеляла сама структура дара целительства, после чего этот талант должен будет полностью раствориться и отправиться к Многомерной Вселенной. Исчезновение этого дара — и есть цена за такое спасение.

После того, как тело сестры приняло дар целителя, на ее структуры лучше лег дар метаморфа. Он встроился в каналы, и не только вернул ей прежнюю силу, но и усилил ее.

Талант метаморфа поможет телу восстановиться, и очень скоро к Анастасии вернется ее прежняя красота.

— Готово! — выдыхаю я и вновь падаю на так удачно подставленное кресло.

— Как она? — интересуется Алина.

— Скоро станет сильнее, чем прежде.

— И красивее? — улыбается она.

— А уж это сестра решит сама, она в состоянии менять свое тело, как хочет.

Алина улыбнулась, поняв, что дар сестры полностью восстановится.

Я всмотрелся в энергетические структуры сестры. С помощью одной из граней своего дара видел, что происходит с обоими дарами.

— Интересно, — произнес я.

— Что такое?

— Дар целителя не полностью растворился. В нем была частичка, родственная с даром метаморфа, и она укоренилась в энергетической структуре.

— Что это значит? Анастасия теперь сможет перемещаться через тени?

— Нет.

— Отлично! Я люблю быть уникальной.

Вторая служанка вмешалась в разговор:

— Госпожа, но вы не уникальны, нас таких много, — напомнила она.

— Тсс… — Алина приложила палец к губам. — Я самая уникальная.

— Как и каждая из нас.

— Господин, видите, что происходит? — спрашивает Алина у меня. — Как подчиненные разговаривают со своим начальством! Это же уму непостижимо… Ну ничего, усилю ей тренировки и будет знать.

— Я только за, — улыбается вторая служанка.

— Тени у Анастасии нет, — я продолжил изучать энергетические каналы, которые мерцали в теле сестры, но видеть это мог только я. — Но появилась регенерация. Интересно, насколько сильная. У меня двойственное ощущение. Хм, давайте отрежем ей палец и посмотрим.

— Господин, вы пугаете меня, — говорит Алина. — Но ваша исследовательская жилка мне нравится!

Я улыбаюсь и отвечаю:

— Пожалуй, проверим другими способами.

— Эх, ну ладно.

Удостоверившись, что сестра восстанавливается, и все пошло по плану, я добрался до своей спальни, конечно, с помощью Алины, ведь в моем состоянии было сложно ровно идти. Кажется, по пути я на несколько секунд терял сознание.

Мы же отправились к сестре сразу после вылазки в столичное поместье Буравкиных, поэтому я был весь в гари и крови, но не в своей.

Штурм поместья хорошо удался, и я сполна отомстил тому человеку, который выставил заслон на дороге. Остался лишь связанный с ним графский род. Но этим я займусь чуть позже, а сейчас мои глаза закрываются от бессилия, мысли исчезают. Нет сил даже переодеться.

Стоило упасть на кровать, как на смену мыслям пришла такая легкая темнота, а за ней и яркие сны, полные пролитой крови.

Барон Виталий Анатольевич Буравкин сидел в своем кабинете, облокотившись на кресло. Здесь пахло спиртом. Мужчина с седыми висками и тусклым взглядом вылил в стакан остатки водки из литровой бутылки, посмотрел на пустую тару и швырнул ее в стену.

Она звонко разбилась, и на пол, на котором валялись бумаги, ящики, статуэтки и все, что не так давно находилось на рабочих поверхностях кабинета, добавились осколки.

У стоящего в углу шкафа со скрипом болталась пробитая дверь. В ярости барон запустил в нее кулаком, но мелкие кровоточащие царапины на костях его совсем не волновали.

Он выпил залпом остатки водки, и стакан со всей силы полетел в уже выбитое окно, и где-то на улице раздался звон разбитого стекла.

Дверь кабинета распахнулась, и туда влетел тридцатилетний мужчина в одежде, предназначенной для охоты. Он так торопился, что даже не снял куртку.

— Отец… — пробормотал он, глядя на окружающий его хаос.

А от ядреного запаха едва не слезились глаза.

— Сын, ты… ты г-где был? — отрывисто спросил барон, подняв на него безжизненный взгляд.

Это странно сочеталось на лице, вместе с красными от злости щеками.

Барон поднялся с места, и зашатался.

Но сын вовремя оказался рядом и подхватил отца.

— Что случилось? Я пришел сразу, как узнал, — спросил он, усаживая отца обратно.

— Твоего дядю и брата убили… Всю гвардию в столице уничтожили. Тела сожжены… От них ничего не осталось! — прокричал он, и уже тише добавил о самом незначительном: — А нашего поместья в столице, считай, больше не существует.

Барон сжал челюсти от нарастающей злости. Из его тела вырвался мощный поток энергии, так что чуть не сбил сына с ног, тому помогло лишь то, что он ухватился за стол.

Техника силового поля врезалась в окна, и в двух оставшихся выбило стекла.

— Ты, — он указал пальцем на своего сына — Сергея. — Ты должен наказать их! Должен… должен найти виновных и у-убить. Нет! Лучше притащи их сюда, я хочу лично вырвать их сердца! — закричал в ярости барон. — Даже если ради этого придется погрузить всю столицу в огонь!

Сергей понимал, что в таком состоянии с отцом спорить бесполезно.

— Я немедленно отправлюсь, — кивнул он.

— Знал… я знал, что на-на те-тебя можно положиться, — прохрипел барон Буравкин.

Глаза его медленно закрывались.

— Все сделаю. А сейчас тебе надо отдохнуть.

— Пожалуй, — тише ответил Виталий Анатольевич и отключился, сидя прямо в своем кресле.

Сергей вышел в коридор и велел слугам отнести отца в его покои. А еще вызвать утром лекаря, ибо утром ему будет очень плохо. Судя по разбитым бутылкам, отец выпил литров пять водки. Одаренные менее чувствительны к алкоголю, но это все равно много для одного человека.

Он спустился по лестнице на первый этаж их поместья во Владивостоке. А сам думал, что у отца интересная логика. И это отнюдь не влияние алкоголя, завтра он не изменит своего мнения. Сергей хорошо знал своего родителя.

Найти виновных, даже если придется погрузить в огонь всю столицу… Отец Сергея не задумывался, по каким причинам брата и дядю убили. Как минимум брат Леонид активно участвовал в гонке за власть и поддерживал цесаревича Федора Романова. Сергей знал это наверняка, с братом они были довольно близки и не прекращали общения даже после переезда Леонида в столицу. Но тот не слушал советов, что не стоит лезть в это змеиное гнездо.

Интересно, как вообще Сергей исполнит веление отца? Как обычный парень из баронского рода сможет поставить на уши всю столицу? Об этом стоит хорошо подумать.

Вскоре Сергей Буравочкин сел в самолет, который летел по направлению к столице. Там он получил полный отчет от своей службы безопасности.

Граф Войтов приказал Леониду перекрыть дорогу во время нападения на цесаревну Анастасию Романову. Эта новость твердым комом встала в горле Сергея. Он понял, куда отец его направил.

Закрыв папку с донесением, Сергей тихо произнес:

— Ох, отец… Ты не только меня погубишь, но и весь наш род. Тот, кого ты хочешь получить, достаточно умен.

Мы с Алиной вошли в столичное имение рода Дроздовых, и дворецкий повел нас по длинным коридорам к главе рода.

— А неплохо здесь — симпатично. Сразу видно, что у хозяина есть вкус, — сказала Алина, осматриваясь.

На стенах висело много картин — цветы, пейзажи, дамы в красивых платьях. Моей служанке нравился такой стиль — дорогой, но не вычурный, когда хозяева дома пытаются каждую рамку покрыть золотом, показывая всем гостям, насколько они состоятельны. Здесь же картины, каждая из которых стоила не один миллион рублей, висели в обычных деревянных рамах. Глава этого дома понимал, что представляет настоящую ценность.

— А еще есть деньги, армия и много прибыльных производств, — ответил я Алине.

— Это тоже хорошо, — улыбнулась девушка.

— Мы пришли, господа, — учтиво сказал дворецкий и открыл перед нами створки дверей.

В большом зале на кресле сидел мужчина в дорогом черном костюме. По внешнему виду и нельзя было сказать, что Николаю Дроздову уже минул шестой десяток. Он выглядел достаточно утонченно, что подчеркивали очки в тонкой платиновой оправе.

Нас пригласили присесть напротив и, после короткого приветствия, граф Дроздов произнес:

— Примите мои соболезнования насчет сестры. Если вы пришли за тем, чем я думаю… То я не имею к произошедшему никакого отношения. Но если вам требуется помощь, готов посодействовать.

— Знаю, по имеющимся у меня сведениям вы не причастны, — отвечаю я.

— Тогда в чем причина? Необычно, что вы пришли ко мне сразу после происшествия. Мы с вами даже незнакомы.

Николай Дроздов говорил спокойно, но во время разговора он иногда пальцами подкручивал свои длинные усы. Так сделал и сейчас.

— Знакомы, мы не раз виделись на приемах, и мы даже с вами общались пару раз. Но в большинстве случаев вы общались с моими братьями.

Николай Валентинович хмыкнул.

— Понимаю, это общение не приносило вам никакого удовольствия. Это нужда, — продолжаю я.

— Не соглашусь, Ваше Высочество. Ваши братья довольно интеллигентные и умные люди, мне приятно было с ними беседовать.

— А вот ложь вас не красит.

— Сами понимаете, иногда приходится, — Николай Валентинович слегка улыбнулся.

— Императорам тоже иногда приходится врать, — невозмутимо отвечаю я.

— Всем приходиться, — вздохнул граф. — Так в чем же причина вашего прихода? Деньги? Не сказал бы, что у вас имеются с ними проблемы. Если вам нужна поддержка в выборах — это даже не смешно. Вы прекрасно понимаете, что просить меня о подобном бесполезно.

— Вы не угадали. Я пришел поговорить с вами о роде Войтовых.

Николай Валентинович поднял на меня взгляд.

— Эта фамилия о многом вам говорит? — спрашиваю я.

— Достаточно, — слегка кивает Дроздов.

— Так вот, я хочу, чтобы у вас с родом Войтовых началась война.

— Смешная шутка, — усмехается он.

Но тотчас замечает, что мое лицо остается серьезным.

— Рано или поздно война между вашими родами начнется. У вас кровные интересы друг к другу, и войны уже были. Я лишь хочу ускорить этот процесс, понимаете?

— Понимаю ли я? Этот разговор явно пошел не туда, и он перестал мне нравиться.

— А касательно вашего второго предположения…

На лице графа отразилось легкое удивление.

— Вы поддержите не меня, а мою сестру. Всё равно её голоса скорее всего достанутся мне. Не переживайте, она выживет и очень скоро вернется на политическую арену, но я хочу, чтобы Войтовы этого не застали.

— Они имеют какое-то отношение к покушению на цесаревну?

— Косвенное, но их поведение меня расстроило. А исполнители уже наказаны.

Этой информации графу хватит, чтобы понять суть. Подробно рассказывать не имеет смысла — это ничего не изменит.

Николай Валентинович задумался, но через пару секунд ответил:

— Я не смогу вам помочь, Ваше Высочество.

На лице отразилось сомнение. У графа Дроздова не было достаточного повода, чтобы помогать мне. А это легко исправляется.

За множество перерождений я усвоил один очень важный урок: договориться можно с кем угодно. Сложнее всего в этом вопросе положить на чашу весов что-то стоящее. Чаще всего это оказывалась чья-то жизнь, но сейчас не такой случай.

— Николай Валентинович, как думаете, много ли у меня власти? — спокойно спрашиваю я.

— Можно говорить откровенно?

— Нужно.

— Немного… Гораздо меньше, чем у ваших братьев и сестры.

— Я не могу сказать вам всего, но скажите, как думаете, есть ли у меня доступ в сокровищницу?

— Нет.

— А я там бывал, и несколько раз выходил не с пустыми руками. Теперь я буду предельно откровенен. У вашего сына нет дара… Это очень прискорбно, у вас всего лишь один наследник, а жена больше не может иметь детей. Ему всего шесть лет, а он уже двенадцать раз проваливал испытание на открытие дара. Мы оба понимаем, что он не пригоден на роль главы рода, и когда придет время выбирать нового главу, ваши братья выдвинут своих сыновей.

Ваш род потеряет власть, а ваш сын умрет. Его двоюродные браться гораздо старше, и не такие миролюбивые, как вы, они устранят его сразу, как нежелательную фигуру на шахматной доске. Мое предложение простое, — я достал из небольшой сумки артефакт в виде сферы, размером с мой кулак.

Механизм начал крутиться в разные стороны, у графа поползли вверх брови, и я продолжил:

— У вашего наследника появится дар, а Войтовы не доживут до коронации. На ответ у вас есть всего семь минут. Ах, да, артефакт привязан ко мне узами крови, и только я могу его активировать. Мое убийство вам ничего не даст.

— Почему я должен вам верить? Это вполне может быть обыкновенная подделка.

— Я Романов Дмитрий Алексеевич, будущий император Российской империи, клянусь своей жизнью и даром, что после применения этого артефакта у вашего сына появится дар. Так достаточно убедительно?

Любой аристократ знал, что подобную клятву нельзя нарушить. Если бы я врал, тотчас лишился и жизни и своего дара. Хотя, можно было поклясться только на жизни, но в моем случае жизнь и дар взаимосвязаны, ведь я переношу его через каждое свое перерождение.

Николай Валентинович не ответил, но мне и не требовались его слова, чтобы понять — он верит. Но все еще сомневается.

— Шесть минут, — сказал я, посмотрев на висевшие на стене часы.

Время шло, а граф не спешил с ответом.

— Четыре минуты, — напомнил я.

Николай Валентинович сглотнул, а на лбу заблестели капельки пота.

— Две минуты. Алина, машина готова? Возможно, мы покинем это имение гораздо раньше, чем планировали, — обратился я к служанке.

— Конечно, готова, господин.

— Кто там у нас следующий в очереди?

— Ой, я лучше не буду при его светлости называть имен. Не стоит ему знать, кто из аристократов еще не получил дар при рождении.

— Умное замечание, — киваю я. — Ты приняла правильное решение.

Я поднялся с кресла, готовый уйти.

— Вы уверены, что мой сын не пострадает? — сразу спросил граф.

— Уверен. У вас осталось десять секунд.

— Хорошо, — процедил он. — Заключим договор.

— А вот это уже другой разговор, — улыбнулся я и присел обратно.

После заключения договора, граф проводил меня к своему сыну. До сих пор на его лице читалось сомнение, но он не мог себе позволить упустить такую возможность.

Двери детской комнаты открылись, и я увидел шестилетнего ребенка, играющего с деревянным мечом. Мальчик сразу заметил отца и подбежал к нему.

— Отец! Смотри, чему я научился!

Но он остановился в шаге от графа, когда в комнату вошел я.

— Папа, а кто это? — осторожно спросил мальчик.

— Это цесаревич Дмитрий Алексеевич Романов, — представил меня Дроздов.

Мальчик почтительно склонил голову.

— Будущий император, — поправил я.

— Ого! — лицо ребенка вытянулось. — А вы возьмете меня в личную гвардию?

— Посмотрим. Я не могу ответить наверняка, и никогда не даю обещаний, в которых не уверен. Сила для гвардейца — это не главное. Куда важнее верность и честь.

А кто знает, какой характер будет у этого мальчика, когда он вырастет.

— Я пришел, чтобы проверить у тебя наличие дара. Твой отец говорит, что дар у тебя есть, а проверяющие не могут его найти. Поэтому я здесь, ведь будущий император не может ошибаться, — улыбнулся я.

— Да, не может, — лицо мальчика стало озадаченным.

— Скажи, а какой дар ты бы хотел получить, если бы была такая возможность?

— Ветер! — сразу ответил он.

— А почему ты хочешь, чтобы я нашел именно ветер.

— Ветер — это скорость! — он отвечал с энтузиазмом. — Я видел, как сражаются воздушные маги! Пиф-паф-баф, — изобразил мальчик. — Но у нас в семье был всего один случай, когда маги рождались с даром ветра. Так что, скорее всего, вы найдете огонь.

У Николая Валентиновича был дар огня, его сын смог выстроить верную логическую цепочку. Если бы дар передавался по наследству, то девяносто процентов вероятности, что это был бы огонь.

— Огонь — не самый плохой вариант, — повел бровью Николай Валентинович.

Он был бы рад, чтобы у сына открылся хоть какой-нибудь дар. Не в его случае было задумываться о выборе.

— А мне нравится ветер! — возразил отцу мальчик.

Сейчас во мне находилось двенадцать даров, и среди них был ветер. Но я не уверен, что у мальчика хватит сил его принять. Дар не самый слабый.

Сперва я хотел подарить мальчику воду — она приживается лучше всего. Но в таком случае нет уверенности, что они с отцом не убьют друг друга. Водные и огненные маги с самой древности недолюбливают друг друга, как и любые противоположные стихии. Молния и ветер, тьма и свет!

— Ложись на кровать и закрывай глаза, — сказал я мальчику.

— Хорошо, — кивнул он и побежал к кровати.

Присутствия графа я не опасался и приблизился к мальчику. Даже хорошо, что он увидит это лично. После подобной демонстрации у него точно не останется сомнений на мой счет.

В моих руках был настоящий артефакт, которому больше девятисот лет. Но, на самом деле, это была пустышка. Такие штуки еще во времена моей первой жизни считались древними. А тот, что я держал в руках, попросту не успели ничем заполнить, обычно в них вкладывали мощные заклинания, но в теории они могли переносить и дар. Это была красивая легенда, которая по сей день ходит среди дворян, что оказалось мне только на руку.

Я нажал на углубление в сфере, делая вид, что активирую ее, и она засияла белым светом.

Положил ее на грудь мальчика, и дар белесыми потоками перетек в грудь мальчика. Тот задрожал, но эффект тотчас прошел. Дар был достаточно чистый, чтобы не нанести ему вреда.

— Поздравляю! — сказал я и мальчик открыл глаза. — Дима, те, кто проверяли тебя, ошиблись. Дар у тебя есть, но он был заблокирован. Я прочистил твои магические каналы, и теперь ты сможешь им пользоваться.

— Ура! — воскликнул Дима.

— Угадай, какой дар я нашел.

— Огонь… — мальчик опустил голову.

— Да, огонь был бы хорош. Но нет. У тебя дар ветра, который я призвал из глубин твоей крови. И через недельку ты уже сможешь начать тренировать техники, обещаю, — улыбнулся я.

Лицо мальчика вытянулось, улыбка была до самых ушей.

— Папа, ты слышал? У меня ветер! — не унимался Дима.

— Слышал-слышал. А сейчас прости нас, цесаревич очень торопится, ему нужно многих мальчиков в империи проверить. Я его провожу.

— Хорошо, — ребенок даже расстроился, что я ухожу.

Граф Дроздов повел нас с Алиной к выходу.

— Я преувеличил, когда говорил про неделю. Завтра вы все увидите, — сказал я.

— Если завтра все подтвердится… Не могу гарантировать, что война пройдет быстро, — вздохнул Николай Валентинович. — Но я приложу все свои силы, чтобы уничтожить Войтовых. Не только ради моего сына, честь рода не продается. Вы были правы, Дмитрий Алексеевич, Войтовы угрожают нашим жизням. Один из моих братьев ведет переговоры с ними, чтобы придушить нас и поставить на место.

На скулах графа заиграли желваки.

— Я обо всем знаю, не переживайте, — ответил я.

Брови Николая Валентиновича поползли вверх, а на лбу выступили глубокие морщины. За сегодня мне пришлось уже много раз видеть удивление на его лице. Думаю, он хорошо запомнит нашу встречу и сделает правильные выводы.

— Но откуда вам это известно? — поинтересовался он.

— У империи куда больше ушей, чем вам кажется. Всего хорошего! — ответил я и направился к машине, но через три шага остановился и продолжил: — Совсем забыл вам сказать, война дастся вашему роду куда легче, чем Войтовым. Они будут к ней не готовы… Кажется, у них траур.

— Когда это произошло? — о смерти кого-то из вражеского рода Дроздов не знал.

Я посмотрел на часы и ответил:

— Завтра.

А затем, под удивленное выражение его лица, пошел к автомобилю. Алина шла следом.

— Отправь Арлекина в один из притонов Войтовых, хочу, чтобы он перестал существовать, — говорю ей, когда мы уже немного отъехали от владений Дроздовых. — Но сделать это нужно аккуратно. Пусть дождется боевую группу, чтобы уничтожить и ее.

— Передам, — тяжело вздыхает Алина. — Надеюсь, в этот раз он не переборщит с актерской игрой.

— Тоже на это надеюсь, — отвечаю я.

В прошлый раз он так хорошо играл сумасшедшего, что нам пришлось вытаскивать его из психиатрической больницы, в третий раз. А уж сколько раз он настолько вживался в роль, что оставался работать в полиции — не меньше десяти, и то потому что я не могу знать абсолютно всего.

Телефон Алины завибрировал, и она, не отрываясь от дороги, посмотрела что там пришло.

— Ну, удиви меня, — говорю я.

— Почему вы так решили?

— Я слишком хорошо тебя знаю.

Улыбка пропала с ее лица, оно стало более настороженным, как бывает только в критичных ситуациях. Не говоря уже об особом сигнале телефона, который значит, что сообщение пришло в секретный чат. Я разработал эти сигналы, и мне не составило труда узнать один из них.

— Прямо сейчас один из сотрудников службы безопасности дворца вводит яд вашей сестре.

— А служанка?

— Как и приказано, не вмешивается. Она делает вид, что спит.

— Как же много проблем, — вздыхаю я.

— С вашей сестрой?

— Нет. С самой империей. Она прогнила насквозь… Напрочь и окончательно.