Кнут и пряник

Глава 9

На экскурсию в Тверь посланник с посланницей ожидаемо не пошли. Илья был очень слаб, Надя выглядела не лучше, но все же передвигаться самостоятельно в пределах каюты они могли, что давало надежду на то, что завтрашним вечером они покинут борт теплохода на своих двоих.

Впрочем, во время стоянки в городе у Ильи появился мобильный Интернет, изучением которого он и занялся, лежа в кровати и потягивая принесенный добрым доктором сок.

Раненые действительно исцелились. Более того, Илья понял, что они с Надей получили сумасшедшую популярность благодаря его, в общем-то, случайной оговорке "с завтрашнего утра". Желание было написано на небе поздним вечером и сразу стало известным. А исцеления начались ранним утром, с рассветом по московскому времени. Получилось так, что Надя дала раненым солдатам целую ночь надежды на чудо. А наутро исполнила обещанное, исцелив их. Видео свидетельств в сети оказалось множество. У обожженного пару лет назад танкиста под зрачком бесстрастной видеокамеры мгновенно исчезли ожоги с лица, груди и рук, оставив после себя чистую, здоровую кожу. Парализованные вставали с инвалидных колясок. Раненный в грудь и лежащий под капельницей в реанимации полицейский сам помогал врачам снимать с себя бинты. То, что эти люди говорили после исцеления о Наде, стоило послушать. Там были и просто сухие слова благодарности, и клятвы в верности, и слезы – полный спектр чувств. Илье даже стало немного обидно – отдувался за всех этих людей сейчас он, а благодарили исключительно Надю. Она же пожелала, а он всего лишь подтвердил – невелика заслуга.

Его пожелание на фоне всех чудесных исцелений как бы и не заметили. На первый взгляд ничего не произошло. Никаких массовых приступов головной боли по стране с утра не отмечалось, все выглядело спокойно. Уже готовый ползти из последних сил на палубу и выкидывать за борт монету, Илья немного успокоился. Мир не рухнул, видимо его желание, как он и задумывал, ударило не по всем ворам и лихоимцам в стране, а лишь по самым отмороженным. По тем, кто действительно отнимал у других самое последнее. Что же, их парню было почему-то не жалко нисколько.

Однако, были в сети не только благодарности и славословия. Обвинений его и посланницы в Интернете тоже хватало. Главным образом их ругали за избирательность исцелений и мягкость наказаний. Экспертов по справедливости в сети хватало, все точно знали, кого надо непременно и сразу карать, а кого срочно облагодетельствовать. Ну и, конечно, было полно обвинений в том, что посланница и посланник действуют в интересах пиндосов, оппозиции, кровавой гебни, попов, марсиан – да кого угодно.

Только вот разоблачительный накал был как-то неубедителен. На обсуждение личностей анонимных посланников перейти было не просто, кроме того, защитники Нади приводили один аргумент, на который трудно возразить: уж как умеет, но она реально исцеляет людей.

К вечеру Илья с Надей оклемались настолько, что смогли сходить на ужин, сразу после которого пошли спать. Сон давал силы. Весь следующий день до прибытия на речной вокзал посланники просидели на палубе, наслаждаясь теплой погодой и речными видами, лишь изредка перебрасываясь словами. Откровенных разговоров со старшими товарищами вести как-то не получалось, вчерашний разговор на повышенных тонах давал о себе знать, хотя внешне все четверо делали вид, что все забыто.

Еще никогда Савелию не было так муторно на душе от необходимости выполнять свою работу. Угрызениями совести он не терзался давно, пусть ими страдает тот, кто посылает его на задание. Он лишь инструмент, какая может быть совесть у топора, которым рубят дрова? Отвечает за содеянное не топор, а тот, кто взял его в руки.

Но тут был особый случай. Дело в том, что Савелий только сейчас начал догадываться, кто та светловолосая худенькая девушка с рюкзачком на спине, голову которой он сейчас видит в оптическом прицеле своей винтовки. И никогда еще ему не было так страшно нажимать спуск. Он не знал, как зовут девушку, но знал, что ему предстоит сделать. Он должен был убить надежду, так неожиданно появившуюся в этом мире. Надежду на то, что от смертельной болезни можно исцелиться, надежду на то, что самые страшные раны могут в одну секунду исчезнуть, надежду на то, что может случиться чудо и все будет хорошо. Он видел, как исцелился раненный в горах десять лет тому назад бывший сослуживец Сашка, у которого из-за тяжелейшей контузии все эти годы руки тряслись так, что он не мог донести до рта стакан с водой и застегнуть штаны. Чтобы бы ему сейчас сказал выздоровевший благодаря этой девушке друг Сашок, будь он здесь? Скорее всего, ничего: просто снял бы свой автомат с предохранителя и отправил бы Савелию пулю в лоб. И был бы, кстати, прав.

Но отступить назад было невозможно. Савелий был из тех, кто всегда делает свое дело, если уж взялся. Несмотря ни на что. Хотя… он вдруг понял, что мысль послать пулю не в голову девушки, а в свою собственную, кажется не столь уж и глупой. Меньше проблем для всех потом будет… даже для него.

Бывший спецназовец помотал головой, разгоняя неприятные мысли, и снова приник к прицелу. Некстати заныл старый шрам на плече, который Савелий получил еще в детстве, упав с дерева и распоров веткой руку. Так всегда было, когда он начинал сильно нервничать. Отставить эмоции. Он всего лишь инструмент, задание должно быть выполнено. Времени в обрез. Его выстрел должен совпасть с выстрелом неведомого напарника, который держит в прицеле идущего рядом с девушкой парня. Сейчас. Указательный палец уже выбрал часть свободного хода спуска…

Звонок телефона раздался неожиданно, сбивая с концентрации. В первую секунду Савелий просто не поверил своим ушам. Звонок в это время и по этому телефону мог означать только одно: операция отменяется, всем отбой. Рука Савелия тут же ушла со спуска и поставила винтовку на предохранитель. Уходить следовало не мешкая. Быстро разбирая винтовку на пыльном чердаке многоэтажки, снайпер вдруг почувствовал, что его слегка колотит нервной дрожью и он весь в липком холодном поту. И все это потому, что сейчас он испытывает такое огромное чувство облегчения, которого не знал в своей жизни никогда.

Десятью минутами позже, в большом, отделанном дубовыми панелями кабинете с тяжелой массивной мебелью, один немолодой мужчина кричал на другого.

– Ты с ума сошел!? Как такое решение вообще могло прийти тебе в голову?

– Я знаю все, что ты скажешь, – вздохнул его собеседник. – Но в их руках слишком большая сила. Они, по сути, неуправляемы, эти двое – потенциальная угроза для всех, которую просто невозможно надежно нейтрализовать другими способами.

– Ты и в самом деле не понимаешь?

– Чего?

– Того, что они, по сути, обычные подростки. Дар не их собственный. Кто-то вручил его им, преследуя свои цели. Думаешь, они просто так называют себя посланником и посланницей? Допустим, мы их устраним. А что мы будем делать с теми, кто их послал?

– Проблемы надо решать по мере их поступления.

– Да. Только убийство послов никогда не решало никаких проблем. Наоборот, после смерти послов настоящие проблемы только начинаются.

– Хорошо. Что мы будем делать?

– Договариваться, что же еще? Они обычные парень и девушка. Их можно купить, убедить, уговорить, сделать нашими друзьями. В конце концов, их можно рассорить друг с другом до такой степени, что каждый из них просто из принципа не станет подтверждать желания другого. Дар посланников – это не только огромные опасности, но и большие возможности. Я категорически запрещаю их трогать. Наоборот, нужно немедленно взять их под охрану. Другие игроки уже проявляют активность, а посланники должны быть только в наших руках.

– Принято. Я немедленно отдам соответствующие распоряжения.

Илья вышел с Надей из такси, достал из багажника чемодан, и, расплатившись с водителем, направился к своему дому. Им с комсомолкой предстояло переночевать там в последний раз, на завтра был запланирован переезд. Уже подходя к подъезду, Илья вдруг почувствовал себя странно, словно поймал на затылке ощущение чужого пристального взгляда. Ощущение было настолько неприятным, что парень невольно поежился. Илья оглянулся, но, не заметив вокруг ровно ничего подозрительного, перехватил чемодан поудобнее и пошел дальше. Вскоре неприятное ощущение исчезло, и парень выкинул произошедшее из головы, списав все на последствия недавнего отката.

Новая квартира была явно получше старой. Три просторных комнаты, большая кухня, новая мебель и бытовая техника.

– Что это Илья? – Надя недоуменно показала на большой белый кухонный агрегат.

– Это? – Парень задумчиво рассматривал прибор. – А, это посудомоечная машина, дорогая.

– Зачем она здесь? Это же кухня в квартире, а не моечный блок в столовой на сто посадочных мест?

– Посуду мыть, Надюха. Некоторые не любят это делать руками. Например, я.

– И ты умеешь ей пользоваться?

– Нет.

– Учись, дорогой. Теперь это твоя обязанность. Пошли дальше, посмотрим комнаты…

В комнатах обнаружились два компьютера, домашний кинотеатр, дорогая на вид мебель. Ко всему этому комсомолка осталась равнодушной, только фыркнула в спальне при виде массивной даже не двух, а, пожалуй, трехспальной кровати на резных деревянных ножках и с купидончиками в изголовье.

– Безвкусица, – вердикт Нади был прост.

– Зато удобнее, чем койка в каюте, – оценил кровать с практический стороны Илья.

Тишина была ему ответом.

Вечером Илья решил в кои веки оторваться от Интернета и посмотреть телевизор. И на одном из центральных каналов сразу наткнулся на ток-шоу про посланников. Это его одновременно заинтересовало и насторожило, поэтому, устроившись поудобнее, парень принялся смотреть передачу. Раньше на официальном телевидении на эту тему, похоже, был наложен негласный запрет. На полуофициальных каналах тема посланников и волшебных исцелений последних дней, конечно, обсуждалась, но не серьезно. На уровне передач про третий глаз, тайны Шамбалы, всяких экстрасенсов и прочего мистического трэша.

Сейчас же тон передачи был совсем иным. Обсуждалась тема "посланники действительно есть и как нам всем теперь с этим жить". Обсуждали серьезно, публика вела себя предельно корректно, никаких провокационных или откровенно дурацких высказываний гости себе не позволяли. Выступали исцеленные, делились своим мнением приглашенные эксперты из церковного и научного сообщества, строились разные версии.

Все это Илью встревожило не на шутку. Что-то провернулось в государственном механизме, на их с Надей счет были приняты некие решения. Вот только какие? И остаются ли они с комсомолкой до сих пор анонимными? Все происходящее принимало очень серьезный оборот.

От просмотра передачи Илью отвлек телефонный звонок. Звонил Валентин Геннадьевич и просил о встрече у них дома через полчаса.

– Что-то случилось? – встревожился Илья.

– Нет, все нормально. Разговор есть.

– Приезжайте, конечно, ждем вас, – ответил парень.

– Проходите, пожалуйста, – Надя встречала генерала в прихожей по-домашнему, в повязанном поверх длинного сарафана кухонном переднике с вышитым на нем Вини Пухом и с деревянной лопаткой для жарки мяса в руке. – У нас с Ильей сегодня на ужин отбивные с рисом и овощной салат. Будете?

– С удовольствием, – не стал отказываться генерал. – Только один момент сначала, я вам должен кое-что отдать.

– Хорошо, пойдемте в зал.

– Это вам, – Валентин Геннадьевич вынул из барсетки и положил на журнальный столик увесистую пачку банкнот. Здесь десять тысяч евро. Это тоже вам, – на столик легли аналогичные пачки с рублями и долларами. – Тут еще десять тысяч долларов и двести тысяч рублей. И последнее, – генерал открыл свой кошелек и достал оттуда две пластиковые банковские карточки. – Обе на фамилию Бариновы. Одна на твое, Надя, имя, другая на Илью. На каждой сейчас по триста тысяч. Пин-коды вот, – положил на пачки с деньгами два конверта полицейский. Пожалуйста, пользуйтесь, расписываться в ведомости не нужно.

– Куда же нам столько? – озадаченно сказал Илья, глядя на деньги. Таких сумм он не держал в своих руках никогда в жизни.

– Вы думаете, я за деньги исцеляю? – в голосе посланницы зазвенел металл.

– Вы думаете это много за то вы сделали? – удивился генерал. – Это мизер, пустяки, просто на текущие расходы. Потом будет больше. Если тебя, Надя, мучает совесть, то подумай, сколько ты сэкономила госбюджету на лечении онкологических больных и раненных военнослужащих. Я тебя уверяю, там суммы большие на пару порядков.

– Так это же не государственные деньги, а буржуйские, – упорствовала комсомолка. – Получается, я буржуев за деньги лечила.

– Надя, исцеляешь не ты одна. Желаешь ты, а мучается за это Илья. Видел я его на теплоходе, выглядел, как будто только из склепа выполз. Ему нужно хорошее питание, отдых, уход, от этого зависит жизнь и здоровье других людей. Не хочешь брать деньги? А на что мужа кормить будешь?

– Я моего Илью прокормлю, не беспокойтесь.

– Так, хватит, – решил вмешаться парень. – Деньги мы возьмем. Я сказал возьмем, Надя, – твердо добавил парень, вскинувшей было на него свой горящий синий взгляд комсомолке. – Так надо. Но больше нам пока ничего не нужно Валентин Геннадьевич. Мы и в самом деле делаем то, что делаем, не за деньги.

– А за что, если не за деньги? За идею? Какую? – заинтересовался генерал.

– Не знаю, – пожал плечами Илья. – Но не за деньги точно. То есть деньги нужны, чтобы нормально жить, кто бы спорил. Но не более того. Никогда не мечтал ни о яхтах, ни о виллах на берегу моря, ни о роскошных машинах. И начинать не собираюсь. Давайте ваш новый списочек и пойдемте ужинать.

– Откуда ты знаешь, что я еще имена больных принес?

– Догадался, – невольно бросив взгляд на пачки банкнот, сказал Илья.

– Спасибо, Надя, ты замечательно готовишь, – отставил в сторону пустую тарелку генерал. – Очень вкусно.

– Чай или кофе? – комсомолка уже суетилась у плиты, ставя на стеклопластиковую варочную панель чайник.

– Давай чай. Кстати есть еще один вопрос, который надо решить, – принял из рук Нади дымящуюся чашку генерал. – Илья, вам нужна охрана. То, что ты и Надя в одиночку ходите по улице никуда не годиться. Один раз неприятности уже были. Больше подобного повториться не должно.

– Есть предложения? – к чему-то подобному Илья был давно морально готов. Будут ли их с Надей новые друзья пытаться ставить посланников под свой полный контроль? Конечно, будут. Именно поэтому он изначально не хотел связываться с полицейскими. Но пришлось…

– Да, – кивнул генерал. Нет худа без добра, ваше исцеление раненых очень помогло. У меня есть на примете двое парней. Друзья, служили в части специального назначения, обладают боевым опытом. Так получилось, что они получили ранения в одном и том же бою, потом их комиссовали и отправили на пенсию. Один оказался прикован к инвалидному креслу, а у другого были множественные переломы ног, ходил с палочкой. Но спиваться ни тот ни другой не стал, железный характер у парней. – Валентин Геннадьевич помолчал немного, собираясь с мыслями, и продолжил.

– Так было до субботы прошлой недели, когда вы отчебучили на теплоходе сеанс исцеления и наказания. Я даже хотел их включить в один из списков, но не пришлось. Теперь оба совершенно здоровы. Я ведь их лично знал, был с ними в одной командировке… Тогда я еще был подполковником, ехал со своими ребятами в небольшой колонне из двух БТРов и трех грузовиков. Дальше классика: передний БТР подорвали и начали расстреливать нас из зеленки. Если бы их рота не пришла нам на помощь, я бы тут скорее всего не сидел и чаи с вами не гонял. Там я с Максимом и Серегой и познакомился. А через несколько лет их ранили. Мы им помогали, но…

Короче говоря, я пригласил их вчера в ресторан, отметить выздоровление. Завел, естественно, разговор о посланниках, сейчас о вас много говорят, да и повод был подходящий. Ребята посланника благодарят за подтверждение исцеления, а за посланницу вообще готовы землю есть, проще говоря. Спросил их о работе, сказал, что у меня есть один неплохой вариант их трудоустройства, попросил не строить никаких планов на этот вечер. В общем, смотрите – если вы за, я звоню им и приглашаю сюда. Если нет, то проехали. Но вопрос вашей безопасности решать надо.

Илья задумался над предложением полицейского, но тут инициативу неожиданно проявила Надя.

– Зовите их Валентин Геннадьевич, – сказала она. – Поговорим. Я все-таки майорская дочка, – улыбнулась девушка.

– А в каких войсках у тебя служил папа? – заинтересовался генерал.

– В специальных, – уклончиво ответила Надя. – Папа шутил, что он в сборной страны нападающий.

– Хорошо, звоню.

– Вы посланница? – представившийся Максимом здоровенный белобрысый парень, как-то странно разглядывал Надю. Второй, поменьше ростом и черноволосый, назвавшийся Сергеем, стоял молча.

– Я, – коротко ответила Надя. Комсомолка подошла к Максиму и внимательно посмотрела на него. – Это откуда? – она показала на украшавший запястье парня длинный косой шрам.

– Стеклом в училище порезался, еще на первом курсе, – смутился тот.

– Больше его не будет, – сказала Надя, а Илья привычно подтвердил ее желание.

Кожа стала розовой без малейших следов пореза прямо на глазах изумленного Максима.

– Нам с посланником может быть нужна защита и охрана, – продолжила девушка. – Вы нам поможете? Я вас ни к чему не обязываю, если вы не хотите помогать нам, я могу просто исцелить все оставшиеся у вас и ваших близких болезни, и мы распрощаемся. В обмен я всего лишь прошу хранить нашу тайну.

– Я хочу добавить, что… – начал было говорить генерал.

– Не надо политинформации, Геннадьевич – жестом остановил генерала молчавший до этого Сергей. – Все и так предельно ясно. Я прекрасно понимаю, перед кем сейчас стою, и что все это значит. Я, Тихомиров Сергей Викторович клянусь служить и защищать посланника и посланницу, пока я жив. Любой их враг – мой враг.

– Я вообще-то говорить не мастер, – замялся стоявший рядом Максим, все еще разглядывая свою руку без шрама. – Короче, я тоже клянусь. Да у меня и выбора то нет, – пожал плечами спецназовец. – Если я сейчас откажусь защищать посланницу, то кой хрен мне вообще было нужно рождаться? Нет уж, я с вами.