Кнут и пряник

Глава 6

– …! – увидев Илью, Марчик сразу же полез в карман трясущимися руками, извлекая красные и зеленые купюры. – На возьми, – толстяк практически плакал, тыча в Илью деньгами. Вчерашней веселости в нем не было и в помине. Еще бы, трудно быть веселым, когда у тебя одновременно воспалены оба уха и несколько коренных зубов на каждой челюсти. Илья не знал, пытался ли бригадир снять боль традиционными или не очень средствами, но результат его безуспешных попыток отражался на украшенном белой повязкой лице. Щеки оплыли двойным здоровенным флюсом, глаза покраснели и стали уже раза в два, мешки под ними достигали середины носа.

– Здесь в два раза больше, – покачал головой Илья, возвращая часть денег Марчику. – Мне чужого не надо.

– Все забирай, посланник, – спрятал руки за спину бригадир. – Сними боль, прошу тебя. Я так больше не могу…

– Зарплату ты мне отдал. – Илья аккуратно положил лишние деньги на стол подсобки. – Все еще болит?

– Да, – глаза бригадира начали наполняться настоящим ужасом. До него вдруг стало доходить, что так просто его страдания не закончатся. Немного удивился и Илья – он точно помнил, что формулировал желание со словами "пока он не отдаст заработанное".

– Через несколько часов пройдет, – заверил его студент с уверенностью, которую вовсе не испытывал. – Будет тебе уроком. Да, Марчик, вот еще что… раз уж ты догадался кто мы такие, то ты, наверное, догадаешься, чего я тебе пожелаю, если ты об этом сболтнешь хотя бы одной живой душе. Лучше уж сразу сам веревку с мылом покупай… Ну ты меня понял.

– Бригадир медленно закивал головой, морщась от боли.

– Тогда до свиданья. На работу я пока не выйду лады? Мне несколько выходных нужны.

– Илья, делай что хочешь, только сними боль, – просипел Марчик. – Да я последняя сволочь, ты меня наказал, я больше так не буду и ничего никому не скажу. Все что хочешь сделаю, только пусть это пройдет. – Марчик страдальчески зажмурился и сказал слово, которое парень за все шесть дней знакомства еще не слышал от него ни разу, – пожалуйста!

– Сегодня пройдет, не волнуйся. Нахрен ты мне не сдался, чтобы тебя просто так мучать. Жди, полегчает. – Илья быстрым шагом вышел из подсобки и аккуратно закрыл за собой дверь.

Отойдя от гипермаркета Илья, глубоко задумавшись, направился в сторону метро. Марчика следовало лечить. Илье вовсе не улыбалось выступать в роли мстительного садиста, но дело было не только в этом. Если бригадир в течение нескольких часов не выздоровеет, то, разуверившись в словах Ильи и ошалев от боли, он их с Надей сдаст. Вообще-то парень думал, что наказание бригадира закончиться само собой, но тут ему пришло в голову, что его пожелания обратной силы могут и не иметь. То есть наказать-то он может, а вот вернуть все как было – нет. Такая вот хитрая штука. Правда, можно позвонить Наде и попросить исцелить этого козла. Откат от точечного воздействия слабый, он выдержит его и на ногах. Или…? Что-то там говорил святой про отмену решений с помощью потери монеты? Три попытки есть точно, а может и больше. Надо бы это дело проверить. Заодно и денежек заработать. Только в этот раз стоит поступить по-другому.

Через час Илья уже трясся в электричке, направляясь в подмосковный Подольск. Город большой, добираться до него недалеко и удобно, ломбардов там должно быть полно. Сдавать монету второй раз в Москве парень не хотел. О работе полиции он имел самое приблизительное понимание, но все же надеялся, что такая наивная конспирация им с Надей поможет. Вряд ли кто свяжет посланника и посланницу со странной монетой, но все же лучше принять все возможные меры.

Потолкавшись часок у вокзала и прилегающей к нему просторной стоянки для автобусов, Илья нашел, как ему показалось, подходящую кандидатуру – бомжеватого вида дедка, стрелявшего мелочь у прохожих. Но попытка сорвалась – идти сдавать монету в ломбард за вознаграждение в тысячу рублей тот принципиально отказался. Причина была проста: "Она ворованная, меня же потом менты и посодют". Илья уже было опечалился, а зря. Не один он был такой внимательный.

– Телефончик купишь? – подрулил к Илье худощавый молодой парень. – Недорого отдам. – Студент присмотрелся к нему получше. Ага, глазки-то мутные, самого чуть потрясывает, лицо бледное. Видел Илья уже таких, к сожалению приходилось. Похоже, деньги пареньку были нужны срочно.

– На опохмел нужно? – спросил Илья.

– На него. – Соврал парень.

– Паспорт есть? – Илья дождался утвердительного ответа и продолжил, – мне одну вещь в ломбард сдать надо. Две штуки твои, остальное мое.

Когда дело было сделано, Илья, убирая деньги в карман, четко и внятно произнес про себя: "Отменяю свое последнее решение. Пусть у Марчика боль прекратиться".

Проверять здоровье бригадира лично Илья не стал – ну его на фиг. Поймал на окраине стоянки собиравшего тележки Анзура, спросил, как себя чувствует бригадир.

– Ай, хорошо, Илья – отозвался гастарбайтер. С утра Марчик совсем плохой был, говорит зуб болит, ухо болит. А сейчас водку пьет, говорит: ничего не болит. Сказал, увидишь Илью, зови ко мне. У меня к нему дело, деньги вместе делать будем.

– Потом может быть, – ответил Илья. – Я пока выходной. Счастливо поработать.

– Парень окинул взглядом зеленую травку газона, тележки, автомобили, серый сухой асфальт дороги и блаженно сощурился на теплое вечернее солнышко в синем майском небе, поглаживая левой рукой купюры в кармане. А жизнь-то налаживалась. Пора домой к "жене", порадовать ее добычей. Надюха будет довольна. Как ни странно при этой мысли Илье стало немного теплее на душе.

– Это все хорошо, Илья, – печально подвела итог Надя, сидя дома на кухне. Соседки умотали в свой университет, так что можно было говорить свободно, не опасаясь чужих ушей. – Но на самую необходимую одежду денег хватает только в обрез. И опять на еду ничего не остается.

– Да быть этого не может, – удивился студент. – Ты с чего вдруг такие выводы сделала?

– А не надо меня считать такой глупенькой Илья, – сузила глаза Надя. – Я, между прочим, пока четыре дня работала, успела по магазину походить и прицениться. Просто, на будущее. Одежда, посуда, постельное белье – все очень дорогое.

– Так…, - ненадолго задумался Илья. – Ты ходила по нашему гипермаркету? Так там кроме продуктового, спортивного и детского мира считай одни бутики по всем трем этажам. Ты приценивалась к одежде в фирменных бутиках? Надя, нам на вещевой рынок ехать надо.

– Дешевле чем в этих "бутиках" не найти, Илюша, – терпеливо, как маленькому, стала объяснять Надя. – Вы, мужчины, этими вопросами мало интересуетесь, поэтому послушай меня. Понятно, что самый дешевый товар в фирменных магазинах, они же напрямую от завода продают. На рынке качество иногда лучше, но все втридорога. Сам подумай, откуда ценач на рынке сможет достать ту же одежду? Только купив ее по госцене в магазине или еще дороже с рук. Иногда артельщики свое продают, но они налог платят, да и материал покупают все равно у государства. Так что на рынках все обязательно дороже.

– Весело там у вас, – прервал комсомолку Илья. – Только не надо судить об этом мире исходя из реалий вашего. У вас поди и очереди есть, и талоны?

– Только на товары первой и второй категории спроса. Сам подумай, как же иначе? – убедительно сказала Надя. Отпила из кружки чаю, захрустела вафельным тортиком. – Людей много, каждый хочет мебель получше и компьютер поновее, – продолжила, прожевав кусок, девушка. – Что делать если простой рабочий и директор завода хотят один и тот же новый мебельный гарнитур? Не цену же на него повышать, как при капитализме, это несправедливо. Тогда директор его купит, а рабочий не сможет. У нас в СССР справедливое общество, все делиться по честному, деньги – не главное. Нужна хорошая вещь – получи талоны, подожди в очереди вместе с людьми, купи, как положено по госцене. Мне отец так объяснял.

– И как, работает система-то? – ехидно поинтересовался Илья, поставив на стол свою кружку. – Или у директора гарнитур как-то быстро вырисовывается, а у рабочего нет?

– Опять твои дурацкие подколы Илья, – типично по-женски перешла на личности комсомолка. – Не хочешь слушать, не надо.

– Спасибо, мне все понятно, – сказал парень, уставясь в скатерть. – Я тебе теорий читать не буду Надя. У нас капитализм, тут все просто как дважды два. Как ты меня назвала, пролетарием? Так вот, бутики и фирменные магазины здесь для буржуев. А для пролетариев типа нас и прочего быдла на сорок первом километре МКАДа вещевой рынок имеется. Куда мы за трусами и носками завтра с утречка и направимся, – поморщился при мысли об предстоящей экзекуции шопингом Илья..

Ходить с женщинами за покупками Илья никогда не любил – увольте, каторга на каменоломнях выглядит гораздо привлекательнее. Ну сколько можно ходить по бесконечным рядам, магазинам, бутикам, прицениваться, мерять, обсуждать? Ходишь за особой женского полу, нагруженный сумками как дурак, и только и думаешь про себя – скорее бы все это закончилось. В пытке шопингом, как в любом другом продолжительном человеческом страдании, есть свои этапы и ключевые моменты. Сначала ты бодр и весел и даже смотришь в глаза своему мучителю с вызывающей улыбкой – дескать, есть еще порох в пороховницах, тебе меня не сломать. Через час – другой бессмысленное издевательство над мужской психикой изматывает и уже не до бравады – ты, просто сжав зубы, стараешься сдержаться, пока твой палач примеряет очередную обновку. Потом не помогает и сила воли, и тогда у тебя вырывается сквозь зубы первое, но далеко не последнее "может, хватит уже дорогая". Но претерпевший до конца познает и последний, самый жуткий этап пытки женским шопингом, – отчаявшееся равнодушие потерявшего надежду на спасение мужчины и мысли о том, что даже самый ужасный конец лучше бесконечного ужаса.

Так вот, они с Надей уложилась всего за полтора часа! Глаза у комсомолки разбегались, все вызывало необыкновенный интерес, но действовала она четко, не позволяя себе отвлекаться на ерунду. Вооружившись списком и, спрашивая у Ильи советы (исключительно по делу, никаких вам "нравиться ли тебе эта блузка") она быстро и без проволочек приобрела все необходимое себе и парню и даже закупилась необходимыми по хозяйству мелочами. Илья был в полном восторге, Надин авторитет в его глазах вырос неимоверно. Не девушка, а мечта!

– Надя, ты просто золото! Кто же тебя так научил покупки делать? – не удержался от комплимента Илья, когда они уже шли с покупками к автобусной остановке.

– Папа, – фыркнула офицерская дочка. – У него не забалуешь.

– Спасибо папе за отличную дочку.

– Илья, а Илья? – Надя мечтательно оглянулась назад. – А можно я потом как-нибудь сама тут похожу, посмотрю на все как следует?

– Да не вопрос. А сейчас ты чего так спешила?

– Твой взгляд увидела. Прямо как у папы, когда мы куда-то опаздываем.

– Эх Надюха… я-то думал…

– Илюш? – вымыв последнюю тарелку и убрав в холодильник кастрюлю с супом, Надя присела на табуреточку и подперла голову рукой, задумчиво глядя на парня. Тот, едва успев расправиться с обедом, как обычно залипал в интернете. – Давай вечером куда-нибудь сходим.

– О, интересно, – Илья отложил смартфон. – Моей комсомолочке захотелось романтики? И куда мы пойдем? Ночной клуб, ресторан, дискотека? Или дама предпочитает музей, театр или картинную галерею?

– Ты мне как будто экзамен устраиваешь, – грустно улыбнулась Надя. – Оно тебе надо? – Не знаю я, что такое ночной клуб. Музеи и театры это хорошо… но не сейчас. Я просто хочу погулять по вечернему городу Илья. Я в столице не была никогда. Сталинград город большой, но Москва это Москва, тем более здесь. Тебе самому разве не интересно?

– В этом что-то есть, – согласился студент. – Давай так, сначала к Кремлю, а затем по Тверской вниз. Отметишься как порядочный провинциал на Красной площади, а далее по обстоятельствам.

– Как скажешь.

Получилось неплохо. Практически романтическое свидание, хотя они с Надей и стали сразу жить вместе. Девушка восторженно разглядывала собор Василия Блаженного, осторожно трогала рукой красный кирпич стены, удивленно смотрела на мавзолей.

– Ленин и Сталин там? – спросила она Илью.

– Нет, Сталина где-то отдельно похоронили, – пожал плечами парень. – А Ленин там лежит, наверное. Хотя я не проверял.

– Можно пойти и посмотреть?

– Понятия не имею. Мне Ильич глубоко пофиг.

– Ты специально это говоришь, да? Чтобы меня позлить?

– Нет, я не троллю. Просто информирую тебя о своем к нему отношении. И сейчас уже я прошу: Надя давай сменим тему. Не надо сегодня политики.

– Хорошо. Просто странные здесь люди – дело Ленина предали, но тело в мавзолее оставили. На монетах царские орлы, а на башнях Кремля звезды. Какая-то в этом есть… шизофреничность. Или вы как будто стесняетесь своего предательства.

– Надя, вопрос не ко мне.

– Ладно, ладно. Пошли дальше. И еще Илюш, купи мне, пожалуйста, мороженного.

Потом они долго гуляли по Тверской. Надю интересовало все – марки автомобилей, реклама, магазины, люди. У Ильи даже язык устал болтать, рассказывая обо всем подряд. Немного устав, они зашли в пиццерию на ужин, где студент позволил себе пару пива. Надя строго посмотрела на него, но в этот раз от комментариев воздержалась. Ее внимание больше занимала пицца и мороженное, до которого девушка оказалась большая охотница. А в завершение вечера Илья сводил комсомолку в кино, вручив ей предварительно купленный в фойе "пушкинского" стакан с попкорном. На взгляд Ильи боевичок был так себе, на разок глянуть, но Надю кино проняло до печенок. Еще бы – прямо из СССР да на голливудский блокбастер со спецэффектами. Эффект обеспечен. Надя вышла из кино удивленная и слегка ошарашенная.

– Красиво… по-своему. Очень здорово. У нас такого нет, – только и смогла сказать она на вопрос Ильи о ее впечатлениях. – Я смотрела в союзнете иностранные фильмы, но здесь все по-другому выглядит. Даже не знаю что сказать. Съемки отличные, но вот о чем был фильм, я, честно говоря, вообще не поняла.

– Ни о чем. Просто развлечься, – улыбнулся Илья. – Пора домой?

– Да, поехали, – задумавшись, сказала девушка. Потом как-то встряхнулась, тронула парня за рукав и, когда он повернулся к ней, коротко обняла и порывисто поцеловала в щеку, – Илья спасибо тебе. Знаешь, это был, наверное, самый интересный вечер в моей жизни. Столько всего сразу…

Дома парня ждал еще один сюрприз. Когда он уже лег под одеяло в своем узком ложе, Надя, выйдя из ванны в купленной сегодня утром длинной ночной рубашке, села к нему на краешек постели.

– Тебе не обязательно спать здесь, – покраснев, сказала она, опустив глаза вниз. На диване достаточно места для двоих.

– Вот как? – парень почувствовал, как его сердце забилось быстрее, а к лицу прилил жар волнения. – Это намек на…? Или что?

– Ты правильно понял, – очень серьезно сказала комсомолка. Страсти в ее голосе не было и на медный грош.

– Ты же была изначально против, – Илья понял, что сейчас он вступает на крайне тонкий лед и постарался максимально взять себя в руки. – Да и твое комсомольское воспитание и убеждения таких вещей до свадьбы не позволяют, – парень старался говорить очень мягко без тени иронии в голосе. – Давай объяснимся, Надя.

– Все так, – голос девушки был напряжен, чувствовалось, что она тоже волнуется. – Но есть и другое. Ты меня фактически спас, там на вокзале. Я не знаю, что бы со мной стало, если бы ты не появился тем утром, но думаю, что ничего хорошего. Кроме того, так уж случилось, что мы уже неделю живем вместе как муж и жена, у нас общее хозяйство. Ты свои обязанности мужа выполняешь полностью. А я свои обязанности жены – нет. Это нечестно и бессовестно с моей стороны. Я просто не имею права отказывать тебе в близости. Не в вакууме росла и знаю, что у мужчины есть потребности, которые нельзя просто так игнорировать, если живешь с ним вместе. Я, правда, никогда в жизни этим ни с кем не занималась, но…

– Илья вдруг понял, что ему напоминает эта сцена. Что-то из старой советской классики: партизанка-комсомолка на допросе в гестапо. Надя соответственно партизанка, а он, получается, эсэсовец. Именно таким трагически-торжественным голосом, которым сейчас Надя разговаривает с ним о сексе, героине фильма положено говорить в лицо врагу свою коронную фразу: "вы можете меня расстрелять, но я не скажу где партизанский лагерь". Проблема была в том, что эсэсовцем Илья себя никак не ощущал.

– Короче ты пытаешься отдать мне долг, – мягко сказал Илья. – Не надо, Надя, ты мне ничего не должна.

– Ты меня не понял.

– Все я понял. Надя, я оценил твою самоотверженность. Я не тот долг имел в виду, который появляется у девушки, если парень водит ее в рестораны за свой счет. Как бы тебе сказать: ты верна своему долгу союзника полностью. Если ты вписываешься за кого-то, то идешь с ним до конца без обмана, по принципу все в обмен на все. Такие девушки редкость, мне с тобой очень повезло. Но мешать постельные отношения и взаимные моральные обязательства я не хочу. Мы и так с тобой связаны так крепко, что дальше некуда.

– Я тебе не нравлюсь?

– Да нравишься ты мне. Не о том речь. Сексом надо по любви заниматься, а не из чувства долга. Я уже пробовал в прошлой жизни трахаться просто так, ничего хорошего из этого не вышло. – Илья сел на кровати, обнял комсомолку, и поцеловал ее прямо в золотую макушку приятно пахнущих мятным шампунем волос. – Это очень здорово, что ты мне открылась Надя. Но давай сегодня просто спать. Надо еще подумать, что нам дальше делать.

– Наверное, завтра начнем искать новую работу? – помолчав, робко сказала девушка и слегка улыбнулась.

– Нет, – твердо ответил Илья. – Не надо. Это путь тупиковый.

– Почему?

– Потому что мы не для этого здесь. Мы же даже не люди, понимаешь. Нади и Ильи больше нет. Одна утонула, другого зарезали. Мы здесь как инструменты для изменения этого мира, этакие кнут и пряник. Уйти от этого не получиться. Я пробовал, но и недели не продержался, – пришлось применить наш дар, чтобы выбивать зарплату. А, между прочим, все решалось бы гораздо легче и проще, если бы мы сразу вышли на контакт с кем-то из здешней элиты. Вот ты исцелила от рака одному генералу здешней полиции дочку. Так неужели он за это чудо не смог бы нам сделать хотя бы документы?

– Мы уже говорили о том, что не будем сотрудничать с властями, – строго сказала Надя.

– Кто сказал сотрудничать с властями? – покачал головой Илья. – Нееет. Я тут прикинул… мы с тобой владеем гораздо более ценным ресурсом, чем просто деньги. Возможность исцелить любого человека или заставить его сделать что-то с помощью боли, – это власть. Получается, что мы можем фантастически щедро награждать друзей и убирать из игры любых врагов. Так почему бы нам не повести с таким раскладом свою игру? А начать ее надо с формирования своей команды.

– Ты говоришь страшные вещи Илья, ты это знаешь? – голос Нади был сух.

– Я не собираюсь творить всякие ужасы и подрывать мировую гармонию, – сказал Илья. – Но отсидеться в сторонке мы не сможем. Или нас скоро найдут и заставят делать, что им нужно другие, или мы начнем игру сами. Есть у меня уже на ближайшее время кое-какие наметки… Ты главное верь мне Надя и все будет хорошо.