Кнут и пряник

Глава 11

"Как же мне все это надоело", – было у Ильи первой мыслью. Все время больной, все время слабый, достало. Я посланник боли или где? Почему все время колбасит именно меня? И вообще, где это я?

Похоже на палату в больнице. Только это была явно не областная лечебница с палатой на пятнадцать продавленных коек для подобранных с улицы скорой помощью неизвестных бедолаг. Просторная белая комната, широкоэкранный телевизор на стене, широкая удобная кровать с подъемом для верхней части тела, стойка с капельницами, какие-то медицинские приборы. Илья чуть повернул голову в сторону. Ага, и решетки на окнах. Мы ехали, ехали и приехали…

Над головой парня был небольшой пульт на пластиковой разворотной штанге, где среди нескольких кнопок самой крупной значилась клавиша вызова персонала. Недолго думая Илья утопил ее до упора.

Долго ждать не пришлось.

– Как наше здоровье молодой человек? – вошедший в палату Сергей Никифорович лучился добродушием. Илья мельком успел заметить, как в проеме открывшейся двери мелькнул силуэт автоматчика в бронежилете.

– Вашими молитвами…, - попытался пожать укрытыми одеялом плечами Илья. – Живой пока. Похоже, ваша мечта упрятать меня в палату сбылась. Что вообще происходит Сергей Никифорович? Где я нахожусь? Где Надя?

– Вы в одной хорошей загородной клинике. От Москвы километров тридцать. Надя тебя дожидается в соседней палате. Хотя вообще-то под вас весь этаж отвели – живи, где хочешь. А вот насчет того, что происходит… Илья, ты уверен, что хорошо себя чувствуешь? Я бы тебя попросил сесть, если бы ты уже не лежал.

– Не тяните.

– Ну ладно, слушай. Этой ночью после покушения было закрытое заседание совета безопасности России. На повестке дня стоял один вопрос: что с вами делать. Нас с Валентином Геннадьевичем туда пригласили как единственных людей, знающих тебя с Надей близко.

– Начало мне уже нравиться, – отозвался Илья. – Варианты шлепнуть, зарыть и забыть были?

– А как же? Конечно, – улыбнулся добрый доктор. – Только их отмели, как излишне авантюрные. Кто-то же вас наделил вашим даром и послал к нам. Да еще расписывает ваши желания по всему небу. Что он будет делать, если его посланников убьют? Ты мне можешь сказать?

– Нет.

– Вот то-то и оно. Решение убрать посланника и посланницу мало того, что аморальное, но еще и глупое, да и не дает никаких гарантий от будущих проблем.

– Можно нас посадить. За самоуправство, несанкционированное вмешательство в жизнь страны, незаконное пересечение границы, да мало ли. Статья всегда найдется.

– Илья не придуривайся. Посадить вас можно. А вы в ответ можете пожелать таких дел всем причастным к вашей посадке, что мало не покажется никому от хозяина высокого кабинета до последней конвойной овчарки. Давить на вас бесполезно, вот в чем главная фишка. Для власть имеющих вы сплошная проблема на ровном месте: убрать страшно, надавить нельзя, шантажировать не получиться, игнорировать себе дороже.

– Договариваться не пробовали?

– Пробовали. Этим мы с генералом и занимались до покушения, если ты еще не понял. Только после попытки вашего захвата, стало ясно, что это тоже не вариант.

– Кто это был кстати? – поинтересовался Илья.

– А кто знает? Исцеленный тобой бандит заказчиков сдал, но там такая цепочка вырисовывается… То есть понятно, что иностранные спецслужбы работали, вопрос какие именно. Между прочим, если бы захват провалился, вас бы убили. Такой был приказ у исполнителей. Вы же с Надей для любой обладающей вами страны козырь посильнее ядерного оружия. Это, кстати, тоже на совете безопасности обсуждалось.

– Я в общих чертах это понимаю, – серьезно сказал Илья. – Но все-таки, причем здесь атомное оружие?

– Илья, возьмем, скажем, американскую элиту. Могут ли они начать войну со страной, обладающей ядерным оружием? Могут, если очень захотят. Нанесут упреждающий удар, попробуют перехватить ответные ракеты, в крайнем случае, даже стерпят разрушение нескольких американских городов. Народ только сильнее сплотиться против очередной империи зла, башни-близнецы это наглядно показали. Сама американская элита от ответных ядерных ударов никак не пострадает, разве что случайно. Но вот воевать со страной, которая, не трогая народ, сможет в два счета гарантированно вывести из строя все американское руководство, начиная от президента и заканчивая последним конгрессменом? Нет, с этой страной США воевать не станут. Вообще побоятся связываться. Вы с Надей это можете. Понятно теперь, почему государство не может дальше оставить вас в покое?

– Да понятно все, – уныло сказал Илья. – Чего-то такого я и ожидал. Но думал, что нам с Надей удастся остаться от всего этого в стороне. Хорошо, что случилось, то случилось. Так что по нашему поводу решили?

– А вот тут начинается самое интересное, – Сергей Никифорович выждал театральную паузу, а затем полез в принесенную с собой тонкую пластиковую папку и вытащил какой-то листок. – Руководство России решило не брать на себя больше ответственности, чем это необходимо. Раз уж вы с Надей такие особенные и можете творить что хотите, то и отвечайте за это перед людьми сами. Вас решено деанонимизировать. Пусть народ знает своих героев. Сегодня у вас возьмут небольшое интервью, а завтра выйдет передача по первому федеральному каналу. Ее уже рекламируют.

– И что дальше? Вы понимаете, что после этого начнется?

– Понимаю. Вот подпиши, это прошение посланника и посланницы к руководству страны о предоставлении защиты и убежища, – протянул он Илье листок с текстом. – Так же надо подписать договор о дружбе и сотрудничестве между Россией и Посланниками, и согласие с законом об особом правовом статусе Посланников.

– Как так? То есть мы даже не граждане России?

– Нет, Илья. Вы особое человеческое явление в этом мире, с которым Россия сотрудничает и которое она защищает. А вы в ответ защищаете нашу страну и ее интересы, являясь ее союзниками согласно букве и духу двустороннего договора. Еще раз говорю, отвечайте за себя сами. В вашем случае мы создаем новый прецедент в мировой истории. Заодно снимаем массу вопросов и проблем с международной общественностью. После подписания договора и вашего заявления на камеру, уже никому не удастся обвинить Россию в том, что она вас использует против вашей воли или ведет нечестную игру, единолично присваивая себе мировое достояние. Во всяком случае, это будет сделать гораздо труднее. Всех, кто будет задавать подобные вопросы на серьезном уровне, мы отправим к вам за разъяснениями.

– Но нас могут попытаться переманить или подкупить.

– Могут. Но на этот счет мы с Валентином Геннадьевичем за вас с Надей ручались перед руководством страны. Все-таки не чужие люди… Да и что вам могут предложить за границей? Защиту, деньги, женщин, славу и почет, какие-то особенно комфортные условия жизни? Что-то еще? Илья, все это вы без труда получите на родине, если будет на то желание. Смысл бегать? Сотрудничать с властями вас будут принуждать везде.

– Илья лежал молча, пытаясь переварить не укладывающуюся в голове информацию.

– Так что, подписываем бумаги? – настаивал доктор.

– Нет, конечно. Без Нади ничего не подпишу.

– Да будет тебе твоя пионерка, – махнул рукой доктор.

– Комсомолка! – поправил его Илья. – Сначала посланник должен поговорить с посланницей.

– Какие мы стали важные… Все, зову, твою благоверную.

Объяснение с Надей заняло пару часов, после чего они подписали все бумаги. Хотя, ставя свой росчерк на каждой странице договора, Илья ощущал себя глупо. Кому и для чего нужны их подписи на столь громко звучащих документах? Ему или Наде? Вполне достаточно их честного слова. Заставить посланников что-то сделать против их воли эти бумажки не помогут. Наказать их за нарушение договора все равно никак никто не сможет. Разве что пулей в затылок, но уж если государственные мужи захотят решить проблему подобным образом, то никакие подписи не спасут. Оставалось надеяться, что это будет важно для некой международной общественности. Впрочем, и в этом Илья тоже обоснованно сомневался. Ладно, нужны вам эти игрушки – пожалуйста, мы подпишем.

Ужин опять был невкусный. Какие-то паровые котлетки, несоленое пюре, витамины. Достали, честное слово. Илья хотел было взбунтоваться, но решил отложить это дело до завтра. Все-таки он был действительно слаб. Так что строить из себя больного перед корреспондентом во время интервью не пришлось, сильно осунувшийся, с запавшими усталыми глазами, парень выглядел измученно. Телевизионщики острых вопросов не задавали, держались предельно корректно и смотрели на Илью с Надей странно. Наверное, так бы смотрел на деда Мороза со Снегурочкой сам Илья, если бы увидел настоящего деда Мороза. Того, который реально летает на оленях и материализует подарки из воздуха.

Спать Надя пришла к Илье в палату, велев перетащить туда вторую кровать. Это легко сделали Сергей с Максимом, ставшие теперь ближними телохранителями посланников официально. Хотя охраны на отведенном им третьем этаже больницы хватало. По словам комсомолки, сдвоенные посты вооруженных людей в камуфляже и без погон стояли даже у двери лифта и лестницы. Не забалуешь.

– Принесите, пожалуйста, мою одежду, – попросил Илья пожилую докторшу, когда та сразу после завтрака осмотрела Илью, померила температуру и поставила парню какой-то укрепляющий укол. – Мы с Надей хотим выйти на улицу, пройтись.

– Я не могу. Я даже не знаю, где она лежит, – чуть испуганно ответила женщина. – Сергей Никифорович сказал, что вам еще рано вставать.

– Хорошо. Позовите доктора или пойдемте к нему вместе.

– Сергей Никифорович в отъезде.

– Илья, успокойся, лучше отдохни, – сказала Надя. – Что ты опять задумал?

– Надя, пожалуйста, не вмешивайся. Вопрос принципиальный. Мы в тюрьме или где?

– Илья, не кипешуй опять, – неожиданно с улыбкой сказал стоявший у двери Сергей. Выглядел он теперь представительно: в дорогом костюме и при галстуке, только на боку пиджак чуть оттопыривала скрытая кобура. – Чего хочешь? Пива, водки, шаурмы опять? Или действительно одежду и прогуляться? Ты скажи, я организую. Нихт проблем. Не смотри на мир как валенок из помойки.

– Пива и шашлыка, – пробурчал парень. – Хочу нормальной еды. И ноутбук с Интернетом.

– Будет.

– Это же вопиющее нарушение больничного режима, – возмутилась врач. – У меня инструкции…

– Это меня не волнует, Матвеевна, – серьезно сказал спецназовец. – Я их слуга, – показал он взглядом на Илью и Надю. – Не твой, не Сергея Никифоровича, ни даже государев слуга. А только их двоих и больше ничей. Посланник отдал приказ: пиво и шашлыки. Мое дело не обсуждать, а исполнять его, как те артиллеристы у товарища Сталина. И не надо мне мешать, я выполню приказ любой ценой, – улыбнулся вологжанин. Илья, сейчас Максиму отзвонюсь, он все купит и привезет.

– Спасибо Серега, – удивленно сказал Илья, сидя на кровати в больничной пижаме.

– Не за что. И вот еще что имей в виду: вся охрана на этаже лично ваша. Мы с Максимом сами ребят отбирали. Все как один из исцеленных посланницей, уволившиеся из армии и госслужбы, готовы принести личную присягу посланникам в любой момент. Во дворе больницы и по периметру охрана ФСО-шная, но на этаже только лично твои с Надей так сказать нукеры.

– Откуда такая роскошь? – продолжал удивляться парень.

– А ты свой договор с государством читал?

– Нет, так подписал.

– А зря Илюх. Бумажка любопытная, почитай на досуге. Например, там сказано, что посланники имеют право на формирование собственного подразделения охраны числом до двухсот человек, оснащенных любым вооружением кроме бронетехники и артсистем и подчиняющегося исключительно им. Плюс две сотни человек гражданского обслуживающего персонала тоже с прямым подчинением лично вам с Надей. Я этим потихоньку занялся, пока успел десяток человек отобрать из числа самых надежных. Так что командуйте, господа посланники. Раньше как было: посланница пожелала, посланник подтвердил, желание сбылось, больные выздоровели. А теперь будет еще и иначе: посланники приказали, а присягнувшие им люди взяли под козырек и сделали. Привыкайте. Теперь все всерьез.

Передачу по центральному каналу смотрели вчетвером. Объевшийся вволю шашлыком Илья, молчаливая Надя, Сергей и приехавший навестить больного доктор, расположились перед телевизором.

– Я смотрю нарушение режима тебе только на пользу, – развел руками Сергей Никифорович, глядя на выступивший у Ильи румянец. – И пиво ты пить все же не стал.

– Что же я, совсем алкаш? – Обиделся Илья. – Мне в принципе нужно было знать, могу я получить все что хочу или нет. Да и поймите вы, все эти диеты мне просто не нужны. Нужна энергия, много калорий. Мясо, сладкий чай или газировка, жирное. Я же как паровоз, – чтобы был хороший пар, нужно в топку нормальный уголь кидать, а не солому.

– Может в этом и есть смысл, – согласился ученый.

– Кажется, начинается, – прервал диспут спецназовец, сделав звук погромче. – Я сейчас смотрел в сети – пишут, что аудитория на первом канале сейчас больше, чем при открытии олимпийских игр. Умеете вы заинтересовать народ.

С самого начала передачи умельцы из первого канала стали давить на эмоции. Показали изможденного Илью, лежащего в кровати, который, по выражению ведущего, страдает сейчас за всех исцеленных, приняв на себя их боль. Объяснили, что пока посланник не оклемается, новых исцелений не будет. Рядом с Ильей показали хрупкую Надю, кроткую как мать Тереза, верную помощницу и просто добрую девушку, которая желает всем исцеления, и страдает при наказании тех плохих людей, которых приходиться порою карать посланнику. Вопрос о том, кто же все-таки принимает решения кого исцелять, а кого карать, мягко обошли стороной. Тщательно отредактированный рассказ посланников о том, как они попали в этот мир, телевизионщики оставили, но ответы Ильи и Нади на вопросы ведущего либо вырезали вообще, либо обкорнали настолько, чтобы казалось, что перед зрителем два добрых молодых идиотика, не способных на самостоятельное мышление. Сплошная розовая ваниль, минут на пятнадцать эфирного времени от силы.

Во второй части передачи, где посланников уже не показывали, рассказали о мудром и справедливом отце нации и его спецслужбах, которые посланников нашли и пригрели во благо всего народа. О перспективах, открывающихся теперь перед страной, о том, что все теперь заживут по-новому. Предупредили внешних недоброжелателей, чтобы не связывались. В общем, у Ильи сложилось впечатление, что благодаря президенту и правительству случилось очередное чудо.

– Понятно, – сжав губы в ниточку, только и сказала Надя, когда передача закончилась.

– Тебе не понравилось? – спросил ее ученый.

– А вам? – Надя была немногословна.

– Да фигня феерическая, – прямо сказал Илья. – Сделали из нас дураков, чего уж там. Ладно, это ваши дела.

– То есть "это наши дела"? Илья это общее дело. Да, вот еще: вам в ближайшие дни надо встретиться с руководителем администрации, обговорить детали сотрудничества. Есть и вопросы, которые нужно обсудить с представителями общественной палаты и Госдумы, – сказал Сергей Никифорович.

– Нет, – улыбнулся парень. Мы в эти игры не играем и играть не будем. Правда, Надюха?

– Точно, – кивнула комсомолка. – Пусть без нас обходятся.

– Не понял, – нахмурился доктор. – Поясните позицию. Вы, в конце концов, договор подписывали.

– Так никто от сотрудничества не отказывается. Будем лечить, будем помогать. Если на Россию нападут, мы с Надей будем драться за нее, как умеем. Раненых русских солдат исцелим, а врагу такого нажелаем, что небо с овчинку покажется. Буду бить массовыми инфарктами прямо по натовским укрепрайонам, – сказал, улыбнувшись, Илья. – Но политикой мы заниматься не будем и точка.

– Причем здесь политика? Это просто встречи.

– На которых обсуждается что-то совместное, не так ли? Да и ведутся они под протокольную запись. Так вот, ничего совместного ни с руководителем администрации, ни с президентом, ни с каким-либо другим земным политиком у нас с Надей не будет. Мы никого не поддерживаем. Мы не за и не против. Мы параллельно. Никаких встреч с политиками не будет, никакого участия в общих мероприятиях не будет, никаких речей в поддержку президента или оппозиции не будет. Будут лишь договоренности равных сторон по совершенно конкретным вопросам на благо русского народа. Так яснее?

– Надя, а ты его и в этом поддерживаешь? – горько сказал Сергей Никифорович.

– Конечно. Я же сразу сказала, с буржуями работать не буду.

– В правительстве есть и коммунисты.

– Коммунисты в вашем правительстве те же буржуи. Разницы никакой.

– Надя, детский сад, честное слово, – вздохнул доктор. – А если вот это все, – обвел рукой вокруг стен палаты Сергей Никифорович, – у вас отберут, куда денетесь? Возьмете посохи и вдвоем с Надей пойдете по деревням с торбою побираться?

– Почему вдвоем? – вмешался в разговор Сергей. – Мы с Максимкой с ними пойдем. Да и еще ребята найдутся, будьте уверены, посланников одних не бросим. А хороших врачей народ прокормит. Дело говоришь посланница, – поддержал Надю спецназовец.

– И ты с ними… Да, разочаровали вы меня ребята, – не скрыл горечи в голосе доктор.

– Вы нас тоже разочаровали, Сергей Никифорович, – ответил Илья. – Столько вранья было, причем с самого начала… Что генерал-то не показывается?

– Занят сильно.

– Понятно… Ну ладно. Не срослось у нас, похоже. Жалко, я на вас с Валентином Геннадьевичем рассчитывал. В общем, вы нас поняли. Надо что-то – обращайтесь к нам с посланницей. Вот хотя бы через него, – кивнул Илья на Сергея. – Или лично приезжайте, чаю попьем. Но мы живем сами по себе, а вы со своими госорганами – сами. Свое содержание мы для России отработаем, не сомневайтесь. Передадите наш ответ куда следует?

– Передам Илья, – сказал доктор и пошел к двери. – Счастливо оставаться.

– Нет, Валентин Геннадьевич, – Надя откинулась на мягкую спинку белого кожаного кресла и с вызовом посмотрела генералу в глаза. – Я не буду подтверждать этого желания. Даже если Илья его и выскажет.

– Надя, но почему? – сидевший за столом напротив нее полицейский пытался сдержать эмоции, но получалось не очень. – Эти двое, Хородяев и Тамченко действительно украли из бюджета страны полтора миллиарда рублей. А сейчас они на эти деньги припеваючи живут в Лондоне. Тебе их жалко? Ты не хочешь страдать? Но если ты выдержала откат от кары тысяч покаянцев, что тебе стоит подтвердить наказание двух воров?

– Илья, – повернулась к сидящему рядом с ней за круглым столом посланнику девушка. – А не хочешь ли ты наказать всех, кто тем или иным способом присвоил себе денежку из бюджета?

– Не вопрос, – улыбнулся парень. – Только чтобы тебе не загнуться от отката и чтобы не мучать понапрасну врачей и учителей, не вполне законно добавивших себе пару тысяч рублей к зарплате или библиотекарей, закупивших на казенные пятьсот рублей чаю для читателей, установим ценз. Начинаем. Итак, каждый, кто за последние пять лет украл из бюджета страны свыше двадцати миллионов рублей, с завтрашнего дня будет…

– Стоп, стоп. – Замахал руками генерал. – Так нельзя, мы же говорили.

– Нельзя? – удивилась Надя. – Почему?

– Издеваешься? – Генерал откровенно злился.

– Короче воровали все, а покарать надо исключительно Хородяева и Тамченко, – развел руками Илья. – Отсюда вывод: покарать надо не потому, что они воровали из бюджета, а потому что с кем-то не поделились или кого-то обидели. То есть мы с Надей должны помочь кому-то с кем-то свести счеты. Идите нафиг с этими играми.

– Вам-то какая разница? – искренне удивился генерал. – Вы караете воров, а не невинных людей.

– Есть разница. В данном случае мы помогаем одним ворам против других. Справедливостью тут и не пахнет. Поэтому разбирайтесь сами.

– Хорошо, – генерал отложил один листок бумажки и взял другой. – У меня есть результаты расследования взрыва самолета с нашими гражданами…

– Опять фамилии?

– Да, но там иностранцы, – сказал генерал, испытующе глядя на Илью. – Это имеет значение?

– Не знаю. Но тут мы с Надей вам поможем. Только список спрячьте. Мы еще подумаем до вечера над точной формулировкой, но все причастные к этому преступлению придут сдаваться сами и в те места, которые вы им сообщите через свою агентуру. Или сведут с собой счеты, потому что мы с посланницей пожелаем им такого веселья, что каждый прожитый день покажется адом. К тем, кто поднял на русских руку, у меня жалости нет. Потом приносите список сдавшихся, Надя их исцелит для суда и справедливого наказания.

– Спасибо, – искренне сказал Валентин Геннадьевич. – Вот за это спасибо, если сработает, впредь неповадно будет с Россией связываться. Но Илья, почему не по списку? Почему опять с формулировкой "все те кто"? Вы настолько мне не верите?

– Да при чем здесь вы, – ответила Надя. – Вам лично мы верим… в некоторых моментах. Но даже вы можете заблуждаться. Мы не верим людям, которые составляют ваши списочки. Мы ни на грош не верим буржуазному государству и его чиновникам. Поэтому никакой кары по составленным кем-то общим спискам никогда не будет, в чем бы эти люди не обвинялись. Невиновные пострадать не должны. Только "те кто"… и далее четкое и конкретное определение их вины.

– Пусть небо занимается оперативно-розыскной деятельностью и доказательством виновности, раз уж оно вдруг дало нам право выносить приговор. Не государство, – добавил Илья.

– Не много ли на себя берете? – скривил рот полицейский.

– В рамках отпущенных свыше полномочий, – вздохнул Илья. – Исцелять кого попало по спискам я согласен, лечение дело всегда хорошее. А карать – нет. На сегодня все? А то мне еще больных детским церебральным параличом за три последних года сегодня вылечить осталось.

– Все так все. До встречи, – генерал захлопнул папку и поднялся из-за стола.

Когда дверь за ним захлопнулась, Надя встала со своего кресла, тихо подошла и обняла Илью, прижав его голову к своей груди почти материнским жестом.

– Ничего, Илюша, прорвемся, – тихо сказала девушка. – Я же вижу как тебе плохо.

– Куда Надя? Куда прорвемся? – Горько сказал Илья. – Кому все это надо?

– Больным, например.

– Надя, мы никогда не исцелим всех, как бы ни старались, даже если полностью надорвемся. Даже в одной России. И от всей нашей деятельности нет никакого толка, люди нам даже не благодарны. Более того, на нас злятся. Ты почитай Интернет. Раньше была хоть какая-то справедливость – люди болели, их пытались вылечить, и тут уж как получиться. Теперь когда кто-то помер, говорят: злые посланники не вылечили, хотя могли, наплевать им. Какого-то гада не наказали – опять мы виноваты. Мы не удовлетворяем народной потребности в чудесах. Формально мы богаты, но толку мне от этого богатства, когда я чуть не каждый день больной от постоянных исцелений? И такая перспектива на всю оставшуюся жизнь. На улицу без охраны не выйти, морды наши все знают. Да и с охраной не легче. Каждый день в сети новые демотиваторы и фотожабы. Частушки похабные про нас с тобой сочиняют. Зря мы с тобой тогда на суде выделывались, наказали нас по полной программе.

– Частушки говоришь? – Сергей вошел в кабинет на третьем этаже больницы так тихо, что посланники его не заметили. – Видел я Илья, как за эти частушки морду били. Прямо в маршрутке, они у одного дятла в наушниках орали на весь салон. Народ входил, выходил, слушали. Один тоже вошел, послушал. И не говоря худого слова, заехал меломану в дыню, так что только зубы полетели. Оказался мужик из исцеленных от онкологии, обидно ему стало за посланницу. Он так полиции и объяснил, когда наряд приехал. И так, понимаешь, звезды в тот день сошлись, что в наряде тоже исцеленный полицейский оказался. Ну и… короче, те зубы, что у парня остались-то, теперь совсем уж наперечет. Так что частушки-то сочиняют. Только слушать их иногда бывает чревато.

– Поди, врешь ты все, – улыбнулся парень.

– А вы пожелайте, чтобы у этого дятла новые зубы выросли. Не сразу, а через пару недель, когда проникнется. И нос поровнее. Если я все придумал, то желание не пройдет.

– Хорошо. Надя попробуй, – Илья привычно нырнул в зону подтверждения. – Надо же, получилось…

– Вот то-то же. Чтобы Серега да посланникам соврал – не было такого, – важно сказал спецназовец. – Не хандри, Илья. Через недельку переезжаем на озерную базу, там последние работы завершаются. Место уединенное, но со всеми условиями. Природа – обалдеть. Озеро и лес. Рыбалка, баня, грибы – гуляй на свежем воздухе, сколько хочешь. Охрана вся из присягнувших посланникам, персонал тоже. Заживем получше, чем в этой больничке.

– Ага, пока на нас в этом озерном бомбу не скинули. Чтобы уж сразу всех и с гарантией. Место же уединенное.

– Враги не скинут, генерал мне говорил, что для защиты озерного целый дивизион С-400 будет развернут, не считая всякой мелочи. Любую цель обнаружат на подлете, собьют, а вас успеют эвакуировать. Учитывая, что время вашей с посланницей ответной атаки измеряется несколькими секундами, вряд ли кто-то рискнет атаковать в лоб. А свои… хотели бы, так уже давно грохнули. Не проблема, поверь моему опыту Илья. И чем дальше, тем издержки от вашего убийства для властей все больше и больше. Народ не поймет, свалить на происки врагов будет трудно. Не бери в голову.

Илья летал на самолетах всего пару раз в жизни, но, как ни странно, аэрбас триста двадцатой модели был ему знаком. Летал он как-то чартером с семьей на море. От того полета остались воспоминания о набитом людьми под завязку тесном салоне, в котором для экономии места кресла были поставлены так плотно, что ноги еле влезали между сиденьем и спинкой следующего кресла и жуткой трясучке над побережьем. А здесь извольте видеть – исполнение вип. Черный мерседес подвез их с Надей прямо к трапу, по которому Илья сразу поднялся в салон. Внутри было красиво и даже как-то просторно на вид: белые мягкие диванчики, удобные широкие кресла, аккуратные столики. Мебель располагалась вдоль стен и совершенно не загромождала интерьер.

– А может, все-таки, лучше было бы поездом? – робко спросил Илья, пытаясь справиться с приступом аэрофобии. Народу в салоне было немного: они с Надей, стюардесса, да пятеро охранников включая Сергея и Максима.

– Ехать больше суток, – поморщился Сергей. – Небезопасно, весь маршрут не проконтролируешь. А так сегодня уже будем в озерном.

– Как будто лететь безопасно, – пробурчал себе под нос Илья. – Одна ракета и все. Ладно, молчу, молчу, не каркаю…, - Илья увидел на столике напротив пузатую бутылку темного стекла и потянулся к сосуду, пока Надя не видит. Аэрофобию лучше лечить традиционным способом.

Улыбающаяся стюардесса закрыла герметичную дверь и попросила всех занять свои места, после чего скрылась в своем отсеке около кабины пилотов. Самолет потихоньку вырулил на взлетную полосу, разогнался и взлетел, плавно набирая высоту.

Илья налил себе из бутылки в широкий бокал еще немного янтарного лекарства и, выпив, почти совершенно успокоился. Все нормально.

Прошло чуть больше часа полета. Погода была замечательная, вид из иллюминатора показывал белые сплошные облака внизу и ясную голубизну неба сверху. Надя, похоже, задремала в своем кресле, опустив от солнца шторку своего иллюминатора, Сергей и Максим о чем-то тихо переговаривались сидя на диванчике. Илья же все смотрел наружу через двойное стекло, ему было уже хорошо.

Истребитель возник откуда-то сбоку совершенно неожиданно и сразу же, как показалось Илье, приблизился чуть ли не вплотную к их самолету. Парень ясно видел трехцветную, в цветах российского флага, звезду на его сдвоенном хвосте. Пролетев несколько секунд параллельно их маршруту, боевой самолет слегка покачал крыльями для привлечения внимания, а затем медленно пошел вниз и в сторону, показывая свои плоскости пассажирам "арбуза". Изумленный посланник разглядел корявые, явно написанные впопыхах красной краской на крыльях слова "Тревога" и "Угон".

– Серега! – закричал Илья, чувствуя, как от адреналиновой волны с места в карьер начинает разгоняться сердце. – У нас проблемы.

– Да, – тут же подскочил к нему спецназовец.

– Вызови пилота. У нас истребитель справа по борту. И это не почетный эскорт, блин.

– ….мать, – грязно выругался Максим, рванувший в нос салона по первому крику Ильи и распахнувший дверь отсека стюардесс. Бортпроводница лежала на полу головой в луже собственной крови, которая ужа начала застывать. Василий, третий охранник, через секунду уже рвал на себя дверь в кабину пилотов. Бесполезно. Как и следовало ожидать, она была закрыта.

– Ты можешь ее открыть? – спросил бойца Илья, подойдя поближе.

– Нет. Она стальная, противоугонная. Открывается только изнутри членом экипажа. Можно позвонить, но… – Вася в который раз надавил кнопку вызова пилота.

– Можно попробовать расстрелять замок, – покачал головой Сергей. – Или взорвать. Оружие у нас в салоне. Только вот стрелять в самолете это верный каюк. Один хороший рикошет и разгерметизация.

– Пожелать пилотам боли я тоже не могу, – сделал свой вывод посланник. – Чем хуже пилоту, тем скорее он уронит машину вниз вместе с нами. Попали. Я же говорил, поезд лучше.

Проснувшаяся от поднявшейся суматохи Надя с круглыми от ужаса глазами смотрела на убитую стюардессу, не говоря ни слова.

– Внимание, говорит командир экипажа, – раздался голос в динамиках. – Просьба всем пассажирам и посланникам сохранять спокойствие. Наш маршрут изменен. Господа посланники, не пытайтесь, пожалуйста, пожелать кары мне или кому-либо еще, даже под общей формулировкой "всем кто причастен к захвату самолета". Подобный ваш шаг просчитан, в результате заранее принятых мер он неминуемо приведет к нашей общей гибели. Наш полет завершиться примерно через три часа мягкой посадкой, если у служб ПВО не сорвет резьбу, – голос пилота нервно дрогнул. – Все делается в ваших интересах господа посланники и в интересах всего человечества. После посадки вы получите ответы на свои вопросы. Приятного полета.