Кнут и пряник

Глава 13

До рассвета оставалось еще часа полтора, когда в ночной тишине откуда-то сверху послышался гул мотора. Сначала слабый, он быстро усиливался, но вдруг смолк. А через несколько секунд со стороны бараков раздались выстрелы из крупнокалиберного пулемета. Вскоре к ним присоединились автоматные очереди, а затем открыл огонь пулемет с другой стороны взлетного поля. Один из освещающих искалеченный "арбуз" прожекторов судорожно зашарил по небу, ловя какую-то цель.

– А не по нашу ли душу? – выразил общий вопрос Сергей. – Максим, выруби зенитчика с прожектором.

– Сделаю, – спецназовец быстро подскочил к открытому проходу и установил винтовку на сошки. Нажал пару кнопок на массивном угловатом прицеле поверх тяжелой снайперской винтовки и приник к нему, выбирая цель. К ночной стрельбе отряд приготовился еще час назад.

Рыщущий по небу прожектор потух после второго выстрела. Пулемет заглох после пятого. А затем стало не до этого. Из темного салона через иллюминатор Илья увидел, как в освещенное оставшимися двумя прожекторами пространство быстро вкатывается немаленький двухмоторный винтовой пассажирский самолет. Его двигатели были выключены и пропеллеры вращались почти бесшумно, а из под шасси летели яркие бело-голубые искры. Похоже, сел он прямо на край пустого посадочного поля и теперь имел проблемы с торможением. Понемногу замедляясь, самолет проскочил мимо аэробуса и умчался бы еще дальше, но тут у него очень кстати подломилась передняя стойка шасси и, пропахав по бетону носом пару десятков метров, машина остановилась. По счастью открытого огня нигде видно не было.

– Максим остаешься здесь, остальные за мной, – крикнул Сергей. – Поможем своим! Илья и Надя, исцеляйте.

Четверо спецназовцев, схватив автоматы, исчезли в проеме.

Снаружи вскоре раздался треск очередей, кто-то стрелял совсем неподалеку. Со стороны бараков к месту остановки новоприбывшего самолета летели нити трассеров, Илья ясно видел их из иллюминатора. Время от времени стрелял из своей винтовки Максим, лежавший на пороге у открытой двери аэробуса, поддерживая товарищей огнем.

"Подтверждаете ли вы исцеление раненого на прилетевшем самолете?" – спросила у Ильи серая зона подтверждения желания.

– Да, – ответил парень, и снова очутился в обычном мире. Ненадолго, секунд на десять. Затем он опять провалился в серое ничто, подтверждая исцеление еще двух новоприбывших союзников, а затем понадобилось исцелить "одного из наших бойцов из аэробуса". Надя без устали формулировала про себя желания, стараясь, чтобы каждые несколько секунд звучала команда об исцелении.

– Живы посланники? – к открытой двери прислонилась крепкая лестница, и в салоне показался незнакомый коренастый мужик в камуфляже. В руке у него был автомат, а на спине висел огромный серый рюкзак.

– Сейчас мы вам припасу доставим, – продолжил он. – Матвеич, давай подавай, я принимать буду. – Крикнул мужик вниз неведомому напарнику. Затем сгрузил рюкзак в угол и принял обеими руками какой-то мешок.

Максим понятливо кивнул и, подхватив винтовку, полез по лестнице вниз, занимать оборону под самолетом, чтобы не мешать грузчикам. Следом за ним в салон влез еще один боец и стал помогать коренастому загружать в салон припасы.

Кто-то снизу стал подтаскивать мешки, ящики, какие-то контейнеры с ручками. Двое бойцов в салоне трудились не покладая рук. И все это на фоне боя. Взрывов не было, но стрелковое оружие разных калибров работало вовсю со всех сторон, хотя по самолету с посланниками по прежнему не стреляли. Илье бояться было некогда – он исцелял, исцелял, и снова исцелял, утверждая Надины приказы и потихоньку чувствуя, как тело наливается знакомой усталостью. Последние три подтверждения были схожи по откату с исцелением смертельно раненого Сергея. Видимо, держать оборону на открытой местности, прикрывая разгрузку прибывшего борта, было не просто даже в темноте.

– Ничего, сейчас им будет еще сюрпризец, – подмигнул Илье коренастый мужик, ставив на пол очередной контейнер.

– Какой, – спросил Илья.

– Увидишь. Меня, кстати, Алексей, зовут. Я из Воркуты, тамошний.

– Вы откуда прилетели? Из Сирии? – продолжал удовлетворять свое любопытство посланник.

– Зачем из Сирии? Не, из Туниса. Перевели деньги, местные нам подогнали старенький АТР-42, припасы с собой привезли или купили у местных ливийцев на границе, – стал объяснять Алексей, распихивая по углам доставленный груз. – Они за бабки хоть что подгонят, склады еще от Каддафи остались. Сами по туристической визе в Тунис вчера въехали, пилот у нас свой, Дитрихом зовут, служил в люфтваффе, а потом на гражданке. А дальше взлетели и к вам.

– Пилот немец что ли?

– Да, немец, чистокровный. Думаешь, русских одних этот бардак задолбал? Нормальные люди везде встречаются. Вовремя мы?

– Не то слово. У нас вода почти закончилась.

– Будет вам вода. Две цистерны едут.

– Как цистерны?

Снаружи поодаль прогремел взрыв, затем еще один. Автоматный и пулеметный огонь еще усилился. Илье снова дважды пришлось подтверждать исцеления. Третий взрыв раздался совсем неподалеку.

– А так, – подождав короткой передышки в перестрелке, сказал Алексей. – Наша группа полетела прямо к вам, чтобы высадиться и завязать бой. А вторая на трех танках и нескольких грузовиках двинулась из ближайшего города на прорыв с внешней стороны, пока все с вами воюют. Вот и они, сейчас уже должны быть по времени.

– Танки-то откуда? – еще сильнее удивился Илья.

– Так это нынешняя Ливия. Тут тебе за деньги хоть что продадут. Причем обращаться можно к кому угодно: к правительственным силам, к повстанцам, просто к вождям племен. Все договариваются и все делают свои гешефты. Главное деньги и правильные посредники. В вашем случае все еще проще: исцеления посланниками валюта более универсальная, чем доллары. – Леха сделал небольшую паузу, работа пулемета неподалеку заглушала все его слова. – Ты думаешь, никто не хочет вам помочь? – Продолжил он, когда пулемет затих. Илья, люди сами свои услуги предлагают, только бери. Правда, список исцелений от таких помощников я привез, ничего не поделаешь.

– Ничего, списки – дело привычное, – постарался улыбнуться парень.

– Те, кто вас окружил, думают, раз они с правительством Ливии, основными группировками и крупными племенами договорились, значит все. Страшнее зайца зверя нет, все под контролем. А на деле плевать местным на все эти договоры с большой колокольни. Они и у нас деньги возьмут и у наших врагов, да еще над всеми посмеются. Но союзникам посланников скидка – они исцеляют, а к посланнику сила может вернуться. В пустыне народ не совсем тупой, расклады понимает. Так что продали нам, не чинясь, грузовики, парочку Т-62 и один Т-72 без особых проблем. И с топливом помогли и со снарядами, и как проехать, не попавшись кому не нужно на глаза, подсказали.

– А я всегда верила, что помощь придет, – заметила со своего кресла Надя. Комсомолка явно воспрянула духом, даже щечки раскраснелись. – Вот и дождались.

– Самолет все же подожгли, – кивнул на зарево за иллюминатором Алексей. – Но ничего, разгрузиться мы успели, а топлива там почти нет, без мотора садились, как планер. Знали же, что огнем встретят.

Внизу уже раздавался шум моторов грузовиков и характерные взрыкивания танковых дизелей. Вся прорвавшаяся группа плотно собиралась у самолета с посланниками. Стрельба потихоньку затихала, огонь по самолету оставался для противника по-прежнему запретным. Хотя Илья боялся, что в горячке боя об этом забудут и им тоже прилетит пара гостинцев. Учитывая оставшийся в крыльях лайнера керосин больше и не надо, полыхнет на совесть. Но нет, создавать угрозу жизни посланникам враг упорно не хотел.

– Леха здесь? – в салон влез еще один мужик в камуфляже, сухощавый, лет пятидесяти на вид с коротким седым ершиком волос на непокрытой голове.

– Здесь я, Кузьмич, – откликнулся собеседник Ильи. – Вот, познакомься с господами посланниками.

– Привет, – разулыбался мужик. – Было видно, что его всего трясет от только что пережитого боя. – Ну, вы даете блин! Сам бы не увидел, ни за что бы ни поверил. Наши танкисты на прорыв сходу пошли, положили несколько снарядов по позициям пулеметчиков и вперед. Броня крепка и танки наши быстры. А мы на грузовиках в темноте за ними. Самолет ваш видно, он освещен. Ломим без фар прямо за танками на полной скорости, внагляк по прямой к вам. Огонь отовсюду, стрельба. По машине кто-то сбоку засадил. Боковые стекла вдребезги, моему водиле, Михеичу две пули из крупняка прямо в живот и в грудь попали. Он на руль упал, я пытаюсь выскочить, да зацепился обо что-то. Оглядываюсь, а Михеич весь в крови снова, как ни в чем не бывало, баранку крутит, хрен усатый. Глаза только у него безумные как у зомби.

– Под исцеление попал, – авторитетно заявил подошедший откуда-то сбоку Сергей. – Плавали, знаем. С посланниками хорошо воевать, никакая полевая медицина не нужна. Разве что голову сразу оторвет.

– Ваши все целы Кузьмич? – спросил бойца Алексей.

– Не, трое где-то пропали, и двое двухсотых в машинах. Видимо их сразу насмерть. Но Леха, это же невозможно. Я думал все ляжем, максимум десяток бойцов к посланникам пробьётся. А ведь почти все вышли! Три танка, три грузовика, цистерна с водой целехонькая под самолетом стоит.

– А вторая?

– В пустыне сломалась. Не было времени разбираться, что и как, сроки поджимали. Вот и бросили.

– Господа, я все понимаю, но командуют здесь они, – прервал бойцов Сергей. – А я у посланников зам по военной и хозяйственной части. Так что спасибо за помощь, конечно, но сначала представьтесь, кто вы, откуда и зачем здесь? Кто у вас командир?

– Я командир, – отозвался коренастый Алексей. – Майор в отставке Алексей Ломашин, командир, так сказать, отдельной сводной группы помощи посланникам.

– Кого представляете? – прищурившись, внимательно спросил Сергей. – Государство, контору какую-нибудь?

– Никого. Только самих себя. Нас тут всех как в ковчеге, каждой твари по паре. От Москвы до Урала. Есть двое французов, бывших легионеров, они к нам в Тунисе присоединились, когда узнали, куда и зачем летим, один немец, пяток белорусов, двое сербов. Всего сорок штыков. Было сорок пять, но тут уж судьба такая.

– И что хотели-то?

– Та, даже не знаю, – серьезно сказал Алексей, вытирая рукой пот со лба. – Просто сил не было сидеть на жопе ровно и на все это б… во смотреть. Посланники преданы и в заложниках, государству на них глубоко пофиг, всем плевать, по телеку рассказывают как все прекрасно. Исцеления прекратятся вот-вот. Должен же быть хоть кто-то, кому это не все равно. А раз так, то почему не мы? Созвонились по быстрому, нашли выходы на русских людей с деньгами, которым это все тоже поперек горла встало, были старые связи. И к вам. А что мы хотели? Не знаю. У нас тут припасов на месяц хватит. Если за этот месяц еще несколько десятков тысяч русских людей исцеляться, то получается, уже все не зря было. Помирать можно будет спокойно, за грехи зачтется.

– Не знаю как на небе, но будет и здесь награда, – посмотрев в глаза Сергею, серьезно сказал Илья. – Мы исцелим не только каждого из вас, но и всех близких родственников каждого бойца в отряде от всех болезней. То же самое касается и родственников тех, кто погиб, прорываясь к нам. Исцеляться и те, кто помог вам деньгами и снаряжением. Прямо сейчас.

– Илюш, может попозже, – озаботилась Надя. – Ты после боя вымотан.

– Именно сейчас. Это важно, Надя, я выдержу. И так на небе сегодня будет расписан целый список пострадавших в бою и исцеленных бойцов. Пусть в нем будут и их родственники. А ты Серега, готовь запись вместе с Алексеем. Выложим еще один ролик. Я сам выступлю. Покажем тех, кто пробился к нам на выручку. Скажем, что все их родные и близкие получили полное исцеление. И поясним, что такая же награда ждет каждого человека с любого уголка Земли, который придет к нам помощь. Посмотрим, что из этого получиться.

– Дело говоришь, посланник – подался вперед стоявший неподалеку Кузьмич. – Стрелять в вас издалека побояться. У нас есть три танка у самолета, боекомплект почти полный, народ тоже теперь имеется. Вблизи любого загасим. Считай, что поле мы контролируем, враги не подойдут. А отчаянные ребята найдутся. Тут, главное пример показать и объяснить, что делать.

– Можно один вопрос посланник? – спросил, не удержавшись, Алексей и, дождавшись разрешающего кивка, добавил. – Почему все же твой дар ушел? Всем же интересно.

– Не знаю, – честно ответил Илья. – Эти, – показал в сторону бараков рукой посланник, говорят, что я не справился. Дескать, все проблемы на планете уже оперативно решаются и мой дар больше не нужен. Надо сложить лапки, сдаться и исцелять, кого скажут.

– Вот оно что, – наморщил лоб мужик. – Не, я так не думаю. То есть пути божьи неисповедимы, но тут дело не в тебе и не в них на мой взгляд. Там, – показал он пальцем вверх, – хотят посмотреть, сможем ли мы сами что-то поменять в этой жизни. Не из-под палки злого посланника и не по приказу строгого начальника, а лично сами. Годны ли мы на что-то или уже нет?

– Может и так, – сказал Илья. – Веришь ты или нет, но мне никто ничего толком не объяснил, когда я был на небе и не собирается объяснять сейчас. Так и живем.

Василий и Анатолий вернулись к самолету, когда бой практически затих, и лишь иногда в предрассветной тишине потрескивали редкие выстрелы. Вернулись бойцы не одни, а с грузом, волоча за собой по пыльному щербатому бетону аэродрома какое-то окровавленное тело, как мешок с песком.

– Языка взяли, – гордо сказал Вася. – Пулеметчик, мать его… Стрелял самозабвенно как глухарь на току. А надо было за спину иногда посматривать.

– Он поди помер уже, – Сергей подошел к поднятому в самолет телу и потрогал рукой сонную артерию. – Хотя нет, живой. Но не жилец. Опять Илью дергать не хочу, он уже сегодня наисцелял на две нормы. Хрен с ним, с языком, нового добудем, выкиньте его подальше, нам тут проблемы с гигиеной не нужны.

– Подождите, – стоявший неподалеку от выхода Илья сделал пару шагов к Сергею, чтобы рассмотреть пленного получше. Никакой он не араб, кстати. Ряженый, как и парламентер Витек. Одежда как у типичного боевика: свободные серо-белые штаны и что-то вроде черного балахона, а лицо европейское, хотя и загорелое. Балахон, кстати, со множеством карманчиков и каких-то петель, штаны тоже не так просты – не порвались пока его волокли, ткань очень прочная.

– У него еще и броник под одеждой, – добавил Толян, заметив интерес Ильи. – Издали выглядит как обычный бармалей, а вблизи видно, что птичка-то залетная.

– Оживляем, – решился парень. – Скрутите ему руки что-ли, чтобы буянить не начал.

– Илья, стоит ли? – услышавшая про пленного Надя, казалось, тоже была не в восторге от идеи. – Ты сегодня вытащил нескольких смертельных, да еще лечил родственников наших бойцов плюс список помогавших. А вчера были плановые исцеления. Ты нам всем здоровый нужен.

– Отойдем, – шепнул Илья комсомолке на ушко. – Кое-что по секрету сказать надо.

– Конечно, – тут же согласилась девушка.

– Понимаешь Надя, – тихо сказал Илья, когда посланники скрылись в отведенной для них комнатке в хвосте лайнера. – Дар у меня исчез. Но исцеления стали переноситься легче. Как-то замерить это я не могу, но по моим ощущениям где-то раза в два откат ослаб. Как будто весь твой откат отдали мне, раз уж я один за исцеления отдуваюсь, а тебе он больше не нужен, ведь ты только приказываешь.

– Так я теперь могу исцелять в два раза больше? – слегка улыбнулась комсомолка. – Странно все это.

– А когда у нас было иначе? – Согласился с ней Илья. – Короче говоря, давай исцелять языка, я еще в норме. Но об этих изменениях пока никому не слова. Это исключительно наше с тобой дело, других не касается.

– Само собой, Илья. Дело семейное.

– Имя, звание, должность? – По-английски спросил пленного Алексей. Тот не отвечал, лишь ошалело смотрел на обступивших его людей, лежа на брезентовом полу палатки, разбитой прямо под крылом самолета. Теперь около аэробуса выстроился целый городок: палатки, машины, танки. Десяток бойцов уже набивали песком мешки, строя временные укрытия, неподалеку дымила небольшая полевая кухня.

– Тебя исцелили, – переводил для собравшихся в палатке бойцов обращенные к пленнику слова командира Кузьмич. – Но если ты думаешь, что тебе повезло, то зря. Исправить твое исцеление обратно, – дело одной секунды. – Алексей продемонстрировал бандиту большой широкий нож. – Раз и готово.

– Я понимаю, – с трудом разлепил побледневшие губы пленник. – Тут есть посланники?

– Меня узнаешь? – вышел вперед Илья.

– Да, я видел тебя по видео. Елья, так тебя зовут, посланник. Значит это все правда… Вы и в самом деле можете исцелять любого. – Мужик затряс головой и замолчал. Кузьмич, закончив переводить его речь, в ожидании приказа бросил взгляд на командира.

– Так будешь говорить? – Алексей нагнулся и помог связанному пленнику присесть, прислонив того к стенке палатки. – Или тебя просто прикончить и искать другой вариант?

– Буду, – не стал играть в пленного партизана бандит. – До последний минуты в это не верил, думал русские придумали какое-то особо извращенное вранье. Но если так… Попить дайте. – Пленник сделал пару глотков из протянутой фляжки и прокашлялся.

– Мое имя Билл Доусон, гражданин США, последнее место работы – частная военная компания Феникс, штаб-квартира в Атланте. До этого служил в морской пехоте. В последний год занимался охраной ливийских нефтепромыслов, еще раньше патрулировал зеленую зону в Кабуле. Пару недель назад шеф предложил новую работенку, с тройным окладом и хорошей премией по итогам. Всего нас набрали около пяти сотен…

– Поразборчивее говори, не гони, – перебил его Сергей, неотлучно находившийся рядом с Ильей. – Видишь, тебя записывают для мировой общественности Билли, – показал он на видеокамеру в руках одного из бойцов. – Вы все из разных ЧВК? Сколько вас?

– Да, внешнее кольцо в основном составляют служащие в ЧВК, все белые, американцы и европейцы. У нас примерно семьсот человек во внутреннем кольце около самолета. Еще около тысячи во внешнем, но там не наши, местные наемники. Близко к аэродрому их не подпускают, бояться, что они могут обстрелять самолет или не подчиниться приказам. Стрелять в посланников запрещено категорически.

– Кто командир?

– Некий Питер Вайтон, представился командором британского флота. Но выговор не английский, с акцентом. Точнее не скажу.

– Задача?

– Сейчас никакой. Никто не ждал нападения. Раньше требовалось принять пассажиров из самолета и сопроводить с охраной к побережью, для посадки на корабль. Но затем что-то пошло не так, как ожидалось, и приказано было ждать, организовав полную блокаду аэродрома.

– В целом ясно… Потом все обстоятельно расскажешь, – прервал его Алексей. – Одно не пойму, почему вы воюете против посланников? Вы же не можете не знать кто в самолете. Деньги очень нужны?

– Все по разному, – подумав немного, сказал Билл. – Я вообще в вас не верил до последней минуты, думал это все грандиозное шоу. А деньги мне нужны, без них никак. Я человек простой, мне много не надо, но у меня есть дети, им еще учиться. Хороший университет стоит дорого. Кроме того, я один бизнес себе присмотрел, но там, чтобы войти в дело, взнос нужен. Так чего от денег отказываться, когда они сами в руки идут? А другие… Некоторые в вас верят, но считают, что посланники должны служить не русским, а цивилизованному человечеству. Кому-то просто нет дела до высоких материй. Да и не предполагалось никакой войны. Первая группа думала взять вас сразу в самолете и вывезти к морю. Посадить на корабль и закончить операцию. Это уж потом, когда вы заупрямились, пришлось стягивать всех кого можно. Кстати, когда я закончу запись, не советую меня резать, – белозубо улыбнулся Билли. – Я пригожусь.

– Это еще почему? – удивился Алексей. – Кому ты тут нужен?

– Парни, я хочу в ваш бизнес, – серьезно сказал пленник. – Сами поймите, после того как я свое руководство сдам, мне назад дороги нет. А я ведь сдам… Теперь я убедился, что все без вранья. Не знаю, что там насчет кары, но посланники реально исцеляют. Билли не дурак и понимает, зачем вы здесь. Русские взяли бизнес с исцелениями под себя, организовав ему государственную "крышу". Наши решили эту золотую жилу у них отжать и устроили похищение посланников. А вы решили кинуть всех, не правда ли парни? И наших, и русского президента. И забрать все бабки себе. Собрались и пробились к посланникам, развернув ситуацию под себя. Теперь, если кто-то в мире захочет исцелиться, то должен обращаться лично к вам. Посланники в доле, само-собой, это я понимаю. Но тут такие деньги крутятся, что на всех хватит и даже для Билли немножко баксов останется. Дайте мне автомат, отработаю в охране, дело привычное. Не доверяете – поставьте на любую другую работу. Я человек полезный, вот увидите, а у вас каждая пара рук на счету. Кроме того я арабский знаю, да и наших смогу опознать и рассказать кто есть кто.

– Я не пойму: то ли он такой жадный, то ли такой хитрый, или то и другое вместе? – Развел руками Кузьмич. – Интересный тип.

– Разберемся. Сейчас пусть все, что знает, на камеру надиктовывает, а там посмотрим, – сказал Сергей. – Пойдем Илья. Нам еще твое обращение записывать.

– Слушай, посланник, – сказал, закончив настраивать аппаратуру, вологжанин. – Воля твоя, но ты действительно уверен, что хочешь позвать к нам на помощь любого человека из любой точки мира?

– Поясни, Серега, – заинтересовался парень. – Что-то не так?

– Да я сам не очень понимаю. Но что-то это меня поперек сердца цепануло. Но вот смотри: Алексей со своей группой пробивались к тебе на помощь, жизнью рисковали, потому, что вы лечили русских. Свои пришли на помощь своим, русские выручили русских. Это нормально. А завтра сюда явиться с оружием дивизия китайских добровольцев без погон, как в корейскую войну. Вы с Надей тоже будете их исцелять? А там и на китайцев работать начнете? Или еще на кого-нибудь? Решать вам, конечно, но некоторые мысли лучше сразу высказать. Чтобы разобраться.

– Ерунду говоришь, – сказала Надя. – Какая разница, кто по национальности придет нам на помощь, были бы люди хорошие.

– Нет, – твердо сказал Илья. – Вот сейчас ты Надя глупость сказала. – А ты прав Серега, меня занесло маленько. Кого попало приглашать не будем. Нужны свои. Я русский и на арабов или китайцев работать не буду.

– Почему это глупость? – поджала губы комсомолка.

– Потому что с этого обычно только начинают, – махнул рукой Илья. – Сначала тебе говорят: какая разница, какой человек национальности, был бы хороший. Если ты с этим согласишься, то тебе скажут: какая разница, чья это мать, была бы женщина хорошая. Какая разница, чей ребенок, был бы хороший. И наконец: какая разница, что за Родина, была бы страна хорошая. Причем, те, кто это говорят, всегда имеют в виду одно: возьми у своей матери, своего ребенка или своей Родины то, что им причитается, и отдай чужой матери, чужому ребенку или чужой родине. Манипуляция чистой воды. А хороший человек или не очень это как фломастеры, которые на вкус и цвет для всех разные. Нам свои нужны, родные, а не хорошие Надюха.

– Ты не прав. Илья, так рассуждать нельзя, – покачала головой Надя. – У нас в советском союзе…

– Я не знаю как там у вас в союзе, я там не был. А здесь я буду рассуждать так и только так. Надя, я не подтвержу ни одного твоего желания по исцелению пришедших нам на помощь чужих. Все.

– Ты уже подтвердил. У нас в отряде сербы, французы, немец. Их родственники исцелены, – наставала на своем комсомолка.

– Здесь они рядовые бойцы в русском отряде, воюющем за русские интересы, а не гордые представители своего народа. Не вижу проблемы.

– Брейк, посланники, – громко крикнул Сергей. – Охолонитесь, меня послушайте. Только поругаться нам еще тут не хватало. Всех подряд звать не будем. Просто скажем, что союзники нам не нужны и помощь от союзных подразделений мы не примем. Нужны только те, кто готов полностью и безоговорочно лично подчиниться посланникам и выполнять любые приказы назначенных ими командиров. Так пойдет? Думаю китайских или индийских отрядов при таком раскладе не будет.

– Пойдет, – согласился с ним Илья.

– Пусть так, – тряхнула челкой Надя. – Ругаться не будем. Но мы с тобой Илья на эту тему еще поговорим…

– Значит, с этим решили, – сказал Сергей. – И еще один вопрос. Мы теперь как-никак, а маленькая осажденная крепость. А любой крепости нужен флаг. Что поднимем? Российский флаг? Веселого Роджера?

– Я за красный флаг, – сразу сказала Надя. – Но что-то мне подсказывает, что Илья будет против.

– Ясен пень буду, – не стал отмалчиваться парень.

– Илья, если тебе так не нравиться Союз, то знай, что красное знамя, это не только советский флаг, но и мировой символ борьбы против несправедливости.

– Вот не надо этих заученных фраз Надя, – возразил Илья. – Я против не из-за советской символики, ее я готов потерпеть, если надо. Просто нам это не надо, понимаешь? Красное знамя – это сразу очень много и ни о чем одновременно. И в этом мире и в моем, красный флаг использовали разные люди и в разных целях. Символ поистрепался. Народ спросит: о чем это они, что сказать хотели, за что воюют? За левую идею? За Советский Союз? Нет, надо конкретнее.

– Может имперку? – заметил Сергей. – Или георгиевскую ленту?

– Нет. Это тоже не наше, неужели непонятно? Свое нужно.

– Илья, есть хорошее правило: критикуя – предлагай, – не сдержался спецназовец. – Тебе все не так, все символы плохи. Но символ-то нужен, люди должны знать под каким флагом и за что воюют, раз мы до этого докатились. Причем имей в виду, если этот символ не дадим мы, то пришедшие к нам на помощь придут под своими знаменами.

– Тогда пусть будет небесно-голубой косой крест на черном фоне, – выпалил Илья. – И нас отражает и символ не затертый. – Можно с белой окантовкой, чтобы голубой цвет на черном фоне смотрелся ярче.

– Голубой? На черном? – покачал головой Сергей. – Это к чему вообще?

– Почему это нас отражает? – поинтересовалась комсомолка.

– Все правильно, – начал горячо отстаивать свою идею парень. – Черный цвет это смерть, страдания, ночь. А небесно-голубой – цвет надежды и рассвета. Твой Надя цвет, цвет исцеления тоже. А еще черно-синий цвет, это сочетание силы и дисциплины.

– А косой крест почему? – не унималась посланница.

– Так наш же, русский Андреевский крест. И потом, Надя, это понятный символ восстания против произвола грубой силы, символ защиты своего дома и жизненного уклада. Новороссия, Конфедерация, Шотландия – полно исторических примеров, когда справедливо восставшие воевали под косым крестом.

– Пусть так, я спорить не буду, – Сергей достал из кармана рацию. – Сейчас отзвонюсь Лехе, спрошу, привезли ли с собой наши бойцы какой-нибудь материал или хотя бы краски. Водрузим над самолетом, пусть видят. И на заднем фоне при записи ролика можно флаг повесить.

– Раз вы все за, то и я возражать не стану, – сказала Надя. – Пусть будет черно-синий, раз Илья этого так хочет.

Пожалуй, впервые за время своего попадания в этот мир Илья был радостно поражен реакцией простых людей. Вчера небо над Москвой украсили надписи об исцеленных во время боя добровольцах и их родственниках. Затем они с Надей выступили и сказали, что помощь пришла, поэтому исцеления в России будут продолжаться, пока их маленькая крепость держится.

И народ радовался и гордился, Ёшкин же кот! Да, по центральному телевидению этой теме почти не уделили внимания, рассказав о "бое между неустановленными силами в районе задержания посланников". Да, крупные СМИ привычно отмолчались не получив команды сверху. Но их с Надей ролик все кто хотел, видел. И люди праздновали победу посланников как свою собственную. В интернете и просто на улице, собирались и поздравляли друг друга, как будто это была их общая радость. Даже незнакомые люди улыбались друг другу на улице и говорили: "а наши-то держаться. Помощь пришла".

Это была не официальная, объявленная сверху победа, одержанная под мудрым руководством президента и правительства. Почему-то народ воспринял произошедшее как собственный русский триумф, торжество небогатых, забитых людей, которым по всем раскладам ничего не светило, а все хорошее у них должно быть обязательно отобрано. И вдруг что-то в мироздании дало сбой. Всесильное начальство, привыкшее отбирать, приказывать и учить жить, оказалось не причем и даже в стороне. А они, простые люди, вдруг получили надежду.

– Теперь пойдет движуха, – довольно говорил Алексей, когда они ужинали в салоне самолета всем своим маленьким штабом. Посланники, Сергей, Максим и Алексей, как командир сводной группы добровольцев. Илья чувствовал себя немного странно. Шутка ли, он впервые в жизни надел на себя камуфляж. Так уж решили: если они воюют, то и одежда должна соответствовать. Поэтому Илья с Надей сидели сейчас в зеленой армейской цифре, уплетая разогретую тушенку прямо из банок, посреди ВИП салона лайнера. Впрочем, за прошедшие дни его красота изрядно поблекла и, как подозревал Илья, уже не подлежала восстановлению. Так что камуфляж на посланниках был в тему, особенно на фоне драной обивки кресел, армейских ящиков, мешков и разного оружия.

– С чего взял? – спросил его Сергей.

– На профессиональных форумах есть характерные такие посты. Осторожные, но со смыслом, кому надо, тот поймет. Народ ищет где, как и с кем рвануть. Да и просто… Видно же. Люди же везде есть. Думаете это не радостно – плюнуть уже на все условности и сделать хоть раз в жизни по-настоящему хорошее дело? Заработать себе и всем своим родным исцеление, защитить тех, кого действительно стоит защищать. Просто не все быстро загораются, время нужно. Ну, так мы его постараемся дать.

– Мы можем пока сердечниками заняться, – предложил Илья. – Всех сразу не вытянем, но можно разбить по годам рождения и заболеваниям, чтобы в день не слишком много исцелений приходилось, и силы оставались на случай боя. Скажем, в один день лечим старых, в другой молодых, чтобы справедливо получилось. Раз нас люди защищают, будем работать. Хрен бы с ним, с моим даром боли, без него проще жить.

– Не тому дали, – улыбнулся Сергей. – Вот и отобрали. Я знаю кучу народа, которым только дай твой бывший дар Илья. Валили бы жмуров направо и налево по любому поводу, со справедливым огнем в глазах. А ты у нас толстовец какой-то на проверку вышел, если без обид. Непротивление злу насилием и все дела. Лучше бы твой дар Надюхе передали – у той пороха в пороховницах побольше.

– Даже не смешно, – поставив железную кружку с чаем на столик, сказала девушка. – Илья посланник боли и весь сказ, – обиделась за Илью комсомолка. – А я только исцеляю. Все правильно ему этот дар дали. Думаю, дар Илье еще вернут. И вообще нам с мужем, пора спать, господа.

– Пожалуй, – согласился с ней Алексей. – Время позднее. Спокойной ночи посланники. – Боец подмигнул Сергею, – Пойдем, посты проверим, обсудим всякую мелочевку?

– Пойдем.