Ключи от рая

ГЛАВА 24

Приблизительно в то самое время, когда продолжался спор Буша и Симона, Деннис Тэл вошел в здание Объединенного управления берлинской полиции. Он предъявил документы на экстрадицию Майкла Сент-Пьера, но по цепочке немецких полицейских, к которым он последовательно обращался, электрическим разрядом пробежала растерянность. Каждому из них вдруг начинали требоваться услуги переводчика, что выводило Тэла из себя, особенно если учесть, что ответ в конечном счете оказывался одним и тем же. Сент-Пьера нет, его забрали, все бумаги подписаны, это уже не их забота. Раз за разом Тэл вежливо кивал, после чего просил разрешения поговорить со следующим по старшинству. Получив окончательный ответ от начальника управления полиции, он, скрыв переполнявшую его ярость, ушел. Описания человека, забравшего Майкла, были смутными, но одна подробность позволяла однозначно определить его личность: все немецкие полицейские сходились в том, что за Майклом приходил «ein riesig grosse bar», невероятно огромный медведь.

Когда Тэл вышел на автостоянку, дождь прекратился. Итак, ставки повысились. Несомненно, Полю Бушу удалось опередить его на шаг. Теперь Тэлу предстояло иметь дело не с одним противником, а уже с двумя, и чем больше он об этом думал, тем сильнее его охватывало возбуждение. Майкл будет его работой, ну а Буш явится чистым наслаждением. Расправа над каждым из них должна была принести удовлетворение, но завалить сразу обоих — с этим просто ничто не сравнится.

Тэл оторвался от приятных размышлений, увидев два трупа; белые полоски на спортивных костюмах покраснели от крови. Один из убитых продолжал сжимать в руке девятимиллиметровый пистолет. Тэл огляделся по сторонам: кажется, вокруг никого. Нагнувшись, он ощупал трупы. Они еще не успели окоченеть. Тэл мысленно выругался: Буш получил над ним серьезное преимущество. Несомненно, убитые были подкреплением, которое ждало Тэла в Европе. Разумеется, его привело в ярость то, что ему, Деннису Тэлу, потребовалось подкрепление — что заказчик мог усомниться в успехе. Он мысленно взял на заметку переговорить на этот счет после того, как дело будет сделано. Тэл изучил трупы внимательнее, осмотрел входные и выходные пулевые отверстия. Эти ранения нанес профессионал: оба были убиты выстрелом в голову. Значит, у Майкла есть защитник. Что ж, это и к лучшему: азартная охота выходит на новый уровень.

Первоначально перед Тэлом не стояла задача убивать Майкла Сент-Пьера. Он должен был лишь наблюдать за ним, следить за каждым его шагом. Выяснив, что Майкл освобожден условно-досрочно, Тэл просто организовал внутреннюю проверку полицейского, который осуществлял надзор за бывшим заключенным. В результате оказалось до нелепого легко занять место рядом с ближайшим другом Майкла.

На протяжении пяти лет Тэл скрывался под личиной сотрудника Министерства внутренних дел. Это прикрытие обеспечивало ему полную свободу передвижений и позволяло без предупреждения исчезать на какое-то время, ссылаясь на необходимость проводить конфиденциальное расследование. На работе Тэл показал себя прилежной посредственностью — к чему именно и стремился. В нашем мире посредственность остается незамеченной. В ней нет ничего любопытного. Внимание привлекают либо люди выдающиеся, знаменитые, добившиеся успеха, либо законченные неудачники. Поэтому Тэл умышленно затерялся в серединке, сливаясь с серой толпой: иначе он рисковал лишиться любимого дела. Убивать.

Этим искусством Деннис Тэл владел в совершенстве, за что ему платили очень щедро. Он находил мир скучным местом, но его несказанно веселила возможность неплохо зарабатывать на жизнь единственным занятием, к которому он испытывал влечение. Посредник, через которого Тэл получал заказы, потребовал, чтобы тот подобрал себе подходящую работу, которая позволила бы ему оставаться вне подозрений. Министерство внутренних дел оказалось именно тем, что требовалось. Переодетый полицейский, работающий среди полицейских. Это позволяло Талу следить за ходом любого интересующего его расследования и при необходимости вмешиваться в него, подправляя в нужную сторону. Он даже по-своему полюбил свою работу: копаться в чужом грязном белье. В его власти было разрушать человеческие жизни. Что может быть лучше? И все же настоящее удовлетворение Тэл получал, выполняя заказы безымянных клиентов, которые нанимали его для выполнения специфических услуг. Платили за это по-царски; наслаждение было ни с чем не сравнимым. Он нашел свое призвание в жизни и преуспел в нем.

Тэл проник в управление полиции Байрем-Хиллз под предлогом изучения системы надзора за условно-досрочно освобожденными, которое проводило Министерство внутренних дел, — причем особенно его интересовал Поль Буш. Капитан Делия настолько опешил от неожиданности и так испугался за собственную шкуру, что в мгновение ока выложил о своем лучшем полицейском все: прошлое, послужной список, подробности личной жизни. И, что самое главное, Тэл среди всего прочего получил доступ к одному досье, ради которого и затеял все это: к досье Майкла Сент-Пьера.

Тэл присматривал за Майклом; в его задачи не входило убивать — только наблюдать. Однако, будучи тем, кем был, он жаждал большего. Он сразу же проникся ненавистью к Бушу, к его спокойной, уютной жизни, к его безупречным моральным принципам. С самой первой встречи Буш резко отшил его, отказавшись работать вместе. Тэл стал копаться в прошлом Буша, ища какую-нибудь зацепку, чтобы свалить этого человека и разрушить его безоблачную жизнь. В конце концов, его работа состояла в том, чтобы осуществлять надзор за действиями полицейских. Ему принадлежала прерогатива изгнать из правоохранительных органов любого, обвинив его в коррумпированности. И как это здорово, что своим падением Буш будет обязан собственной глупой честности! Он решил помочь другу, который нарушил условия досрочного освобождения; а Тэл тут как тут, будет первым, кто схватит его за руку. Сначала он разобьет Бушу карьеру. Затем отнимет у него жизнь.

И вот сейчас, стоя у дверей управления полиции Берлина, Тэл размышлял о том, что ему следовало бы подчиниться первому порыву и убить Буша, когда у него была такая возможность. А теперь ситуация вышла из-под контроля. Буш освободил Майкла, и они скрылись. Тэл понимал, что о неудаче не может идти речи. В этом случае он лишится работы и, весьма вероятно, — а об этом совсем не хотелось думать — жизни.

Майкл умудрился ускользнуть от Тэла и покинуть Соединенные Штаты. После чего Тэл получил новые указания. В тот момент он ощутил, как сердце на секунду сбилось с ритма. Теперь можно выбросить сдержанность ко всем чертям. Тэл терпеть не мог нянчиться, следить, наблюдать. Он предпочитал быть акулой, которой требуется беспрерывно быть в движении, постоянно охотиться, утоляя ненасытную жажду крови; скованный ограничениями, неподвижный, он быстро терял упругость мышц и шел на дно.

Но теперь перед ним стояла задача не наблюдать за Майклом: он должен был его убрать. И не только Майкла — Тэл решил, что Буш тоже должен умереть. А если кто-нибудь из них перед смертью к тому же выкинет какой-либо фортель, после того как с ними будет покончено, можно будет навестить их родственников. И милой Мэри больше не придется беспокоиться о раковой опухоли…

Шаги гулкими отголосками отражались от кирпичных стен. Пламя зажженной спички вспороло темноту; толстая сигара на мгновение вспыхнула, отправляя клубящийся дымок к сводам пещеры, где он заплясал среди свисающих с высоты пятидесяти футов сталактитов. Огонек размножился, перебегая на фитили сотни свечей, выстроившихся вдоль стен. Окунув свежую кубинскую сигару в коньяк, Финстер с удовлетворением осмотрел свою причудливую коллекцию произведений искусства, связанных с религией. Он прошел мимо шедевров, удостаивая их почтения, подобающего особам королевской крови. Появлению каждого из них здесь предшествовали кропотливые исследования и поиски. Затем очередной шедевр приобретался, заносился в каталог, проходил реставрацию. Из всех смертных грехов самым любимым у Финстера была гордыня. В действительности гордость является не чем иным, как чувством собственного достоинства, подкрепленным достижениями в жизни, а Финстер был доволен тем, чего ему удалось добиться.

Всего коллекция насчитывала три тысячи двести восемьдесят одну работу; самые любимые занимали почетные места в первых рядах. Многие шедевры были приобретены непосредственно на аукционах и в художественных галереях, В тех случаях, когда какое-либо произведение искусства, без которого Финстер не мог жить, оказывалось в частном собрании, приходилось прибегать к другим методам. Всего таких в коллекции было тринадцать, и из этих тринадцати девять были добыты из различных храмов.

Особое очарование Финстер находил во второстепенных божествах и демонах ранних верований, на которых «современные» религии смотрели как на мифологию. Аид и Персефона, боги загробного мира древних греков; Анубис, древнеегипетский бог смерти; Прозерпина, римская богиня подземного мира; Локи и Сигин, коварные скандинавские божества. И больше всего Финстера поражало то, что эти «боги мрака» считались неотъемлемой частью уравновешенной системы древних пантеонов. С ними никто не сражался, их никуда не изгоняли. Хотя их боялись, к ним относились с уважением — и даже восхищением; они были незаменимы в повседневной жизни. И то, что «современные верования» делали все возможное, чтобы очернить своего единственного Князя тьмы, выводило Финстера из себя и ставило в тупик.

В честь индуистского бога Шивы, одного из самых жестоких божеств, в котором объединяются мужское и женское начала, были воздвигнуты храмы и святилища, почитаемые до сих пор. Верующие ублажают божество, приносят ему подношения. Имя божества произносят с почтением, и многие просят у него помощи. К его поклонникам не относятся с презрением. Когда кто-то совершает страшный поступок, этого человека не обвиняют в том, что он продал свою душу Шиве; считается, что он поступил так по своей воле. Финстер остановился перед шедевром, который обожал: эта скульптура была извлечена на свет из темноты храма в Джайпуре — Шива протягивает шесть рук к своим кричащим подданным, которые корчатся у него под ногами, объятые пламенем.

А вот «Влад Колосажатель», восхитительный холст кисти Рукаи, похищенный из коллекции семейства румынского диктатора Чаушеску. Трансильванский князь всегда вызывал у Финстера особые чувства. Влад Цепеш, прототип графа Дракулы, не был богом — лишь человеком, в котором зло сконцентрировалось в самом гнусном своем виде. Военный гений, вселявший ужас в сердца не только врагов, но и своих подданных. Граф, свалившийся как снег на голову из северных горных районов, Дракула отличался неуемным стремлением к власти и ненасытной жаждой крови. Победоносный полководец получал бесконечное наслаждение, тысячами сажая жертвы на колья. Кровь замученных в буквальном смысле текла рекой, предостерегая живых. И когда в мире живут такие люди, как Дракула, — обычные люди, обладающие тягой к насилию, готовые творить зло просто ради удовольствия, — нет никакой необходимости изобретать сверхъестественное происхождение сил тьмы. Человек и сам по себе способен на любое зло.

Люди всегда находят зло более чарующим, чем добро. Молодую девушку неизменно тянет к бунтарю и хулигану, к парню в кожаной куртке на мотоцикле, который бросил вызов закону. Ну что привлекательного может быть в пай-мальчике, в очкарике-компьютерщике, прилизанном и правильном? И так повсюду: актеры стремятся воплощать на экране и на сцене отрицательных героев; в литературе злодей — более притягивающий персонаж. Попросите любого человека назвать десять интересных положительных личностей и десять отрицательных. Десять изгоев, бандитов, отщепенцев будут перечислены меньше чем за двадцать секунд, но уже после пяти героев начнется замешательство.

Финстер все чаще ловил себя на том, что он устал. Люди стали такими предсказуемыми. Помахать у них перед носом пачкой купюр, поманить их сексом, и они согнутся, словно былинка на ветру. Финстер неизменно выступал лишь в роли соблазнителя; его палец никогда не нажимал на спусковой крючок.

Продолжив прогулку по своему сумрачному Лувру, он, наконец, подошел к двери комнаты, в которой хранились ключи. К двери была прислонена картина, изображающая Врата рая. По лестнице спустился Чарльз, с большим черным пластиковым мешком на молнии и длинным ножом.

Не отрывая взгляда от полотна, Финстер рассеянно пробормотал:

— И посмотрел он, и увидел, что это хороню.

Чарльз остановился в углу у висящего тела. Положив мешок на пол, он расстегнул молнию, чтобы уложить очередного гостя. От трупа исходил запах смерти; гниение уже началось. С большим трудом Чарльз опустил тело на землю. Смахнув рыжие волосы с когда-то красивого лица Элль, он освободил от петли ее распухшую, покрытую странгуляционными бороздами шею.

Финстер продолжал разглядывать изображение Врат рая, погруженный в размышления. Наконец у него на лице заиграла легкая улыбка.

— Я возвращаюсь домой, — прошептал он.