Ключи от рая

ГЛАВА 20

«Боинг-747» катился по взлетно-посадочной полосе, разрезая густой утренний туман, опустившийся на берлинский аэропорт Тегель. Летнее солнечное утро отражалось в хрустальных капельках росы, покрывающих траву вдоль бетонной дорожки. Сегодня Симон встретил восход над океаном; солнце зажглось, приветствуя новый день, и прогнало туман над водой, как проснувшийся ребенок стряхивает с себя воспоминания о ночном кошмаре. В эту ночь чувства, давным-давно загнанные в самые потаенные глубины души, всплыли на поверхность, напомнив Симону, кто он такой, кем он стал. И долгожданный рассвет не принес того очищения, на которое Симон рассчитывал сегодня как никогда. Он понял, что кошмары скоро вернутся. И теперь это произойдет при свете дня.

Таможенный контроль они с Майклом прошли без происшествий. К удивлению Майкла, оказалось, что Симон бегло говорит по-немецки; он объяснил таможеннику, что они с Майклом прилетели в Германию по делам и отдохнуть. Декларировать им нечего, и Симон попросил поскорее покончить с формальностями, поскольку они торопятся на важную встречу.

В последние часы трансатлантического перелета Майкл наконец заснул. Сон не принес ему отдыха, но, по крайней мере, позволил хоть на время забыть об услышанном признании. Майклу было жаль Симона, однако при этом он его боялся. Несомненно, потеря матери, да еще при таких жутких обстоятельствах, должна была стать сильнейшим ударом для любого ребенка, тем более если повинен в этом был его родной отец; в то же время именно эта потеря и сделала Симона таким, какой он есть. Несмотря на то, что Симон вроде бы прикрывался мантией церкви, определенно до спасения души ему было еще дальше, чем Майклу. Этот человек представлял собой загадку, которая Майкла ставила в тупик. С его точки зрения, церковь была подобна государству. Религия, которая обладает миллиардом последователей, сосредоточивает в своих руках огромную власть, и эту власть она стремится оберегать любой ценой и любыми средствами. И Симон стал орудием в руках церкви. Для того чтобы ее поддержать, он без колебаний нарушит любую заповедь; этот человек защищает закон, постоянно его нарушая.

— Встретимся в гостинице, — бросил Симон, вручая Майклу конверт. Сам он при этом усаживался в такси на практически пустой площади перед аэропортом. — Мне нужно забрать кое-какие материалы.

— Только не задерживайся, — предупредил Майкл.

Ничего не ответив, Симон захлопнул дверь, и такси тронулось. «Материалы», подумал Майкл. Одному Богу известно, что имелось в виду. Определенно, не требник. Закинув сумку на плечо, Майкл упругой походкой двинулся по Лертер-штрассе. Все его измученное тело ныло после перелета, после шести часов, проведенных в скрюченном состоянии. И сейчас оказалось так приятно размять затекшие члены.

Машин на улицах встречалось мало, поэтому не обратить внимания на лимузин было нельзя: он медленно ехал навстречу, ярдах в ста от Майкла. Майкл не придал этому особого значения, продолжая идти по Вистерн-Хаген-плац. Лимузин, черный вытянутый «мерседес», продолжал сокращать расстояние. Майкл свернул налево на Слибзильбер-штрассе, улицу маленьких магазинчиков. Возможно, он напрасно делает из мухи слона. Вероятно, все дело в недосыпании и чрезмерном стрессе. И он просто стал жертвой мании преследования.

Лимузин повернул следом за ним. Случайное совпадение. И больше ничего. Майкл постарался выбросить из головы пугающие мысли. Машина еще больше сбросила скорость, но продолжала приближаться. Замедлив шаг, Майкл принялся разглядывать витрины. Все магазинчики еще были закрыты, но за витринами просматривались суетящиеся владельцы, которые готовились к началу рабочего дня. Лимузин поравнялся с Майклом, и тот увидел его темное отражение в стеклянном фасаде мясной лавки: заднее стекло поползло вниз. Майкл постарался разобрать черты лица того, кто сидел в машине. И ускорил шаг.

Автомобиль тоже прибавил скорость. О случайном совпадении не может быть и речи.

Майкл побежал.

Лимузин с визгом рванул следом за ним, разбрасывая задними колесами камешки. Запахло горелой резиной, из-под покрышек вырвался черный дым. Ноги Майкла бешено мелькали, по мышцам разлился адреналин. Он понятия не имел, куда бежит; все указатели были на немецком. Сверкающий черный лимузин, стремительно настигая его, расплылся в темное пятно. Майкл понял, что машина попытается его сбить. Рев двигателя становился все громче. Майклу показалось, что где-то вдалеке послышался испуганный крик. Нужно было срочно что-то делать. От смерти его отделяли считанные мгновения. Черная машина немецкого производства уже почти его настигла. И тут Майкла вдруг пронзила мысль: если он погибнет, что станется с Мэри?

Резко свернув направо, Майкл оказался в переулке, заставленном мусорными баками, темном, словно оставшемся от средневековья. Слишком тесном для лимузина. Послышался визг покрышек, цепляющихся за мостовую. Майкл не обернулся. Через мгновение по узкому переулку раскатился скрежет сминаемого, рвущегося металла. Спугнув двух котов, Майкл запрыгнул на мусорный бак и перескочил на соседний забор. И только оказавшись наверху, рискнул оглянуться назад. В противоположном конце переулка лишь яркое пятно солнечного света. Лимузин исчез.

Майкл спрыгнул на полоску диких цветов, растущих на краю, судя по всему, большого парка. В самом сердце этого оазиса сверкала гладь озера, слева зеленела сочная лужайка, вдалеке виднелась детская площадка. И здесь были люди. Много людей. Любители рано вставать, которые пришли сюда ради утренней пробежки, покатать в колясках малышей, насладиться прогулкой со своими возлюбленными. Люди, занятые повседневными делами. Здесь можно легко раствориться. Бесследно затеряться.

Майкл перешел с бега на шаг и, наконец, остановился у берега озера, обессилено прислонившись к большой плакучей иве. О лучшей наблюдательной позиции нечего было и мечтать. Отсюда прекрасно просматривались оба выхода в город, расположенные в противоположных концах парка: массивные чугунные ворота на мраморных столбах и бетонная стена высотой двадцать футов, окружающая всю территорию. Майкл невольно задался вопросом, какую цель ставил перед собой архитектор парка, спроектировавший эти неприступные стены и могучие ворота: не впускать людей внутрь или не выпускать их наружу? Он не смог стряхнуть ощущение, что, если кованые ворота запрутся, парк превратится в причудливый природный заповедник и окружающий мир сможет вдоволь любоваться заточенными в нем человеческими созданиями.

Немного отдышавшись, он мысленно прокрутил последние две минуты. Лимузин «мерседес» с немецкими номерами. Машина ждала его у самого аэропорта. То есть о его прилете было известно заранее. Неизвестные дождались, когда Симон уедет, и начали преследование только тогда, когда Майкл остался один. В опустившееся стекло он успел мельком разглядеть сидящего сзади пассажира. Мужчина в годах, лица разобрать не удалось, оно сливалось с густыми тенями салона. Но у Майкла не было сомнений. В лимузине находился Финстер.

Было всего без одной минуты десять утра, а Лина Рехтшаффен уже собиралась закрывать лавку до конца дня, а то и недели. Десять минут назад сюда вошел высокий, смуглый, неотразимый мужчина, вылитый герой последнего прочитанного ею любовного романа, и Анна готова была поклясться, что, если бы не ее семьдесят семь лет, она набросилась бы на незнакомца всеми своими ста восьмьюдесятью фунтами и утащила на сеновал. На шесть тысяч марок она не торговала за один день с тех пор, как в 1986 году в Берлин приезжал Папа Римский.

Незнакомец не объяснил зачем — он просто сказал, что забирает все до одного, всё, что у нее есть. Золотые, серебряные, старинные и деревянные, даже дешевые пластмассовые, купленные два года назад у того коротышки-испанца, которых не брал никто. И не имело значения, должны ли они висеть на стене или на шее. Незнакомец купил все, что имелось в лавке. Анна не спрашивала у него, зачем это ему нужно, а он не предложил никаких объяснений. Больше того, покупатель вообще почти ничего не сказал, ничего достойного внимания, за исключением последнего вопроса. Того, который незнакомец задал, расплатившись наличными и поблагодарив Анну. Этот человек, не назвавший себя, поинтересовался, далеко ли отсюда до Фройденшафт-штрассе — квартал или два. А когда Анна уточнила у него, что именно ему нужно, он, улыбнувшись, ответил: магазин Штинглине. Анна объяснила, как добраться до этого магазина, и помогла отнести коробки с покупками в машину. А когда незнакомец уехал, задумалась, зачем человеку, который только что скупил у нее в лавке все кресты, все до последнего, нужен оружейный магазин.

Всем остальным они казались двумя друзьями, которые совершали пробежку в парке, — затерявшиеся среди volk[24], они приближались к озеру со стороны южных ворот. Но при виде этих двоих у Майкла в груди что-то перевернулось, а он уже давно научился доверять своим чувствам. В обоих мужчинах было больше шести футов росту. Оба были в спортивных костюмах, оби выглядели силачами, оба бежали как профессионалы, с военной четкостью. Они направлялись к Майклу, не отрывая от него взгляда, двигаясь размеренно и четко, ему показалось, что они смогут вот так обогнуть весь земной шар, даже не запыхавшись. Они были уже в четверти мили от Майкла. Вдвое ближе, чем было от него до северных ворот.

Рванув с места, Майкл побежал к воротам. Зная, что так делать нельзя, он все же оглянулся. Мужчины перешли на спринт; четыре ноги продолжали двигаться в слаженном ритме. И у ублюдков еще даже не сбилось дыхание!

Майкла отделяли от свободы лишь пятьдесят футов, когда на улице вновь появился черный лимузин. Решетка радиатора была смята, но это, судя по всему, никак не сказалось на ходовых качествах, прекрасный немецкий двигатель рычал, словно лев, готовый к прыжку.

Припустив, Майкл выбежал за ворота. Заднее стекло лимузина снова опустилось, но на этот раз Майкл не стал терять время на то, чтобы заглянуть внутрь. Он помчался наискосок через торговые ряды, еще совершенно пустынные, ограниченные со всех сторон административными зданиями из стекла и бетона. У него во рту стоял горький привкус желчи. Легкие, казалось, готовы были вот-вот разорваться.

Через несколько мгновений из ворот выбежали близнецы в спортивных костюмах и понеслись следом за Майклом, широко размахивая руками, — это хорошо: оружия у них нет, пока нет. Майкл решил, что все должно будет произойти бесшумно: его запихнут в лимузин, швырнут на пол и прикроют брезентом, после чего убьют без свидетелей.

Лимузин двигался по внутреннему проезду, а двое бегунов не отставали от него ни на шаг. Выскочив из торговых рядов, Майкл бросился наперерез через улицу, запруженную транспортом в утренний час пик. Загудели клаксоны, завизжали тормоза. Майкл добежал до противоположного тротуара, а у него в голове крутилось без остановки: «Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста!» — словно заклинание в такт бешено колотящемуся сердцу.

Поток машин не остановил близнецов в спортивных костюмах. Они пересекли транспортный поток, перепрыгивая через бордюры и бамперы машин так, словно это были лишь кочки на ровном поле, и оказались всего в десяти ярдах за спиной у Майкла.

Задыхаясь, судорожно глотая воздух, он огляделся по сторонам, ища спасения. И нашел его. Собрав последние остатки сил, Майкл рванул налево… теперь ему уже даже было слышно дыхание близнецов — нет, как и он, они сейчас пыхтели, словно два паровоза.

Преследователи настигали его. Майкл приготовился получить удар в спину, но этого так и не произошло. Истратив последние крохи иссякающих сил, он перепрыгнул через двухметровую каменную стену — близнецы попытались схватить его за ноги, но не достали каких-нибудь несколько дюймов.

Лимузин тотчас же остановился, взвизгнув тормозами. Просто застыл на месте. Близнецы не стали тратить силы на забор, хотя без труда могли бы перескочить через него одним махом. Их лица оставались холодными и бесстрастными, руки были опущены вниз. Не произнеся ни слова, они безучастно проводили взглядом Майкла, вбегающего в распахнутую настежь дверь небольшой каменной церкви.