Ключ Руна

Глава 4 Ходят тут всякие

Орка говорила много. Видимо, тоже накрыл отходняк, но я только был благодарен судьбе, что мог послушать ещё одного жителя этого странного мира. Жительницу… Красивую и пахнущую парфюмом.

Сложно было из её эмоционального и напористого монолога выцеживать информацию, но кое-что я всё-таки понял. А мне надо было понять, потому как по-другому стать сильнее в этом мире было нельзя.

В основном она говорила про своего дядю, воеводу Платона Игнатьевича. Отца и матушку, «тоже дворянских кровей», упоминала редко и неохотно, хотя разок обмолвилась фразой «Древа им Небесного», и я понял, что осиротевшую девушку этот самый дядя и воспитывал.

Что-то у них там не ладилось в отношениях, раз орка решила двинуться одна на гору Качканар, чтобы загладить какой-то свой проступок. Тот зверь, которого я… кхм… которого мы только что завалили, оказался упущен во время последней охоты, куда дядя великодушно взял Дарью.

Почему охота была связана с Всплеском в каком-то Омуте, я не понял, и решил оставить это на потом. Она говорила и про «ярь», упомянула и загадочную «варь», и что всё это добывалось на охоте.

Сил задавать вопросы у меня особо не было, и я даже ругал себя за то, что нахожусь в таком беспомощном состоянии при такой красивой девушке. Хотя, с другой стороны, я её всю дорогу обнимаю… Всё не то, что слушать вечные причитания Захара.

Видимо, дядя редко брал Дарью на охоту, и косяк за ней был конкретный. Зверь вырвался, когда охотники загоняли «всплеснувшую стаю», и вырвался именно там, где цепь замыкала наша орка. Да мало того, волк ещё и чуть не погрыз соратника, который кинулся Дарью прикрыть.

Вообще, насколько я понял характер девушки, этот Платон Игнатьевич не особо-то её и ругал, но Дарье нужно было что-то доказать ему и самой себе, и спустя пару дней она отправилась одна выследить и загнать зверя. Хотя и знала, что «он за это время мог здорово напитаться ярью».

Вот только теперь за её отлучкой скрывался новый косяк, причём касался он личного приказа воеводы. И сейчас, когда месть свершилась и адреналин улёгся, в мозгах у Дарьи появились проблески страха и понимания, что она снова в глубокой заднице.

Пусть зверь и повержен, но она чуть не погибла, да и без моей помощи точно бы не справилась. Но страшнее всего — она не знала, как преподнести всё это воеводе.

Если бы зверь на самом деле был так опасен для города Качканар или для рудных шахт на этой стороне, дружина бы не успокоилась, пока не отыскала его. Но Платон Игнатьевич отправил воинов по домам, оставив охоту за недобитком на другой раз и строго-настрого запретив девушке, порывавшейся вслед за зверем, преследовать его.

Дарья ослушалась приказа… И теперь понимала, что даже тело поверженного зверя не перевесит этого проступка. О чём она, сбиваясь и волнуясь, поведала мне. Орка очень стеснялась своей откровенности со мной, но было видно, что она мало с кем может поговорить вот так по душам.

А мне наконец-то стало понятно, чего она так дёргается, когда я называл её по имени. Думает наверняка, что я её сразу выдам. Да она за кого меня принимает?

— Ну, не переживай, — попробовал я успокоить её, — Дядя твой поймёт, наверняка…

— Ты не знаешь Платона Игнатьевича, — сказала она то ли с гордостью, то ли с обречённостью, — Непослушание он карает жёсткой рукой.

Она вздохнула и чуть удобнее перехватила меня. К счастью, меня сильно уже не мутило, на редкость живучее тело уже расходилось, но всё равно было неприятно.

— Дарья, а есть ещё причины, по которым ты могла бы сюда отправиться?

— Я… ну, не знаю… Стой, ты предлагаешь мне соврать⁈

— Ничего я не предлагаю. Вам воевода разрешает подзаработать на стороне?

Она извернулась, чтобы удивлённо посмотреть мне в глаза. Зрачки цвета небесной синевы были так близко… И зелёная кожа ей очень даже шла.

— Подзаработать? Мне⁈

Я усмехнулся. Ну, а чего такого-то? Но мне очень хотелось помочь девушке, но она изумлённо молчала, и пришлось опять подстегнуть её мыслишки:

— Дарья, вас всех отправили по домам. Но ты могла, например… м-м-м… поохранять мою карету, пока я со слугой таскался к гномам?

— Охранять⁈ — небесная синева раскололась удивлением, — Грецкий, ты сдурел?

— Даша, а можно не фамильярничать? — я прищурился, — Меня Борис зовут. Борис Павлович, но для тебя можно Боря, Боренька, Борюсик…

Она аж поперхнулась и закашлялась.

— Какая я тебе… Какой ты мне… Да к бабушке… Кха! Кха!

— К эльфячьей? — участливо уточнил я.

Дарья откашлялась, выдохнула, и снова упрямо уставилась вперёд, помогая меня вести. Что у неё в голове, не пойму.

Почувствовав наконец уверенность в ногах, я отстранил помощников и попробовал идти сам. Прихрамывая, задыхаясь и морщась от боли, но сам.

— А ты… м-м-м… Борис, — снова начала разговор Дарья, — Говоришь, к гномам ходил?

— Ну да, к гномам, — кивнул я, отдышавшись.

— После Всплеска ещё неделя не прошла! Какой идиот попрётся на этот берег сейчас?

Я тактично умолчал, что таких идиотов тут, если не считать моего слуги, даже двое.

— А я говорил барину, госпожа, да! Ох как я уговаривал его, матушкой заклинал! Да только вот он меня…

— Захар, — я зыркнул в его сторону, и слуга замолчал, хотя на лице его застыло оскорблённое достоинство.

А вот Дарья уже не отстала:

— А зачем к гномам? Хотел узнать, какой у тебя талант? Я слышала, Грец… Борис, да… Слышала, что ты бесталанный, — сказала она без особого такта, и пожала плечами.

Я сразу не нашёлся, что ответить. Ну, не говорить же, что пошёл выпрашивать у гномьего бога мести для моей тётушки, которая мне денег не прислала.

— Да, я слышала, что ты то к купцам, то всё пытался в дружину к нам попасть, — задумчиво добавила Дарья.

— Господин считает, что ему надо находиться ближе к яродеям, — бросив испуганный взгляд на меня, молвил Захар.

— Так ясное дело, — уверенно добавил я, не особо понимая, о чём речь, — С яродеями самое… это… близко чтоб.

«Особенно с такими, как эта орка», — подумал я, но вслух, конечно, не озвучил.

— Ага, — усмехнулась Дарья, — Вот только ты тогда сказал, чтоб никаких смотров, и чтоб тебя самое малое десятником сразу поставили. Тогда-то наш десятник Данила взашей тебя выкинул. А зачем к яродеям-то?

— Госпожа, мой господин считает, что так его собственное ядро проснётся.

— Собственное? — удивилась орка, — Но, я слышала, ты Жалованный! Ну, и, кстати, это обычное дело для полукровок, что таланта нет.

Что такое Жалованный, я не знал, и вопрос этот был бы наверняка глупейшим. Но меня взяла упрямая ревность, и я выпалил, хвастаясь и желая пришибить её этими словами:

— Вообще-то гномы сказали, что я — Видящий!

Про то, что вижу ещё и руны, я предусмотрительно умолчал. Предупреждению мастера Зота я внял полностью, и понимал, что этот секрет будет стоить мне жизни, и даже моему Захару его знать не стоит.

— Ха, Видящий, — орка отмахнулась, — Таких в Качканаре вагон и тележка…

Она тут же осеклась, поняв, что её бестактность превысила какие-то рамки, и добавила:

— Но всё же это дар, да.

Я же подумал про вагон. Старомодная одежда, топорики, и гномы-шаолиньцы наводили меня на мысль, что мир здесь явно ещё без технологического прорыва. Но если есть вагоны, то наверняка должны быть и поезда.

— Ох, господин, господин, какое счастье! — Захар, наоборот, обрадовался, услышав о диагнозе гномов, — Ваша матушка была бы так счастлива, Древа ей Небесного! Ох, такая радость, ваше сиятельство!

— Было б чему радоваться, — усмехнулась беспощадная Дарья, но со вздохом добавила, — А хотя что я? Сама кня… Кха-кха! — она вдруг закашлялась в кулачок, — Сама я как бы телесный яродей с рождения, и то с натяжкой на первый круг вышла, и вторую руну кое-как освоила… Не могу точно использовать ярь, не хватает концентрации. Дерьмо!!!

Она, стиснув кулаки и зарычав, замахала руками. Я усмехнулся — ну да, с концентрацией тут точно какие-то проблемы.

Затем, вдруг выхватив топорик из-за пояса, Дарья замахнулась… Я отчётливо увидел, как на её руках и плече загорелись крупные красные руны, сплетаясь в узор. В отличие от гномьих, они были в основном круглыми, с приятными плавными линиями.

Вот руны вспыхнули, волной красного света устремляясь к запястью, словно усиливая… и орка метнула топор в дерево, стоявшее посреди тропы шагах в двадцати перед нами.

Топорик, сочно свистнув, сиганул мимо ствола почти на полметра правее…

— Промахнулась! Тварь!!! — Дарья взвыла, подняв голову. И присела, когда далеко впереди раздался ужасный треск и ржанье испуганной лошади.

— Листик! — Захар всплеснул руками и понёсся вперёд.

Орка ахнула и, закрыв губы руками, виноватым взглядом уставилась на меня.

— Не, ну сам бросок вообще-то ничего… — я одобрительно кивнул и со вздохом махнул, — Пойдём, глянем хоть.

Карета у меня была, что называется, скромная. Когда-то она, наверное, видала лучшие годы и была даже красивого зелёного цвета, но сейчас была вся изрядно пошарпанная, и даже замшевые сиденья непонятного серого цвета были заметно протёрты. Вообще я бы скорее назвал это аккуратной телегой — с подножками и с проёмами в бортах, чтоб садиться, и с дощечкой впереди, где, видимо, сидел извозчик.

Эта повозка, если честно, лишь подтвердила мои опасения насчёт личности Грецкого. Бывший я, видимо, очень любил понты, и до последнего выжимал из этой кареты всё, что мог, чтобы кататься по Качканару как настоящий дворянин. Лопни, но держи фасон, как говорится.

И всё же моей карете, или экипажу, как её любезно называл Захар, конкретно не повезло. Топорик Дарьи прошиб правое переднее колесо, срезал крепление оглобли к оси и, задев левое колесо, прорыл в земле глубокую траншею. Отрикошетив, снаряд вонзился в кедр на другой стороне дороги.

Лошади рядом не было, но были слетевшие оглобли. Испуганное животное, скорее всего, рванулось и, оторвав упряжь, куда-то унеслось.

Захар бегал вокруг покорёженной повозки, охая и ахая, и то и дело крича:

— Листик! Сюда! Листик, — и, сунув пальцы в рот, коротко свистел.

Я посмотрел в разные стороны на вполне укатанную грунтовую дорогу, освещённую солнцем. Потом оглянулся назад, на сумрачную лесную тропу, с которой мы сошли, и, мягко сказать, немножко прихренел.

А вообще, нехило так орка топорик-то метнула… Это ж мы сколько прошли, метров двести⁈ И он бы и дальше полетел, если б не телега на пути. При этом прошиб толстый брус оси, да ещё и от земли отскочил.

Дойдя до топорика, который заехал в древесину по самую рукоять, я попытался его выдрать… и с великим позором не смог. Охренеть! И какой бы броник это выдержал⁈ Да никакой… А даже если б выдержал, так всё равно б рёбрам и внутренностям конец.

— Руки вспотели, да и в крови, — буркнул я, когда подошла Дарья.

А потом я ещё раз наблюдал, как на её руках и плечах загорелись красные руны. Одно усилие, и девушка легко выдрала своё оружие.

Я с сомнением глянул на свои руки. Зелёные, а толку-то? И вообще, а почему у меня нет таких символов на руках? Тоже хочу огромную силищу… а мне выпал какой-то Видящий. Гадство!

В бою устрашающе лупить глазки, конечно, навык необходимый, но хотелось бы чего-то более грозного, раз уж вокруг все с такими способностями.

— Господин Борис Павлович, — орка сунула топорик за пояс и с виноватым видом повторила, кивнув на повозку, — Я всё вам возмещу.

Я лишь отмахнулся.

— Даша, давай без официоза.

Дарья была в этом мире моим настоящим единственным знакомством… кхм… ну если не считать побивших меня гномов и собственного слугу… В общем, глупо вот так терять завязавшуюся вроде дружбу из-за такого пустяка.

И пусть это потом окажется не пустяком, и ударит мне по карману, но сейчас же я об этом не знаю. Тем более, с улыбкой она была гораздо красивее.

— И вообще, забей, — буркнул я, прикидывая мысленно, сколько ж нам переть отсюда пешком до Качканара.

— Кого забить? — не поняла Дарья.

— Борис Павлович, нету Листика-то, — Захар развёл руками.

Я растерянно почесал затылок. От меня явно требовался какой-то ответ, но в лошадях я вообще не смыслил.

— А он домой сам не вернётся? — спросил я.

— Листик умный, он так уже раз возвращался, когда вы его эльфам-цыганам-то продали, — улыбнулся Захар, — А вот наш экипаж…

— Дядя что-нибудь придумает, — уверенно кивнула Дарья и вдруг вжала голову в плечи, — А это я этот рыдван должна была охранять?

Я прыснул со смеху, но серьёзная орка моего юмора как-то не разделила, лишь от злости засопела, потому что в глазах своего Платона Игнатьевича она так и останется ходячим недоразумением.

— Мне прям кажется, ты как будто бы с луны свалился, — вдруг задумчиво сказала Дарья, странно глянув на меня.

— Почему⁈ — улыбка слетела с моего лица, и я быстро добавил, — Гномы меня сегодня крепко так побили… По голове досталось.

— Оно и видно, — орка снова улыбнулась.

Если честно, пешком мне совсем не хотелось идти, потому как мои побои и ушибы желали свежесваренного кофе и степенной поездки в карете. Но делать было нечего, да и тем более это всё равно был шанс выведать у этой привлекательной особы хоть что-то. Информация об этом мире мне требовалась в большом объёме, и желательно до того, как придут эти самые Жнецы, которые теперь мне казались всё более реальными.

Поверишь во всё это, когда уже несколько часов находишься в мире, где на моих глазах творится какая-то мистика.

Неожиданно вдалеке раздалось ржание. Как раз из высокой травы, находящейся на обочине ниже по дороге, где деревья заметно расступались. Захар встрепенулся и, радостно охая, побежал в ту сторону:

— Листик! — он всё всплёскивал руками, — Один момент, барин, я его приведу!

Мы остались наедине с Дарьей. Держа руки на поясе, она, перекатываясь с пятки на носочек, бросала на меня сомневающийся взгляд, потом всё же спросила.

— Так что, и вправду у гномов был?

Я кивнул, и она покачала головой.

— Ох ты и рисковый… Барону это не понравится. Он ведь запретил местным без лишней надобности лезть к ним.

— Зато теперь знаю, что Видящий. И к вам в дружину снова попрошусь.

— Грец… ой… Борис, тебя там скверные гномы покусали? Сунешься к нам, и десятник Данила тебя ещё раз выкинет.

— Пусть попробует, — я ухмыльнулся, потом подмигнул ей, — Да и ты, Дашенька, замолвишь за меня словечко.

Орка возмущённо ахнула, и розовый румянец так аппетитно разбавил зелень её кожи, но я всё же понял, что с моей стороны всё-таки это было наглостью. Ну да и ладно, скромничать, сиськи мять — это не мой подход…

Снова раздалось ржание лошадей, и орка покосилась в ту сторону.

— Что-то твой Листик не слушается…

Пожав плечами, я двинулся вслед за Захаром. Орка же, скривившись, наклонилась над поверженной её броском каретой, чтобы получше рассмотреть повреждения. Судя по поджатым губам, в этот раз она особо не была довольна силой своего удара.

Я как раз дошёл до того места, где на обочине Захар исчез в высокой траве, и, бросив последний взгляд на девушку, собрался нырнуть вслед за слугой…

— Даша! — крикнул я, хотя было уже поздно.

Внушительных размеров орк, появившись из-за деревьев, коротко замахнулся дубинкой, вырубив девушку ударом по затылку. От меня не укрылось, что на его сапогах в этот момент светились знакомые жёлтые руны — аккуратные такие, треугольные. Вот только бугай, отбросивший дубинку и недобро улыбнувшийся мне, совсем не был гномом.

Он отвернул разворот куртки, доставая внушительный топор. У него орудие было побольше, чем у Дарьи, и явно предназначалось для ближнего боя. На предплечьях орка засветились мягким светом бледные красные руны, намекая мне, что этот противник тоже непрост.

— Ну, сволочь, — я развернулся, гадая, что мне делать против него.

Если принцип действия рун такой же, как у девушки, то этот громила перерубит меня одним махом. В принципе, удар топора и без этого вещь неприятная и часто смертельная. Ладно хоть рун на его коже было совсем мало, да и, кажется, все одинаковые.

— Эй, Грецкий, — ощерившись, крикнул орк, — Мы — твоя смерть!

Я стоял спокойно и расслабленно, готовясь к схватке, но вот это его «мы» заставило меня напрячься. Хруст травы, раздавшийся сзади, мог принадлежать Захару, и я потерял драгоценную секунду, когда уткнувшееся мне в поясницу остриё развеяло все сомнения.

— Тише, тише, орф, — раздался незнакомый слащавый голос за спиной, — Никто не пострадает, если ты сейчас просто сдохнешь.

— Остроумно, — буркнул я.

— Эй, хлюпик, скажи про тётку сначала! — крикнул орк, двинувшись к нам с топором.

— Я Хлуд! — его собеседник за спиной дёрнулся, — Я тебе сколько… ааа… раз…

Больше такого шанса предвидеться не могло, и я, резко развернувшись, провёл довольно стандартный приём, сбив вооружённую руку в сторону и с разворота влепив локтем в лицо, добавляя подсечку.

Я мельком успел увидеть, что противник, чей нос смачно хрустнул под моим ударом, был обычным белым человеком. А нет, судя по острым ушам, не совсем человеком.

— Эльфячью твою!.. — вырвалось у меня.

Хрюкнув и закатив глаза, эльф, зачем-то разукрашенный золотыми, совсем не светящимися рунами, начал заваливаться.

Кинжал перекочевал в мою руку и, присев, я крутанулся, метая его в громадную цель, уже несущуюся ко мне. Хоть бы получилось! Так-то я умел метать, но этому телу ещё не доверял.

Видимо, судьба сегодня отмерила мне сколько-то везения, потому что лезвие вошло в живот орку, правда, не слишком глубоко. Тот пробежал ещё много шагов прежде, чем остановился всего в паре метров от меня, и удивлённо отклячил нижнюю губу, глядя на торчащий из него кинжал и на наливающуюся кровью одежду.

— Ты… ты… — орк часто задышал, свирепея, — Да я тебя… Урод, я ж тебя…

Он грозно заревел, сделав ещё шаг, и красные руны на его руках вспыхнули ещё ярче. И тут же рванулся ко мне, широко замахиваясь для рубящего сверху удара… Может, по его мнению, я должен был ждать, пока он соизволит ударить, но у меня были другие планы.

Я перекатился назад через тело поверженного противника. Как мне и думалось, руны на руках здорово добавили орку сил, но не мозгов… и тот просто врубил свой топор прямо в своего лежащего напарника, буквально сложив того пополам и вмяв в землю.

Брызнула кровь вперемешку с землёй, и бугай ошарашенно застыл, держась за длинную рукоять, зарытую в плоть и землю, и глядя на то, что он натворил. Ну да, так-то его дружок был ещё жив… эээ… до этого эпичного удара.

— Ты-ы-ы… — с ненавистью зашипел громила и дёрнул топор.

Тот почему-то не поддался ему. Да и руны у орка на руках погасли… Не дожидаясь, когда чары снова заведутся, я вскочил, с ноги всаживая прямо в зелёную морду. Удар в этом теле у меня оказался плохо поставлен, голова убийцы дёрнулась, я соскользнул и рухнул прямо на него. Но тут же перепрыгнул ему на спину, перехватывая толстую шею в замок.

Это были несколько весёлых секунд, пока я катался на спине взбесившейся туши… Отпустив топор, он вскочил и почему-то всё пытался сбросить мои руки, отчаянно хватаясь — хотя рухни он на лопатки, и мне бы пришлось несладко. Мои ноги всё это время болтались в полуметре над землёй, напоминая, какая всё-таки махина этот орк.

Орк вдруг замер, перестав рычать. На его ладонях и предплечьях всё же загорелись руны, правда, неровным и мерцающим светом.

— Вот гадство! — только и прошипел я, когда резко ставшие стальными пальцы содрали меня со спины, метнув, словно снаряд.

И фисташковое те-е-ело полете-е-ело…

Каким-то невероятным чудом моё приземление пришлось прямо на мягкое сиденье экипажа. Правда, мягким оно мне совсем не показалось, потому что я буквально переломил телом деревянный каркас, прогнув спинку. Да ещё и карета, вдохновлённая моим ударом, встала на дыбы и едва не перевернулась.

Мир закружился передо мной, грозясь увлечь в омут забытья. Отлепившись от покорёженного сиденья, я мешком вывалился из повозки на землю, долбанувшись ещё и о подножку…

И уставился на Дашу, которая, пошатываясь, уже поднялась на одно колено. Держась одной рукой за затылок, а другой схватив топорик, она застыла ко мне спиной и смотрела на противника.

Тот как раз выдрал свой топор из напарника, жадно глотнул что-то из фляги и, отбросив её, яростно зарычал. Его руки засветились заметно ярче… Покручивая оружием, словно топор стал пушинкой, он уверенным шагом двинулся к нам.

— Я — Ростовская, я… Я воин из дружины барона! — срывающимся голосом крикнула орка, по спине которой я понял, что она очень боится, но отступить не может.

— Да насрать, шлюха! — зарычал орк, приближаясь и демонстративно отводя орудие в сторону для замаха, — Вали отсюда!

— Ты напал на княжну!

Где-то в моей гудящей голове провернулась мыслишка, что это неожиданно. Это очень неожиданно… Княжна — это ведь не ерунда какая-то.

И стали даже собираться пазлики, почему орка так себя вела, но сейчас я был не в лучшем состоянии, чтобы думать. А вот бугай застыл, заметно удивившись, и, судя по лицу, он оценивал новые для себя риски.

Затем он нахмурился:

— Ну, значит, княжна, ты просто сдохнешь.

Его руки сияли красным, правда, довольно бледным, словно выгоревшим. А вот у орки загорелись очень даже сочные, насыщенные красные руны, когда она стала готовиться к броску.

— В руку бей ему, в правую! — прошипел я, — Левее бери…

— Живой⁈ — Даша вдруг развернулась, и я заметил на её щеках слёзы.

Надо же, а когда с волчарой билась и чуть не погибла, она так не боялась. Странная…

— В руку с топором бей, сказал! — рыкнул я. Из меня боец сейчас был примерно, как из телеги за моей спиной.

— Не лезь, сама знаю! — она развернулась, — За честь! И-и-ийааа!!!

И топорик пронёсся, как и ожидалось, заметно правее орка. Тот остановился, проводив взглядом снаряд, и расхохотался.

— А ты точно княжна-то⁈ А-ха-ха-ха!

— Тварь! — зашипела Даша, выхватывая второй. Руны на её руках замерцали, она явно заволновалась.

— Дашенька, — спокойно, будто просто валялся на лужайке и загорал, прошептал я, — Бей в руку с топором.

— Да я в бревно даже… — её голос сорвался.

— Просто бей, Дашенька.

Орк был явно на нервах, поэтому так и стоял, хохоча. Но вот он осклабился, снова демонстративно отводя руку с оружием:

— Я тебе покажу настоящий удар, но сначала познакомимся поближе. Всегда хотел княжну отыметь!

В этот раз орка метнула без пафосных криков. С коротким замахом, с ярко-вспыхнувшими рунами, и с ощутимой злостью…

Топорик словно тараном сшиб орка, вонзившись ему в живот по самую рукоять, куда-то рядом со всё ещё торчащим кинжалом. Громила пролетел с десяток метров и рухнул, пару раз кувыркнувшись, как раз рядом со своим напарником.

Больше он не поднимался…

— Класс, детка! — я выдохнул, устало откинувшись на спину и думая, что по законам физики топорик не может так снести тяжёлое тело. Если только им из пушки не выстрелить.

Всё, не могу больше. Кажется, помираю…

— Я в руку целила! — зло бросила орка, — И какая я тебе… Эй, Грецкий⁈ Борис!

Снова накатила такая дикая усталость, что я с трудом мог разглядеть синее небо между кронами деревьев. Оно начало темнеть, намекая, что я скатываюсь от усталости в обморок…

Ну нет, почему-то это не нормально, вот так после каждой драки терять силы. Хотя и ломать своим телом телеги тоже не совсем нормально.

— Борис! — надо мной склонилась прелестная зелёная голова, качнулись чёрные косички с красными черепками, — Борис!

Да тут я, тут… в темноте. Можно, кстати, и Боренька.