Клич Айсмарка

Глава 24

Природа потихоньку пробуждалась от зимнего сна, потягиваясь и расправляя зеленые крылья. Тепло накатывалось на земли Айсмарка с юга, ручьи и реки выходили из берегов от талой воды, толстый ледяной панцирь трескался и таял, высвобождая почву из зимних оков.

Когда ветер дул со стороны полей, запах рыхлой земли и свежей зелени долетал даже до часовых на башнях Фростмарриса. Полевые цветы тянулись к солнцу, расправляя нежные лепестки. Сначала поля подернулись белоснежной дымкой подснежников, потом, когда потеплело еще больше, поверх этой белизны выступили и другие цвета: прохладный голубой, солнечный желтый и огненный красный. И вскоре леса и долины вокруг Фростмарриса словно превратились в шкатулку рукодельницы, в страницы богато разукрашенной рисунками книги, раскрывшейся под солнцем. Снежные барсы, никогда не видевшие ничего, кроме снега, резвились в разноцветных полях — солдатам с высоты городских стен они казались котятами, играющими на пушистом ковре.

Мерзлая земля оттаяла, и строить укрепления стало гораздо легче. Три ряда рвов и валов тянулись от Великого тракта и леса на юге, широкой неразрывной дугой охватывали город с востока и севера. Другие такие же три дуги защищали Фростмаррис с востока. По поручению королевы Фиррины инженеры продолжили рвы и насыпи на несколько ярдов в глубь Великого леса, и произошло чудо: за считаные дни вокруг вырос такой густой подлесок, что никто не смог бы пробиться сквозь него к оборонительным рядам.

С наступлением тепла из окрестных городов и деревень в столицу потянулось ополчение, и вскоре в армии Айсмарка было уже почти шестьдесят тысяч солдат. Город и замок гудели от выкриков командиров и дружного топота: здесь спешно обучали новобранцев, чтобы они были не хуже тех, кто пришел из Гиполитании. Снежные барсы вновь стали ловить на себе изумленные взгляды, ведь те, кто только что пришел в город, никогда раньше не видели таких огромных и могучих зверей.

Но вместе с весной и надеждой пришло зловещее напоминание о Сципионе Беллоруме. С юга в столицу стягивались толпы беженцев, спасающихся от его армии. Имперский полководец продолжил свою опустошительную войну. Еще один город пал, и вместе с его жителями в столицу пришли несколько отрядов дружинников — противник был намного сильнее и многочисленнее их, и солдатам пришлось отступить, чтобы не погибнуть. Они покинули город, прикрывая бегство мирных жителей, и пришли во Фростмаррис, чтобы примкнуть к королевской армии. Послушав их донесения, Фиррина велела бросить клич, чтобы все, кто умеет стрелять из луков, особенно из больших луков, спешили в столицу и вступали в армию.

Отдохнув несколько дней, беженцы двинулись на север, в Гиполитанскую марку, подальше от войны, а защитники остались ждать врага. Вервольфы-разведчики по-прежнему передавали по цепочке все, что им удавалось разузнать, и новости были неутешительными. Все новые и новые имперские полки появлялись из-за пограничных гор. Осажденные города геройски сопротивлялись, но один за другим переходили в руки врага.

В эти дни Фиррине приходилось особенно тяжело. Больше всего ей хотелось отправить армию на юг и ударить по захватчикам, однако делать это было ни в коем случае нельзя. Если у нее и был шанс, то только здесь, на укрепленных позициях. Кроме того, нужно было дождаться союзников, а они все не спешили. И это было еще одной заботой королевы: среди солдат пошли слухи, будто вервольфы и вампиры так и не придут. Они, мол, слишком ненавидят род людской и только порадуются, глядя, как гибнет Айсмарк. Фиррина и Оскан изо всех сил пытались прекратить эти кривотолки. Смотрите, говорили они, ведь белые вервольфы все это время помогают нам, шпионят за имперцами, рискуя жизнью. Однако все усилия королевы и ее советника пропадали даром — многие в армии все равно думали, что король волчьего народа прислал разведчиков лишь для отвода глаз, а на самом деле он только и ждет падения Айсмарка. Это неверие в помощь союзников серьезно подрывало боевой дух армии, хотя воины по-прежнему беспрекословно подчинялись приказам командиров и рвались в бой. Им не терпелось потрепать имперцев так, как тех еще никто не трепал. Сражаться против сильнейшей в мире армии — уже повод для гордости, а если воинам Айсмарка удастся-таки намять врагам бока, победителей будут славить в веках.

Фиррина вместе с советниками пришли к заключению, что на лучшее отношение им рассчитывать не приходится, остается только подогревать в людях жажду мести и воинственный настрой. Это прекрасно удавалось Элемнестре. Когда она выводила свой эскадрон конных лучниц на парад, все до единого зрители вопили и размахивали руками, как на скачках. Выстроившись клином, лучницы пускали лошадей галопом к длинному ряду вкопанных в землю мишеней, бросив поводья и выпуская стрелу за стрелой. Приблизившись к мишеням, они поворачивали коней и проносились вдоль «вражеских рядов», продолжая поливать их дождем стрел. Затем всадницы мчались прочь от мишеней туда, откуда начали, умудряясь на всем скаку разворачиваться в седлах и выпускать по нескольку стрел назад. Это было поистине впечатляющее зрелище. Уж конечно, такая славная армия непременно остановит имперцев! Вскоре чужаки узнают, что Айсмарк не собирается сдаваться за здорово живешь! Каждый солдат, который видел выступление гиполитанок, загорался жаждой дать отпор врагам своей страны, оттеснить их обратно за горы.

Лучницы Элемнестры в упор не замечали знаков внимания со стороны воинов-мужчин. После очередного парада они ехали обратно в замок, не глядя ни направо, ни налево. Ведь они были отборным войском гиполитанской армии. Они посвятили свою жизнь преданному служению богине на полях сражений, и только их военачальнице, басилисе, было дозволено выйти замуж.

По меньшей мере половина гиполитанской армии состояла из женщин. Были смешанные полки, где мужчины и женщины сражались плечом к плечу, были чисто женские и мужские отряды, которые поддерживали друг друга: грубая сила воинов служила дополнением мастерству и выучке прекрасных воительниц. Однако лучшими из лучших считались отряды конных лучниц. Они хранили чистоту гиполитанских традиций и жили по законам предков, некогда пришедших в эти земли с далекой родины. Это были гордые и могучие воительницы, а их яркая форма — стеганые куртки и алые шлемы — оставалась неизменной сотни лет. Дружинники, любовавшиеся лучницами на парадах, замечали в них знакомые черты королевы Фиррины: юное лицо, высокие скулы и стальные глаза.

И все-таки, хотя Элемнестре и удавалось поддерживать таким образом боевой дух армии, пораженческие разговоры продолжались. По-прежнему ходили слухи, что союзники не придут, а если даже и придут, это никого не спасет, потому что имперцев все равно больше. Масла в огонь подливали жуткие рассказы беженцев из южных городов.

В один на редкость погожий день, когда весна была уже в разгаре, в столицу явились жители Барроуби, последнего города Южной чети, покоренного Сципионом Беллорумом. Город не мог устоять, их ждал плен и рабство, но градоначальник открыл для них тайный подземный ход, и дружинники под покровом темноты вывели людей далеко за стены. А добраться до Фростмарриса им помогли вервольфы-разведчики — если бы не они, беженцы пропали бы в пути или угодили в руки к имперцам.

Все утро Фиррина и Оскан расспрашивали изгнанников, пытаясь вытянуть побольше подробностей об имперской армии, но так и не узнали ничего для себя нового и в разочаровании покинули лагерь беженцев.

— Все, теперь наши южные земли полностью перешли в руки Беллорума. Имея такой надежный тыл, он может спокойно отправляться в поход на столицу, — мрачно проговорила Фиррина.

— Ну, мы ведь знали, что это случится, так чего волноваться? — попытался подбодрить ее Оскан.

— Это точно. Остается только победить непобедимого полководца и его вымуштрованную армию силами ополченцев-недоучек. А так волноваться совершенно не о чем.

Оскан от расстройства резко ударил Дженни каблуками, и та удивленно икнула.

— Слушай, дружинников и гиполитанских воинов ополченцами-недоучками уж никак не назовешь! Единственное серьезное сражение с армией Полипонта — когда твой отец задал им жару после Йоля — закончилось вничью. А твои ополченцы-недоучки в городах Южной чети дали полководцу такой отпор, что ему пришлось на несколько недель отложить поход! У нас есть настоящая большая армия и союзники! Только представь, как туго ему придется!

Лошади, предоставленные сами себе, медленно брели обратно в город.

— Ты прав, конечно, — все-таки признала королева после долгого молчания. — У нас есть шанс, пусть и крошечный. Просто мне тоже иногда нужно пожаловаться кому-нибудь на судьбу, а кроме тебя, некому. Но если ты повторишь хоть слово из того, что я сказала, я тебе язык вырву.

Она остановила лошадь и посмотрела туда, где через поля тянулся Великий тракт.

— Ага, с севера идет еще один обоз. Айда наперегонки!

И не успел Оскан и глазом моргнуть, как она пустила своего боевого коня галопом. Однако мгновение спустя Дженни ревниво припустила вслед за жеребцом, ничуть не интересуясь мнением своего седока. И ей почти удалось догнать соперника, когда Фиррина резко осадила коня у дороги. Королева одобрительно улыбнулась Оскану, но тут заметила, что он сидит в седле как каменный, вцепившись в гриву Дженни и зажмурившись.

— Я-то думала, ты наконец научился ездить верхом, но, смотрю, все заслуги принадлежат мулу, — усмехнулась Фиррина.

Польщенная Дженни по-ослиному закричала, соглашаясь с королевой, и принялась щипать весенние цветочки.

Обоз тем временем проехал мимо них. Фиррина поприветствовала всадников, сопровождавших его, и проводила их взглядом… Щуплая фигурка в одной из телег показалась ей знакомой.

— Магги! — воскликнула королева. — Что ты тут делаешь?

Она пришпорила коня и догнала повозку. Старик, сидевший на груде кормовой репы, улыбнулся и помахал ей рукой.

— Что я тут делаю? Участвую в приготовлениях к великой битве. Судя по донесениям вервольфов, она состоится со дня на день.

— И что ты собираешься делать, когда она начнется?

— Наблюдать и делать заметки для летописи. Кто-то же должен сохранить историю для потомков.

— А имперские ученые этого, по-твоему, не сделают?

— Куда им! Вы с союзниками прогоните империю с наших земель!

— Магги, и ты туда же! — улыбнулся Оскан. — Что, воинственность оказалась заразительна?

— Еще как! — бодро ответил старик. — Будь я лет на двадцать помоложе, сражался бы плечом к плечу с Олемемноном и снискал бы воинскую славу!

— Нет ничего славного в том, чтобы убивать людей, Магги, — тихо проговорила Фиррина, вспоминая битву в лесу.

— Нет, — согласился Маггиор. — Но иногда стоит притвориться, что это весьма почетное занятие. Особенно когда война сама явилась на порог и самый победоносный и безжалостный полководец надумал уничтожить твой народ и захватить твое королевство.

— Ты, как всегда, прав, Магги. Я рада, что ты с нами, — сказала Фиррина.

И они поехали в город. По дороге им несколько раз попадались телеги, застрявшие в грязи, будто корабли, севшие на мель в пестром океане весеннего разнотравья.

На следующий день по Великому тракту с севера пришли те, кого давно ждали. Строители, которые вышли к дороге, чтобы прорыть в мостовой рвы и замкнуть наконец кольца оборонительных сооружений, долго и благоговейно смотрели вслед процессии. Многие рабочие даже кланялись и просили благословения, и те из новоприбывших, кто помоложе, улыбались и махали им в ответ. Это прибыли айсмаркские ведьмы, откликнувшиеся на зов Оскана Ведьмака. Первой шла Уинлокская Мамушка, она все так же горбилась в три погибели и опиралась на клюку, но ковыляла поразительно быстро. В хвосте каравана грохотали повозки с лекарственными травами, снадобьями и всем, что необходимо для исцеления ран и недугов.

На улицах города солдаты собирались толпами и молча провожали ведьм взглядами. По сути, их прибытие означало завершение подготовки города. Эти мудрые знахарки и хитроумные колдуны скромно трудились в своих общинах, лечили больных, снимали порчу с урожая и бесплодного скота. Они отправляли тайные обряды при смене времен года и выступали посредниками между миром вещей и миром духов. И если уж они бросили все и собрались в столице, значит, стране и правда грозит великая опасность.

Некоторые солдаты расхрабрились подарить самым молодым и красивым ведьмочкам нарванные наспех букетики свежих цветов и получили в благодарность улыбки и поцелуи. И все равно людей не покидало уныние. Ведьмы пришли, чтобы помогать раненым и умирающим, без которых не обходится ни одна война, и многие воины понимали, что и сами могут оказаться в лазарете, под опекой знахарок и знахарей.

В замке ведьм встречали Фиррина, Оскан и Тараман-тар. Однако Уинлокская Мамушка отказалась признавать кого-нибудь, кроме Ведьмака, поэтому показывать новые владения ведьмам пришлось Оскану. Когда-то это были конюшни, но их отдраили до блеска и превратили в лазарет.

— А я тут как будто вовсе и ни при чем, — проворчала Фиррина, когда они ушли. — Это что, так заведено, чтобы подданные не замечали свою королеву?

— Сдается мне, ведьмы, они немного… себе на уме, — ответил Тараман. — По-моему, Мамушка решила, что я просто дворцовый кот-переросток, которому разрешили немного отдохнуть от ловли мышей.

— Будем надеяться, что лечить они умеют лучше, чем ладить с царственными особами. Пойдем-ка лучше, Тараман, туда, где нас ценят. А то что-то у нас войска засиделись без дела. Пусть разомнутся, а заодно как следует изучат местность, где им предстоит сражаться.

Уже через полчаса конница гарцевала по городским улицам. Солдаты и барсы хором горланили воинственные песни, а Тараман, Фиррина и Тарадан обсуждали, как лучше защищать город.

Когда конница вышла за пределы оборонительных валов, тар рявкнул: «В атаку!», и войско стремительно рвануло вперед, при этом барсы хрипло воинственно рычали — такой у них был боевой клич. Два часа с лишним барсы и всадники бросались в атаки, перестраивались, кружили по равнине, ломали ряды и снова строились. У Фиррины и Тарамана от этого зрелища полегчало на душе. Может, для ведьм они и пустое место в грандиозных планах богини, но были всем сердцем преданы королеве и тару, даже дружинники и гиполитанские воительницы и те считали, что с такими полководцами армия вдвойне сильней.

— Фельдмаршал Тарадан! — крикнул тар своему подчиненному, который в перерывах между маневрами с блаженным видом катался по благоухающему цветочному ковру. — Какой пример воинской доблести вы подаете своим воинам?

Тарадан немедленно вскочил на лапы.

— Прошу прощения, мой господин!

Тар сам встал во весь рост и медленно прошелся вдоль строя барсов и всадников, сверкая янтарными глазами.

— Воины Айсмарка и Ледового царства! Вы обязаны всегда подчиняться приказам командиров, будь то люди или барсы, беспрекословно и ревностно исполнять их команды! Ясно?

— Да, владыка Тараман! — отозвались шесть тысяч голосов.

— Хорошо. Тогда слушай мою команду: конница, вольно! К играм приступай! — И с этими словами он понесся через поле диких цветов, увлекая за собой Тарадана.

Остальные барсы принялись кататься по траве, пока их правитель и фельдмаршал мутузили друг друга, как шаловливые котята. Всадники со смеху чуть не попадали с лошадей.

Фиррина наблюдала за этим, оставаясь в седле — королевское достоинство не позволяло ей присоединиться к играм… а жаль! Человеку не так просто забыть о правилах, и она с завистью смотрела, как резвятся Тарадан и Тараман. Но тут что-то иное привлекло ее внимание — какой-то мрачный и скорбный звук, похожий на стенания призрака. Девочка выпрямилась в седле. Послание вервольфов! А раз оно пришло днем, когда звук разносится не так далеко, должно быть, весть чрезвычайно важная! Но вервольфы все ушли в дозор, только Оскан может перевести волчий вой…

Взмахнув мечом, Фиррина привстала в седле и пронзительно крикнула. Воины замерли и умолкли, настойчивый резкий вой стал слышен четче.

— Ты! — крикнула девочка первому попавшемуся барсу. — Беги в замок и скажи господину Оскану, что идет послание.

Барс во весь опор умчался к городу, а конница и барсы вновь построились и без промедления отправились следом. Когда Фиррина и Тараман появились в главной зале, Оскан и Маггиор уже вовсю обсуждали новость.

— Ну и? — требовательно спросила Фиррина, едва увидев их.

— Беллорум выступил в поход. Через два дня будет здесь, — спокойно ответил Оскан.

— Сколько у него солдат? — спросил тар.

Оскан пожал плечами.

— Множество, тьма, легионы — что тебе больше нравится. Вервольфы говорят, эта армия в пять раз больше той, с которой бился король Редрот, и через перевал продолжают идти все новые войска.

Фиррина молча опустилась на трон и положила руки на резные лапы подлокотников.

— Значит, их по меньшей мере пятьсот тысяч. И как нам сразиться с таким числом? Это не армия, это целый народ! Нам нужны союзники, и срочно!

— Верно, — согласился Магги. — Но их пока не видно. До их прихода нам придется удерживать армию Беллорума самим.

— А они придут, Магги?

— Обязательно.