Клетка для мятежника

Глава 26

При первом ударе колокола Эндрю протиснулся в тесную дыру и задержал дыхание. Видеть он почти ничего не видел, но зато слышал и обонял Марсэй с совершенно неизвестной ему раньше стороны.

Вонь была такая, что Эндрю усомнился в своем желании когда-либо еще оказаться здесь.

— Как только рынок закроется, мы двинемся дальше. Видишь вот тот переулок? В нескольких шагах отсюда вниз ведут ступени. Если мы разделимся, то встретимся там.

— Как это — разделимся? — Эндрю повернул голову, насколько это было возможно, но в таком неудобном положении даже не мог разглядеть Роберта. Мимо того места, где прятались Роберт и Эндрю, проходили десятки людей, занятых собственными делами, не подозревая об их присутствии. — Почему?..

— Ты что думаешь: я могу и будущее предсказывать? Эндрю замолк, заподозрив, что за тихим шепотом скрывается ухмылка.

— Запомни одно: если со мной что-то случится, как можно незаметнее пробирайся к Годфри. Он тебя спрячет или поможет выбраться из города, — ему будет виднее, как лучше поступить.

— Да, да, я помню все, что ты мне говорил.

— Сейчас помнишь, да. А если меня схватят? Разве вспомнишь ты каждое слово, когда будешь дрожать от страха?

Эндрю закусил губу, опасаясь сказать какую-нибудь глупость, но и не желая допустить, чтобы Роберт считал его трусом.

Однако от необходимости принимать решение он был избавлен.

— Пошли. Не отставай и держись рядом.

Тут же пришлось бежать по булыжникам переулка, передвигаясь так же быстро, как Роберт, стараясь раствориться в сгущающихся сумерках.

Эндрю не понадобилось ждать, чтобы Роберта схватили: он уже был перепуган до смерти.

Годфри встревожился, увидев гильдийцев, ожидающих его у дверей базилики. Он все еще слышал пение хора, чувствовал теплый запах ладана, но эти божественные утешения не давали ему повода отклонить новое внезапное приглашение Осберта. Дрожа не только от промозглого весеннего воздуха, он позволил накинуть себе на плечи плащ и последовал за солдатами.

Скоро ночи станут короче. Скоро утром солнце будет сиять все ярче, не ограничиваясь тем, чтобы еле проглянуть между двумя темными тучами. А потом в воздухе разольется неуловимый аромат, которого не бывает ни в какое другое время года. То ли теплое дуновение, то ли принесенный издалека запах цветов — такое чудо длится всего неделю и знаменует собой последние дни долгой, долгой зимы.

Суровые воины провели Годфри мимо толпы, собравшейся на площади, к дверям резиденции Гильдии. Второй раз в жизни архидьякон едва ли не тайком прошел в кабинет Осберта, и тяжелая дверь закрылась за ним.

На этот раз Осберт не метался по комнате. Он стоял у камина, заложив руки за спину, и на лице его была написана безнадежная покорность судьбе.

— Простите меня, Годфри, — сказал он виновато. — Я знаю, вы такого не заслуживаете. Я глубоко благодарен вам за дружбу, которой вы удостаивали меня все эти годы, — но теперь дело не в том, как я в вас нуждаюсь. Я просто хочу, чтобы вы узнали, прежде чем станет поздно, что я искренне сожалею. Годфри почувствовал, как у него зашевелились волосы. Он упорно смотрел на Осберта, отказываясь поддаться искушению оглянуться через плечо.

— Сожалеете о чем?

— Вы уверены, что нам сюда? — согнувшись в три погибели, прошептал Эндрю в полной странных шорохов темноте чердака. Если уж ему невозможно выпрямиться, то каково же приходится Роберту... Однако тот прижал палец к губам и показал вниз.

Эндрю всегда полагал, что жизнь человека, объявленного вне закона, довольно приятна: можно никому не подчиняться, пользоваться свободой, которой он часто завидовал, наслаждаться волнующими тайными приключениями. Истина оказалась так далека от этого, что впору было смеяться.

Роберт замирал на каждом повороте, высматривая колдовским взглядом опасность, даже нюхал воздух, — все это ради того, чтобы Эндрю ничем не рисковал. Конечно, возможно, ему не следовало настаивать на своем участии, но, с другой стороны, Роберт не возражал, так что, может быть, он все-таки поступил правильно...

Только вот его ноги с этим сейчас согласны не были.

Густая пыль защекотала в носу, и Эндрю неожиданно чуть не чихнул, но большая рука в перчатке тут же легла ему на лицо, заглушив любой возможный звук.

Эндрю замер на месте, не смея шевельнуться. Когда Роберт наконец убрал руку, Эндрю быстро вдохнул воздух, чтобы убедиться: опасность чихнуть — это могло стоить им жизни — больше ему не угрожает. В ответ на вопросительный взгляд Роберта Эндрю кивнул, и они двинулись дальше, протискиваясь между каменных стен, пока не выбрались на свободное пространство, скупо освещенное лучами, падавшими сквозь слуховые окна на оштукатуренный пол.

Чердак имел почти овальную форму. Мощные дубовые балки тянулись от одной стены к другой, другие, более тонкие, поддерживали черепичную крышу. Вниз уходил округлый свод потолка какой-то часовни или зала. Эндрю переставлял ноги со всей осторожностью, передвигаясь только по узким пересекавшим чердак мосткам, оставленным строителями.

Эндрю и понятия не имел, что здания внутри, где это никому не видно, имеют такую сложную структуру. Ему не терпелось задать Роберту сотни вопросов.

Решительный взмах руки Роберта заставил Эндрю оторвать взгляд от уходящего вниз купола и поспешить следом за своим спутником. Роберт провел его в дальний конец чердака, где в толще стены вниз уходила узенькая лесенка, по которой можно было протиснуться только боком. Лестница кончилась дверцей такой маленькой, что Роберту пришлось присесть на корточки, чтобы в нее пролезть. Когда Эндрю, тяжело дыша, присоединился к нему, оказалось, что они уже не на чердаке, а на потайном балконе, который, вероятно, использовался для каких-то работ под куполом. Помещение, в котором они находились, было огромным и роскошным.

Где же они оказались?

Эндрю хватило сообразительности не пытаться выглянуть через балюстраду, да у него и желания такого не возникло: он был слишком увлечен тем, что видел перед собой. Стены, потолок — любая поверхность — все было покрыто росписью. Глубокий синий фон, потрясающе красивые золотые звезды, сияющие красные, голубые, желтые, зеленые цвета... Эндрю был слишком близко, чтобы охватить взглядом фигуры целиком, поэтому они казались ему странными, непропорциональными — ведь они были предназначены для того, чтобы любоваться ими снизу, — но все равно все это производило на мальчика потрясающее впечатление.

Впрочем, Эндрю было о чем поразмыслить и помимо искусства художников. Как случилось, что он столько лет провел при дворе и не догадался, что Кенрик... Что он собой представляет? Такое же зло, как Нэш? Неужели возможно, чтобы Эндрю так ошибался в отношении собственного кузена?

Раздавшийся откуда-то громкий голос положил конец его размышлениям и напомнил о том, какой опасности они с Робертом подвергаются. Роберт сжал плечо Эндрю, жестом показав, что тот должен оставаться на месте, а сам продвинулся вдоль балкона и осторожно заглянул вниз.

Эндрю сосредоточился на доносящихся до него словах, пытаясь уловить смысл.

Этот голос... Говорил Осберт! О боги, значит, они проникли в знаменитую резиденцию Гильдии!

При других обстоятельствах Эндрю присвистнул бы от изумления.

— ... Нет, я не могу так рисковать, — говорил Осберт. — Если придется придумывать оправдание его отсутствию, ничего не поделаешь, но предпринимать что-то без абсолютной необходимости я не намерен. Они знают, где его найти, если что-нибудь случится.

— Да, господин, — ответил другой, более молодой голос, почтительный, но не подобострастный.

— Я хочу, чтобы ты оставался с ним, Лайл, и если я отдам приказание, ты должен исполнить его, не раздумывая. Ты понял, Лайл?

— Да, милорд проктор. — В молодом голосе прозвучало еле заметное сожаление, в точности такое же, как и в голосе Осберта. Эндрю совершенно не догадывался, о чем они говорят, но звучали эти слова зловеще.

— Ты уверен в том, что правильно рассчитал время?

— Абсолютно уверен.

— А как насчет?..

— Я подробно расспросил своих людей. У церкви появлялись двое, но больше мне ничего узнать не удалось.

— Хорошо. Отправляйся.

— Желаю удачи, господин.

Раздались шаги, звякнула старинная щеколда на двери, створки со скрипом открылись и закрылись. Наступила тишина. Или нет?

Эндрю прислушивался изо всех сил, но ему трудно было что-нибудь расслышать из-за громкого стука собственного сердца и так некстати раздавшегося боя колоколов базилики, сзывавших на мессу. Какая сейчас может начаться служба? Эндрю утратил всякое представление о времени, о том, стемнело ли уже на улице. Горевшие внизу лампы озаряли великолепную роспись потолка, которая сейчас ограничивала для Эндрю весь мир.

Он медленно повернул голову, и глаза его широко раскрылись: Роберт выпрямился, перекинул через балюстраду сначала одну, потом другую ногу, лег на живот и бесшумно спрыгнул вниз.

Осберт ждал. У него уже не осталось ни терпения, ни самоуважения и совсем мало надежды. Однако, несмотря на растущее отчаяние, какая-то упрямая часть рассудка все еще твердила, что ничего не может случиться, что ему не придется отбросить собственные вполне разумные решения и положиться на человека, на которого по самой его природе полагаться нельзя.

Безумные поступки часто совершают люди, находящиеся в здравом уме и твердой памяти.

Когда дверь за Лайлом закрылась, Осберт зажмурился и начал шептать бесполезные молитвы, прося богов даровать ему терпение. Если этот человек не явится этой ночью, может быть, он явится завтра. Только если таких ночей окажется много, время Осберта истечет...

Он молча ждал.

Еле слышный звук нарушил тишину, и Осберт повернулся как раз вовремя, чтобы увидеть, как в противоположном конце зала появилась фигура в черном. Человек выпрямился, и Осберт испытал глубокое и мрачное облегчение.

Роберт ничуть не переменился, не постарел ни надень. Его волосы стали, может быть, немного длиннее, но глаза, небрежно оглядевшие Осберта и внимательно обшарившие зал, плотно сжатые, но не таившие угрозы губы, решительно поднятый подбородок — все это осталось прежним.

Изменились обстоятельства. При прошлой встрече они находились на противоположных сторонах поля битвы. Сегодня же стали... союзниками?

Роберт спокойно подошел к Осберту, словно явился сюда полюбоваться росписью, и только.

— Теперь я понимаю, почему это здание так знаменито. Работа великолепная.

— Вы не видели росписей раньше? Удивительно. — Соблазн ограничиться разговором о мелочах был огромен. С другой стороны, Осберта терзало любопытство. Ему хотелось знать, что делает этот мятежник, что планирует, а главное, когда, когда все случится.

О боги, как ему необходима уверенность, что непременно случится!

— Не знаю, почему вас это удивляет, — или вы забыли, как ненавидел меня Вогн? — Роберт улыбнулся, как будто не придавая значения предмету разговора. — И я не из тех, кто рвется поглазеть на то, что другие считают святыней.

— И все же сейчас вы здесь.

Роберт повернулся и снова окинул взглядом потолок.

— Вы ведь изменили законы. Я был... приглашен, вы как будто хотели со мной поговорить. Это так?

— Да. — Предвкушение заставило сердце Осберта быстро забиться. У него было достаточно времени, чтобы все обдумать. Никакого отступления в последнюю минуту... — Когда Нэш еще только вступил в Гильдию, я заметил его способности и такие таланты, которые могли мне пригодиться. Поэтому я ему покровительствовал, обеспечил ему некоторые возможности и вообще способствовал его продвижению, пока он не достиг таких высот, где моя поддержка ему уже не требовалась.

Осберт поднял глаза и обнаружил, что Роберт смотрит на него спокойно и очень, очень заинтересованно.

— Конечно, в то время я и не подозревал, что он собой представляет. Когда же я прозрел, не в моих силах было что-то изменить, — да и вообще неизвестно, было ли это когда-нибудь в моих силах. Однако вы должны знать... — Осберт сглотнул. — Вскоре после того, как Нэш завоевал милость Селара, он начал спрашивать меня о предположительно существующей тайной библиотеке, спрятанной где-то в здании Гильдии. Мне не понравились его вопросы, поэтому я тянул с поисками, как только мог. Когда же это стало невозможным, я... я однажды ночью дал Вогну снадобье, и он рассказал мне о потайной комнате рядом с его кабинетом, где книги обычно хранились до тех пор, пока Вогн, уверенный, что вы с Нэшем союзники, не спрятал библиотеку в другом месте.

Роберт подошел ближе, но хранил молчание; терпение в его глазах лишило Осберта мужества, и он заторопился:

— Я принес несколько старинных книг из библиотеки Гильдии, таких, которых никто не хватился бы, и сжег их, пока Вогн все еще спал после снадобья. Потом при первой возможности я показал Нэшу тайник и убедил его, что Вогн сжег все те книги, которые он ищет.

— И он вам поверил?

Осберт стиснул руки, больше всего на свете желая покончить с этим тягостным рассказом и перейти к делу.

— Почти неделю назад Нэш явился ко мне...

— Что? — На мгновение Осберт почувствовал себя скованным взглядом зеленых глаз, беспомощным, как кролик в силках. Вопросы Роберта жгли его, как пылающие угли. — Он приходил к вам? Он вернулся ко двору?

— Да, — прошептал Осберт, — он вернулся.

Роберта охватила дрожь, но он взял себя в руки. Нельзя было позволить себе испугать Осберта.

— Значит, вернулся...

— Я думал, вы знаете. Откуда было Роберту это знать?

Однако главное заключалось в другом: может быть, Эндрю знал и ничего не сказал?

Думать об этом было мучительно, но позже придется...

— Продолжайте.

Осберт заговорил, все так же стискивая руки; от страха у него на лбу выступил пот, как будто стояло жаркое лето, а не ранняя холодная весна.

— Дело в том, что до него дошли слухи о пророчестве...

— Пророчестве? — Второй раз за минуту сердце Роберта перестало биться. — Каком пророчестве?

Осберт вздрогнул, как олень, заслышавший охотничий рог, заморгал, но пояснил:

— По городу поползли слухи о явлении какой-то темной силы и о герое, который явится, чтобы нас спасти.

Роберту хотелось рассмеяться, но он снова сдержал себя и жестом попросил Осберта продолжать. Пока что его встреча с проктором приносила больше плодов, чем он ожидал.

А мальчишке предстоит ответить на несколько весьма неприятных вопросов, прежде чем он снова увидит свою маму.

— Нэш утверждает, что такие слухи может распускать только человек, который прочел книги, которые, как я ему сказал, уничтожены. Он признал то, что Вогн знал, а я подозревал: что это книги, содержащие сведения о колдовстве. Потом он велел мне найти их, и я не сомневаюсь: если я этого не сделаю, он будет разрушать здание, пока не найдет тайник.

Роберт прищурился.

— И вы хотите, чтобы я нашел книги?

— Верно.

— Почему вы думаете, что это мне удастся?

— Об этом я ничего не знаю. Мне известно одно: Вогн спрятал бы их только в резиденции Гильдии, потому что для него не было ничего более священного и более надежного.

— Тогда зачем же он перенес их из потайной комнаты?

— Книги хранились там несколько столетий, и Вогн никогда не мог быть уверен, что он — единственный, кому известен секрет. После того как он перенес книги собственными руками, он полагал, что тайна умрет с ним вместе.

— Как я понимаю, Нэш тоже их искал?

— Да, но я понятия не имею, каким способом. Пока Вогн был жив, Нэш был занят поручениями Селара и мало что мог сделать, а с тех пор как он вернулся в столицу, прошло совсем мало времени.

Ради собственного спокойствия Роберт не мог не спросить:

— Насколько мало?

— Всего месяц.

Вот как... Он все-таки был прав, полностью доверяя мальчику. Прекрасно. По крайней мере теперь он знает, как обстоят дела.

— Что замышляет Нэш?

— Откуда мне знать? Я ведь говорил вам: я уже давно не пользуюсь его доверием. Да он и никогда не сообщал мне ничего важного.

— Но, может быть, до вас доходили слухи? Шепотки? Хоть что-нибудь, что предупредило бы меня, когда он собирается начать действовать?

— Ничего.

Роберт повернулся к Осберту и обвел рукой зал.

— Значит, вы хотите, чтобы я нашел книги, но не знаете, где их искать?

Осберт с усилием сглотнул.

— Не знаю, но когда Вогн был под действием снадобья, он сказал, что спрятал их там, где никто не станет искать и никто не найдет.

Что бы это могло значить?

Роберт нахмурил брови, не в силах сдержать охватившее его волнение.

— Это его точные слова? «Где никто не станет искать и никто не найдет»?

— Да. Я вспоминал их с той ночи тысячу раз, так что уверен... Как? Уж не знаете ли вы, где...

Роберта рядом с Осбертом уже не было. Он шел к двери так быстро, что собственным мыслям пришлось поспевать за ним. Роберт поспешно наложил на дверь заклятие, чтобы знать, если кто-нибудь приблизится к ней, потом приложил ладонь к расписному камню стены.

Ох, неужели ему удастся найти те самые книги, которые он так давно ищет, здесь, в резиденции Гильдии? После того как он годами рисковал собственной жизнью и жизнями своих людей, найти их здесь, в единственном месте, куда он не смел заглянуть...

Роберт закрыл глаза и сделал глубокий вдох. Как только его пальцы коснулись поверхности стены, он прибег к колдовскому зрению, хотя и не был уверен, что оно ему поможет.

Умение искателя годилось только для поиска людей-колдунов. Единственный раз, когда Роберт использовал его, чтобы найти неодушевленный объект, привел к успеху, когда он сосредоточился на свойствах Ключа и нашел серебряный стержень, являвшийся, по его мнению, частью Каликса. Однако этот метод сейчас ему не поможет...

— Что вы делаете?

— Ищу.

— Каким образом?

— Так делают колдуны, чтобы найти... что-нибудь.

— Поможет ли ваше умение найти книги?

— Не знаю. Но, мне кажется, Вогн имел в виду именно это, а знания он мог почерпнуть из тех самых книг.

Осберт явно растерялся.

— Как вы можете так думать, если никогда не видели...

— О таком говорится в книге под названием «Флайланфир», которую колдуны изучают уже не одно столетие. Вряд ли Вогн мог наткнуться на подобные сведения, если бы этой книги не было в его тайной библиотеке, и именно эта книга могла вызвать у него страх и желание спрятать ее понадежнее.

Роберт поднял руку, призывая Осберта к молчанию, и устремил колдовской взгляд за пределы зала, оглядывая все здание Гильдии. Он замечал смутные ауры и другие явления, которые ему было бы интересно исследовать, но не позволял себе отвлечься от главной цели, отказываясь верить в неудачу.

— Нет. — Роберт встряхнулся и открыл глаза. Никаких признаков скрытой библиотеки, хотя логика Осберта была безупречна: Вогн, несомненно, спрятал книги где-то здесь, а не уничтожил их: ему хватало ума понимать, какую неоценимую помощь могут они ему оказать.

Конечно, именно написанная колдуном книга подсказала ему, как сделать Брезайл.

Роберт вздохнул.

— «Где никто не станет искать и никто не найдет...» Какова полная цитата? — Роберт прикрыл глаза и пробормотал, вспоминая: — «Даруя надежду, мы помещаем его туда, где никто не станет искать и никто не найдет, пока сам он не явится, поражая тех, кто пожелал бы уничтожить и скрыть истину, и не насытит голод...» Это сказано о Каликсе... Нет. Если никто не станет искать, то и никто не найдет. Но почему никто не станет искать? Потому что никто не знает, что нужно искать...

О боги, ну и глупец же он! Зачем так все усложнять? Почему он решил, что книги никак не связаны с Ключом? Они созданы примерно в одно и то же время, теми же людьми.

Роберт снова поднял руку, требуя тишины, и затаил дыхание. Как и тогда, когда он нашел серебряный стержень, он сосредоточился на том, что знал о Ключе, потом позволил своим колдовским чувствам вырваться на свободу, не ограничивая их определенным направлением.

На долгие прекрасные мгновения он растворился в образах, которые захлестнули его. Затем неожиданно его сознание словно споткнулось, привлеченное к центральной колонне зала.

— Милосердная Минея! — выдохнул Роберт и против воли широко улыбнулся.

Наконец-то он нашел их: те ответы, которые были ему так нужны. Они наверняка здесь, в книгах, которые Вогн пытался от него скрыть.

— Ну и как?

Голос Осберта ворвался в его мысли, но не смог лишить Роберта радостного возбуждения.

— Они здесь. Не знаю, как это сделал Вогн, но они здесь. Взгляд широко раскрытых глаз метнулся к колонне; на лице Осберта выражения облегчения и ужаса сменялись с такой быстротой, что Роберт не мог за ними уследить.

— Вы уверены?

— Абсолютно.

— Я принесу инструменты...

— Не нужно, — тихо сказал Роберт. — Все, что соорудил каменщик-гильдиец, колдун может вскрыть.

— Но ведь крыша обрушится!

— Я буду осторожен. Только отойдите в сторону. Осберт выпрямился и сделал шаг в сторону.

Роберт опустился на колени перед основанием колонны, каждому блоку которого была придана форма какого-нибудь движущегося животного. Ощупав одну из фигур, Роберт обнаружил, что это всего лишь украшение, а не несущая конструкция. Он прижал ладони к резной поверхности и направил свою силу внутрь камня. Роберт почувствовал, как фигура дрогнула, отступил назад и позволил камню скользнуть в сторону.

Перед ним было отверстие, уходящее куда-то вниз. Роберт сунул туда руку и нащупал пыльную кожу. С улыбкой он вытащил находку и показал Осберту. Дунув на книгу, отчего в воздух поднялось облако пыли, Роберт открыл том па первой странице.

Осберт вцепился ему в плечо.

— Доставайте остальные!

— Конечно. — Роберт снова сунул руку в дыру и стал доставать книги одну за другой, передавая их Осберту. Скоро на полу образовалась целая груда. Роберт нащупывал все новые и новые манускрипты: досчитав до пятидесяти, он сбился со счета. Наконец тайник опустел, и Роберт почувствовал, что его окружает знание, на которое он никогда не смел и надеяться.

Он в нетерпении протянул руку к сокровищу, его глаза наслаждались зрелищем будущего, рожденного прошлым. В этих книгах содержалась мудрость Каббалы, утраченная для салти пазар, когда сгорела библиотека Анклава. Здесь должны быть записи находок тех времен, когда Каббала и Гильдия работали рука об руку, когда они совместно служили Империи. Гильдия всегда видела свой священный долг в накоплении знаний, в том, чтобы вести записи для их сохранения и передачи потомству. Это всегда было глубинной сутью самого существования Гильдии.

И раз Гильдия так тесно на протяжении столетий сотрудничала с Каббалой, наверняка в этих книгах найдется упоминание о пророчестве, его происхождении, его цели... а может быть, даже сам текст. Нэш считает так же — а он знает гораздо больше, чем удалось узнать Роберту. Неужели наконец он получит в свои руки такое необходимое ему оружие? А Анклав обретет знание о значительной части своей истории.

Роберт взял первый попавшийся манускрипт, с благоговением сдул с него пыль и открыл на первой странице. Язык был ему незнаком, но почерк писца оказался четким и округлым. Роберт был уверен, что где-то такие буквы видел... во всяком случае, он сумеет...

— Уничтожьте их.

— Что? — Подняв глаза, Роберт увидел, что рядом с ним стоит Осберт, приподняв обеими руками мантию, как будто прикосновение к книгам могло ее осквернить.

— Я сказал — уничтожьте их. Уничтожьте все до единой.

Роберт, нахмурившись, поднялся на ноги.

— Это ведь шутка, правда?

— Мне очень жаль, но это не шутка, — извиняющимся тоном сказал Осберт. — Я никогда не намеревался позволить вам ими завладеть.

— Вы никогда не намеревались?.. — Роберт показал на груду книг и свитков, частично в роскошных переплетах из тисненой кожи, частично невзрачных и потрепанных, самых разных форм и размеров. Это было самое ценное собрание, которое только видел Роберт в своей жизни. Роберт повернулся к Осберту. — Но разве вы не видите: отдав их мне, вы только поможете победить Нэша. Кровь Серинлета, Осберт! Вам хватило здравого смысла понять, какая опасность таится в этих книгах! Не заставляйте меня теперь уничтожить их, когда они могут превратиться в могучее оружие против Нэша и его пособников!

Решительно расправив плечи, Осберт посмотрел Роберту в глаза.

— Я не могу быть уверен, что вы с Нэшем не одного поля ягода.

— Но...

— Нет! — рявкнул Осберт. — Вы, кажется, забыли, кто вы такой — и где находитесь! Помните, священный долг Гильдии — стереть колдовство с лица земли! Такова была наша цель на протяжении столетий...

— Это слова Вогна, не ваши. Неужели вы не видите, что нас с вами разделяют лишь подозрения и предубежденность?

Мы с вами одинаковы — различаются лишь наши умения. Проклятие, Осберт, не уничтожайте эти книги только потому, что вы в них ничего не понимаете!

— Я и не собираюсь уничтожать их. Это сделаете вы. Роберт резко выпрямился. Что за безумие! Он должен остановить этого человека любой ценой!

— А если я скажу «нет»?

— Ваш друг Годфри умрет. Если вы попытаетесь спасти его, я сожгу книги, пока вас не будет здесь, и подниму тревогу. — Осберт медленно вытащил из кармана триум Годфри и поднял его так, чтобы Роберт мог хорошо разглядеть предмет.

Роберт задохнулся, пристально глядя на Осберта. Он чувствовал исходящий от него страх — страх перед очень многим. Тихо и печально Роберт сказал:

— Вы совершили такой мужественный поступок, а теперь хотите разрушить все его благие последствия. И что вы скажете Нэшу, когда он в следующий раз спросит вас о книгах?

— Это моя забота, не ваша.

— Вы собираетесь ему солгать? И добиться, чтобы он вам поверил? Тогда почему не позволить мне забрать книги и продолжать его обманывать? Или... — Роберт отчаянно искал компромисс, придумывал вариант, который оставит ему хоть какую-то надежду. — Или позвольте мне просмотреть книги, выбрать наиболее ценные, и тогда я... уничтожу остальные. Только не нужно... — Роберт знал, что говорит просительным тоном, но сейчас ему это было безразлично. Что такое достоинство по сравнению с грозящей ему катастрофой? Если он не станет унижаться, если ему не удастся отговорить Осберта, демон вырвется на свободу. — Прошу вас, Осберт! Вы проявили достаточно доверия ко мне, чтобы позволить явиться сюда, позволить увидеть книги. Мы с вами никогда хорошо не знали друг друга, но можете же вы видеть, что я не таков, как Нэш. Умоляю вас: не заставляйте меня совершить непоправимое.

Осберт вытаращил на Роберта глаза, словно не в силах поверить, что в самом деле видит того таким униженным. И все же он медленно покачал головой и, побледнев, коротко бросил:

— Уничтожьте их. Немедленно.

Не удастся ли ему?.. Не удастся ли защитить книги от Осберта и добраться до Годфри прежде, чем проктор поднимет тревогу? Однако у дверей зала стоит стража, и стольких воинов Роберту в одиночку не одолеть. Более того, как только его узнают, Годфри погибнет. Даже если каким-то чудом ему удастся освободить архидьякона, им придется выбираться из города ночью, когда ворота в городской стене заперты, а вся армия Кенрика кинется в погоню.

И еще: на балконе его ждет будущий король Люсары, положившийся на его защиту. Он сейчас за ним наблюдает. И учится.

Но и уничтожить эти книги он не может!

Роберт снова повернулся к Осберту, но каменный взгляд того был непреклонен. Осберт так же испытывал ужас и пытался ухватиться за надежду, как и он сам.

В одном Осберт прав: если книги будут уничтожены, Нэш не сможет использовать содержащиеся в них знания против Люсары и против Анклава.

И все же горло Роберта сжалось, а глаза защипало, когда он отошел на несколько шагов от груды книг и поднял руки. Ему нужно было только слегка ослабить хватку, но даже это настолько пугало Роберта, что он лишь крепче вцепился в демона. Однако сила бурлила в нем, словно радуясь тому, что Роберт вынужден разбить собственные надежды. Демон обожал подобные ситуации.

Роберт выпустил силу на свободу, позволил ей хлынуть через кончики его пальцев. Груду книг озарила вспышка пламени более яркого, чем когда-либо горевшее в этом зале. Все было кончено. Ни дыма, ни запаха гари; лишь груда черного пепла, слегка колеблемого сквозняком.

— Вы и не представляете, какой вред сейчас нанесли, — пробормотал Роберт. Голос его был мрачен. Роберт шагнул в кучу пепла, которая доходила ему до щиколоток. — Освободите Годфри. Я сделал, как вы просили.

— Нет, не сделали. Что это? — Осберт подошел ближе, но замер перед тем, что осталось от книг.

Роберт наклонился и поднял единственный уцелевший том.

— Странно. Не знаю, как ему удалось уцелеть. — Любовно касаясь книги, он положил ее на камень, извлеченный из основания колонны, и снова поднял руки. Новая, хотя и меньшая вспышка пламени пронеслась над книгой, не причинив ей никакого ущерба. Как такое оказалось возможным? Роберт поднял книгу и повернулся к Осберту, смотревшему на происходящее широко раскрытыми глазами.

Выражение лица проктора изменилось, и в голосе прозвучало раскаяние:

— Хорошо, забирайте ее себе. Мне все равно. А теперь, пожалуйста, уходите. Уходите любым способом, но поскорее. Нэш может явиться в любую минуту, и я не хочу...

— Вы не хотите? — Роберт рассмеялся бы, если бы не охватившее его безразличие. Он сунул книгу за пазуху и застегнул пуговицы. Она почти ничего не весила и едва ли могла служить утешением. Роберт сделал несколько шагов к двери следом за Осбертом. — Вы даете мне слово, что освободите Годфри? Вы обещаете?

Осберт кивнул, торопясь выйти из зала, но обнаружил, что ноги его приросли к полу.

— Ваше слово, Осберт! — Роберт поддался соблазну припугнуть проктора. — Иначе я вам отомщу.

Ответ Осберта был поспешным и искренним:

— Даю слово. Я как раз и иду, чтобы его освободить. Роберт освободил его и смотрел ему вслед, пока проктор не достиг двери; однако там Осберт помедлил, сунул руку в карман и вытащил лист бумага. Повертев его в руках, Осберт поднял глаза на Роберта.

— Мы говорили о слухах насчет пророчества. Вы не спросили, откуда мне известно, что они ложны.

— Ложны? — Роберт удивленно моргнул, но решил подыграть Осберту. — Так откуда вам это известно?

— Дело в том, что я сам их распустил. — Осберт снова взглянул на бумагу, которую держал в руке. — Мне велел так сделать Кенрик после того, как я перевел это. Думаю, он украл бумагу у Нэша. Может быть, вам удастся расшифровать запись лучше, чем мне. Делайте с ней, что пожелаете. Спасибо за помощь.

Роберт взял лист, но смотрел не на него, а на Осберта, который отпер дверь, вышел и решительно захлопнул за собой створки.