Классный час

Классный час 1

Классный час #1

Я и ещё один физкульт-урок провел, у параллельного десятого класса. Там без происшествий и лишних разговоров обошлось. А вслед за последним шестым уроком у меня прошёл давно обещанный классный час, опять-таки всё в том же 10-В, где значились Половинкин и Алла. Их вне программы запихивали, это часы, если вторая смена, то перед первым уроком, ну а в первую смену никуда не денешься от дополнительного седьмого.

Классный час, как было написано в методичке (я её нашёл среди прочих бумаг на своём столе в учительской), это одна из форм воспитательной работы с советскими школьниками. Я ещё подумал, зачем тут выделять слово «советскими», как будто в наших школах какие-то другие ученики встречаются… На классных часах, продолжала методичка, обсуждаются различные вопросы, относящиеся к школьной жизни, как всей школы, так и отдельно взятого класса. А ещё что там в твоей методичке написано, спросите вы? Да будто сами не знаете — про высокий идейный уровень и соответствие его задачам воспитания подрастающего поколения, больше ничего.

Стало быть будем исходить из возможного, сказал сам себе я, и действовать по обстановке — что конкретно надо тут говорить, я понятия не имел. Пришли все, кроме красивой девочки Зои.

— Она сегодня забирает младшую сестру из детского сада, поэтому не может присутствовать, — объяснила мне староста Оля, ничем не примечательная девочка с косичками с первой парты.

— Ну хорошо, тогда мы начинаем без Зои, — сообщил я, — а темой нашего классного часа будет… а давайте сами предложите что-нибудь, — неожиданно для самого себя продолжил я, — что для вас интересно и важно, то и обсудим. Вот ты, Алла, выкладывай, что тебе интересно.

Алла похлопала глазами и с места сказала:

— Про любовь и дружбу интересно, — и густо покраснела при этом, а остальной народ оживился и зашумел.

— А ну тихо там, — осадил я их, — шуметь и разговаривать, когда тебя не спрашивают, совсем не обязательно. Любовь и дружба это, конечно, очень важные темы, но немного не вписываются в школьную тематику. Давайте их на следующие классные часы оставим, а пока что-нибудь другое предложите.

— Опять про успеваемость что ли? — сказал с кислой рожей Пронин, — сколько можно?

— А хоть бы и про успеваемость, — подхватил я, — пока вы в школе числитесь, главный ваш показатель, это оценки по предметам. Правила такие тут, не нами они написаны, не нам их и обсуждать, эти правила.

— Да чего тут обсуждать-то, — выступил Обручев из-за спины Аллы, — вон если Олька Полякова (и он кивнул в сторону старосты) круглая отличница, а я, допустим, злостный троечник, то ничего тут не изменишь. Такая у нас судьба.

— Стоп-стоп, — притормозил я его, — а это очень интересная между прочим тема, почему один отличник, а другой двоечник (троечник, поправил меня Обручев), хорошо, троечник. Кто как считает?

— Ну мы не знаем, — сказало сразу несколько человек, а закончила мысль одна Алла, — наверно от природы кому-то больше дано, кому-то меньше. Никто в этом не виноват.

— Кто виноват, скажи-ка брат, — автоматически вырвалось у меня.

— А дальше? — спросила Алла. — Это ведь песня наверно?

— Дальше вот что — «один женат, другой богат, один дурак, другой твой враг».

— Что-то я не знаю такой, — задумалась она.

— Я поезде слышал, туристы пели, — выкрутился я.

— И про «один богат» тут не к месту, в нашей же стране нет богачей.

— Это ты, Алла, на Кавказе наверно не была ни разу, — ответил я и вернулся к нашей теме. — А то, что никто не виноват, верно, но только наполовину… даже поменьше, чем наполовину. Есть такой афоризм, не помню чей — «одарённый человек это 10% таланта и 90% работы».

— Но без этих-то 10 процентов ничего же не выйдет? — логично заметил Половинкин.

— Тоже верно, — вздохнул я. — Но тоже не целиком. Дело в том, что наш мозг это очень сложная система с миллиардами нейронов, которые взаимодействуют друг с другом и с окружающей средой у всех по-разному. У кого-то эти процессы протекают быстро, у кого-то не очень, а у очень малого процента населения почти совсем никак. Тут уже ничего не сделаешь, но уверяю вас, что в нашей школе таких точно нет.

— И если ты, например, тугодум, — продолжил интересоваться Половинкин, — то что делать, если на контрольную работу отводится полчаса, а ты только за час можешь сообразить, что там к чему?

— Работать над собой, — вздохнул я, — вот возьмём к примеру меня…

— Давайте возьмём, — оживился народ.

— Ты наверно будешь удивлён, Валера, но в детстве у меня были большие проблемы с учёбой…

— Не может быть?! — восхитился Половинкин, — а по вам и не скажешь — и что же вы сделали для исправления?

— Однажды вечером… это кажется в девятом классе было, я сидел за своим столом и решал какую-то там задачу, которую нам на дом задали. А она никак не решалась, хоть ты тресни.

— И что дальше?

— А дальше я так разозлился на себя, ведь по часу над каждой ерундой просиживаю, что сказал себе — стоп, Антоша, так дальше жить нельзя.

— И что, помогло? — всерьёз заинтересовался класс.

— Честно скажу, что не очень (народ разочарованно выдохнул). В этот день не очень, но в течение месяца положение здорово исправилось, задачи я начал решать не сказать, чтоб как орехи щёлкать, но вдвое-втрое быстрее… я не знаю, с чем это было связано, блок какой в мозгу рассосался сам собой или связи между разными мозговыми отделами стали более прямыми и быстрыми, но в итоге школу я закончил без троек.

— Интересно, — задумчиво произнёс Пронин, — надо будет попробовать.

— Да, и ещё для работы мозга очень полезна глюкоза — знаете наверно, в аптеках в таких колбасках продаётся. Ладно, давайте на сегодня классный час закончим — кое-какие мысли я вам в головы заронил, надеюсь, будет над чем поразмыслить.

— А про любовь и дружбу всё же хотелось бы побеседовать, — сказала со своего места Алла.

— Обязательно, в следующий раз,- улыбнулся я, — куда ж без любви-то?

Дом юного техника

После классного часа я решил зайти к нашей директрисе, поговорить о дальнейшем развитии текущей ситуации. Секретарша Оля уже закончила свою работу и испарилась, так что доступ в начальственный кабинет совсем никто не охранял.

— Антон Палыч, — расцвела в улыбке директорша, — заходите, не бойтесь — я вас не съем.

Только вот каннибализма нам тут и не хватало, подумал я.

— Как физкультурные уроки прошли? — продолжила она, — справляетесь?

— Да всё более-менее в норме, — дипломатично ответил я, — но я по другому вопросу.

— Если насчёт денег, то не волнуйтесь, всё выплатим в соответствии со штатным расписанием.

— Нет, я не про деньги…

— А про что же тогда?

— У нас неподалёку есть дом юного техника, как я слышал.

— А как же, имеется такое заведение. На улице Фучика, в самом начале.

— У меня пара учеников хотели бы туда записаться, — соврал я.

— Так в чём же вопрос-то? Пусть идут и записываются.

— Там по-моему набор на этот учебный год уже закончен, а желание позаниматься у этих ребят есть.

— Понятно, — наморщила лоб Оксана, — я позвоню туда, есть у меня один знакомый человечек в руководстве. Так что думаю, решим мы этот вопрос.

— Отлично, — обрадовался я и собрался было уходить, но она меня остановила.

— Вы слышали наверно о предстоящей проверке?

— Да, — признался я, — до меня эти слухи уже дошли.

— По сведениям из надёжных источников они в понедельник к нам нагрянут…

— И в чём будет заключаться эта проверка?

— Комплексная она будет. Часть бригады будет проверять документацию, так что попрошу привести все свои бумаги в порядок…

— Есть, — отрапортовал я, — разрешите приступать?

— Подождите, я не закончила — а другая половина будет ходить по классам и присутствовать на занятиях. В том числе надо будет провести один открытый урок по каждому предмету. Знаете, что это такое?

— В общих чертах, — отозвался я, — это когда на задних партах сидит толпа проверяющих товарищей.

— Верно… по разделу математики проводить это урок будете скорее всего вы. Чтобы не опозориться, надо будет тщательно подготовить класс, завтра завуч вам расскажет методику этого дела… ну и в целом надо будет подтянуться, не опаздывать на уроки, блюсти дисциплину в классах — у вас с этим, кажется, проблемы были.

— Постараюсь всё сделать в надлежащем виде, дисциплину тоже подтяну, — пообещал я.

— Да, и на вас тут бумага пришла, — вдруг вспомнила она ещё один пункт.

— Какая бумага, откуда? — аж похолодел я.

— Из милиции… только не районной, а сразу из городского отдела внутренних дел — да вот, сами читайте.

Я взял листок с соответствующей шапкой и прочитал там совсем не то, что ожидал — оказывается товарищи Крамаров и компания написали в органы похвалу на неизвестного учителя математики по имени Антон, а органы оперативно вычислили меня… через гороно наверняка, там у них списки всех учителей есть, среди них математиков Антонов немного должно быть. Благодарность, короче говоря, это была на моё имя.

— Ты что-то нужное для них сделал, для Крамарова и остальных? — начала выпытывать у меня директорша, непринуждённо перейдя на ты.

— Да ерунда, — отмахнулся я, — какой-то воришка хотел украсть у Крамарова портфель а я ему помешал.

— Этот факт вполне может послужить на пользу всей школе, — задумалась она, — надо наверно вручить тебе эту благодарность на линейке…

— Может не надо? — взмолился я.

— Надо, Антон, надо, — сурово отрезала она, — я подумаю, как это всё оформить, а ты иди, рабочий день закончился. Да, про юных техников я запомнила.

А на следующий день после уроков Оксана Алексеевна сама зашла учительскую (все присутствующие аж остолбенели, из чего я сделал вывод, что так вот заходит сюда она нечасто) и протянула мне бумажку с фамилией.

— Он ждёт вас (перешла она обратно на вы) сегодня в три часа. Это заместитель директора. Линейка назначается на завтра во время большой перемены, подготовьтесь. И ещё одно, — остановилась она, — завтра вас вызывают в районный отдел народного образования. К инспектору по политпросветработе. Тоже в три часа.

— Ничего себе, — сказала англичанка Софья, когда директорша удалилась, — на моей памяти это первый раз, чтоб она сама сюда подошла.

— А что за линейка? — поинтересовалась завуч, — мы не в курсе совсем.

— Благодарность мне прислали из милиции, — буркнул я, — помог задержать опасного государственного преступника.

Глаза у завуча, впрочем как и остальных присутствующих, стали размером в пятикопеечную монету.

— Шутка это, — тут же добавил я, — помог одним хорошим людям, вот и всё.

Меня гораздо больше занимал этот вызов в роно — ничего хорошего от таких вызовов ждать не приходилось…