Кэп и две принцессы

Глава шестая. Первая встреча

Широкие плато на скалах шли размазанной лестницей, каждая ступенька уходила так высоко, что не хватало взгляда определить, где заканчивается очередная «платформа». Они поднимались, нависая друг над другом в хаотичном, со стороны не очень понятном порядке. На одной из этих гигантских ступеней сейчас стояли Рене и Ю Джин.

— Это здесь? — Рене спросила, скорее всего, просто, чтобы что-нибудь сказать, потому что молчаливые серые, нависшие друг над другом плато, давили и прессовали своей невозмутимой мрачностью.

Флаер добрался до края ущелья, а потом им пришлось ещё идти по плато, и каждый шаг давался Рене с трудом. Воздух здесь был густ и тяжёл, давил даже сквозь шлемы, казалось, прямо на мозг, минуя черепную коробку. Рене тяжело дышала, схватившись за монолитный кусок каких-то плотных пород. Она с завистью заметила, что правый Ю даже не запыхался.

— Я задержался там, — разведчик показал рукой в глубь плато, над которым нависала верхняя платформа. — Кравец и его левый собирались выгрузить оборудование и подождать, пока я запрограммирую робота-лётчика на верхнюю съемку. Вернулся, а они уже — всё. Ничего не говорят, только смеются совершенно безумно.

— И ничего? — понимая всю безнадежность вопроса, всё-таки откликнулась Рене.

— Никаких подозрительных звуков, теней или преломлений света. Ничего странного. Вообще, — вздохнул Ю Джин. — Я занимался роботом минут восемь. Не больше. И был совсем рядом. Можно сказать, что вот на минуту отвернулся…

— У меня тоже по нолям, — пожаловалась Рене. — Никаких соображений по этому поводу.

Она уже физически чувствовала, как мысли в её голове монотонно ходят одна за другой по кругу. Рене снова и снова запускала эту изъезженную на десять тысяч раз карусель в поисках какой-нибудь подсказки.

— Мы обязаны найти решение, — нисколько не сомневаясь в том, что так оно и будет, произнёс Ю Джин.

— Ага, — кивнула Рене. — Должен же быть какой-то выход. Не бывает, чтобы вот так ни с того ни с сего… Тут явно должны быть возбудители, влияющие на значения катехоламинов.

Ю Джин промолчал, и они вместе, не сговариваясь, обернулись к бездне, в которую обрывалось очередное плато. Все та же картина — рыхлые кульки высохших мочалок на острых, гладких пиках. Скорее всего они «питаются» постоянным движением ветра сквозь бахрому «листвы». Накануне в отчётах по составу атмосферы Рене обнаружила наличие переносимых воздухом клеток, похожих на гаметы или пыльцу.

Куполообразный выцветший серый горизонт. Что там, внизу, они и представить себе не могли. Глубже нескольких ступенек плато юркому флаеру спуститься не удалось. Чем ниже, тем больше густел воздух, и наступал момент такого прессинга, что сразу становилось ясно — это опасно для жизни. А ещё чуть погодя — что это просто невозможно. Ощущения такие, словно спускаешься на дно океана. Только толщи воды заменяли массивы уплотняющейся атмосферы.

— Тихо, — Ю Джин вдруг плотно придвинулся к Рене и шепнул негромко, но внятно. — Только не делай лишних движений.

Рене медленно обернулась. В глубине плато, там, где нависала «крыша» верхнего яруса, ощутимой горкой высилась бурая фигура, похожая на большого медведя гризли. Ещё пару минут назад её там не было. Совершенно точно не было. Девушка даже сморгнула пару раз, настолько нереальным казалось происходящее. Но фигура не исчезала, и Рене непроизвольно схватила Ю Джина за рукав мягкой форменной куртки.

— И-и-и, — почти неслышно заскулила Ренета Гомес, сама не ожидая от себя такой реакции. Первобытный страх перед неожиданностью просочился через все наработанные часы психологической подготовки. Разведчик осторожно и успокаивающе погладил её по пальцам, впившимся в его куртку.

— Он не двигается, — шепнул. — Может, это что-то вроде миража. Не паникуй.

Рене, замерев на краю обрыва, изо всех сил вглядывалась в застывшую бурой массой фигуру. Первая волна паники спала, и теперь сознание автоматически фиксировало всё, что можно разглядеть на расстоянии. Четыре неуклюжих отростка, напоминающие лапы. Неестественно заваленную позу (очевидно, существо или галлюцинация пыталось сидеть, опрокинувшись на гладкие плоские камни). Рене показалось, что она видит даже любопытно настороженные в их сторону уши на крутолобой бурой голове. Похоже, что фигура сидела к ним спиной, потому что на верхней части этой странной инсталляции не наблюдалось ни глаз, ни рта, ни носа. Ничего такого, к чему можно было обратиться, как, например, к собеседнику. Только невнятный, бугристый шар, переходящий в подобие еле намеченной необъятной шеи, стекающей во второй шар, на котором существо как бы сидело.

Рене почувствовала, как Ю Джин мягко отстраняется от неё, и поняла, что он еле ощутимым движением включил сенсор и делает снимки пришельца. Или аборигена. Или миража. «Вот молодец какой! — с досадой подумала она. — Не растерялся в то время, как я…»

Кажется, она сморгнула. Или на какое-то мгновение закрыла глаза. Всего лишь на мгновение, но как объяснить тот факт, что на плато, кроме них с Ю Джином, опять никого не наблюдалось? Этот сюрреалистический медведь не мог так незаметно уйти. Похоже на то, что он просто растворился. Раз — и всё.

Рене подняла голову и посмотрела в глаза Ю Джина. Он кивнул:

— Исчез.

— Коллективная галлюцинация? Мираж?

Разведчик покачал головой:

— Я включил индикатор органики. Это явно материальная субстанция.

— Ну, тогда, он не мог исчезнуть совсем бесследно…

Рене, стыдясь и негодуя за недавний страх, подняла чемоданчик с набором для биоматериала.

— Ты его видел раньше?

Она решительно собралась отправиться туда, где только что взаимно наблюдало за ними неизведанное существо. Джин покачал головой: не видел. И схватил её за рукав:

— Не ходи! — он сказал тихо, но твердо.

— Чего это? — удивилась Рене, но тут же хоть и с запозданием, но вспомнила, что она старше по званию. Прошипела командным тоном:

— Правый капитана Кравеца, отставить препирательства.

— Не ходи, — уже попросил её растерянно правый капитана. — У меня в детстве такой плюшевый медведь был.

— Серо-буро-малиновый? — удивилась Рене.

Джин кивнул:

— Именно. Ничем хорошим это не кончится…

Неожиданный порыв ветра ударил в спину, Рене чуть не выронила чемоданчик с препаратами. Горячий шквал принёс запах миндаля, настолько резкий и горький, что он проник через шлем, и она закашлялась, как если бы вдохнула едкого дыма от костра. На глаза навернулись слёзы, в поплывшем пространстве заплясали зеленоватые искры.

— Ты в порядке? — Джин поддержал её за плечи. Рене хотела отстраниться, но мешала коробка, занимавшая обе её руки.

— У меня глаза… Что-то со зрением…

Ю Джин кивнул, всё ещё не отпуская её:

— Передо мной тоже черти пляшут…

— Чего?! — теперь настала очередь Рене изумляться.

Внезапно правый «Иллюзиона» рассмеялся:

— Так моя бабушка говорила, когда перед глазами появлялись пятна. А эти похожи на электрические разряды. Крошечные грозы, спустившиеся с небес.

— Мне в любом случае нужно взять пробы на том месте, где оно, ну это…

Рене мотнула головой в сторону. Там всё ещё плясали, постепенно угасая, «крошечные грозы».

— Это опасно, — сказал Джин. — Наверное, нам лучше вернуться.

— С чего это? — изумилась Рене. — Разве нам не необходимо выяснить, что тут произошло два дня назад? А это, кажется, имеет отношение к тому, что случилось с твоим экипажем. По крайней мере нужно выяснить, мираж это или нет…

— Я бы вернулся позже, — почему-то смущаясь, произнёс Джин. — С твоим правым.

— С Кимом? — удивилась Рене.

— Да. Честно говоря, мне не по себе находиться в разведке с девушкой. Это опасно.

Рене не удержалась от скептического хмыка:

— А когда ты КЭП разворачивал…

— Я же не знал, что в нём девушки, — в сердцах правый «Иллюзиона» даже повысил голос. Но тут же спохватился, обернулся на место, где ещё совсем недавно сидел, неловко завалившись, странный медведь. Сказал уже тихо:

— Если он ещё раз…

И замолчал.

— Кто? И что? — Не поняла Рене. — Полянский что ли ещё раз… что?

Они за минуту до этого говорили о Киме, поэтому он сразу пришёл ей в голову.

— Нет, то, что сидело там… Если оно попробует напасть на нас ещё раз…

— Знаешь, — подумав мгновение, сказала Рене. Она всё ещё топталась со своим дурацким чемоданчиком, и в нём от каждого, даже почти незаметного её движения шуршали друг о друга старинные колбы из прозрачного пластика. Честно говоря, при всей внешней решимости, ей очень не хотелось двигаться с места. По крайней мере не в том направлении. — Я не думаю, что в этом глюке была агрессия.

— А я не думаю, что это глюк, — ответил Ю Джин. — Я уверен в этом.

Он похлопал по бедру своего скафандра. Там, где располагались датчики индикатора органики.

— Скорее… крупный зверь.

— Тем более, — поёжилась Рене. — Если бы он был враждебно настроен, уже размазал бы наши косточки по плитам. И ты говорил, что ни зондирующие автоматы, ни ваши роботы не нашли тут признаков фауны. Убеждал меня, что на планете отсутствует полноценная биосфера.

— Так и не нашли же… Ты же должна знать, что очень часто автоматы, запрограммированные на определённый результат, делают неверные выводы. Поэтому планета считается разведанной только после…

— Человеческого фактора? — фраза после вечернего выпада Рене прозвучала обидно.

— Ну да, — миролюбиво ответил Ю Джин. — И… мне не нравится, что ветер усиливается. Мы не можем сейчас подняться на флаере. Он слишком лёгкий.

Горячий ветер и самом деле, если не усиливался, то и не думал утихомирить свои порывы. Налетал коварно и неожиданно, так, что трудно было удержаться на ногах и становилось слышно, как скрипят оболочки скафандров. Потом он так же внезапно прекращался, вложив в удары всю свою энергию. Затихал, словно копил силы для следующего броска.

— Надо подождать, пока утихнет ветер, — сказал Ю Джин. — Возле флаера. Не нужно ходить туда… На место происшествия.

Рене посмотрела на него, пытаясь вложить во взгляд все возможные эмоции. Она достала из набора аспирационный пробозаборник и выразительно повертела им перед визором правого Ю. В конце концов она должна как-то восстановить своё самолюбие, уязвлённое недавней растерянностью. Даже паникой. Вспомнив свой позор, Рене, кажется, покраснела, и очень надеялась, что за пластиком шлема разведчик не увидит её досады.

— Мы не узнаем, что это было, пока не получим полную картину окружающей среды.

Она подошла к месту, где недавно сидел странный «медведь», совсем уверенно. Бесстрашие ей давал недавний стыд. Рене понимала так же, что изучать ситуацию на горячую голову — плохая идея, но ничего не могла поделать со вспышкой адреналина. Тем более, что ощущения были какими-то очень преувеличенными. «Глупость», — убеждала сама себя Рене, — «Ничего страшного не случилось, нужно просто взять себя в руки», но непонятный стыд разрастался в ней ползущим колючим кустарником, забирался в самые отдалённые части души. Он гнал Рене в какие-то безумства. Хотелось назло Ю Джину — свидетелю её бестолковости в момент трусости — что-то доказать, куда-то бежать, кричать, махать руками. Что-то делать, вот хотя бы встать тут, на край скалы, чтобы испугался… Он должен понять: Рене не какая-то там, она совсем наоборот…

Индикатор органики, шурша пористой поверхностью, выскользнул из её рук, и Рене еле успела подхватить его у самой земли. Это привело её в реальные чувства: если центр КЭПа продолжит вести себя, как взбаломашенная пубертатка, будут потеряны все наработанные материалы.

— Глубоко вдохни и выдохни, — сказала себе Рене. Она посмотрела на свои руки в облегающих перчатках. Пальцы мелко дрожали, и никаким усилием воли не удавалось подавить этот тремор.

— Извини, — сказала она подошедшему Ю Джину. — Что-то со мной…

Рене осеклась. Вдруг показалось, что скала, подпирающая плато напротив, метров в двадцати от неё, пошла волнистой рябью. Она сильно зажмурила глаза и вновь открыла — от непривычного давления и нехватки кислорода вполне могли начаться галлюцинации. Но скала продолжала колыхаться: нервно, рывками. Словно была одеялом, из-под которого тщился освободиться кто-то, запутавшийся в материи. Рене посмотрела на Джина. По тому, как напряглась его шея, а ладонь легла на пояс скафандра, на котором крепился бластер, она поняла, что никаких личных галлюцинаций не испытывает. Со скалой и в самом деле творилось что-то странное.

— Ты видишь? — прошептала Рене, но Джин не смог ответить: вдруг налетел такой шквал ветра, что почти сбил их с ног. Они схватились друг за друга, чтобы не упасть, и Рене уже ничего не понимала, а только задыхалась горячим и горьким миндалём, который каким-то образом проник сквозь скафандр. Очертания окружающего мира поплыли, теперь уже всё вокруг казалось нечётким, рванным, как в пустыне перед набухающим миражом.

Вдруг Джин резко оттолкнул её от себя, Рене упала на каменное плато, скафандр смягчил падение, удар был глухим: не больно, а как-то обидно. Но она не успела ни расстроиться, ни удивиться, потому что в следующую секунду на плато облаком густой пыли спустилась тень. Одновременно: стало темно и темноту вспорол малиновый луч бластера.

— Туда! — крикнул Джин так неистово, что передатчик оглушил Рене пронзительным визгом, не в силах уравновесить механическое дребезжание.

Ещё одна вспышка прорезала жёлтую пыльную тьму. Ю Джин одной рукой, рывком, поднял отброшенную им же Рене, и потащил туда, где мгновение назад луч от разряда оружия наткнулся на вполне реальную базальтовую породу. Без всяких сюрпризов.

Рене успела сгрести столько расставленных на камнях баллончиков, препаратов и полевых анализаторов, сколько смогла, и увидеть, что вокруг уже не было никаких движущихся скал. Только звенящая тишина, в которой нарастало дыхание приближающегося урагана. И тихие постукивания маленьких колбочек, сыпавшихся с Рене на бегу.