Кэп и две принцессы

Глава третья. О превратностях счастья

Капитан Олди Кравец и левый капитана Джек Смит выглядели вполне довольными жизнью. Даже чересчур. Несмотря на крепкие тросы, которые перетянули их вдоль и поперёк и приковали к стволам растений, уходящих пиками в невидимую глазу высь. Прозрачность тросов делала путы почти невидимыми и добавляла общей картине сюрреализма. Сначала Рене, а потом Ёшка (со всей основательностью специалиста по синхронизованию коммуникаций) пытались поговорить с ними, но усилия оказались бесполезны.

Два человека в форме разведчиков самозабвенно хохотали в неестественно скованной статике, двигались только мышцы на лицах, которые непривычно чётко проступали сквозь прозрачную, словно пергаментную кожу. Шлемы валялись тут же, прямо на растрескавшейся каменной плите, один из них, откатившийся чуть дальше, зиял треснувшим визором. Тела, которые должны были по всем законам логики сотрясаться от смеха, оставались неподвижными. Вид у «счастливчиков» был не слишком опрятный — комбинезоны измяты, волосы на голосе взлохмачены, кисть одного из них была кульковато перемотана уже замурзанной антисептической повязкой, на правой скуле другого багровела свежая ссадина. Рене выразительно посмотрела на Ю Джина.

— Я пытался доставить их на базовый космолёт, — виновато развёл разведчик руками. — Собственно, и вызвал вас, чтобы помогли дотащить их до «Иллюзиона».

Он с одобрением и надеждой покосился на внушительную фигуру сопливого Полянского.

— Как санитаров? Грубую рабочую силу? — в Рене возмутился специалист высокого класса.

— А что мне оставалось делать? — огрызнулся Джин. — Они так и норовят попасть в крупные неприятности. Роботы настроены на них и не могут действовать помимо воли членов экипажа, а никакие вещества не действуют. Даже парализатор их не берёт… Всё, что я смог придумать, это обездвижить их наименее травматичным способом и вызвать подмогу, чтобы доставить на базу, а затем — на Землю. А вы очень кстати пролетали мимо.

— Ёшкин кот! — сказал Ким, и Ёшка, как всегда, непроизвольно дёрнулась. — Сигнал «био» с Восьмой Лебедя, это тоже — вы?

— Мы там работали месяц назад. На Восьмой, действительно, обнаружилось странное пылевое облако, из которого звучала гамма «до-мажор». По бесконечному кругу.

— Гамма «до-мажор»? — Ёшка подалась вперед с профессиональным блеском в глазах. Она уже не обращала внимания на двух безумцев, застывших в счастливом безмятежном смехе. — И что, прямо вот так и звучала, без единой фальшивой ноты?

Ю Джин удивленно кивнул.

— Мы зафиксировали это, послали «био» на Землю и полетели дальше. «Лебединая верность», слышали?

Лаборанты вежливо промолчали.

— Проект «Лебединая верность», ну же… Комплексное исследование планетарной системы «красного карлика» Kepler-186. Неужели не слышали?

Лаборанты промолчали ещё вежливее.

— О нём, кажется, много говорили в Управлении накануне нашего рейса, — растерянно произнёс Ю Джин. — Несколько месяцев назад.

— В сентябре? — с надеждой уточнила Рене.

— Да, в начале осени, — кивнул Ю Джин.

— В начале осени мы парились на Хароне, — сообщил ему Ким. — Не буквально, конечно. Там на поверхности всё ещё довольно прохладно, хотя уже запустили терраформирование.

— Всё-таки решились на колонизацию спутников Плутона? — заинтересовался Ю Джин. — Свободные пространства в пояса Койпера…

Последняя фраза прозвучала особенно мечтательно. Собранный разведчик на мгновение весь как-то обмяк, словно уже представлял маленький домик с садиком под кристальным, дающим жизнь и покой куполом. Рене не успела ответить, так как хрупкие мечты внезапно разбились о хриплый отрывистый звук, похожий на воронье карканье.

— Кравец, — пояснил Ю Джин. Каркнул тот, что сиял свежей ссадиной. Крик прорвался через самодельный кляп из косморукавицы, пристёгнутой ко рту с помощью технического пластыря, и тут же поперхнулся сам собой. — Капитан… Он особенно силён.

Рене снова покосилась на разодранную щёку Кравеца. По обе стороны от раны проступала тёмная щетина. В таком состоянии они уже…

— Вчера, — Ю Джин словно умел читать её мысли. Или — скорее всего — обладал сверхнаблюдательностью. Такие способности среди разведчиков были нередки. — Это случилось вчера. До вчерашнего вечера всё ещё было в порядке. Все были в порядке…

Все, которые оказались не в порядке, опять закатились в глубоком, самозабвенном хохоте. Хохот был наивен и чист, как у детей, которые в восторге просто от жизни самой, как она есть.

— Так вы поможете мне? — спросил правый Ю Рене.

Она посмотрела на своих разносторонних. На левую Бодрчкову и правого Полянского. Конечно, вопрос разведчика был чисто риторический. Разве они могли не помочь?

— Ну что, начнём? — Рене хрустнула сплетёнными пальцами.

Несколько минут ушло на подготовительную лёгкую суету. Пока лаборанты не осознали, с кем имеют дело, они не очень серьёзно отнеслись к поставленной задаче. И зря…

Команда учёных против бессознательных, но прекрасно натренированных разведчиков априори не могла выйти победителем из схватки. Мышечная память у Кравеца и Смита оказалась гораздо устойчивей, чем сознательная и подсознательная вместе взятые.

Как только Ким с легкомысленной беззаботностью отщёлкнул последнюю клипсу, держащую связь капитана Кравеца и инопланетного, пока безымянного растения, как Олди одним движением плеч скинул с себя сдерживающие пути и метнулся куда-то в сторону. Куда именно — Рене не успела понять, так как инстинктивно отпрянула и почувствовала, что падает.

Что-то щёлкнуло в районе затылка, шлем, соскользнувший с её головы на удивление споро, остался в сильных мускулистых руках Кравеца и теперь намеревался удалиться вместе с ним. Во время подготовки Ренета Гомес в числе других курсантов надевала и снимала скафандр по времени, но никогда у неё не получалось такого быстрого и ловкого результата.

Рене попыталась извернуться так, чтобы не удариться затылком. Воздух неизвестной планеты хлынул в её легкие, вскружив голову. Она закашлялась, скорее от неожиданности. «Он и правда — горьковатый на вкус», — успела подумать Рене. — «Ким был прав. Пахнет жареным миндалем. Синильная кислота? Я отравилась?». Но тут же горечь прошла, стало даже приятно. Изнутри по телу разливалось тепло, словно она не дышала, а пила сладковатый миндальный ликёр.

Рене упала на бок, чуть не сломав ключицу, но зато не ударилась головой о каменную плиту плато. Упругая ткань комбеза смягчила падение, но непривычная сила тяжести отобрала выигранные скафандром очки победы.

— Держи, твою ж! — ворвавшийся в густой горький воздух крик разведчика Ю удивил Ренету, но спустя мгновение она поняла, что тот тоже скинул шлем, мешавший двигаться. Безопасность хороша при разведке и исследованиях, но, когда нужно кого-то поймать и схватить, ограничивающий шлем очень мешает. Это правда. Рене успела заметить краем глаза, что её интуиция не обманула, и этот Ю Джин оказался и в самом деле чертовски красив. Но она тут же забыла об этом.

Чуть сбоку раздался второй разъярённый вопль, почти поглотивший звук маленького падающего тела. Кравец, уронивший и Рене, и тут же — следом — зазевавшуюся на долю мгновения и этим ненадолго остановившую его Ёшку, дёрнул ногой, словно пытался освободиться от налипшей на неё грязи. Рене спешно кинулась вперёд на четвереньках и ухватила его дрыгающийся правый ботинок, не подпуская к своей голове.

Разведчик попытался пнуть её свободной от захвата ногой, но не успел. Джек Смит, почувствовав, что их с Кравецом больше ничего не связывает, с ловкостью фокусника выскользнул из своих личных пут и тёмной тенью метнулся навстречу свободе и счастью. И раздробленная кисть ему не помешала. Он просто не обращал внимания на эту «мелочь».

Единственным препятствием оказался капитан, с которым левый ещё несколько минут назад находился в наитеснейшей связке. Разведчик Ю бросился к ускользавшему, Джек, отклоняясь, налетел на Олди. Тело, помнившее все необходимые движения, успело сгруппироваться, но инерция замаха была потеряна. Капитан, промазав, чиркнул ботинком в миндальном, горьком воздухе и свалился на пятую точку так стремительно, что Рене чудом успела откатиться. Только благодаря какому-то мистическому наитию, она избежала участи тут же и остаться погребённой под подтянутым задом капитана экипажа разведчиков.

С невиданной до этого прискорбного момента кровожадностью Полянский кинулся всем своим плотным телом на Кравеца, повалил, дёрнул за обрывок фиксирующей ленты, неопрятно взлохмаченной в месте порыва из-за плеча, и туго затянул, прижимая колени командира разведчиков почти к щекам. Удивительно, но в этой относительной «позе эмбриона», несмотря на ужасный вид со стороны, Олди Кравец сразу как-то глубоко и основательно успокоился.

— Гигантолог, мать твою! — громко прошептала Ёшка. Рене с удивлением отметила в её интонации неприкрытое восхищение. Оказывается, девушки до этого момента и не видели специалиста по особо крупным формам жизни в настоящем деле.

Нет, никогда бы команда лаборантов, даже с примкнувшим к ним одиноким разведчиком Ю Джином, не справилась бы с этими натренированными бойцами, если бы они хоть на йоту ощущали реальность и сопоставляли себя с ней. «Никогда», — честно думала Рене, пытаясь разобраться, что её сейчас беспокоит больше: свежая боль в плече или растревоженный давешний ушиб бедра.

Правый Ю стягивал крепким узлом руки распластавшегося на плато левого, устроившись у того на спине.

— И это только начало, — мрачно задыхаясь, произнёс он. — Нам ещё до базы их нужно доставить. И, честно говоря, я боюсь, что они выпадут из флаера… Или выведут его из строя, и мы рухнем все вместе. Может… пешком? Тут не очень далеко.

Солнце, хоть и скрывалось за плотными серыми тучами, но палило так нещадно, что не помогала даже система охлаждения скафандров. Плюс к этому горячий ветер, который налетал схватками, резкими и яростными толчками, будто рассердившись на то, что его потревожили и выпроваживая незваных гостей из своего дома.

Повышенная сила тяжести добавляла веса скафандрам, они давили на все точки ставшими чувствительными тел даже при полной неподвижности, а необходимость тащить за собой спелёнатых разведчиков превращала каждое движение в сущий ад. Пот заливал глаза и обжигающим липким слоем застывал под нательными комбинезонами. Всё время хотелось лечь прямо на сухую растрескавшуюся корку земли и не двигаться. По крайней мере, просто содрать с себя все эти комбинезоны и всласть почесаться.

Но они всё тащились и тащились, волоча за собой счастливый, хоть уже изрядно потрёпанный живой груз. Рене казалось, что им вслед долго-долго тянется жалобная мелодия, которую выскрипывали на ветру сухие «мочалки», добавляя к прочим неприятным ощущениям чувство нелогичной тревоги.

Самыми сложными оказались последние несколько метров до новенького космолёта разведчиков, они потребовали таких усилий, что спасатели даже не запомнили, как на негнущихся ногах поднялись по трапу. Отразили окружающий мир только в шлюзе.

Когда безмятежные коллеги Джина были заперты в мягких безопасных каютах, четверка транспортировщиков вздохнула с облегчением. Они расположились в кают-компании, где Ю Джин наконец-то смог угостить их кофе. Кофемашина тоже была новенькая, без единой царапины, напиток выдавала густой и ароматный. И, нужно сказать без лишней скромности, они его заслужили. После нескольких дней на сухом пайке и концентратах, чистый, хотя и не здоровый продукт казался манной небесной. Вкусовые рецепторы выдавали целую ораторию.

— Все — тлен, кроме кофе, — глубокомысленно сообщил Ким. Он вальяжно развалился в кресле. Скафандр, который гигантолог скинул сразу же, как только вошёл в кают-компанию, валялся у входа пустой шкурой, сброшенной змеёй. Ким остался в нательном комбинезоне, который с удовольствием подчёркивал все его внушительные выпуклости. Остальные последовали его примеру. Девушек нижние комбезы не обтягивали так плотно, впрочем, все так изжарились, вспотели и смертельно устали, что забыли о всяком смущении.

Ёшка, чуть морщась от боли, потирала запястье, растянутое в процессе транспортировки капитана разведчиков. Кравец в какой-то момент попытался заключить синхрониста в объятия и даже не понял, что чуть не сломал хрупкой девушке руку. Оказалось, что человек в состоянии абсолютного счастья не способен понимать, что он делает больно другому.

— Что мне нужно здесь? — риторически вздохнула пострадавшая. — Какая такая нужда выгнала меня из дома?

Она попыталась взять чашку с кофе, но не смогла поднять её левой, не больной рукой, и, охнув, поставила на место.

— Ёшка, не начинай свои страдания, — буркнул Ким. Он нехотя поднялся, подошёл к девушке и, осторожно подув, поднёс к её губам свою чашку. — Опять затянешь «ой», да «ай» …

Она отмахнулась от его щедрого подношения. Наверное, было слишком горячо.

— Тебе хорошо говорить, — продолжила заунывно страдать синхронист, всё ещё потирая растянутое о бравого капитана запястье. — Кто вот тебя ждёт? Ну, вот кто? А у меня — Маиса. И она уже старенькая, и плохо видит. Сидит у окошка, все глаза просмотрела: «Как там моя Ёшка?» …

Разведчик с сочувствием посмотрел на Ёшку. Джек Смит, левый капитана, тоже был парень не промах, и правый глаз Ю Джина набухал свежим фингалом. И всё равно этот Ю оставался красавцем. Тёмно-пепельный цвет мягких волос. Серые, пронзительные до кинжального блеска глаза. Чёткий, но не острый овал подбородка. Пусть и с подбитым глазом, и с грязными дорожками пота на тронутом инопланетным загаром лице. Без скафандра он неожиданно и парадоксально казался даже выше ростом. Красавец, и знает это. Тот самый типаж… Рене инстинктивно сторонилась таких субъектов.

— Ваша бабушка, наверное, очень волнуется о вас, — проникновенно предположил красавец, непроизвольно щурясь подбитым глазом. От этого казалось, что он всё время подмигивает.

— Маиса — это кошка, — поспешила сообщить ему Ренета, заметив, как глаза Ёшки становятся возмущённо-круглыми. — Но, да, по возрасту она как бы бабушка. Потому что живет у Ёшки с начала времен. Именно она была в числе первых подопытных животных, с которыми синхронисты установили безусловный контакт. Не слышали?

Джин смущенно кивнул, и Рене довольно отметила про себя, что он сконфужен.

Сразу она подумала, что нужно немедленно обработать синяки и ссадины, а затем отправить всех пострадавших участников на аппарат Тишинского, но тут же решила, что сделает это через минуту. А пока совсем чуть-чуть отхлебнет горячего кофе.

Так как капитан разведчиков находился в совершенно неадекватном состоянии, ей придётся принять на себя управление двумя командами. Рене сглотнула горькую, горячую слюну. Капитаном экипажа разведчиков — это и в самом страшном сне не могло ей привидеться. Но оно, это непредвиденное, случилось: теперь Ренета Гомес являлась старшей на всей планете. Пятой от Лебедя, а вернее — от Кеплера, которая с первого взгляда выглядела вполне миролюбиво, но таила в себе непонятную опасность. И в чем был подвох — это Ренете и предстояло выяснить.