Кендермор

ГЛАВА 4

Спускаясь по ступенькам в расположенный на нижнем этаже кабинет, Финес вытирал закисшие за ночь глаза краем белой блузы. Состроив мину, он громко причмокнул губами. Во рту чувствовался отвратительный металлический привкус, будто ночью он облизывал ржавое лезвие ножа. Финес решил, что это последствия выпитой перед отходом ко сну пинты кендерского эля.

Распахнув ногой дверь в комнату для обследований, он быстренько осветил темное помещение огарком свечи и направился прямиком к рабочему столу, где в одном из ящиков хранились зеленые стеклянные пляшки с эликсиром собственного приготовления. Этими "целебными снадобьями" Финес лечил все болезни, от которых не помогали марлевые повязки, затычки для ушей, очки с промасленной бумагой или удаление: будь то зуб или вросший ноготь. Он приписывал лекарство при болях в голове, животе, ногах, суставах, болячках горла, выпученных глазах, высыпаниях, трудном дыхании, раздутом языке, отклонениях от нормы и многих других недугах, что преследовали, как чума, обитателей Кендермора. Немного странным оказалось его открытие, что жидкость с резким запахом на самом деле эффективно помогает при болях в животе и одышке. За свой эликсир он брал сумасшедшие деньги, объясняя, что мистические ингридиенты для него доставляются "из опасных земель, лежащих далеко отсюда, где странника встречают мечом и пламенем, и редко кому удается вернуться оттуда живым." Кендеры разглядывают зеленый пузырек удивленными глазами размером с медную монету, а когда экзотическое лекарство наконец попадает им в руки, многие восторженно присвистывают.

Финес сделал затяжной глоток и тщательно выполоскал рот, едва сдерживаясь, чтобы не прыснуть. Особые ингредиенты — несколько давленых вишен и листья эвкалипта — он вытащил из мусорника по соседству с аптекарской лавкой. Ничего мистического. И конечно, он никогда не добавлял в эликсир косточек минотавраоборотня, о чем распостранялся перед кендером прошедшей ночью.

При воспоминании о посетителе взгляд Финеса метнулся к сложенному листку бумаги на стоящем неподалеку деревянном подносе.

— Этот Трапспрингер — мошенник что надо, может, даже лучший. чем я! — признал вслух мужчина, рассеянно разворачивая бумажку. Она оказалась картой. Финес чуть было не порвал ее на клочки, когда его внимание привлекло слово в уголке.

Слово "сокровища".

Нахмурившись, Финес разгладил карту и расстелил ее на столе, чтобы на нее падал свет. Он прищурился и в тусклом мерцании свечи по размытой надписи над рисунком заключил, что перед ним — карта Кендермора. Но большего на потертой, истрепанной карте разобрать не удалось. Побольше бы света!

Окно комнаты для обследований выходило на запад, поэтому Финес даже не порывался его открывать; нечего было и надеяться, что ранним утром сквозь него проникнет хоть сколько-нибудь света. Вместо этого он последовал в приемную и распахнул настежь ставни, обращенные на восток, к восходящему солнцу. Утренние солнечные лучи скользнули под тяжелые шторы. Финес подставил к окну расшатанный табурет, оставив карту на скамье для посетителей, и попытался водрузить на непрочную конструкцию свое массивное тело. Дерево протестующе заскрипело; сие происходило всякий раз, когда Финес присаживался на ссидЕние, рассчитанное на кендеров.

По меркам собственной расы Финес был далеко не тяжелым. При росте, не превышающем средний, его туловище напоминало бочонок, от которого отходили непропорционально длинные и тощие руки и ноги. Под лилейно-белой кожей, натянутой на кости, напрочь отсутствовали мускулы. Так что среди соплеменников мужчину если не презирали, то во всяком случае считали безобидным "растением".

Но по сравнению с кендерами он казался настоящим гигантом, что стало одной из причин его переселения в Кендермор. Теперь, нервно обгрызая ногти, Финес тщательно рассмотрел карту в поисках слова «сокровища». Он прошелся по ней снова и снова. Неужто глаза подвели? Да нет же, Финес мог поклясться чем угодно, что видел его в правой части карты, у самого края. Мужчина снова напряг глаза.

— Привет, доктор Зубник! — раздался пронзительный, шепелявый голосок кендерской девушки. Финес отдернулся, да так резко, что чуть было не свалился с расшатанной, скрипящей табуретки. Голова обладательницы голоса еле доставала до подоконника; ей приходилось стоять на носочках, чтобы разглядеть происходящее в комнате. — Вы открылись? — поинтересовалась она. — У меня невыносимо болят зубы, право же, больше не могу терпеть. Может, вы…

— Нет, я еще не открылся, — оборвал ее Финес, возвращаясь к карте. — Разве ты видела на двери табличку "Открыто"?

— Нет, не видела, но ваше окно было распахнуто, и я подумала: " Может быть, он просто не успел еще дойти до двери?". А у меня очень сильная зубная боль, доктор. Ой, а что это у вас? Карта?

Финес инстинктивно заслонил листок подальше от любопытных кендерских глаз и посмотрел на девушку. Ее челюсть закрывала полоска белой ткани, завязанная узелком на макушке.

— Это? Конечно, карта. Я думаю переехать, вот и выискиваю новое местечко, — поспешно придумал он. — И еще — мое окно открыто, но я — нет.

— Хорошо, а когда вы откроетесь? — спросила она, легонько касаясь рукой перевязанной челюсти.

— Не знаю! — раздраженно нахмурился Финес. — Возвращайся после полудня!

— А приходить сюда или в ваш новый кабинет?

Финес озадаченно посмотрел на нее. Поразительно, но кендеры не надоедали ему, как большинству людей. Но этот кендер отвлекал внимание от важного дела. Возможно, сказывался излишек принятого перед сном спиртного.

— Сюда!

— Окей! — весело протараторила она. — Пока! Увидимся после обеда!

Помахав ему рукой, девушка усмехнулась, но улыбка тотчас же исчезла. Схватившись за больную щеку, она зашагала прочь по неровной, устеленной булыжниками улице.

Пока не появились другие кендеры со своими докучливыми болячками, Финес быстренько расстелил карту на коленях и еще раз тщательно разглядел ее. Улицы на карте Кендермора напоминали извивающихся змей в коробке. Только две улицы шли параллельно (или по крайней мере были прямыми), но широкие центральные проспекты заканчивались глухими тупиками. Финес заметил, что названия этих оживленных улиц наудачу изменены. Он задержал внимание на одной из них, название которой он помнил, потому что она проходила неподалеку от магазина; на карте она именовалась Проспект Бутылочное Горлышко, а двумя кварталами восточнее та же улица именуется уже Прямой. И тут же, сразу за этим словом, она снова переименовывается, теперь уже в Бульвар Билдора.

Но если подобные казусы не сильно смущали наблюдателя, то стоит упомянуть о том, что картографер использовал собственные пометки, чтобы изобразить столь важные объекты, как "дом Берти", "там, где гнездо дрозда" или " фиолетовый лоскут".

"Чем больше я буду рассматривать эту карту, тем скорее окончательно запутаюсь", — решил Финес. Но спрашивать у кендеров направление тоже бессмысленно.

— Повернете направо — или налево? — к высокому зеленому дереву, потом дважды обернетесь вокруг, пройдете мимо кустов красной герани — великолепно, вы их видели? — и тогда поймете, что это именно то место, куда вам нужно!

В правом углу карты снова показалось слово, на этот раз оно буквально врезалось ему в глаза. На самом деле слово «сокровища» оказалось частью фразы, потому-то и было так тяжело его сразу отыскать. В целом предложение звучало так: "Здесь сокровища: несметное количество драгоценных камней и магических колечек". Кровь отчаянно ударила в виски Финесу.

Схватив кусочек угля из потухшей жаровни, он дрожащей рукой обвел фразу кружочком. И только потом заметил некий символ внизу.

Под заветными словами располагалась стрелка, указывающая на правый край карты; ее указатель упирался точно в кромку листа. Наклонившись над ней чуть ли не вплотную, Финес обнаружил, что правый край карты слегка обтрепан, как будто разорван по изгибу.

Карта разделена на два куска, и расположение сокровища оказалось на другой половинке!

— Нет! — вскричал Финес. Его голова судорожно задергалась из стороны в сторону, а глаза принялись прочесывать карту в поисках других объяснений. Кто знает, может, стрелка не имеет никакого отношения к сокровищу. Но после нескольких минут безумных поисков Финес вынужден был признать, что имеет, причем самое непосредственное. На краю больше ничего не было. Странно, ведь по его убеждению весь Кендермор, каким он знал город, помещался на карте, которую он держал в руках.

Тогда что же на второй половинке карты?

И, самое главное, где она?

Финес заставил возбужденный мозг успокоиться. На поиски может уйти целая жизнь, но если найти камешки и магические кольца, то на деньги, вырученные за продажу, можно безбедно дожить до преклонных лет. А для того, чтобы найти сокровища, нужны обе половинки карты.

Трапспрингер! Кендер говорил, что эта карта — самое ценное его имущество, так что он несомненно осведомлен о подлинном ее значении. Без сомнения, у старика есть и вторая половинка. Но как отыскать Трапспрингера в таком громадном городе, как Кендермор? Сердце Финеса колотилось с таким грохотом, что заглушило бы и сотню взбесившихся лошадей.

Нахмурившись, он вытянул шею в открытое окно, а затем удивился собственной бестолковости. Звон в ушах не был результатом гулкого биения сердца. По улицам шествовал ранний утренний парад.

Парады — если употреблять это слово в свободном значении — были ежедневным событием в Кендерморе. Они устраивались по всякому поводу: от торжественных празднеств до откровенно смешных случаев. "И этот не будет исключением", — кисло подумал Финес, заметив оркестр. Пять писклявых дудочников, да еще трое, громыхающих тарелками, создавали фоновый шум для кендера средних лет с черным хохолком, который вопил что-то в сложенные рупором ладошки со скамейки, воздвигнутой на опасно наклонившейся повозке. Знамя, растянутое в руках двух бедно одетых молоденьких девушек в сапогах по колено, коротеньких юбках и блузках с глубоким вырезом, приглашало на выборы одного из кандидатов в контору мэра.

— Почему мы хотим, чтобы мэром стал сфинкс? — вопил он. — Да потому, что такого еще не было, вот почему!

— Кендермор базируется на свободе и равенстве, хотя, возможно, никто до сих пор не называл их своими именами, но мы говорим — сфинксы заслужили право занять правящее кресло! Помимо всего прочего, они загадывают такие потрясающие загадки!

Дудочники исторгли душеразрывающий писк, тарелочники загрохотали, и участники парада последовали дальше, завывая и громко апплодируя зажигательной речи оратора.

Отвлекшись от карты, Финес изумленно потряс головой. Сфинкс в роли мэра, надо же. Если его не подводила память, сфинксы были женскими особями существ с телами львов. Почти такие же гигантские, как великаны, хотя куда более умные, они только и ждали, чтобы сожрать кого-нибудь, кто вызывал у них раздражение. Только в Кендерморе могло придти в голову предлагать такое. Кроме того, городом уже правил мэр, и Финес не слышал, чтобы планировались выборы. Хотя кендеры вообще редко что-то планируют.

В Кендерморе уже был мэр. Глаза Финеса заметались из стороны в сторону, когда в его сознании сформировалась мысль, точнее, воспоминание. Прошлой ночью Трапспрингер рассказывал что-то очень странное и противоречивое. Он говорил, что угодил в тюрьму. Но в — о же время он хвастался, будто его племянник женится на дочери мэра. Интересно, что из двух утверждений было пустой болтовней сумасшедшего старого кендера? Ибо вместе они никак не стыкуются. Как бы там ни было, за отсутствием другой информации Финесу показалось, что лучший способ отыскать Трапспрингера, кем бы он ни был — обратиться к мэру. Улыбка полнейшего удовлетворения и предвкушения озарила начинающее стареть лицо.

Разбуженные парадом, кендеры начали собираться перед окном.

— Доктор Костюк…

— Мне нужно подстричься и…

Заставив себя смириться с их шумным присутствием, Финес отрывисто спросил:

— Скажите, кто знает, как найти мэра?

— В ратуше! — хором пропели они.

— Спасибо, — он был краток. — Сегодня у меня выходной — парад, сфинкс и все прочее.

С этими словами он захлопнул ставни прямо перед крохотными, удивленными личиками кендеров. Он слышал выплевываемые в свой адрес колкости, но в мыслях уже торопился к ратуше, чтобы или разыскать сумасшедшего старика, или… Об этом втором «или» Финес не думал.