Кая. Полукровка

Глава 8

Телега мирно покачивалась, скрипела в такт и шуршала камнями под колёсами. На самоходные машины придумали ставить подушки на колёса из мягкого, но плотного материала, который смягчал движение. Может, поездка на такой машине и была приятнее, но чувство приключения и новой жизни она вызвать не могла. Не то, что сейчас: мы сидели спиной к вознице среди тюков с товарами и, спрятавшись от ветра под тремя толстыми одеялами, смотрели в небо. Оно было затянуто плотной серой массой, тяжёлой, но подвижной, и где-то там, высоко, летали одинокие птицы, пронзительно о чём-то крича.

Я почесала ухо, в котором не оказалось привычной серьги. Она была крошечная, и настолько привычная, что никогда не обращала на себя внимание, но теперь, когда она перекочевала в ухо Гарда, создавала ощущение пустоты.

– Забавно, – улыбнулась я, подняв на сидящего бок о бок со мной гладира. – Теперь у нас по одной серьге из пары. Символично, скажи?

Он усмехнулся, и ничего не ответил. Всю дорогу от столицы его занимал один вопрос, и не удавалось вытянуть из него ни единого лишнего слова. А виной всему оказалось письмо дяди Айка.

К Дину мы попали уже совсем далеко за полночь. После короткого вечернего сна было решено пойти на вечернюю встречу с сокурсниками, чтобы примелькаться. Ни у кого не возникнет вопросов, куда делись две девушки, провеселившиеся до ночи с друзьями. По крайней мере до обеда нас искать не будут, даже если не появимся на уроках. Поэтому мы ушли одними из последних, после чего закончили сборы, заперли дверь комнаты изнутри, вылезли через окно и направились к Дину.

– Я уж думал, ты не придёшь, – проворчал он, с силой потирая глаза. – В курсе вообще, который час?

– Прости, задержалась, – улыбнулась я. – Всё получилось?

– Заходи, – махнул он рукой и уже было отошёл от порога, как заинтересованно вытянул шею: – Ты не одна?

– Да, тут со мной Оле.

Его брови так выразительно изогнулись в полном скепсиса выражении, что я чуть не запнулась.

– Вы все издеваетесь, – сказал он, но отошёл в сторону, пропуская нас внутрь. – Надо Джусу рассказать, он будет в восторге.

– И тебе здравствуй, – осторожно проговорил Гард, закрывая за собой дверь. – Между нами с Джусом ничего нет и быть не может, так что...

– Да я уж вижу, что не может! – воскликнул Дин и, спохватившись, понизил голос. – Только вот он ещё не знает, что уже несколько недель обивает порог мужика.

Мы с Гардом переглянулись.

– Постой, – я подняла руки, словно ожидая, что они сейчас кинутся в драку. – Ты говорил, что плакальщица блокирует сознание от воздействия. Неужели настолько?

– Не сразу, – протянул Дин в ответ. – Первые дни особой разницы заметно не было. Потом заметил, что некоторые люди какие-то... знаешь, нечёткие. Будто краску водой развели, и она поплыла. Даже подумал, что у меня что-то со зрением.

Он замолчал и в задумчивости прошёл к столу, где среди завалов приборов и канцелярии отыскал мои серёжки.

– Но прошло ещё несколько дней – и прошло, – продолжил Дин, разглядывая серьги на свет. – Мика объяснила мне, что происходит, когда я поделился с ней своими опасениями. Решил было уже, что у меня галлюцинации или что-то вроде того.

– Вы с Микой помирились? – с любопытством уточнила я, но он помотал головой.

– Нет, просто иногда общаемся. Я ж решил, что и она тоже – галлюцинация... Или ты не знаешь, что она тоже из ваших?

Я украдкой глянула на Гарда, но его лицо, прикрытое иллюзией женских черт, ничего особенного не выражало. Как только у него получается сохранять хладнокровие?

– Значит, и я тоже?..

Дин кивнул и молча протянул мне зажатые в кулаке серьги.

– И... что ты думаешь об этом?

– Не знаю, – он дёрнул плечом и сел на стул, не отводя изучающего взгляда с Гарда. – Думаю, что это подло – вторгаться в чужое сознание. И неплохо было бы лишить вас всех этой способности. Неприятно, знаете ли, гадать, когда мои мысли – это мои мысли, а когда нет. Вижу ли я то, что вижу, или то, что меня заставляют видеть.

– У этой способности есть и обратная сторона, – осторожно сказал Гард. – Вспомни, сколько раз она спасала тебя, когда ты был на грани срыва.

Дин усмехнулся.

– А где гарантия, что ты никогда не станешь пользоваться этой силой во вред другим? Любое влияние – это вторжение в личную жизнь. Я много об этом думал. Даже когда тебе кажется, что ты влияешь во благо, никогда нельзя быть уверенным. Наверняка и ты испытывал искушение воспользоваться ментальностью в собственных интересах. Обмануть. Обхитрить. И взять своё.

Я не удержалась, и скосила глаза, пытаясь незаметно отследить реакцию Гарда. Бабуля неоднократно описывала мне признаки того, что человек нервничает, без умения считывать эмоции ни одна ведьма не сможет делать свою работу. Кадык гладира дёрнулся в коротком глотке, ладони сжались в кулаки и сдвинулись назад, словно пытаясь спрятаться за спину. О да, он определённо не хочет отвечать. Что-то скрывает.

– Мы все люди, – мягко сказала я, вдевая серёжку в правое ухо. – Подвержены слабостям и всё время стремимся воздействовать на других ради собственных интересов. Такова жизнь, Дин.

Он коротко хохотнул и покачал головой.

– Вот только играть надо на равных. Иначе несправедливо выходит.

– Где ты видел справедливость в этом мире? – глухо проговорил Гард и наконец отпрянул от двери. – Нет никакой справедливости. Один родился королём, и у него есть всё. Всё, кроме свободы и личной жизни. И покоя. Кто-то родился бедняком – и у него нет ничего, кроме голода и боли. Кого-то осудили без вины и приговорили к смерти. А кто-то уничтожает людей направо и налево, но остаётся любимым всеми «стражем порядка». Нет никакой справедливости. Есть только случай. И единственное, что мы можем сделать – это научиться пользоваться тем случаем, что выпал на нашу долю. Вот и всё.

Дин уже открыл было рот, чтобы ответить, но я его опередила:

– Ладно, давайте закроем тему! Время позднее, уже пора бы спать, завтра тяжёлый день... Дин, прости, что мы так поздно заявились и спасибо тебе большое за работу.

Ещё несколько мгновений он продолжал прожигать взглядом Гарда, потом откинулся на спинку стула и закинул ногу на ногу.

– Наверное, дядя Айк был прав, когда уплыл отсюда к чёртовой матери. Лучше быть среди себе подобных.

Гард успел уже взяться за ручку двери, как вдруг застыл и медленно обернулся к Дину:

– Что, прости? Куда уплыл?

– Туда, куда тебе дорога, – огрызнулся тот. – Подальше от нормальных людей.

– Он уехал с экспедицией королевича?

– Нет, давно ещё, больше трёх лет прошло с тех пор. Вот письмо прислал, говорит, неплохо обжился. Так что ты подумай. И друзей своих забери

– Дин! – строго оборвала я его, чувствуя, что ситуация накаляется. Но осеклась, увидев, как заблестели глаза Гарда.

– И тебе пришло оттуда письмо? – спросил он, подавшись вперёд, и словно не слыша презрения в голосе Дина.

– Ну пришло, и что с того?

Гард не ответил. Сначала его веки распахнулись, словно он увидел нечто удивительное. Потом расплылся в глуповатой улыбке, прикусил нижнюю губу и отвёл взгляд, в котором читалась несущаяся галопом мысль. Вот только о чём именно он думал, осталось для меня загадкой.

– Мы, пожалуй, пойдём, – сказала я, выталкивая Гарда за дверь. Потом остановилась и, повинуясь внезапному порыву, в два шага пересекла комнату, чтобы обнять Дина напоследок. – Спасибо тебе большое. Ты не представляешь, как выручил меня.

– Да уж представляю, – проворчал он в ответ.

С того момента Гард был как никогда задумчив, а на губах его блуждала таинственная улыбка. На все вопросы отвечал уклончиво, словно боялся спугнуть внезапно повернувшуюся к нему лицом удачу, но к утру мне всё же удалось выяснить, что причиной тому было следующее.

Около четырёх лет назад пропал его брат. Никто больше никогда его не видел, и проследить путь беженца так и не удалось. Его не преследовал закон, он не находился в опасности, как это было в случае Гарда, но зато голову его наполняли разнообразные идеи об идеальном государстве. И о мифической новой стране, которую можно было отыскать, если плыть на корабле дальше гор, покинуть край земли и устремиться в бесконечную воду. Там, за морем, должна быть другая земля. Та, с которой уже много лет никто не возвращался. И вот теперь приходит письмо от человека, который ушёл в те земли как раз во время исчезновения брата! Значит, кто-то вернулся. А значит, можно попытаться выяснить, действительно ли брат там. А может и вовсе он прибыл вместе с письмом дяди Айка?

Гард мечтательно смотрел в серое небо, а я не находила себе места. Нет, его желание найти родного человека мне было понятно: я и сама на многое готова пойти, чтобы найти мать, – но мысль, что для него брат может быть важнее меня, не давала покоя. Немного успокаивало одно: уйти за море, где нет королей и сумасшедших Прокуроров, виделось не такой уж плохой идеей. Но пока что в моих планах было переждать бурю в тихом неприметном месте, чтобы потом вернуться к магии вновь. И на этот раз никто не посмеет вмешиваться в мою жизнь.

***

– Она сбежала, – Хельг плюхнулся в кресло, которое уже начал считать своим, несмотря на то, что располагалось оно в рабочем кабинете короля.

– Ожидаемо, – выдохнул тот, откидываясь на спинку стула. Длинные смятые полы белого сюртука колыхнулись и безжизненно повисли. – Проследили?

– Обижаешь. На самом рассвете подсела в обоз мелкого торговца, сейчас должны быть на полпути к Агвану.

– Что с охраной?

– Стандартный отряд и трое наших на связи. Что делать будем? Вылавливать?

– Оставь. Пусть за ней присмотрят, но не трогают. Ей нужно время.

– Значит, второй план?

– Нет, давай третий. Или всё же...

– Эй-эй! – Хельг поднял перед собой руки. – Тормози коней. Ещё ни разу в истории силовой конфликт с гладирами не решался в пользу человеков.

– Ещё ни разу у нас не было экранов и устройств, взрывающих любую точку пространства.

– Это риски.

– Хельг! – король хлопнул ладонями по столу. – Ты достал меня со своими рисками! Если не рисковать, мы так и будем каждую минуту бояться, что они вторгнутся в наши головы и подчинят себе. А мы при этом будем слюной истекать и радоваться возможности служить великим господам. Чёрт с ним! План номер три – и собирай магов скорее. Как по ним ситуация?

– Не очень. Почти все, кто в провинции – участвуют в восстаниях. Им сильнее всего присели на мозги, если вмешаться, могут и тронуться. Кого могли – вытащили в Тузы. На периферии оставили только врачей.

– Да, мне докладывали... Что же, собирай молодняк.

Хельг расплылся в самой ослепительной улыбке:

– Уже.

Просторная комната была заполнена скамьями, на которых рядами расселись молодые маги. Вдоль стены с серьёзным видом стояли взрослые академики. Первые перешёптывались, гадая, что они здесь – в главной Академии – делают, а вторые молчали и почти не шевелились. Хельг шумно выдохнул и деланно лёгкой походкой вошёл в аудиторию, остановившись на самом видном месте.

– Попрошу внимания, – громко произнёс он и выждал несколько секунд, пока шёпот стихнет окончательно. – Полагаю, вы уже догадались, что собрали вас здесь не просто так. И что дело не связано с учёбой.

– Кто-то опять накосячил? – спросил долговязый парень с кривой усмешкой.

– Не угадал, – усмехнулся Хельг. – Ещё есть варианты или я продолжу?

– Да ясно же, что дело государственное, – сказала темноволосая девушка с выбритыми висками. Гладир прищурился, припоминая, где мог её видеть. – Мы все со старших курсов, и притом все – с государственной службы. А, и медики ещё. Тогда простите, не угадала.

– Почему же... Мика, если я не ошибаюсь? Всё верно, дело государственное. Даже слишком.

Снова поднялся шёпот, в котором чуткий гладирский слух улавливал то и дело звучащий вопрос: «Что это значит?»

– Это значит, – ответил он, возвысив голос, и учащиеся притихли. – Это значит, что вам нужно внимательно меня выслушать. Не все знают, но среди нас много гладиров. Действительно много. Ребята, покажите им.

Те начали озадаченно переглядываться, но ничего не произошло.

– Да иллюзии снимите уже! – прикрикнул Хельг, едва сдержавшись, чтобы не обозвать их, самое мягкое, придурками.

Неуверенно, словно опасаясь чего-то, один за другим маги начали меняться. Изменение были неуловимы, но через несколько секунд послышался первый вскрик. Потом удивлённый вздох. Потом ругательство. А дальше шум заполонил аудиторию.

– Я считал тебя другом! – громче всех орал один из парней. – Тварь!

– Эй, у нас тут что, радикально настроенные расисты? – голос Хельга, магически усиленный, пронёсся над ребятами. – Да, гладиров много, и не только среди вас. И все они – все! – находятся под прямой защитой короны. Так что не рекомендую переходить к поспешным действиям. В противном случае, – он посмотрел в глаза самому прыткому, – мне ничего не стоит залезть вам в голову и заставить полюбить гладиров навсегда.

После этих слов Хельг скинул с себя иллюзию и предстал перед всеми в своём истинном облике. Публика ошеломлённо замолчала.

– Я могу каждому из вас внушить любую мысль и любое желание. Но не делаю этого из соображений этики. Понимаете? Моя сила выходит за рамки вашего понимания, вы все можете оказаться под моим контролем.

– Не все, – хмыкнул широкоплечий парень с дальнего ряда.

– Наслышан, – кивнул гладир. – У вас случай уникальный, и его мы ещё будем подробно изучать. Возможно, если бы мы раньше узнали об особенности плакальщицы, то сейчас не пришлось бы вас всех здесь собирать.

– Так и за чем дело стало? – уточнила ярко-рыжая девчонка из поисковиков.

– Посудите сами. Если я могу вам внушить любую мысль и желание, то же самое способны сделать и другие гладиры. А теперь представьте, что они объявляют нам войну.

Он замолчал, ожидая реакции.

– У нас никаких шансов, – неуверенно раздалось из зала. – Им достаточно добраться до руководства и внушить, что мы должны сдаться.

– Именно. И это не единственный способ разом победить.

– Так что же, назревает война?

Хельг медленно выдохнул.

– Я к чему и веду. Как думаете, почему среди нас столько гладиров, и все они вынуждены скрываться под иллюзией?

Снова невнятный шёпот.

– Потому что мы контактировали с человеками, – сказала Мика, глядя в сторону. – И в Садах нас просто прикончат.

– За что?.. – ахнула рыжая.

– Как предателей родины, – пояснил Хельг. Однако, радикально настроенного товарища эта информация только порадовала:

– Почему же мы должны вас защищать, если вам даже свои не рады? Гладирам не место среди людей!

– Я думал, в маги берут только самых умных из людей – а нет, и здесь встречаются идиоты, – со слащавой улыбкой проговорил Хельг. – Ты с такими идеями у меня быстро потеряешь все права на магическую деятельность. Перед вами всё-таки первый советник короля.

– Королю, видимо, уже мозги промыли, – фыркнул парень и сделал вид, что потерял интерес к беседе.

– Проблема не только в беглом положении гладиров, – продолжил Хельг и коротко рассказал о том, что делают в Садах с представителями человеческой крови. Зал наполнился возмущённым шёпотом.

– А почему сразу война? – спросил боевик с переднего ряда. – Неужели нельзя решить вопрос мирным путём? Договориться как-нибудь.

– Гладиры по своей природе – упёртые бараны. А тот, кто сейчас держит в своих руках власть – самый упёртый из самых упёртых. И при этом он всей душой ненавидит человеков. Ни одни переговоры не дали положительного результата, а сейчас они предпринимают попытки захватить над вами власть и подчинить себе.

Присутствующие в зале ошеломлённо замерли. Хельг выждал какое-то время, убедился, что до всех дошло и, выдохнув, объявил:

– Сейчас мы разобьём вас на команды. С этого момента вы больше не делитесь по направлениям, а работаете сообща.

– Это как? – робко раздалось из зала.

– А так. Каждому из вас понадобится помощь инженера, чтобы усовершенствовать прибор и уточнить расчёты. Каждому нужна будет помощь боевиков, чтобы вооружиться. У каждого должен быть под рукой медик на случай, если...

– Мы что, действительно отправимся на войну? – округлила глаза девушка.

Хельг на мгновение опустил взгляд, а потом твёрдо посмотрел ей в глаза:

– Этого я исключить не могу.

Снова поднялся шум. Кто-то говорил, что не собирается воевать, кто-то радовался возможности опробовать свои изобретения в деле, кто-то поражался новостям. Усилив голос, Хельг без предисловий объявил составы команд, и каждую команду закрепил за одним из стоящих вдоль стены академиков. Толпа в помещении пришла в движение: академики собирали своих ребят в кучку и выводили прочь, туда, где начнут уже более подробный инструктаж в спокойной обстановке. Однако, Хельгу расслабляться было рано.

Его взгляд приковал к себе дворник из училища, который сейчас с самым угрюмым видом шёл в сторону гладира. Тот глубоко вдохнул, надеясь за несколько секунд собраться с мыслями. За исход этого разговора он опасался больше всего.

– Малой, – процедил приблизившийся мужчина, – объясни-ка толком, на кой чёрт меня сюда притащили? Я же не этот ваш... академик.

Последнее слово он буквально выплюнул, выражая своё презрение.

– Я всё понимаю, господин Сома, – Хельг улыбнулся так обворожительно, как только мог. Использовать ментальность по отношению к этому человеку ему строго-настрого запретили, и оставалось надеяться только на природное очарование. – Вы здесь, безусловно, не случайно. Нам крайне нужна ваша помощь.

– Мальчик, ты, видать, совсем тугой на голову, что простых вещей не понимаешь. Я давным-давно принял решение, и оно не изменится.

Дворник поджал губы, сухие и сморщенные, которые выдавали в нём почтенный возраст. Хельг медленно вдохнул, огляделся мельком – не подслушивает ли кто? – и, приобняв мужчину за плечи, отвёл его в сторону.

– Послушайте, – тихо проговорил он, – то была трагическая случайность, и я глубоко соболезную как пострадавшим, так и вашему горю. На вашем месте я бы поступил так же.

– Сомневаюсь, – проворчал Сома, но Хельг не обратил на это внимание.

– Нам очень нужны ваши наработки. В тот раз вы ошиблись, но сейчас эта ошибка может стать нашим козырем.

– Вы точно с ума сошли. Я не для того ушёл из Академии, чтобы когда-нибудь сделать это снова.

– Она тоскует по вам, господин,– вкрадчиво сказал гладир, и человек вздрогнул, словно что-то ударило его током. – Увядает. Ни с кем не идёт на контакт. Мы так и не смогли отыскать её тело. Подумайте, сколько ей сейчас лет? В лучшем случае, чуть меньше, чем вам, а в худшем...

– Её сердце вот-вот остановится от старости, – закончил дворник, задумчиво глядя в окно. – Надо было отключить её тогда, сразу. Смалодушничал.

– Все мы допускаем ошибки.

– У меня их было слишком много.

– Но сейчас ваши ошибки могут спасти тысячи жизней. Господин Сома, вам выпал невероятный шанс.

– Какой ещё шанс? – мужчина оторвал взгляд от заходящего за горизонт солнца и недоверчиво посмотрел на Хельга.

– Шанс на искупление.