Кая. Полукровка

Глава 6

Глаза покраснели и теперь болели после длинной и трудной ночи. В голове было пусто: мысли кончились ещё на рассвете, но что-то мешало спать. При этом моральных сил не было даже встать с постели, поэтому Гард ушёл на завтрак один, пообещав принести что-нибудь с собой. Ко всему прочему, мне совершенно не хотелось случайно встретиться с Майком, который наверняка теперь ходил злым. Действие приворота длится несколько часов, и если он не нашёл какую-нибудь девчонку, готовую оказать посильную помощь, ему пришлось несладко. Чем бы всё ни кончилось, разбираться с ним момент не располагал. Он медик, и наверняка догадался, что произошло. А я теперь доказывай, что ни при делах...

– Войдите, – негромко ответила я на стук в дверь и тут же прикусила язык, сообразив, что за дверью может быть и Майк.

Но вместо него, в комнату заглянула растрёпанная Агата.

– Кая? Ты в порядке? Ой, ты что, плакала? – она подбежала и, присев рядом, взяла меня за руку. – Тебя не было на завтраке, и я волновалась. Ты так внезапно вчера ушла, а Эля только загадочно закатывала глаза на все мои вопросы! Так что случилось? Ты только скажи, если тебя кто-то обидел, я ему такое в еду подмешаю, неделю из туалетной комнаты не выйдет!

– Всё в порядке, – мои губы с трудом растянулись в некотором подобии улыбки. – Просто... как-то... что попало происходит. Я сбежала из деревни, надеясь, что наконец найду своё место и смогу сама распоряжаться своей жизнью, а выходит...

Агата обняла меня за плечи.

– Если взболтать воду в стакане, она не сразу останавливает своё движение. На это нужно время.

– А как тебе такое? – усмехнулась я, снимая иллюзию. Агата несколько секунд смотрела на меня, а затем, без тени улыбки, кивнула:

– Я так и подумала. Это всё кажется диким, но приходится признать: мир устроен не так, как нам казалось раньше.

– И думается мне, что дальше он будет только усложняться и усложняться. Знаешь, чем занималась моя мама? Она искала следы Пришлых.

– Это ещё что за чудики? Так гладиры называются, что ли?

Я помотала головой и, подтянув колени к груди, начала раскачиваться взад-вперёд.

– Сама не знаю, кто они такие. Неведомые разумные существа, которые когда-то по какой-то причине обосновались на нашей земле – а затем исчезли, оставив только надписи и картины на стенах. Кто они такие? Что они здесь делали? И почему мы ничего о них не помним?

– У-у-у, милая, да тебя в дебри понесло, – Агата положила руку мне на плечо. – Хотя это всё очень интересно, но сейчас, мне кажется, не лучшее время думать о таинственных... как их? Пришлые? Тебе надо встряхнуться и расслабиться! Погулять по городу, съездить куда-нибудь, пообщаться с новыми людьми, наконец.

Погулять по городу... Сначала перед глазами возникли ищейки, которые вполне могут продолжать ошиваться в столице. Потом вспомнилась запланированная встреча с Рю. Такая срочная, что плевать он хотел на мою учёбу... Впрочем, после бессонной ночи голова была в таком состоянии, что толку от посещения уроков не было бы при любом раскладе.

– Мой отец... не бросал меня, – с трудом проговорила я, спрятав нос между коленок.

Агата молчала, выжидая.

– Ты про письмо? – осторожно спросила она, когда молчание затянулось.

– И про него тоже. Гард знает его, он подтвердил, что папу отправили в Пещеры. Это что-то вроде ссылки, из которой никто не возвращается, и даже письма оттуда не приходят. Попавших в Пещеры гладиры считают погибшими, и не надеются увидеть их вновь.

– Это ужасно, – прошептала побледневшая Агата. – Я слышала про рабство, но чтобы такое...

– Рабство, – я улыбалась, но на душе не было ни капли весёлости. – Люди, которые полностью лишены свободы выбора даже в мелочах.

И тут что-то внутри меня оборвалось. Словно лопнула нить, натянутая над свечой, я закричала и со всей силы швырнула подушку. Та попала на рабочий стол, повалив книги, карандаши и конструкцию из кубиков, с помощью которой мы делали домашнее задание по физике. Прокатившись по полу, они застыли в асимметричной композиции.

– Уроды! – кричала я, стуча кулаками по постели. – Садисты! Рабство! Можно лишить человека всего, но не свободы!

Агата прижала к груди мою голову и, поглаживая по волосам, успокаивающе зашипела.

– Ш-ш-ш, тише, милая... А то сейчас сюда все соседи сбегутся...

Моя грудь предательски задрожала, и сдерживать слёзы стало невозможным. Скопившееся напряжение рвалось наружу, переплетаясь с ненавистью ко всем, кто считает себя вправе принимать решения за других.

– Убить их всех, – твердила я между резкими всхлипываниями. – Своими руками их... всех пущу на костёр... и буду смотреть... как они горят...

– Откуда только в тебе столько жестокости, – мягко возразила Агата, не переставая гладить меня по голове. – Может, лучше бороться с ними их же методами?

– Как? Запереть в клетке?

– Например. Есть же такой тип наказания, как арест.

– О нет, Агата! – я выпрямилась. – Уподобляться им я не стану!

– И просто отнимешь жизнь? – Агата выгнула бровь. – Разве это лучше?

Отмахнувшись, я уставилась в окно.

– Для них и этого будет мало. Одно дело запирать в темницах преступников, и совсем другое – брать в рабство ни в чём не повинных людей.

– Да, с этим определённо нужно что-то делать. Как думаешь, может, наш король сможет освободить несчастных? Всё-таки там его подопечные.

– Наш король, – я запнулась, пытаясь сформулировать мысль. – Не знаю. Говорят, наш король слишком молод. Он вроде как младший сын почившего государя.

– Надо собирать людей! – воскликнула Агата, чуть подпрыгнув, и глаза её засверкали. – Рассказать всем о том, что происходит в садах Торуса, согнать людей на площадь и требовать от короля решительных действий! Против народа он не пойдёт, ему придётся что-то предпринять!

Я на несколько долгих мгновений застыла, не зная, как реагировать. Зачем собирать людей, если могу сама, прямо сегодня, потребовать от него решительных мер? Утерев лицо от остатков слёз, я коснулась колена Агаты:

– Давай для начала напишем ему обращение? Я слышала, что можно написать официальное письмо королю с жалобой или просьбой...

– Думаешь, ответит? – с сомнением покачала головой Агата.

– Если не ответит, тогда можно переходить к более решительным мерам.

Она вдохнула, чтобы что-то ответить, но тут открылась дверь, и мы синхронно развернулись.

– Привет, девчонки, – сказал Гард, скидывая сапоги. – Там такое солнце, а вы тут сидите! Знаете, как бодрит? – он прошёл в комнату и поставил на пострадавший стол бумажный пакет из столовой. – Что у вас тут произошло?..

***

– Кажется, всё прошло как нельзя лучше.

– Кажется или прошло?

– Она повелась на идею народного восстания. Стала меня убеждать сначала написать официальное прошение.

– Отлично сработано, госпожа. Королевство вам этого не забудет. Вы касались темы родителей?

– Хватило бабушкиного письма. Она здесь дружит с каким-то беглым гладиром, он ей подробно рассказал о Пещерах и о том безобразии, что творится в Садах.

– Да, понимаю, о чём вы.

– У меня есть просьба к королю.

– Слушаю.

– Могу я быть рядом с ней, когда... ну... всё начнётся? Я не могу её бросить одну.

– Она не будет одна. С ней будем мы.

– Господин Хельг! Я её знаю. Она от вас сбежит при первой же возможности и полезет в самое пекло. Она только кажется спокойной и рассудительной, а на деле...

– Я передам вашу просьбу, госпожа.

***

Рю нервно мерил шагами свой рабочий кабинет. Выходило совсем немного: пять шагов в ширину и семь – в длину. Иногда ему казалось, что это самая маленькая комната дворца, и наверняка задумывалась как кладовка для швабр, но всё равно питал к ней особую нежность. Здесь всегда царил бардак: все поверхности, включая пол вдоль стен были заставлены кипами бумаг и стопками книг, в расположении которых никто не мог отыскать логики, кроме него самого. Да и не допускался к ним никто, кроме Хельга, да, может быть, брата короля – Даррела, который, впрочем, уже несколько дней как отчалил к неизведанным берегам.

В дверь деликатно постучали.

– Ваше величество, госпожа Прекрасная пожаловала ко дворцу, велите сопроводить в ваши покои?

Король не сдержал улыбки. Всё верно, никому из дворцовых не меняли инструкций о том, как встречать Каю, и Рю с трудом подавил соблазн дать вопрошающему добро.

– Нет, ведите её сюда, – крикнул он, бросаясь освобождать стол от хаотично разложенных докладах о происходящем в провинциях. – И чай. Да, чай, с фруктовым печеньем.

– Будет исполнено, – прозвучало из коридора. Невидимый дворецкий поклонился и уже через секунду звук его шагов затих где-то в глубине дворца.

Рю не был готов. Если бы кто его спросил, он сказал бы, что к такому разговору быть готовым просто невозможно, будь ты хоть трижды король. Одно дело – давать задания и поручения подчинённым, с которыми тебя ничто не связывает, и совсем другое – толкать девушку, от голоса которой замирает сердце, на то, что она ненавидит больше всего.

Король сел за стол, осмотрел его критическим взглядом, потом уронил голову на руки и застонал:

– Она не согласится. Ни за что не согласится!

– Кто же откажется стать главой государства? – легкомысленно ухмылялся Хельг прошлой ночью, раскачиваясь на стуле в этом самом кабинете.

– Кая откажется, – Рю потёр глаза, которые болели так, словно в них песка насыпали. – И я её прекрасно понимаю. Сам бы всё это бросил, будь на то моя воля.

– Что же мешает?

– А ты представляешь, что тогда начнётся в королевстве? Маму никто не примет, Мила наворотит тут таких делов, что расхлёбывать придётся даже не нам, а нашим потомкам. Она же вообще не думает о последствиях своих действий! И подруга у неё – Элайла – такая же балбеска. Выходит единственный вариант – это смена династии. Кто гарантирует, что посторонний человек окажется не худшим правителем? Да и кого тогда ставить? Начнётся борьба за власть, постоянные перевороты и бесконечные перемены. Королевство в своём развитии откатится лет на сто назад!

– Мне кажется, ты преувеличиваешь. В конце концов, твоя мать – прирождённый лидер, у неё могло бы получиться.

– Мы живём в патриархальном обществе. И без того время неспокойное, если ещё и женщина займёт престол, мы потонем в бунтах. Удивительно, что до сих пор гражданская война не началась. Ведуны, чтоб их! Давно нужно было взять их под контроль!

Хельг взял в руки один из докладов и пару минут быстро водил глазами по строчкам.

– Она ненавидит это всё. Обязательства. Ответственность. Связанность долгом. Для неё трон – самый страшный сон, цепи и ошейник.

– Может, в мозгах у неё поковыряться? – проговорил гладир, не отрываясь от бумаг. – Воспользоваться моментом, пока она слабо контролирует свою защиту. У нас есть умельцы, которые не многим хуже ищеек работают.

Король нахмурился и, прикусив губу, покачал головой:

– А если поймёт? Тогда мы уже никак не сможем её уговорить. Сейчас есть хоть какой-то шанс, сыграть на родственных чувствах, на ненависти ко всем и всему, что угрожает человеческой свободе. Но если она почувствует, что её волю принимать решение кто-то подпирает – пиши пропало. Великое Солнце! Как же я её понимаю...

Безымянный дворецкий, которого я всегда мысленно называла Носатиком (за длинный крючковатый нос), провёл меня в то крыло дворца, которое пряталось за тронным залом. Здесь было непривычно тихо, и тишина эта напоминала о произошедших недавно событиях. Мурашки пробежали по спине, стоило представить, что позвал меня не Рю... вернее, не совсем Рю – а загадочные кукловоды, захватившие его сознание.

Носатик деликатно постучал в одну из выгоревших от старости дверей, и, услышав изнутри приглушённое «войдите», распахнул её передо мной. Посреди маленькой – в масштабах дворца – комнаты стоял массивный стол, а за ним, словно ректор училища сидел улыбающийся Рю.

– Привет, – выдохнул он, и глаза его блеснули с привычной нежностью. Я невольно выдохнула: по крайней мере, меня он помнит, а это уже хороший знак. – Присаживайся. Будешь чай? Может, ты голодна?

Помотала головой.

– Спасибо, не нужно. Чая будет вполне достаточно.

Пока я усаживалась на тяжёлый массивный стул с высокой спинкой, Рю едва заметно кивнул Носатику, и дверь за моей спиной с тихим скрипом закрылась. Устроившись за столом, я приняла чашку с горячим, но не обжигающим, чаем, и внимательно посмотрела на короля. От цепкого взгляда ведьмы трудно утаить признаки плохого самочувствия: кожа его была сероватой, белки глаз покраснели, а руки слегка дрожали, словно он только что пережил серьёзный испуг.

– Ты так и не нанял себе помощников? – спросила я, прервав тишину. – Так ведь никакого здоровья не хватит. Может, стоит отдохнуть немного?

Рю натянуто улыбнулся, внимательно разглядывая чашку.

– Какое там. Тут такие дела творятся, что если я их оставлю на кого-нибудь, всё королевство развалится.

Он осёкся, и замолчал с таким напряжённым выражением лица, что мне стало не по себе.

– Рю, – я отставила свою чашку в сторону и склонилась над столом. – Ты из-за этого меня позвал? Тебе нужна помощь?

Король кивнул. Медленно и задумчиво, словно в ответ на собственные мысли, но, шумно вдохнув, собрался и тоже склонился над столом, внимательно посмотрев мне в глаза. Пришлось подавить порыв откинуться обратно к спинке стула. Сейчас он был настоящим королём: сильным, властным, уверенным в том, что делает. И главное – решительным.

– А что, если да? Ты поможешь?

– Не нравится мне твой настрой, – я всмотрелась в его лицо, пытаясь угадать, к чему он клонит. – Давай ты мне сначала объяснишь толком, в чём дело, а потом обсудим, смогу я помочь или нет.

– Сможешь, – сказал Рю, и на лице не осталось от улыбки ничего. Он сел ровно и, вытащив откуда-то из-под стола кипу бумаг, положил её передо мной. – Это отчёты о происходящем в стране за последний месяц. Для сравнения, – он достал ещё одну кипу, но значительно меньше, раз в восемь, – это отчёты за месяц в начале осени.

– И что же происходит? – я вытянулась, пытаясь прочитать верхнюю из бумаг, но почерк был слишком мелким и тесным, автор записей умудрился заполнить закорючками весь лист.

– Если коротко, люди требуют, чтобы их пустили в расход. – Рю посмотрел на то, как моя бровь выгнулась в ответ и спешно пояснил: – Повсюду вспыхивают восстания, протесты и бунты с требованием открыть границу с Садами Торуса и передать власть гладирам.

– Чего-о?! – я привстала и схватила таки верхний лист, желая собственными глазами увидеть подтверждение. – Они умом тронулись?! Это же самоубийство!

– Это ты знаешь, чем нам грозит подобный финт. Но вот скажи, если бы кто-нибудь сказал тебе, что гладиры – мудрые и мирные существа, пекущиеся о благополучии каждого, способные создать настоящий рай на нашей земле, ты была бы против предложения присоединить к ним наше королевство?

– Ну... – я отвела взгляд и попыталась себе представить подобную ситуацию. – Не знаю, как у них на самом деле, но в книгах пишут, что сады – прекрасный уголок.

– Эти книги! Пишут! – внезапно поднял голос Рю. – По нашей с Даррелом инициативе! Мы уговорили отца начать повсеместную пропаганду дружбы с гладирами! Все эти книги писались с одной целью – смягчить отношение людей к гладирам, чтобы со временем дать им возможность находиться среди нас без иллюзии и не бояться быть сожжёнными без суда!

Я отшатнулась. Его лицо исказилось в эмоциях, которые мне были совершенно непонятны. Но в следующую секунду он взял себя в руки и опустился обратно на мягкое сиденье.

– Ты ведь помнишь, что творилось, когда мы были детьми? Так не должно было продолжаться. Однажды мы подружились с мальчишкой, с гладиром, который оказался на нашей земле, потому что там, в Садах, ему грозила казнь. Ему было всего восемь, и по наивности доверился нам, рассказал о себе всё, как есть. Видимо, не только нам, потому что дружили мы совсем недолго.

– Что с ним стало? – спросила я, с трудом шевеля пересохшими губами.

– Всю его семью зарезали ночью последователи группы Карателей. Слышала о таких? Они вроде как за чистоту человеческой крови, а гладиров считали чем-то вроде чудовищ. Конечно, их потом отыскали и наказали, но... Гарда это не вернуло.

– Как-как, прости? Как его звали?

– Гард. Гардо – так он просил себя называть. А что?

– Нет, ничего. Показалось.

Конечно, то не мог быть знакомый мне Гард. Даже если бы он случайно выжил, то должен был быть старше, и наверняка рассказал бы о своём визите в Великие Тузы. Но от звучания знакомого имени становилось жутковато.

– Мы с Даррелом много думали, как предотвратить подобные случаи, и разработали план. Подключили бардов, писателей, художников и артистов. Они ходили по стране и рассказывали истории, в которых гладиры представали благородными, честными, добрыми... Да ты и сама наверняка слышала эти сказки. Конечно, мы не ожидали быстрого эффекта, несколько поколений должно было вырасти на этих сказках, но...

– Но реальность – это вам не сказки.

– Именно. Реальность тем временем становилась всё хуже. Сначала Прокурор просто избавился от всех претендентов на престол. Затем начал гонения на тех, кто пересекает границу и контактирует с нами. А после объявил награду за пленных человеков – как они нас называют. У наших нет никаких шансов избежать рабства, их волю подавляют полностью, внушают, что они сами желают служить своим господам...

– Зачем, – прошептала я, хмурясь. – Зачем ты мне рассказываешь об этом?

Рю вздохнул и откинулся на спинку стула.

– Это важно, моя хорошая. Твоя мать... Задачей группы, в которую она входила, было выяснить, что происходит с пленными людьми и есть ли какие-то способы их освободить, не развязывая войны. Мы тогда не были готовы воевать с гладирами. Им было достаточно надеть иллюзию и просочиться в ряды командования, чтобы полностью разрушить армию и направить наши силы на нас же самих. Объявить войну значило обречь нас всех на вечное прислуживание тем, кто считает себя высшей расой. Сейчас ситуация иная. У нас есть маги. Экраны, блокирующие ментальное воздействие. А они в свою очередь перешли все мыслимые границы и первыми начали наступление.

– Пытаются захватить власть над нами, – понимающе кивнула я. – Сначала через тебя, теперь – через народ.

– Верно. На нашей стороне есть предатели. Они уже заполнили наши темницы, но находятся всё новые и новые, готовые ради власти над чужим разумом вести за собой людей.

– Рю... – мой голос был тихим и надломленным. – Мы должны с этим что-то сделать. Нельзя допустить, чтобы они продолжали лишать людей свободы.

– Именно поэтому ты здесь, – сказал он, постучав пальцами по столу. – Ты – единственная, кто может прекратить это всё быстро и безболезненно.

– Но что я могу сделать? Обычная девчонка, из меня даже маг никудышный!

– Видишь ли, – Рю скрестил пальцы и, наклонившись вперёд, на пару секунд отвернулся, обдумывая свой ответ. Но вместо пояснений спросил: – Что ты знаешь о своём отце?

Я замялась, вспомнив портрет и письмо. А потом приподнялась на стуле от внезапно постигшей меня догадки:

– Погоди, ты что-то знаешь?! Знаешь – и молчишь?!

– Тише, моя хорошая, – он взял меня за руку и я, стиснув зубы, села обратно. – Я действительно кое-что знаю, но, уверяю тебя, узнал совсем недавно. И... долго думал, как сказать.

– Говори же! – воскликнула я, потому что король снова задумчиво замолчал.

– Помнишь, я сказал, что Прокурор избавился от претендентов на трон? Твой отец был среди них.

Перед глазами возник образ отца. Улыбчивый, с высоким хвостом длинных серебристых волос. Попыталась представить на его голове корону и помотала головой.

– Не хочешь же ты сказать, что он какой-то там наследный королевич?

– Скорее наследный голова. Они своих правителей называют так.

– Такого не может быть, – нервно усмехнулась я. – Так не бывает. Ты что, не видишь разве, перед тобой обычный человек, как я могу быть наследницей их трона?

– Положим, не обычный человек, – улыбнулся Рю. – А очень даже необычный.

Я скрипнула зубами. Как же они все меня достали! У всех тайны, у всех свои мотивы, у всех свои цели, а я для них – кто? Инструмент? Игрушка?!

Проглотив вспыхнувшую ярость, я тихо, чтобы не спустить эмоций с поводка, уточнила:

– И как давно ты знаешь об этом?

Он улыбнулся, глядя в пространство, словно вспоминал что-то очень приятное, и от этого ярость только сильнее бурлила во мне.

– Двери тронного зала, – сказал он, – они реагируют на особый компонент крови гладиров. И если гладир пересекает порог, узор на них окрашивается в голубоватый цвет. В тот момент, когда тебя впервые привели во Дворец, я уже был предупреждён.

– Почему ты мне не сказал? – ещё тише прошептала я. Внутри всё затихло, готовое к взрыву.

Рю перевёл дыхание и внимательно посмотрел мне в глаза.

– Каечка. Ты тогда не до конца даже верила в их существование. Твоё лицо не имеет с гладирами ничего общего. Если бы я тебе сказал, в лучше случае ты бы решила, что это глупая шутка, в худшем – пребывала бы в глубоком шоке. Зачем нужно было поднимать такие сложные вопросы, когда у тебя и так забот было больше, чем по горло? Сначала это поступление, потом проблемы с учёбой, потом уже на меня навалилось всё...

Я сжала зубы и медленно вдохнула, стараясь успокоиться. В его словах была доля здравого смысла, хотя злость всё равно переливалась через край, падающими каплями обжигая меня изнутри.

– Моя хорошая, – сказал Рю, снова наклонившись ко мне. – У тебя на шее, в основании черепа, есть шрам. Этот шрам – клеймо рода Веда. Прямых потомков Торуса Головы. Всё, что нам нужно – это сделать тебя их новой головой и избавиться от Прокурора. Дальше я всё сделаю сам.