Каролина. Часть третья

26. Конклав

Мы прибыли ранним утром, а первое заседание начнется уже сегодня вечером. Не было и речи, чтобы пойти и погулять по острову, как мы с Адрианом… черт, надо переключиться и называть его тут только Люком, иначе может произойти недопонимание, которое будет стоить нам прежнего комфортного положения головы на шее. Так вот, речи о прогулке и быть не может. Нужно восстановиться и привести себя в порядок или хотя бы его подобие до начала заседания.

Схема поведения максимально проста.

Люк ведет все разговоры, а я вступаю в беседу только тогда, когда ко мне напрямую будут обращаться. Искренне надеюсь, что этого не произойдет. Я не хочу ни с кем общаться. Достаточно и того, что мне придется смотреть на их наглые морды, сидеть за одним столом с женщиной, которая издевалась над Брайаном, Дейлом и кучей других детей, а также с мужчиной, который пытался убить меня. Это приемлемая цена за возможность не вести с ними светские беседы.

Зеленые плащи – воплощение урожая. Мы кормильцы всех городов, в этом наш козырь. Не стоит про него забывать. Угроза отравления и без того небольших клочков пригодной земли поможет нам, если придется надавить на кого-то из участников заседания. Смерти боятся все, а голодной тем более. Адриан спросил, как я отношусь к возможности шантажа. Я ответила, что положительно. Главное чтобы конклав закончился как можно скорее и мы вернулись в Салем. В этот раз я не попрощалась с мамой и это гложет. А что если я не вернусь?

Если честно, я думала, что у нас начнутся проблемы с момента, когда мы попытаемся войти в ворота, но охрана только внимательнее обычного рассмотрела Адриана и пропустила, не задав ни одного вопроса. Оружие при нас не обнаружили, ведь пистолет, который я добыла от человека Поула, был спрятан до того, как уставшие ноги вынесли меня из леса. Кто знает, может, он пригодится мне на обратном пути?

Как я понимаю, всем плевать на правила и законы, не нарушает их только ленивый.

Удивительно, как города еще продолжают функционировать? Из-за изобилия лжи и нарушений законов, которые пытаются скрыть за тонкими манипуляциями, мир уже должен был развалиться окончательно.

Скрытые лаборатории, опыты над детьми, издевательства над Каролинами, безнаказанные убийства глав городов, воровство, похищения… Можно до утра перечислять и все равно я что-нибудь да упущу.

Лежу на кровати, раскинув руки и ноги в разные стороны. Бессмысленно рассматриваю идеально ровный чистый потолок и блуждаю по лабиринтам мыслей. Одни пути приводят меня к тому, что этот конклав может стать последним для представителей Салема. Другие уводят к Брайану. Кажется, что я не видела его целую вечность, хотя прошло от силы три недели. Хочу ли я знать, где он и в каком состоянии находится? Вспоминает ли меня хоть иногда?.. Третьи мысли направляются в сторону Поула. Я не испытываю к нему ненависти или неприкрытой злобы. Я определилась со своими эмоциями к этому подобию человека. Он мне противен. Есть такие люди, которым удается дурачить вас на протяжении жизни. Когда-то вы даже можете считать их близкими или друзьями, а потом неожиданно узнаете настоящего, того, кто умело прятался за маской адекватности и дружелюбия. Мне мерзко даже думать о нем. Он убил родного отца, а ведь тот никогда не пренебрегал Поулом, как это делает большинство людей. У Поула даже нет оправдывающего его действия мотива. Власть? Для меня это не оправдание, чтобы забрать жизнь любящего отца.

– Мы переживем этот конклав, – уверенно говорю я.

Не собираюсь умирать здесь, даже если Поулу очень сильно этого захочется, и он приложит все усилия.

– Переживем, – подтверждает Адриан.

Ты-то уж точно.

Мое тело в сравнении с Адрианом – хрупкая ваза, которая уже пошла трещинами, против бетонной стены, облитой сплавом непробиваемого металла.

Поднимаюсь на локтях и смотрю на мужчину, который методично что-то пишет на листе белоснежной бумаги.

– Как ты думаешь, что может тебя убить? – спрашиваю я.

Он отрывается на мгновение от листа и, приподняв брови, говорит:

– Я пока не готов это узнать.

– Это понятно. Я о том, что ты первый в своем роде и неизвестно, что может причинить тебе непоправимый вред. Как выяснилось, взрывная волна и выстрел из ружья тебя не убили.

– Может, если бы выстрел был в лицо это бы и сработало, – рассуждая, произносит Адриан.

– Возможно. Может, у тебя есть какая-то аллергия или непереносимость чего-то?

Собеседник полностью отвлекается от подготовки к заседанию и с прищуром и легкой улыбкой спрашивает:

– Я не понимаю, к чему ты клонишь? Решила в эти выходные стать вдовой?

Тихий смешок сам срывается с губ.

– Нет, – моментально отвечаю я. – Меня напрягает, что мы не знаем ничего о твоих слабых сторонах. А ведь кто-то может их использовать, или они проявятся в самый неподходящий момент. Ведь у всего есть своя цена. Мутировавшие отдали свой голос и возможность жить с близкими и получили взамен все то, что есть у тебя. А ты с этим не распрощался, значит, ты заплатишь другую цену.

Около минуты мы молча перевариваем мои мысли по этому поводу.

– Скорее всего ты права. Остается надеяться, что у меня нет аллергии на ромашки или пыльцу. Не хотелось бы умереть от этого, предварительно пережив взрыв и выстрел в грудь из ружья.

Действительно, обидно.

Тяжело вспоминать бесчувственное тело Адриана и море крови, что разлетелось по хижине. Сердце тяжелеет, а пальцы начинают дрожать. Я желаю Адриану только самого лучшего. Пусть он будет счастлив, здоров и без аллергии на пыльцу.

– Или ты непобедим, – предполагаю я.

– В это я не верю.

Пока я привлекла внимание Адриана, принимаю сидячее положение и, поймав его взгляд, спрашиваю:

– Что ты увидел в воде?

Этот вопрос тревожит меня не на шутку.

Адриан тут же отводит взгляд в сторону и сжимает зубы.

– Ничего.

Слишком скупой ответ на те эмоции, которые он испытал в моменте.

– Неправда. Я видела, как ты был… удивлен? Скажи мне.

Адриан переводит на меня серьезный взгляд и, четко смотря в глаза, говорит:

– Я ничего не увидел в воде и это чистая правда.

– Тогда что случилось? Я не понимаю.

– Я расскажу тебе, когда мы приедем домой. Не раньше.

Закатываю глаза и снова валюсь на спину. Ну и ладно. Кроме странного поведения Адриана есть еще много чего, с чем мне бы хотелось разобраться.

Стук в дверь настолько неожиданный, что я вздрагиваю. Адриан же спокойно поднимается с места, оставляет лист и карандаш на столике у кресла, на котором сидел, и направляется к двери. Он ведь заранее знал, что кто-то идет. Он даже знал, кто именно.

Адриан открывает дверь, а я закатывая глаза.

Да ла-а-адно.

За порогом стоит Миранда в красном плаще и с алыми губами.

– Долго же вы добирались. Я вот прыгнула с парашютом и сократила время на дни.

А так что – можно было? Она говорит это серьезно?

– Ты спрыгнула с парашютом? – не веря, спрашиваю я.

– Да. Считаю его недооцененным изобретением былых времен. Когда-нибудь я полноценно налажу их производство.

Адриан перебивает наш диалог, а я пытаюсь оттолкнуть мысли о том, что чертова Миранда умеет удивлять. И эффектно появляться.

– Зачем пришла? – спрашивает он.

Как только Миранда отрывает от меня внимание и переводит его на Адриана, даже ее энергетика начинает сверкать по иному, не говоря уже о миндалевидных глазах. Не знаю, как это объяснить, но она будто перевоплощается в другого человека, от которого невозможно отвести взгляд.

– Элли просила передать, чтобы ты не переживал, она уже сообщила всем главам про твое исцеление ее новой вакциной.

– Если кто-нибудь попросит поделиться ею? – спрашиваю я.

Миранда переводит на меня хищный взгляд и, улыбнувшись уголком губ, отвечает:

– Она поставила неподъемную цену и объясняет это тем, что на создание одной вакцины у нее ушло десять лет. Следовательно, следующие десять лет к ней с этим вопросом нет смысла обращаться.

Умно.

Этим Элли и опасна, она как змея сможет вывернуться из любой ситуации.

Миранда передает сложенный лист Адриану и говорит:

– Это тебе. Как прочтешь, сожги.

Она разворачивается и уходит не попрощавшись. К слову, она и пришла не поздоровавшись.

Адриан закрывает дверь, разворачивает лист, читает и сминает его в кулаке.

– Я скоро приду, – бросает он на ходу. Хватает зеленый плащ и вылетает из места временной дислокации.

Я же смотрю в потолок и пытаюсь понять, что его все-таки связывает с Мирандой? Кажется, что нечто большее, нежели он мне рассказал. С ее стороны точно.

Адриан возвращается за десять минут до выхода. Я уже надела зеленый плащ и причесала волосы на один бок. От ссадин на шее мне не удалось избавиться, отпечатки рук нападавшего никуда не пропали, но из-за наличия зараженных рисунков их не так видно.

– Извини, что задержался, – говорит он на выдохе.

– Что происходит? – серьезно спрашиваю я. – Интерес не из праздного любопытства. Если ты что-то задумал, я должна знать. Быть готовой.

Адриан глубоко вздыхает.

– Я предложил Миранде сотрудничество до того, как она станет главой Дэйли. Она будет получать от Салема и от меня лично любую помощь, которые мы только можем ей предложить.

Слишком жирно, но я не могу оспаривать решения Адриана, которые касаются Салема. Я сама отдала ему город и не имею на него никаких планов.

– Все из-за того, чтобы она убедила Элли в том, что ты отдашь Каролин? – уточняю я.

– И не только. Миранда помогает мне с момента, как я обратился.

Голова сама по себе кивает, хотя я мало что поняла.

– Ты был все это время с ней?

– Да.

– Ладно, – отмахиваюсь я, – нам уже пора.

Каждый шаг, что приближает нас к Поулу, делает меня куда более уверенной, чем я могла представить. Скорее всего он не ожидает увидеть меня живой, думает, что мои останки уже давно растащили дикие звери или мутировавшие.

Еще выше поднимаю подбородок, пусть ублюдок охренеет от нашей встречи. Я буду пристально смотреть ему в глаза и не отведу взгляда первой.

Входим в зал, за столом уже все собрались. Все, кроме меня, Адриана и мистера Соула. Возможно, он еще не прибыл. Надеюсь, старик жив. Не могу представить, как он преодолевает путь от дома до переправы.

Я помню Дика и Рикардо Хиттов – отец и сын – главы города Мирод. В прошлый раз, я, вроде бы, даже не слышала их голосов. Они настолько тихие и неприметные, что их можно и не заметить.

Элли сидит в компании Миранды, Патрика с его вечным унынием они, видимо, оставили дома.

Рита и Олиф Рэтт сидят, держась за руки, словно только что поняли, что любят друг друга, хотя они вместе чуть ли не с пеленок. Сейчас им около пятидесяти. Информацию о них я запомнила хорошо, потому что диадема на голове была только у Риты. Что это может сказать о ней? Власть и статус этой даме по вкусу, она любит выделяться, но из-за мышиного цвета волос и совершенно не привлекательного лица это сделать сложно. Поэтому она решила напялить на голову диадему. Я уверена, что она точно невзлюбит Миранду, потому что той никакая диадема не нужна будет даже в девяносто. Она одним своим существованием приковывает внимание.

Высокомерные Отто и Маргарет Блум даже сидя смотрят на всех так, будто находятся на вершине горы. Я даже не удивлена, что их город называется Олимп. Если он когда-то имел другое название, то они его явно заменили. Брат с сестрой похожи на крыс, лучше не наступать им на хвосты, они тебе ногу отгрызут. Скорее всего они сделают это под покровом ночи, в тишине упиваясь своими умениями.

Поул с поникшим взглядом страдальца лишь украдкой бросил на нас взгляд и сделал вид, что не удивлен тому факту, что мы живы.

Круглый стол и люди за ним выглядят такими же муляжами, как и сам остров.

Здесь все искусственное.

Улыбка, которой нас встречает милая Элли и остальные. Не натягивают губы в неестественный разрез только Миранда и Поул. Поул… смотрю только на него и улыбаюсь. Искренне с превосходством. Он явно чувствует мой взгляд и одаривает меня своим. Вижу искру злости, которую он захочет потушить. Я буду готова.

Хотите лживых игр, дамы и господа?

Вы их получите.

Адриан здоровается со всеми за руку, а я просто киваю и приветствую в самой милой манере, на которую только способен человек, желающий перепрыгнуть стол и придушить мужчину в черной мантии напротив.

Когда мы садимся на свои места, Поул сразу же берет слово. Не вставая с места, он поднимает руку ладонью вперед, чтобы привлечь всеобщее внимание, и откашлявшись, начинает:

– Мне жаль начинать первое заседание без мистера Соула, но кто знает, когда он доберется. Я хочу сказать пару слов об отце. Эратон Беринг… был человеком слова и силы. Все вы это знаете, и я ценю уважение, которое вы проявили, приехав на незапланированный конклав. К моему сожалению, он необходим, чтобы обновить наши договоры и прийти к более прогрессивному сотрудничеству. – Поул прекращает слишком короткую для страдающего сына речь и встает, прихватив с собой толстую папку. Начинает обходить стол по кругу и кладет перед каждой семьей по тонкой папке. – Есть пункты, которые я пересмотрел кардинально, ознакомьтесь, пожалуйста. Я был бы рад, если вы прислушаетесь к моим рекомендациям. В основном ничего не изменилось, но есть нюансы.

Поул проходит позади меня. Чувствую могильный холод, и мурашки, пробегающие по рукам. Стоит ему положить папку перед Адрианом и отступить от нас, как я снова могу собраться воедино.

Последнее, чего бы мне сейчас хотелось, так это, чтобы враг стоял за моей спиной.

Когда Поул отдает последний экземпляр Элли, та ему улыбается и кладет папку перед собой.

Миранда сидит на месте отца Адриана и внимательно вглядывается в лица всех присутствующих. Интересно, была ли она на конклаве ранее? Для чего прибыла именно в этот раз? Кто принял это решение, она или Элли?

– Что случилось с твоим отцом? – Вопрос Миранды прозвучал слишком громко в опустившейся тишине.

Все, кто начал ознакамливаться с документами, подняли взгляды и направили их сначала на дочь Элли, а потом на Поула.

У него моментально потух взгляд, даже плечи немного опустились. Какой замечательный актер. Да здесь все хороши.

– Болезнь забрала его слишком быстро, – говорит он, голос трескается на последнем слове. – Буквально за несколько дней отец стал совсем плох. Доктора Ротона не смогли спасти его.

В разговор вступает Элли:

– Весь Дэйли приносит тебе искренние соболезнования. Я долгие годы знала Беринга, мы сотрудничали, и только на него я могла положиться в определенных вопросах.

Поул кивает Элли в знак принятия ее соболезнований, и та возвращается к бумагам.

– Теперь вы можете положиться на меня, – уверенно произносит Поул и переводит на меня взгляд.

Я не отрываю своего. Смотря в глаза Поула, представляю, как он потеряет город и останется за бортом сытой жизни, а власть будет сниться ему только ночами. Такие люди, как он, не должны править. Нельзя подпускать к власти настолько неадекватного человека.

– Скорее всего этот конклав будет кратким, – говорит Рита, отрываясь от листов. – Нас устраивают новые договоры.

Наклоняюсь к Адриану и спрашиваю:

– Что с договором?

Он поднимает на меня задумчивый взгляд.

– Он не изменился, – шепчет Адриан. – Все до последней точки ровно такое же, что было прежде.

– Но…

– Поул просто решил вступить в права. Даже если его договоров и коснулись изменения, но только не с нами, – выдает Адриан.

– Странно это.

Спокойная беседа продолжается три часа. Сначала каждый, кто находится за столом, высказывает Поулу сожаления из-за неожиданной кончины Беринга. Да уж, свинцовая болезнь действительно неожиданная. Человек может не испытывать ни малейшего недомогания, но стоит пуле застрять в черепе, как ему вдруг моментально плохеет.

Наблюдая за дальнейшей беседой, можно заметить, как присутствующие забывают Беринга, словно прошлого главы Ротона никогда не существовало. Это говорит о том, что люди, сидящие рядом со мной, не имеют привязанностей друг к другу. Им плевать, кто будет управлять городом, который доставляет вооружение, лишь бы его кто-то продолжал доставлять.

Все плюс-минус соглашаются с новыми договорами, Адриан в том числе. Дальше заходит разговор про мутировавших.

– За последнее время было две атаки на Ротон, – говорит Поул и обводит всех пристальным взглядом, на мне он задерживается дольше. – Нужно с этим что-то делать. Мутировавшие становятся катастрофической проблемой. Они наносят убытки в виде человеческих жертв.

Будто его заботят жертвы. Я догадываюсь, почему мутировавшие нападают на Ротон. Поул держал некоторых из них прикованными как диких собак, морил голодом и бил током. Даже не представляю, что еще он с ними делал. Скорее всего Джонни уже мертв… Мне жаль его. Всех их. Мутировавшие не выбирали такой участи. Уверена, будь у них хотя бы малейший шанс вернуть былую жизнь, они бы без раздумий согласились. Им пришлось бежать, спасаться от тех, кого они когда-то любили.

А ведь они когда-то были людьми.

Из-за имеющейся информации о измененных людях, я понимаю, что они пошли на Ротон с местью. Мутировавшие не лишены чувств любого толку.

– Что ты предлагаешь? – спрашивает Элли.

– Охоту.

– Охоту? – переспрашивает Дик и обводит присутствующих насупленным взглядом.

– Да. Пришло время выследить их всех и уничтожить. Человек истинный царь на земле, а не эти отродья, – с пылом произносит Поул и переводит внимание на Адриана. – Люк, скажи, как произошла твоя стычка с мутировавшим, который покусал тебя?

В зале опускается вуаль тишины. Она легкая, но абсолютно непроницаемая.

– Мы встретились в лесу недалеко от Дэйли, мутировавший оказался проворнее и укусил меня, – четко смотря на Поула отвечает он.

– И что было дальше? Мы знаем историю со стороны Элли, но не с твоей. Какие-то побочные эффекты от ее лекарства? Стоит ли нам надеяться, что в скором времени, через десять лет, мы сможем получить новую дозу и поставить на нее судьбу человечества?

Как он быстро схватил судьбу человечества в свои мерзкие ручонки.

Адриан делает вид, что задумался и через долгие десять секунд отвечает, легко пожав плечами:

– Плохой сон. На этом все.

Поул не отстает. Чем больше информации он вытянет из Адриана сейчас, тем сложнее нам будет лгать в будущем. Ведь одна из деталей, сказанная на другой лад, может нас раскрыть.

– Но ты и внешне изменился, – напоминает Поул. Его глаза начинают сверкать, вот только непонятно, по какой причине. Сумасшествие или ощущение близкого триумфа?

– А я считаю, ему идет, – говорит Миранда, разглядывая ногти на правой руке.

Со стороны вообще кажется, что ей это заседание уже давно наскучило.

– Я не об этом спросил, – немного раздраженно замечает Поул.

Миранда отвлекается от созерцания ногтевых пластин и приподняв брови, говорит:

– Мне показалось, что у вас, многоуважаемый глава города Ротон, появились сомнения в правдивости слов моей матушки касаемо вакцины, и я решила прекратить этот диалог, чтобы вы не сболтнули лишнего и не испортили отношения с Дэйли, а, возможно, и с Салемом. Как мне известно, мы приехали сюда, чтобы позволить вам вступить в права владения Ротоном и ознакомиться с новыми договорами. Оба пункта выполнены. Праздные разговоры не красят такие заседания. С Люком вы можете пообщаться на интересующие вас темы и после основной части конклава, я видела тут достаточно приятное заведение с маленькими уютными помещениями на двоих. Уверена, там вы в комфорте выслушаете любые рассказы мистера Куина.

Кажется, у Поула появилась новая жертва для ненависти. Вены на висках вылезли сильно, но недостаточно, чтобы лопнуть и прекратить существование Поула Беринга. Миранда все вывернула так, что за несколько предложений перечеркнула все, что Поул сказал до этого.

Элли вступает в разговор, но уводит тему в другую сторону. Когда все уже собираются расходиться, дверь открывается, и в зал входит изможденный Бертрам Соул. Медленным шаркающим шагом он с трудом преодолевает расстояние до своего места. Опускается на него и утирает со лба пот.

– Прошу прощения за опоздание. Ситуация задержала меня. – Он ищет прищуренным взглядом Поула, а когда находит, говорит: – Прими мои соболезнования, мальчик. Твой отец долго был правителем Ротона, тебе придется постараться, чтобы соответствовать сильному духу Беринга. Но я уверен, у тебя все получится.

– Благодарю, Соул. Перед тобой лежат документы, нужно ознакомиться.

Не знаю, как остальные, а я успела уловить недовольство Поула, которое он направил на Бертрама. Тот посмел назвать его мальчиком, в то время, как Поул старается казаться мужчиной. Бедный старик даже не понял, как сильно кольнул эго нового правителя Ротона.

– Новый договор? – спрашивает Соул.

– Да, – чеканит Поул.

– Хорошо. Прочитаю ночью. Я забыл очки в комнате. Спешил к вам. Что я пропустил? Было что-нибудь, что бы касалось моего города?

– Нет. Мистер Соул, что случилось в дороге, вы не пострадали? – спрашиваю я, нарушив тишину.

От одного взгляда на старика мне становится его очень жаль. Он уставший, запыхавшийся и немного растерянный. Несмотря на возраст, сейчас он кажется ребенком.

– В дороге ничего не произошло. Меня задержало письмо.

– Какое? – спрашивает Рита.

– Письмо о прошении признания города Ани равным нашим городам.

Первые несколько секунд за столом слышно только тяжелое дыхание Соула, а потом начинается невообразимое. Гомон вопросов обрушивается на старика со всех сторон, а он даже не пытается их отбивать. Ему бы спокойное дыхание вернуть.

– Что за Ани?

– Это наглость! Кто посмел?

– Новый город? Какая глупость.

– Мы отказывает!

– Кто этот человек?

– Что за письмо?

– Да замолчите вы уже! – вскрикивает Поул, вскочив со стула. – Дайте Соулу ответить хоть на что-то.

Абсолютной тишины не возникает, шепот, переглядки и нервные движения частей тела продолжаются с неутихающей интенсивностью.

– Благодарю, Поул, – на выдохе произносит мистер Соул. Он обводит всех медленным взглядом, хотя мне кажется, что он не видит половины из нас. Бертрам настолько сильно щурится, что лицо превращается в смятый комок бумаги с глазками и потным лбом. – У каждого из нас есть книга, которую создали еще наши предки. Они прописали условия, по которым мы теперь являемся правителями городов. Также там прописаны условия, следуя которым, новый город может войти в нашу коалицию. Около года назад я получил первое письмо от неизвестного, с тех пор началась наша переписка.

– Вы помогали ему? – спрашивает Элли стальным голосом. Не думаю, что кто-то в этом зале когда-нибудь слышал его в такой тональности.

– Разумеется. Как хранитель реликвий я не мог отказаться.

– Что он вам предложил? – спрашивает Адриан.

– Реликвии, разумеется, – отвечает мистер Соул. – Вы для чего обеспечиваете мой город, хотя я ничего не даю вам взамен? Из-за памяти, из-за истории, которую я и мои люди сохраняют. Эти знания бесценны. Незнакомец дал мне знания и реликвии, которыми мы не обладали ранее. Взамен он просил консультации и подготовить документы для подписания.

– Какие документы? – требует Поул.

– Вот они, возьмите сами.

Адриан встает и забирает у Соула кипу бумаг. Раздает всем и садится обратно. Я уже потеряла счет времени, как долго мы сидим в здании. Хочется выйти за его пределы и вздохнуть полной грудью. Я не вчитываюсь в документ, как это делают все остальные, но мой взгляд моментально находит знакомое имя. Внизу последнего листа красуется подпись, а напротив нее – Брайан, глава города Ани.

На момент я теряюсь в пространстве. Лист расплывается перед глазами, а дыхание замирает.

– Ты знал? – спрашиваю я у Адриана еле слышным шепотом.

– Нет, – отвечает он и накрывает мои пальцы своими. Только благодаря этому замечаю, как трясутся пальцы. – Но можно было догадаться.

– Он грабил нас годами! А вы предлагаете пустить его в наш узкий круг доверенных лиц? Я отказываюсь, – говорит Элли, отталкивая от себя бумаги.

– У него есть все необходимое, – замечает Соул. – Город, количество людей, оружие. Все, что прописано в старой книге, есть у Брайана.

– Это не делает его главой вымышленного города. Это не поможет ему сесть с нами за один стол, – практически рычит Поул.

– Не делает, не поможет, – соглашается Соул и тут же добавляет: – Сделает голосование. Но я должен рассказать вам, что хватит всего одного голоса, чтобы чаша весов перевалила на одну из сторон. В этом вопросе нам не нужен стопроцентный вариант. Брайан даст нашим городам больше, чем мы сможем дать ему. Поверьте, я все посчитал. Нам бы согласиться.

– Что это? Что бродяга вроде него может дать нашим городам? – спрашивает Элли с сочащимся по губам ядом.

– В документе все написано. Элли ознакомьтесь с ним, пожалуйста, – просит мистер Соул.

Споры продолжаются бесконечно. В какой-то момент меня уже практически вырубает. Они все спорят, ругаются, негодуют… и так по кругу.

Решение не принимается.

Голосование не проводится. Его переносят на следующий день, чтобы все могли хорошо ознакомиться с документами самозванца, убийцы и серийного грабителя.

Как только мы возвращаемся к себе, я скидываю плащ и отправляюсь в ванную. Засыпаю на огромной кровати за минуту. Мне снится следующее заседание, и я вижу за столом среди ненавистных лиц Брайана. Все указывают на него и кричат, что ему там нет места, а он лишь мягко улыбается уголком губ, методично закручивая глушитель на пистолете.