Калгари 88. Том 10

Глава 14 Эскиз новых платьев

После 9 мая жизнь закружилась и завертелась в бешеном темпе, как это всегда бывает весной и летом. Это осенью время тянется так, как будто оно стало бесконечным. В тёплое время года только успевай отсчитывать дни, недели и месяцы.

Незаметно распустились листья на деревьях, поочерёдно зацвели черёмуха, сирень, рябина и ранетки на городских улицах, выросла трава, зажелтели одуванчики. Город преобразился и стал совсем зелёным и даже притягательным.

В конце мая Арина сдала контрольные работы по всем предметам и получила годовые оценки. Все пятёрки. И это был не какой-то аванс, оказанный ей из-за того, что она чемпионка мира, нет. Получила она их именно за свои знания высокого уровня, так как за май, когда не ходила на тренировки и в школу, успела подтянуть абсолютно все предметы.

…Последний раз пришла в школу в среду, 28 мая, предупредить физрука, что на июнь уезжает в спортивный лагерь, а потом в деревню к бабушке, и проведение кружка по хореографии станет невозможным. Как оказалось, пришла совершенно зря, физрук всё это знал.

— Мне Анна Фролова рассказала, из 5-го «А», — признался он. — Ещё похвалилась, что поедет вместе с тобой в лагерь. А после того как приедет, покажет мне норматив на мастера спорта по бегу. Она якобы уже выполнила его.

— Не знаю, получится ли это, — рассмеялась Арина. — Мы бегали с ней на стадионе. Я сказала, что она и другие мои друзья бегают очень хорошо, на уровне кандидатов. Слегка польстила, конечно. Но бегают ребята и в самом деле отлично.

Отлично бегают или нет, проверить после того раза больше не удалось: в будние дни стадион был занят школьниками, занимающимися уроками физкультуры, а вечером на футбольное поле поиграть в футбол приходила местная пацанва, и бегать было невозможно: то мяч летел в сторону бегунов, и с поля кричали: «Достань», то самой было любопытно, что происходит на поле. К концу мая Арина осталась совсем без тренировок. Занималась только дома, а это считай что, почти никак. Однако уже через три дня предстояло ехать в спортивный лагерь, и там можно было выправить эту ситуацию.

Занятая этими мыслями Арина вышла из школы, и надо же такому случиться, как только закрыла дверь, у входа встретила Аньку. Она сидела на перилах, бросив ранец, и лузгала семечки, бросая шелуху на пол.

— Ты обещала ко мне в гости сходить, — не поздоровавшись, заметила Анька, спрыгнув с перил, и отряхнув руки. — Помнишь, тогда, на речке?

— Да, обещала, и от своих слов не отказываюсь! — заметила Арина, неодобрительно посмотрев на свинство, устроенное будущей маман. — Ты что, меня специально ждёшь?

— Угу, — согласилась Анька и взвалила ранец на плечи. — Я тебя у физрука видела. Пошли давай. К лагерю-то готовишься?

— Ещё нет, — заметила Арина. — Куда торопиться…

— Зубной пасты бери побольше, — лукаво сказала Анька.

— Я думаю, одного тюбика хватит на 21 день, — осторожно сказала Арина, с подозрением покосившись на неё.

— Ха-ха-ха! — коварно рассмеялась Анька и отрицательно замотала головой. Но больше ничего говорить не стала.

Дома у Аньки никого не было, а это означало полную свободу. Она тут же включила в зале на полную катушку магнитофон Комета-225, который играл довольно громко. Группа Modern Talking бухающими басами и томными голосами Дитера Болена и Томаса Андерса заполнила всю квартиру и не только квартиру, но и половину подъезда.

Анька, надо отдать ей должное, гостей встречать умела, несмотря на достаточно юный возраст. Быстро соорудила угощение, вскипятив чай, выложив печенье с пряниками, положив в розетки варенье и мёд. Арина с тоской посмотрела на всё это, и хотела сначала отказаться, но потом решила, что будущая маман расстроится. Однако попробовала всего чисто символически.

Разговоры крутились в основном вокруг всякой ерунды. Анька рассказывала, что хорошо закончила год, на одни четвёрки, перешла в шестой класс, теперь всё лето впереди и долгожданная свобода.

— Пойдём порисуем, — предложила Анна после угощения. — Что скажешь, то и нарисую, за 5 минут. Хочешь, поспорим на шоколадку?

Арина подумала, что, может быть, спорить-то и не стоит, она знала, что у маман был большой талант, но всё-таки… Почему бы не сделать приятный подарок ребёнку в виде шоколадки. Тем более, Арине сразу пришла мысль, что можно рисовать не какие-то абстрактные финтифлюшки, а озадачить Аньку вполне реальным и серьёзным делом. Например, поручить ей нарисовать эскизы будущих платьев.

В комнате Аньки царил привычный ей бедлам. Одежда как попало разбросана на кровати и на стуле, книги и тетради лежат невообразимыми стопками на столе. Те книги, что на полке, стоят кое-как: которые корешками, а которые и страницами вперёд. Для Аньки книга не имела никакого назначения — сунула как попало и забыла. Рядом с окном стоял привычный мольберт, на котором нарисован красивый пейзаж. Тайга, горы, небольшая река посередине, текущая от хребта. При этом складывалось странное ощущение, как будто на правом берегу этой бурной порожистой речки с торчащими камнями из воды, сидит в кустах то ли медведь, то ли какой-то другой хищный зверь. Это сразу и вполне отчётливо бросалось в глаза, да что там бросалось… Взгляд сразу неведомо каким образом натыкался на это место картины. При этом казалось, словно зверь таится, скрадывает кого-то, несмотря на то, что поблизости ничего и никого нет. И это вызывало странную тревогу от этой картины. Вот кто там сидит, зачем и почему? Кажется, что даже в темноте под листьями светится зелёный глаз. Вдруг он… Скрадывает того, кто смотрит на картину???

— Что это? — с интересом спросила Арина, показав пальцем в это место. Странно, но эту картину Арина не видела в своём времени, хотя она явно достойна быть в лучших коллекциях мира. Картина тревожила, будила эмоции. Она вызывал желание… не смотреть на неё, но в тоже время взгляд невольно притягивался к ней снова и снова. Мистика какая-то!

— Ха-ха-ха! — рассмеялась Анька. — А это секретик! Открытый домысел, скажем так. Пусть каждый подумает в меру своей распущенности. Там может быть какой-нибудь дикий человек, медведь, а может быть, вообще никого нет, это лишь игра света и тени.

— Ты знаешь, Анна, — помолчав, сказала Арина, — у тебя огромный талант. Реально, ты рисуешь очень прекрасно и умеешь передать не только цвет и тень, но и чувства. Твои картины очень хорошие, вызывают эмоции.

— Спасибо, Люсечка, спасибо, сколько похвалы… — растаяла Анька и прижалась к Арине, обняв её. — Я очень рада, что тебе нравится моя мазня.

Потом Анька из шалости повисла на Арине и попыталась с ней бороться, но Арина легко отстранила её.

— Я бы хотела предложить тебе настоящее дело, — сказала Арина. — Настоящую работу, так сказать. Чтобы не тянуть резину, начну сразу. Мне нужно сшить на будущий сезон два платья для соревновательных программ. Для этого мне необходим эскиз для того, чтобы швеи знали, что именно им придётся шить.

— А они разве не знают? — поинтересовалась Анька, сразу прекратив баловаться и плюхнувшись на свою кровать.

— Сложный вопрос, — задумалась Арина. — Обычно пошивом соревновательных платьев занимаются специально обученные люди. Но здесь, в Екатинске, с этим проблемы. Возможно, в Свердловске, и в Москве такие люди есть, но это надо будет ехать к ним. Надо, чтобы они снимали мерки, потом показали ткани, которые есть в наличии, потом сшили платье, потом должна быть примерка, возможно, корректировка по фигуре. Это раз пять придётся ездить в ателье. Сама понимаешь, я не могу себе этого позволить. Мне нужно не кататься туда-сюда между городами, а тренироваться и накатывать программы. Однако, если ты точно нарисуешь эскиз с видом спереди и видом сзади, то здешние швеи будут знать, что именно мне подойдёт. Я думаю, тогда они смогут сшить платья.

Во времена Арины с эскизами было намного проще. В спортивном ателье «Милана» на Ленинградском проспекте, у спортшколы ЦСКА, в котором она заказывала соревновательные и показательные платья последние 2 года, стоял лазерный аппарат для сканирования фигуры заказчика. С этого аппарата параметры тела с несколькими сотнями точек замера сразу загружались в компьютер, в специальную программу для моделирования одежды. И уже на компьютере можно было выбирать фасон, внешний вид платья, марки тканей, цвета, рассчитать раскрой и загрузить в цифровой раскройщик, чтобы эффективно разрезать ткань по нужным размерам, и произвести другие тому подобные технологичные функции. Как правило, через несколько дней платье уже было готово, причём оно идеально сидело по фигуре. А директор и главный дизайнер Милана при этом и сама была очень креативным человеком, и по ходу дела могла предложить самые неожиданные варианты раскроя и дизайна, из-за которых её платья для фигуристок, купальники для топовых пловчих и леотары для гимнасток, были очень хорошо узнаваемыми не только в России, но и в мире.

Арина вдруг вспомнила свой последний визит в ателье и его директора, молодую красивую женщину в чёрных брюках, цветастой блузке и с бейджиком. На бейджике надпись: «Милана Артуровна Горинская, директор».

И тут она словно ощутила нечто вроде футуристического удара по голове. Блин. Надо же! Неужели Милана Артуровна родная дочь Артура Горинского, её здешнего одногруппника, высокомерного красивого парня, который делал попытки приставать к ней и всегда насмехался? Не может этого быть! Это какой-то оксюморон!

Арина попыталась вспомнить, как выглядит Милана Артуровна, но, к сожалению, не смогла. Она, кажется, была роста выше среднего для женщины, средней полноты, с симпатичным лицом и светлыми мелированными волосами по плечи. Больше о ней сказать нечего: внешность у Миланы Артуровны самая обычная. Но такой же была и внешность самого Горинского. Высок, строен, красив, без изьяна, но… Таких много. Уверенно сказать, что Милана Артуровна дочь именно этого, екатинского Горинского, невозможно…

— Ты что задумалась⁈ — напомнила о себе Анька. — Я уже лист на мольберт положила. Давай, говори, чего тебе надо.

— Извини, — смущённо извинилась Арина. — Давай изобразим платье для короткой программы. Танцевать я буду сальсу. Это латиноамериканский танец, корни которого лежат ближе к экватору. Бразилия, Венесуэла, Колумбия. Там его очень любят. Я хотела бы удивить зрителей, выбрав очень яркие, даже кислотные цвета. Платье видится мне с косой юбкой. С правой стороны тела она должна доходить до низа бедра, но при этом всё-таки видится мне длиной выше колена. С левого бока юбка достаёт лишь до середины бедра, можно даже чуть повыше к поясу. Юбка не должна быть сплошной, но и не должна быть плиссированной. Она должна иметь разрезы по бокам, для того чтобы при движении было видно бёдра. Да и делать элементы с разрезами намного легче. Рисуй два разреза по бёдрам.

— А верх? — спросила Анька, внимательно слушавшая Арину.

— Верх будет в виде… сарафана, на тонких лямках… — подумав, сказала Арина. — Но понимаешь, такая открытая одежда запрещена правилами, я боюсь что могут быть проблемы.

— Какие проблемы??? — удивилась Анька. — Посмотри на эту, как её, Катарину Витт, на ней же почти купальники всегда.

— Хорошо, значит, верх будет на тесёмках, — согласилась Арина. — В любом случае, после первого старта, если будут проблемы с судьями, можно пришить снизу телесный бифлекс на верхнюю часть платья и тесёмки. Теперь о цвете тесёмок. Справа будет розовая, а слева серебристая, которая дальше линией переходит на грудь и дальше на живот, пересекая тело слева направо. Цвет платья вверху розовый и внизу плавно переходящий в оранжевую юбку. Сбоку, на левом бедре, серебряная вставка в виде прямоугольника. Это как бы самая короткая часть юбки. Через всё платье впереди в разных направлениях идут серебристые линии, пересекающиеся в разных местах и сходящиеся в одну точку на спине, на уровне нижнего края лопаток.

— Сложно… — неожиданно призналась Анька. — Давай делать вместе. Сейчас я прочерчу контур тела, а потом посмотрим по цветам.

Анька умела рисовать быстро и сразу набело, без исправлений, это не отнять… Она быстро набросала контур женской фигуры. Сначала хотела нарисовать большую грудь и уже подняла розовый фломастер, но развернулась от мольберта, ехидно посмотрела на смутившуюся Арину и нарисовала как есть… Арина тут же вздохнула и укоризненно покачала головой. Будущая маман просто несносна!

Рисунок был относительно быстро готов. Причём, уже нарисовав его, Анька, подумав, добавляла какие-то штрихи. Например, лямок на сарафане теперь было не две, а четыре, по две на каждой стороне. Они отходили от сарафана раздельно и соединялись в одну на каждом плече. Была и ещё очень важная деталь, которую привнесла Анька дополнительно. На груди она штрихами и точками обозначила на розовом фоне половину круга, от него исходящие вниз чёрточки, означающие волну и сбоку кусочек пальмовой ветки. И платье сразу заиграло смыслом! На нём было видно скрывающееся за гладью океана Солнце, бросающее блики на воду, а сбоку пальму. Тропическая тема на все сто! Малиновое небо и оранжевая вода океана. Так изображали художники во времена Арины заходящее за океан солнце, бросающее огненную дорожку на водную гладь, слегка тревожимую мелкой волной. Сразу же эта картина словно встала перед глазами.

— Ну как? — Анька вопрошающе посмотрела на Арину.

— Прекрасно! — похвалила удивлённая Арина. — Просто восхительно!

— Ну вот, можешь забрать себе! Дарю! — Анька сняла с мольберта лист формата А3 и помахала перед носом Арины, попытавшейся взять его. — Ха-ха-ха! Говори, какой второй рисунок рисовать!

Арина положила подаренный лист на стол и задумалась, жестом показав, чтобы Анька клала чистый лист на мольберт. В её времени очень красивое платье было у Анны Зенитовой, по мотивам танца которой она поставила свою произвольную программу на музыку балета «Египетские ночи». Сейчас Арина вспоминала, какое платье было у Зенитовой. И понимала, что в этом времени она не сможет повторить такой же крой, помешает несовершенная технология и отсутствие необходимых предметов. Платье Зенитовой было обильно украшено стразами, дорогой бижутерией, создававшей впечатление восточной роскоши. Сшито дорохо-бохато. Естественно, никаких стразов, никакой бижутерии здесь, в СССР-1986, она бы не нашла, или их поиск оказался бы сильно растянут во времени. А если бы нашла, получится ли ручным методом отделать платье так, как отделала Зенитова? Таких богатых платьев она здесь не видела ни у кого, даже на чемпионате мира, даже у богатых американок и немок. Значит, сейчас придётся придумывать что-то самой, что-то оригинальное и такое, чего ещё не было ни у кого. Остановиться на том варианте, который ей пришёл в голову, когда она выбирала музыку. Он мог оказаться выигрышным. Только сейчас Арина решила его ещё более упростить.

— Ты знаешь, что такое туника? — спросила Арина у Аньки.

— Примерно, — согласилась будущая маман. — Одежда древних людей в Египте и Риме.

— Отличительная черта туники — это её свободный прямой крой. Моё платье будет свободное, с короткими рукавами.

— Цвет? — спросила Анька, несколькими мазками набросав женскую фигуру в тунике, свободно спадающей, как Люська и просила, до середины бедра.

— Цвет будет чёрный, — уверенно сказала Арина. — Он будет означать египетскую ночь. Впереди по центру сверху вниз будет идти ряд узоров из квадратных спиралей золотистого цвета. Сзади на спине будет широкая золотистая полоса, тоже идущая снизу вверх. Я, конечно, не знаю, можно ли в это время сделать нечто подобное. Но мне бы так хотелось. Если не получится сделать вставки золотистыми, то и спирали, и узоры будут жёлтого цвета. Золотистый или жёлтый цвет будут означать пустыню и песок.

— В этом времени? — рассмеялась Анька. — А в каком времени такие платья возможны? Забавно ты говоришь, Люська. Но, мне кажется, подходящие материалы должны быть в ателье. У робота Вертера в фильме про Алису Селезнёву был костюм из блестящей ткани. Но у меня нет золотистого фломастера, и всё, что должно быть золотистым, я нарисую жёлтым.

Через несколько минут эскиз и этого платья был нарисован мастеровитой Анькой. На рисунке была изображена чёрная туника свободного покроя, длиной до верха бедра, на которой сверху вниз шли в ряд четыре квадратных спирали. Сзади тянется широкая жёлтая полоса, проходящая от верха до низа спины. Анька добавила ещё вырезы сбоку на бёдрах.

— Пусть все видят твои ляжки! — рассмеялась она.

Арина вынуждена была признать, предложение маман было неплохим. Да и вырезы значительно облегчали бы исполнение элементов, той же самой либелы, бильмана или заклона.

— Да, ты права, с вырезами будет лучше, — согласилась Арина. — Ну что ж, выглядят оба рисунка замечательно. Я очень рада, что ты сделала так, как я хотела. Знай, что в моих платьях будет часть твоего таланта. Как и договаривались, я куплю тебе шоколадку, даже две.

Радости ребёнка не было предела. А Арина думала, что сделала ещё один шажок в решении своих проблем, пусть и не явный, но очень значимый. Теперь, после отпуска, предстояло отнести эти эскизы в ателье, где работала мама Марины Соколовской. Сейчас заниматься ничем не хотелось: намаялась уже. Приближался отпуск, месячный, июньский, и начать его Арине предстояло с первого сезона в спортивном лагере «Совёнок»…