Калгари 88. Том 10

Глава 10 Хмельницкие. Кто это?

Ужин Антонина Никифоровна приготовила по-деревенски сытный и обильный.

— Так! Я знаю что вы постоянно худеете, но у меня про это чтоб забыли! — уверенно заявила Антонина Никифоровна. — Вы у меня в гостях, а у меня ваших городских разносолов, знаете ли, нету. Что вырастили, то и едим.

А выращивали, судя по столу, очень много. На столе, накрытом белой домотканой скатертью, стояли множество тарелочек с самыми разнообразными блюдами, многие из которых по вкусу были неизвестны Арине. Маринованные огурцы и помидоры, маринованная капуста с перцем, солёные грибы, по виду белые грузди, маринованный головками молодой чеснок, варёная круглая картошка. На большом плетёном блюде ломти чёрного хлеба. Солёное толстенное розовое сало, посыпанное чесноком и хрусткой солью, домашний свиной балык, куски холодной утки, домашняя сырокопчёная колбаса. Но самое главное блюдо находилось посреди стола, в большой, чёрной от многочисленной жарки и убежавшего жира, чугунной сковородке. Жареная картошка с мясом и луком.

Бабушка, проигнорировав робкие возражения Дарьи Леонидовны и Арины, наложила каждой по огромной тарелке и ткнула в них ложкой: — Ешьте. А… Вот же напасть…

Бабушка залихватски посмотрела на дочку с внучкой и весело подмигнула.

— Главное-то забыла, ёшкин кот! Сейчас!

Бабушка встала с места, прошла к холодильнику и достала белую пузатую бутылку, закрытую пробкой из пробки, как вино. Сразу же принесла две красивые хрустальные рюмки.

— Это что? — с интересом спросила Арина.

— Тебе ещё рано! — усмехнулась Антонина Никифоровна. — Наливочка бабская. Вишня с коньяком. Сладенькая. За встречу. А тебе я сейчас морс из чёрной смородины разведу.

Арина пожала плечами, показывая, что она абсолютно равнодушна к алкоголю. Конечно, если бы здесь был «Моэт Шандон Империал» или «Вдова Клико Винтаж», которые наливали на всяких светских приёмах и эвентах в дорогие высокие бокалы, она бы ещё подумала, а вот наливочка в бутылке без этикетки и названия, ну такое…

Впрочем, ни Дарью Леонидовну, ни Антонину Никифоровну не смутил данный факт, и они с удовольствием открыли бутылочку. Арина в мрачном настроении принялась поедать ужин, физически представляя огромное количество углеводов, откладывающихся после трапезы на бёдрах и в животе.

После того как поужинали, бабушка решила посмотреть телевизор, стоявший под белой салфеткой.

— Так… сейчас «Время» должно начаться! — сказала она. — Послушаем, чего там и кто набедокурил.

Арина хотела было спросить, что означает слово «набедокурил», которое она слышала первый раз и совершенно не знала его смысла, но решила, что, пожалуй что, не стоит… Явно слово было каким-то анахронизмом.

Ровно в 21:00 показали заставку под музыку «Время вперёд»: красная звезда, облетающая вокруг земного шара и как бы символизирующая власть СССР над всем миром, и на экране появились те же самые мужчина и женщина, когда-то освещавшие встречу главы государства и фигуристов. Арина снова удивилась: в её времени ведущие новостных каналов были молодыми, не старше 30 лет на вид, этим же телеведущим было не менее 50–55. И они что тут, не сменяемые что-ли???

— Добрый вечер! — улыбнулась женщина.

— Здравствуйте, товарищи! — сказал мужчина, и камера придвинула его ближе. — Сегодня Центральным комитетом КПСС принято решение о проведении 16 июня очередного Пленума Политбюро и ЦК КПСС, первого в новом составе, избранном на мартовском 27-м съезде партии. В повестке дня: государственный план экономического и социального развития СССР на 1986–1991 годы, а также задачи партийных организаций разного уровня, связанные с его реализацией; принятие проекта реализации новой экономической стратегии партии, разработанной 27-м съездом КПСС и связанной с ускорением проводимых экономических и политических реформ, перестройкой советской экономики на новые рельсы хозрасчёта и самофинансирования, демократизацией общества и повышением гласности принимаемых партийными и государственными органами решений. А теперь к следующим новостям…

— Чего это они там удумали? — неодобрительно сказала раскрасневшаяся Антонина Никифоровна, с досадой махнувшая рукой. — Какая ещё перестройка, ускорение и демократия? Работать надо лучше! Ельцин, поди, там намутил воду со своими заскоками! Была я на этом съезде. Некоторые товарищи, выступавшие там, показались совсем не товарищами. А кто, промолчу…

Антонина Никифоровна, жившая при Сталине, и знавшая, к чему приводила подобная крамола, украдкой оглянулась по сторонам, посмотрела в окна за тюлевыми занавесками, как будто убеждаясь, что никто её не видит и не слышит, и обречённо махнула рукой, как будто показывая, что всё пропало.

— Эх, был бы жив наш Лёнька… — пригорюнилась Антонина Никифоровна и посмотрела на портрет военного на стене.

— А… Эмм… — Арина хотела спросить, куда подевался дедушка Люськи, но как-то было неловко в такую минуту, и она отложила этот вопрос на потом. Ей было интересно, почему, когда мама вышла замуж за отца, она не взяла его фамилию, а осталась Хмельницкой.

— А теперь к другим новостям, — сказал диктор. — Сегодня советское правительство и министерство иностранных дел СССР сделали ещё один шаг к установлению мира на планете Земля. На основании поручения, данного генеральным секретарём ЦК КПСС Михаилом Сергеевичем Горбачёвым, начата работа по подготовке встречи на высшем уровне с президентом США Рональдом Рейганом, которая ориентировочно будет проведена в октябре 1986 года в городе Рейкьявике. Темой встречи станет уменьшение количества ракет средней и малой дальностей и подписание договора о нераспространении ядерного оружия. Встреча должна стать продолжением уже подписанных Женевских соглашений.

— Чегооо? — удивилась бабушка. — Хоть телевизор не смотри. Что ни новость, то всё паскуднее и паскуднее.

— Мама, успокойся! — Дарья Леонидовна укоризненно посмотрела на неё. — От нас ничего не зависит. Как скажут, так и будет.

— Ничего ты не понимаешь, Дашка… — вздохнула бабушка. — Если мы будем сидеть и молчать в тряпочку, то…

Бабушка махнула рукой, как будто показывая, что всё тлен и пустота.

— Новости энергетики, — сказала женщина в телевизоре. — На Чернобыльской атомной электростанции остановлен реактор четвёртого энергоблока и переведён в так называемый «холодный режим». Специалисты московского института «Гидропроект» приступили к капитальному ремонту системы охлаждения реактора, для повышения её эффективности и безопасности. Работы планируется закончить к началу 1987 года. А теперь к другим новостям…

Полусонная Арина, развалившаяся на диване и вполголоса слушавшая то маму, то бабушку, неожиданно насторожилась, услышав новости про реактор. Что это? Неужели аварии в Чернобыле не произошло? Или, наоборот, она сейчас, при ремонте, должна произойти? Навряд ли сейчас. Диктор же сказала, что сейчас реактор заглушен и остановлен, собираются ремонтировать только систему охлаждения. Значит… Аварии не будет? Интересно, как отреагирует на это мир? Неужели она единственная в мире, кто будет знать и помнить про эту аварию? Да уж…

Потом, после «Времени», началась какая-то мутная телепередача «У нас в гостях Академический театр имени Максима Горького». В программе долго и нудно рассказывали о каком-то конфликте между какими-то челами Дорониным и Ефремовым и будущем разделении театра на театр имени Горького и театр имени Чехова, и Арина под эти нудли уснула. День закончился относительно позитивно…

…Проснувшись, Арина сначала не могла сообразить, где она находится. Казалось, у себя в квартире, в своей комнате, но только открыла глаза, тут же поняла, что это не так. В доме стоял специфический запах, присущий деревенским домам, который состоял из смеси запахов старого постельного белья, покрывал, ковров, мышиного помёта, кошек, подвальной плесени, сырости и овощей из подполья.

«Блин, я же в деревне у бабушки», — с унынием подумала Арина. Как назло, опять захотелось в туалет, и идти в него пришлось уже в полутьме: на часах было 6 утра. Накинув какую-то домашнюю дерюгу, Арина вышла на веранду и зажгла на улице свет. На удивление, бабушка уже не спала, что-то делала на веранде. И ладно не спала, она была полностью одета, так, как будто прямо сейчас хотела идти на работу. Бабушка была в любимом брючном костюме с орденскими планками, лёгкой куртке и туфлях на сплошной подошве.

— С добрым утром, внученька, — весело поздоровалась Антонина Никифоровна. — Не спится?

— Не спится, в туалет захотелось, — смущенно согласилась Арина. — А вы куда собрались?

— Как куда… На работу, — радостно ответила бабушка. — Моё дело такое, директорское: за всем догляд нужен.

— Ну ещё же рано, — с недоумением напомнила Арина.

— Рано не рано, а животинка сейчас на первую дойку пойдёт, — решительно возразила Антонина Никифоровна. — На первую дойку я всегда приезжаю, да и следующие тоже по возможности не пропускаю. Это наш хлеб. Если хочешь, поехали со мной, посмотришь наконец-то на моё хозяйство.

Подумав немного, Арина согласилась. А почему бы и нет? Во-первых, ей хотелось знать, чем занимается бабушка, так как в этой реальности она её близкая родственница, и это знание может быть полезным в определенный момент. Во-вторых, просто интересно. На сельскохозяйственном предприятии она ни разу и никогда не была.

— Сейчас только мамку предупредим, — сказала Антонина Никифоровна. — А ты делай свои дела, потом умывайся, и поедем.

Бабушка привыкла управлять всеми и всем, поэтому абсолютно не терпела какого-либо прекословия. Растолкав Дарью Леонидовну и бесцеремонно нарушив её сон, она сказала, что поедет с внучкой смотреть своё хозяйство, а Дарья Леонидовна чтобы к 8:00 растопила печь и приготовила им завтрак.

— Охота вам таскаться, — зевнув, сказала мама, хотела перевернуться на другой бок, но передумала, вспомнив, что с матерью спорить не следует…

…На улице солнце только готовилось вставать из-за дальнего леса, и ещё царил полумрак. В деревне уже кричали петухи, мычали коровы, прося утренней дойки, звенели вёдра, лаяли собаки, стоял тот самый деревенский шум, который отличает село от города. Город в это время наверняка ещё спал, наслаждаясь выходным днём. В деревне выходного дня не было: только работа каждый день.

Сегодня с утра было прохладно, сказывались холодные уральские ночи. И хотя до заморозка температура не опустилась, машину пришлось прогревать почти 10 минут.

Это время Арина решила потратить на разговор с бабушкой. Не сидеть же молча.

— А эмм… вы не боитесь, что у вас машина стоит на улице, а не в охраняемых гаражах или на платных парковках? — вежливо спросила Арина.

— А что ей будет здесь? — усмехнулась Антонина Никифоровна. — Да и какие у нас тут в деревне охраняемые гаражи??? Мы тут, милая, по-простому живём, по-деревенски…

— Ну, наверное, тут могут украсть магнитолу… — Арина посмотрела на металлическую панель УАЗика и увидела, что на ней нет никакой магнитолы, да и громадные кнопки с ручками оторвать можно было лишь с большим трудом. Ещё бросилась в глаза примечательная вещь которая, была заметна сразу: в её времени даже у людей абсолютно неверующих в бога и не обладающих даже зачатками совести, в машине всегда висела икона, а то и несколько штук. У бабушки не было ничего. В СССР в бога не верили.

— Или даже угнать, — скомканно закончила она, понимая, что доводы так себе.

— Не говори глупости, Люська, — решительно ответила бабушка. — Я всех хулиганов наизусть знаю, да и нет у нас такого, чтобы что-то угоняли. Что ты сделаешь с этой машиной? Никуда ты её не денешь и ничего не сделаешь, да и много неприятностей может быть, от милиции до…

Антонина Никифоровна показала кулак, который был для женщины довольно увесистым. Наверное, это был весомый аргумент для вероятных угонщиков…

На самом деле Арина опять хотела спросить бабушку о своём деде, но как человек, знающий этикет, да и просто вежливая девушка, она понимала, что не стоит бабушке с утра портить настроение. Вдруг эти воспоминания для неё причиняют боль. Однако бабушка сама затронула эту тему.

— Мой Лёнька, когда был живой, всю деревню здесь к порядку приучил! — уверенно сказала Антонина Никифоровна.

— Хороший человек был, — осторожно сказала Арина.

— Тебе-то откуда знать, хороший или нет, тебя ж не было! — рассмеялась Антонина Никифоровна. — Говорила я ему: «Зачем ты едешь туда?» Нет, упёрся рогом, упрямый, как баран, в деда своего. Хоть по башке бей. Надо, говорит, интернациональный долг коммунистическим корейцам отдать, а то их там американцы уничтожать будут и капитализм вводить.

— Так он в Корее умер? — осторожно спросила Арина.

— В Корее, в 1951 году, — согласилась бабушка. — Когда война началась между Севером и Югом, наши помощь решили оказать северянам и отправили добровольцев на защиту коммунизма. Вот мой Лёнька и решил погеройствовать. Он в Отечественную войну капитан был, командир эскадрильи истребителей. Решил, что его опыт там поможет. Как видишь, не помог. Сбили его из зенитного комплекса. Мне так сказали в военкомате. И даже не знаю, где похоронен, где его косточки лежат. А скорее всего, и не похоронен. Лежит где-нибудь в джунглях тамошних, а может, в реке или в озере. Вот так помер мой муженёк, интернациональный долг отдавая. А Дашке всего два годика было. Чем думал??? Жену с малым ребёнком оставил. А мне… Тяжко мне было. У нас тут ни детсадов, ни яслей тогда не было. Оставить её не с кем, пока я на работу бегала. Да что тут было-то??? Начало пятидесятых, война только недавно кончилась. Картошку ели и капустой закусывали. Только она и выручала. Ну… Ничего. Зато сейчас живём…

Дарья Леонидовна прекратила говорить и тронула машину на дорогу. По её виду нельзя было сказать, что воспоминания о погибшем муже причиняют ей боль. Наоборот, складывалось впечатление, что она до сих пор корит и ругает своего Лёньку, что он наплевал на свою жену с маленькой дочкой и поехал воевать в далёкую Корею. Похоже, она до сих пор не могла понять, зачем он это сделал, и на кой ему сдался какой-то интернациональный долг…

Рассказанная бабушкой история была безусловно, трагичной, но по-прежнему, не объясняла, почему у неё фамилия Хмельницкая. Арина решила продолжать выпытывать Антонину Никифоровну.

— Бабушка, вы такая хорошая и умная, — вежливо сказала Арина, глядя в окно машины, неторопливо ползущей по пустынной деревенской улице.

Русская деревня… Свои дома, обшитые вагонкой и крашеные масляной краской в синий и зелёный цвета, белые ставни на окнах. Линии электропередач, от изоляторов которых идут провода в дом, деревянные заборы и калитки. Хозяева, уже хлопочущие по хозяйству. Прыгающие на цепи, и лающие на проезжающую машину собаки. Толстый рыжий кот, сидящий на заборе и провожающий УАЗик круглыми недовольными глазами. Милота!

— Да? Ну спасибо, Люська, — растаяла бабушка, оторвала правую руку от руля и погладила Арину по плечу.

— Я вам там немного подарков привезла, — с улыбкой сказала Арина. — Не весть что, конечно, но, может быть, пригодятся. Хотела вчера отдать, но как-то всё спонтанно получилось, да и вечер был насыщенный на события. Забыла совсем.

— Ну ничего, сегодня отдашь, — успокоила бабушка. — Я тебе там тоже подарок приготовила. Зимнюю шапочку тебе связала и рукавички на резинке. Конечно, сейчас уже не ко времени, но ты же знаешь, как лето быстро проходит. Не успеешь оглянуться, и фью… Зима стучит в ворота.

— Бабушка, у меня один вопрос, — осторожно сказала Арина.

— Ты прямо как в сказке про Красную Шапочку, что-то спросить хочешь, — рассмеялась Антонина Никифоровна. — Говори.

— Я хотела бы знать, почему у нас с мамой твоя фамилия, а не папина.

— Ах, это… — улыбнулась Антонина Никифоровна. — Да кому сейчас это интересно…

— Мне интересно, — сказала Арина. — Это же фамильная история!

— Ну хорошо, я просто не знаю, почему мамка тебе это не рассказала, — пожала плечами Антонина Никифоровна.

Почему ей об этом не рассказала мама, Арина тоже не знала…