Как стать продюсером 3

Глава 9

Рутина — страшная штука. Она способна убить любое веселье, любое творчество, любую искру. Даже в моём родном Дзигоку, где, казалось бы, всё подчинено строгому распорядку, мы находили способы развлечься. Новые грешники, новые изощрённые шутки, тематические вечеринки в честь особенно удачного улова душ… А здесь? В мире людей творческий процесс иногда напоминал скучнейшую каторгу.

Мы снова сидели в переговорной, уставившись в многострадальный сценарий. Атмосфера была кислее просроченного молока. Рио, наш босс, нахмурив брови, выглядел так, будто лично переживал трагедию главного героя. Банко, наша язва-сценаристка, то и дело вставляла едкие комментарии. Кохаку, добрая душа, тяжело вздыхала, а бедняга Сэдэо откровенно клевал носом, рискуя оставить на столе отпечаток своей физиономии.

Нет, так дело не пойдёт, — решил я. Моя дьявольская натура требовала зрелищ, а продюсерская чуйка — ажиотажа. Идея пришла внезапно, как и все гениальные идеи. Я тихонько достал телефон, переключил на фронтальную камеру и, изобразив на лице вселенское вдохновение, нажал на запись.

— Всем пламенный привет, дорогие подписчики! Вы находитесь в самом сердце нашей творческой лаборатории! — заговорщицки прошептал я в микрофон. — Вы когда-нибудь хотели узнать, как рождаются шедевры, которые заставляют ваши сердца биться чаще? Думаете, это происходит в роскошных кабинетах с видом на город? А вот и нет! — я медленно обвёл камерой нашу скромную обитель. — Легенды рождаются здесь, среди гор макулатуры, пустых стаканчиков из-под кофе и тихих, творческих страданий гениев.

Кохаку, заметив, что я творю, прыснула со смеху и робко помахала в объектив. Сэдэо, услышав шум, встрепенулся, мгновенно выпрямился и сделал такое умное лицо, будто только что разгадал тайну вселенной, а не чуть не уснул.

— А вот и наши творцы! — продолжил я свой репортаж, наводя камеру на коллег. — Познакомьтесь, это мозг нашего проекта. Утида-сан, наш несравненный начальник. Сейчас он в астрале, ищет идеальный ракурс для сцены поцелуя. А это Сэма-сан, наш главный контролёр качества. Её острое слово ранит больнее любого самурайского меча. А вот это… — я направил камеру на Орочи, который, как всегда, тихо сидел в уголке. Он поднял глаза, и его губы растянулись в знакомой скользкой улыбочке. — А это наш секретный ингредиент. Добавит интриги в любой сюжет.

— Кацу, ты чем там занимаешься? — Рио наконец оторвался от своих бумаг. Его аура недовольно мерцала серебром.

— Создаю ажиотаж, Утида-сан, — без тени смущения ответил я. — Люди с ума сходят по закулисью. Мы покажем им, что мы не бездушная корпорация, а живая команда, которая горит своим делом! Это же гениально!

— Или покажем, что мы кучка бездельников, — проворчала Банко, но я краем глаза заметил, как она кокетливо поправила свою косу.

В этот самый момент дверь с грохотом распахнулась, и на пороге нарисовалась Ягами Чоу. Её оранжевая аура полыхнула, как лесной пожар, стоило ей увидеть телефон в моих руках.

— Таката Кацу! Что здесь происходит⁈ — её голос был холодным и острым, как сосулька. — Ты в своём уме? Это прямое нарушение корпоративной этики и соглашения о неразглашении!

Следом за ней, словно королева, вошла Сано Йоко. Вид у неё был не менее грозный. Её тёмно-синяя аура полыхала, как грозовое небо.

— Кацу, мы не можем показывать нашу внутреннюю кухню, — строго отчеканила она. — Это убьёт всю магию кино! Зритель должен видеть идеальную картинку, а не то, как мы до хрипоты спорим над каждой запятой!

— Совсем наоборот! — не сдавался я. — Это создаст эффект присутствия! Они будут чувствовать себя частью нашей команды! Это же самый современный маркетинг, я читал в интернете!

— Наш проект — это высокое искусство, а не дешёвое реалити-шоу! — отрезала Йоко. — Немедленно выключи это.

Я уже открыл рот, чтобы возразить и привести в пример новостную ленту Дзигоку, которая всегда пользовалась бешеной популярностью (шучу, конечно, мне бы всё равно никто не поверил), как вдруг у Йоко пронзительно зазвонил телефон. Она метнула в меня испепеляющий взгляд, но, увидев имя на экране, застыла.

— Да, Кимура-сама… — её лицо стало бледным и напряжённым. В комнате воцарилась такая тишина, что было слышно, как у Сэдэо от страха урчит в животе. Йоко дрожащей рукой приняла вызов. — Да, я в курсе… Он… — она бросила на меня быстрый, полный отчаяния взгляд. — Я понимаю… Но это же… Хорошо, Кимура-сама. Я всё поняла.

Она закончила разговор и несколько секунд просто стояла, глядя в стену. Затем медленно, очень медленно, повернула голову ко мне. В её прекрасных глазах плескалось такое недоумение, будто она только что узнала, что Земля на самом деле плоская.

— БОСС… сказал… продолжай, — выдохнула она.

Чоу шокировано уставилась на подругу, потом перевела взгляд на меня, будто я только что отрастил рога и хвост (было бы весьма символично). Рио, Банко и остальные выглядели так, словно стали свидетелями второго пришествия.

— Ему… понравилась эта идея, — с трудом добавила Йоко, всё ещё не веря своим ушам. Она картинно приложила руку ко лбу и тяжело вздохнула. — Ладно. Но у меня есть условие. Железное. Ни одного кадра, ни одного слова в эфир без тройного одобрения. Рио и братья Бару будут лично отсматривать каждый твой, — она скривилась, — «репортаж». Ты будешь согласовывать с ними всё, что можно показывать, а что — военная тайна. Ты меня понял?

Я расплылся в самой широкой и честной улыбке, на какую был способен. Победа! Да ещё и с личного благословения главного Демона этой конторы.

— Понял, госпожа Сано, — заверил я её с самым серьёзным видом. — Никакой самодеятельности. Только качественный, выверенный и профессиональный контент. Обещаю, наш блог войдёт в историю!

Победа — это, конечно, здорово, но что дальше? После того как мой гениальный ход с блогерами принёс свои плоды, а все убрались восвояси, поджав хвост, я ощутил… скуку. Да, банальную, всепоглощающую скуку. Успех оказался похож на газировку: пузырьки весело щекочут нос, но через пять минут перед тобой просто сладкая водичка. Мне нужна была встряска, что-то настоящее, не прилизанное корпоративными стандартами. И ноги сами понесли меня не в шикарную офисную комнату отдыха и не к очередной красотке (удивительно, как они часто теперь попадаются у Кацу на пути), а туда, где всё началось (конечно, если можно так сказать). В мою старую, убогую конуру.

Запах ударил в нос, едва я провернул ключ в замке. Это был неповторимый аромат — коктейль из одиночества, дешёвой лапши быстрого приготовления и пыльных надежд. Здесь ничего не изменилось. Тот же диван с прожжённой дыркой, тот же вечно мигающий светильник. Но сегодня это убожество не вызывало привычного отвращения. Наоборот, я почувствовал себя так, словно вернулся домой после долгого и утомительного путешествия.

В комнате горел тусклый свет. На диване, задрав штанину, сидела Мэй. Она сосредоточенно мазала какой-то пахучей мазью внушительный синяк на голени — наш общий сувенир из недавней передряги. Рядом с ней на полу стояла миска с водой, которая, как мне показалось, едва заметно светилась голубым.

— Пришла проведать своего героя? — усмехнулся я, прикрывая за собой дверь.

Мэй подскочила на месте и едва не запустила в меня тюбиком с мазью.

— Чёрт, Кацу! Пугаешь, как внезапный счёт за квартиру! — выпалила она, но тут же расплылась в улыбке. — Решила проверить, не развалился ли герой на запчасти. — Её взгляд метнулся к моей руке, где ещё вчера красовался ожог. — А ты-то как? Вроде вчера тут дырка была, а сегодня — как новенький. Никому это не показалось подозрительным?

— Хороший крем для рук, — невозмутимо пожал я плечами. — С экстрактом подорожника и дьявольского везения.

— Ага, везения, — хмыкнула она, поднимаясь. — Ты похож на бутылку с газировкой, которую слишком долго трясли. Откроешь — и фонтан во все стороны. Твоя сила плещется, как вода в ведре у пьяного маляра. Тебе надо учиться её контролировать, иначе однажды рванёт так, что и собирать будет нечего.

Она подошла совсем близко и ткнула меня пальцем в грудь. От её прикосновения по телу пробежал приятный холодок.

— Я могу помочь. Научить тебя выпускать пар потихоньку, а не взрывать всю кухню. Если, конечно, великий и ужасный Таката-сан доверится простой соседке.

Мы вышли на задний двор, который больше походил на филиал постапокалипсиса в миниатюре: ржавые качели, пара чахлых кустов и трещины в асфальте, из которых упрямо лезли сорняки.

— Итак, урок номер один, — Мэй кивнула на самый жалкий из сорняков с поникшим бутоном. — Заставь его распуститься.

Я фыркнул. Я, повелитель Дзигоку, буду цветочки распускать? Да я одним взглядом мог заставить целые армии грешников распуститься на атомы! Я снисходительно сосредоточился, направив в несчастное растение самую малость своей мощи. Цветок дёрнулся, съёжился, издал печальный звук «пшик» и… испарился, оставив после себя лишь облачко чёрной пыли.

— М-да, — протянула Мэй, прикусив губу, чтобы не рассмеяться. — Кажется, ты его не просто удобрил, а аннигилировал. Попробуй… нежнее. Представь, что гладишь котёнка, а не пытаешься прихлопнуть таракана тапком.

— Я не привык к таким масштабам, — проворчал я. Мои масштабы — это легионы, континенты, эпохи! А тут — сорняк.

— В этом и беда! — всплеснула руками Мэй. — Не надо давить! Надо направлять! Попробуй ещё раз.

Я попробовал. На этот раз я попытался быть «нежным». Результат был… неожиданным. Ржавые качели вдруг засветились вишнёво-красным и начали бешено раскачиваться сами по себе, словно на них уселся полк невидимых чертей.

— Кажется, я перепутал нежность с полтергейстом, — смущённо признался я.

Мэй тяжело вздохнула, но в её глазах плясали смешинки.

— Ладно, забудь про силу. Просто дыши. Почувствуй не то, что внутри тебя, а то, что снаружи. Землю под ногами. Жизнь в этом чахлом кустике. Он хочет жить. Помоги ему. Совсем капельку.

Я закрыл глаза. Это было невыносимо сложно. Я привык чувствовать боль, страх, отчаяние. А тут — жизнь. Тихая, упрямая, почти неощутимая. Я представил крошечную искорку, самую микроскопическую, и мысленно подтолкнул её к сухой ветке. Ничего не произошло. Я уже хотел плюнуть на это дело, как вдруг… на моих глазах на мёртвой с виду ветке набухла почка и робко развернулась в крошечный, идеально-зелёный листок.

Это была самая трудная и самая бессмысленная победа за всю мою многовековую жизнь. И почему-то она принесла больше радости, чем все мои недавние корпоративные триумфы.

На следующий день я сидел в уютном кресле напротив Танака Акиры. Её изумрудная аура сегодня казалась особенно глубокой и безмятежной.

— Ну что ж, Таката-сан, — её губы тронула знакомая мягкая улыбка. — Как поживает наш внутренний демон? Всё ещё воюете с офисным дресс-кодом или нашли новые поводы для экзистенциального кризиса?

Я усмехнулся. После вчерашнего у меня была идеальная аналогия.

— Знаете, Танака-сан, я тут, кажется, понял свою главную проблему. Представьте, что вы всю жизнь водили огромный, ржавый самосвал по пустыне, где единственное правило — не врезаться в горизонт. А потом вас внезапно пересадили в крошечную, юркую спортивную машинку и сказали ехать по забитым улочкам Токио в час пик.

— Занятная аналогия, — кивнула она, и её проницательные глаза блеснули интересом. — И как успехи? Много штрафов за превышение скорости?

— Я скорее врезаюсь в витрины, — признался я. — Жму на газ по привычке, а эта штуковина улетает вперёд, как ошпаренная. Но, кажется, я нашёл себе инструктора по вождению. Одна знакомая… скажем так, опытный механик. Учит меня чувствовать педали, а не вдавливать их в пол.

Танака-сан откинулась в кресле. Её улыбка стала острой, как скальпель.

— Очень поучительная история, Таката-сан. Вы поразительно быстро учитесь. Главное, — она подалась вперёд, и её голос стал тихим и доверительным, — чтобы ваш «инструктор» не оказался любителем экстремальной езды по встречной полосе. Знаете ли, это может привести к очень неприятной аварии. И очень дорогой. Особенно когда в ней участвуют такие редкие и эксклюзивные модели, как ваша.

Я замер. Вот те на. А психолог-то не так проста. Она не просто слушает, она всё видит. Изумрудная аура… спокойная, как поверхность озера, под которой прячется левиафан. Она только что сделала свой ход. И это было не просто предупреждение. Это было приглашение к игре.

— Не беспокойтесь, Танака-сан, — я улыбнулся ей своей самой обезоруживающей, самой дьявольской улыбкой. — Я всегда пристёгиваюсь. А если мне не нравятся правила дорожного движения, я просто строю свою собственную трассу.