Изнанка

Кадр десятый Ледяной симбиоз

Мороз делает человека выносливее. Но только если он, человек, идет вперед. Только если не падает.

Взобравшись на очередной вал, Рысцов, хрипло дыша, выскреб из-за шиворота ком снега. Следом, из последних сил сражаясь с остервеневшей метелью, поднялась Оля. Ее щеки были покрыты ледяной корочкой из размазанных слез.

– Это конец? – с отчаянной надеждой спросила она, обессиленно заваливаясь в сугроб.

Валера, рыча от напряжения и зверского холода, поднял девушку на ноги. Не говоря ни слова, перебросил ее руку через плечо и стал спускаться.

Они уже больше часа плутали среди бесконечно одинаковых горных нагромождений, контуры которых терялись в мареве вьюги. Кое-где на молочно-светлом фоне заносов встречались темные пятна заметенных деревьев и острых скалистых шипов. Из-за неровностей местности и снежной мглы нельзя было разглядеть ничего дальше тридцати-сорока метров. Свет исходил от мутной кляксы луны, изредка проглядывающей сквозь бешено несущиеся по небу лиловые тучи.

Связи здесь не было, поэтому Ольга по мобильнику не могла даже вызвать спасателей. Ей уже стало все равно, посадят ли ее в тюрьму, только бы выжить...

Выжить.

Хорошо, когда в подобной ситуации для людей это слово становится навязчивой идеей. Идти вперед, проваливаясь по пояс в рыхлый, предательски шелковистый на вид снег, не останавливаться. Стараться не падать, потому что можно просто-напросто не встать.

А нужно – выжить.

Обязательно нужно! Это – смысл борьбы. В этом – человек...

Еще один вал покорен. За ним – овраг. Ни Ольга, ни Валера уже давно не чувствовали ног. Пальцы рук тоже перестали слушаться...

– Давай отдохнем... – прошептала Панкратова непослушными губами.

То ли Рысцов не услышал ее слов, сорванных вбок порывом вьюги, то ли проигнорировал. Он, не снимая руки девушки с плеча, вновь принялся неуклюже вытаскивать одну ногу из снега, чтобы переставить ее на полметра вперед. Потом – следующую. И опять левую... Вот так. Шаг за шагом. Без оглядки, не рассчитывая на привал. И еще шажок...

Упали...

Облокачиваемся на заиндевевшие ладони, распрямляем негнущиеся локти. Теперь медленно поднимаемся, чтобы не оступиться и не сорваться в пропасть десятиметровой глубины, неожиданно возникшую справа. Отодвигаемся от опасного провала... И шагаем. Раз – левой... Два – правой...

Чтобы выжить.

Когда они очутились наконец на вершине очередного вала, Рысцову показалось, что прошло часа три. На самом деле – двадцать минут. Ольга к этому моменту почти всем весом опиралась на его плечо. Но старалась идти.

– Смотри! – заорал Валера, не в силах поднять руку, чтобы показать на огоньки заправки у шоссе. Точнее, это ему казалось, что он заорал. В действительности с белых губ сорвался лишь неразборчивый хрип.

Она тоже увидела и постаралась даже шагнуть вперед без его помощи. Споткнулась и бесшумно исчезла в мутно-снежном мареве. Рысцов бросился вслед, царапая колено о камень и хватая раззявленным ртом снег...

Через несколько минут он сумел найти ее распластанное тело. Девчонке неслыханно повезло: капюшон зацепился за мерзлый корень. Если бы не эта счастливая случайность, вовек бы ему не сыскать бедняжку на дне оврага.

Расчистив снег, Валера уперся каблуком в более-менее надежный выступ и, хрипя, вытянул на ровное место потерявшую сознание девушку.

Дальше он нес ее на руках... Сознание то и дело плыло, искажая спасительные искорки светлячков, бреющих где-то впереди... так далеко впереди. За бесцветным полотном вьюги... Шаг. Еще. Вытаскиваем ногу, ставим, переносим на нее вес двух тел... Теперь следующую... Опять шаг... Вытаскиваем, ставим, переносим... Не путать!.. Вытаскиваем, ставим, переносим...

...Он ехал в машине. Волнистая кромка леса выделялась черной полоской на аппликации близящегося рассвета. Изредка то тут, то там мелькали деревушки, обозначенные маленькими россыпями огоньков. Наступало холодное утро. Стылый воздух врывался шипящей струей сквозь приоткрытое стекло, напоминая, что вот-вот придет зима. Справа и слева расстилались поля. Безбрежные, пустынные, молчаливые... И казалось, что можно остановиться, вылезти наружу, до рези наполнить легкие свежестью ледяного безветрия и, забыв обо всем на свете, беспечно сунуть коченеющие руки в карманы, занести ногу и шагнуть. И просто идти куда-нибудь. Идти, куда хочется, долго-долго, спокойно, не думая ни о чем. Неторопливо идти... До самого горизонта...

Рысцов встряхнул головой. Вьюга хлобыстнула его по заиндевевшей щеке. Наваждение?.. Да, да! Конечно!.. Нельзя отвлекаться на посторонние мысли. Вытаскиваем ногу, ставим, переносим на нее вес двух таких тяжелых тел...

Это правильно, когда сама жизнь становится для человека навязчивой идеей.

И снова маленький шажок... И еще... хотя бы один...

Очнулся Валера очень вовремя. Старый адыгеец – по-видимому, управляющий АЗС – уже снял со старомодного телефона громоздкую трубку и два раза крутанул кривым пальцем диск. Один раз длинно, а второй раз коротко.

«Скорую» вызывает», – подумал Рысцов.

– Не надо... кхр-р-кхе... – прохрипел он, сухо закашлявшись.

– Помереть, что ли, решил? – удивленно поинтересовался морщинистый адыгеец с характерным южным акцентом, но трубку вернул на место. – Откуда вы, такие красавцы, нарисовались?

– Девушка цела? – шепотом спросил Валера.

– Да цела, цела твоя клуша... – улыбнулся старик, демонстрируя желто-черный налет на плохих зубах. – Спиртом надо растереть. Сам справишься?

– Да, – устало прикрыв глаза, откликнулся Рысцов.

Значит – донес-таки. Дошагал...

Все тело ныло. Беспощадная ломота буквально молотками колотила по суставам, саднило ушибленное колено, нестерпимо болела шея, омерзительное покалывание чувствовалось во всех пяти конечностях... Как – в пяти?!

Он рывком сел, застонав от перемены положения, и все еще слабо гнущимися пальцами ощупал пятую... конечность. Адыгеец, наблюдая за Валерой, порывисто и немного обидно расхохотался. Пыхнул самокруткой и, щурясь от вонючего дыма, добродушно подбодрил:

– Повезло вам, касатики! Ой повезло. И занесло-то вас туда, в драбинник гуамский, каким богом – непонятно... Опасно здесь. А таперича, вон смотри, какая зима выдалась! Сроду такого в наших краях не было... Еще бы минут пятнадцать, и все выпирающие части орханизьма пришлось бы отнимать...

Рысцов затравленно оглянулся на старика и машинально прикрыл еле двигающимися ладонями ширинку постепенно оттаивающих джинсов.

С огорчением он обнаружил, что несколько страниц паспорта, лежащего в заднем кармане, серьезно промокли – в частности, немного смазался штамп регистрации по месту жительства. Зато кое-какие деньги, застегнутые на «молнию» в одном из отделений кошелька, остались целыми и невредимыми. Это чуточку радовало...

Ольга оклемалась через полчаса.

За это время Валера успел раздеть ее до нижнего белья, в приказном порядке заставив отвернуться наглого адыгейца, растереть всю спиртом и снова одеть уже в предложенный хозяином сухой шерстяной комбинезон крайне вызывающего покроя и не по размеру большую телогрейку. Чудом уцелевший футляр с ее любимыми очками он бережно положил рядом с ней. Изодранный костюм и куртку пришлось выкинуть. Сам он тоже теперь благоухал спиртягой и был облачен в спецовочные штаны да старый пуховик. Ни дать ни взять – фартовая парочка бомжей...

– Где мы?.. – с трудом произнося слова, спросила Панкратова.

– Тихо, тихо. – Рысцов легонько прикоснулся пальцем к бледным Ольгиным губам. – Все хорошо. Все уже позади... Полежи немного, отогрейся.

Она, болезненно щурясь, прикрыла веки.

Кряхтя, Валера поднялся с жесткой кровати, накрытой блиноподобным матрацем, и подошел к столу, за которым сидел старик, попыхивая самокруткой. Присел рядышком на хлипкий табурет.

– У вас здесь телевизора нет?

– Не располагаем. Приемничек вон имеется, только сейчас в такую вьюгу – одни помехи. А чегой-то ты, касатик, не захотел «Скорую»? Нашкодили, что ль?

Рысцов пристально посмотрел в складчатые прорези глаз адыгейца и проговорил:

– Не надо никого вызывать. Сколько я должен?

– Эк ты! Сколько должен... – крякнул тот, мотнув головой. – Может, вы преступники какие? Зачем мне проблемы?.. Рублей пятьсот надо б... И пару сотен за барахлишко одолженное...

Отсчитав семь бумажек, Валера передал их в проворные руки старика.

– Дело какое, – водя носом, сообщил адыгеец, пряча деньги в ящик стола. – Трасса здесь не особливо оживленная в зиму. А учтя погоду, дык и вообще... Сейчас полночь, хозяин за выручкой приезжает часов в пять, и рисковать не будем. Так что до полпятого вы отсюда – того... Надейтесь, попутка попадется до Апшеронска. Ну иль до Майкопа. И я вас не видал... мне-то какое дело... По рукам?

– Хорошо, – ответил Рысцов, разглядывая через узоры окна освещенные одиноким фонарем колонки с цифрами 92 и 95. – А что, отец, неужто выгодно в таком месте заправку держать?

– Не отец я тебе, проходимец, – неожиданно резко сказал адыгеец, давя пальцами огонек на конце самокрутки.

– Ну извини... – пожал плечами Валера, вставая. – Не обессудь, если обидел чем.

– Если б обидел, я тебе в гузно дуплетом дроби нагнал бы полкило, – веско ввинтил старик. Прислушался, приподнявшись, глянул в окно. – Едет кто-то вроде. Буди свою клушу горемычную, голосуйте. И ступайте с богом, куда шли...

До Майкопа они добрались затемно. Хорошо, что попутчик оказался обычным словоохотливым дальнобоем на мощном «КамАЗе» – легковушка бы не проперла через заносы на пустынной трассе.

Жизнерадостный бородач кавказской наружности был без напарника, поэтому, не особо торгуясь, разместил их обоих на сиденье рядом с собой. Изредка он косился на бывалый комбез Ольги и дешевую одежку Валеры, но лишних вопросов не задавал: видимо, не гнушался любого рода спутниками в долгих рейсах. Как только тронулись, он сообщил, что зовут его Акоп, и хотел было врубить музыку, но Рысцов показал глазами на сникшую после ночного приключения девушку, и дальнобой, понимающе кивнув, отказался от затеи. Зато на протяжении всей дороги он под гулкое хрюканье двигателя доводил до сведения Валеры все проблемы своего родного аула, связанные с непомерно суровой зимой, порой не рассчитывая количества лишних децибелов и аккуратность жестикуляции. С этим пришлось смириться, ибо, как известно всей гильдии автостопщиков, платить таким водителям нужно не в денежном эквиваленте, а в соотношении количества послушно вытерпленных баек на километр пути.

В городе было мертво. Лишь редкие утренние бульдозеры нехотя ползали по скудно освещенным улицам, пожирая сугробы, подобно гигантским гусеничным скарабеям. Пурга немного угомонилась, и возникали скромные надежды на безветренный ясный день. Удивительно было, что ничего не напоминало о катавасии, которую их горе-команда накануне устроила всему миру своим саботажным заявлением.

Завидев красную неоновую надпись на фронтоне небольшой гостиницы, согласно которой данное заведение называлось «Ловкач Ваня», Рысцов попросил бородатого дальнобоя остановиться.

– Зря, здэсь сэрвис плахой, – покачал головой бодрый кавказец, притормаживая фуру.

– Ничего, справимся, – сказал Валера, тихонько расталкивая Ольгу. – Я сколько тебе должен, брат?

– А-а! – досадливо развел лапищи Акоп, чуть не снеся Рысцову череп. – Зачем абижаешь?! С харошим человеком ехать – благодать! А если хароший челавек с красивой женщиной, то... – Он запнулся, подбирая слова: – То савсем харашо!

– Спасибо! Доброй дороги! – искренне поблагодарил Валера, помогая Панкратовой спрыгнуть с подножки.

– Дарога всэгда добрая! – на три четверти высовываясь из кабины, изрек дальнобой. – Челавек злой бывает...

Дверь хлопнула, двигатель взвыл, плюясь через выхлопную трубу переработанной солярной слюной, и «КамАЗ» укатил прочь, трубно просигналив напоследок.

Оттягивая мускулистую пружину двери, ведущей в недра «Ловкача Вани», Рысцов про себя молил только об одном: чтобы их фотографии еще не дошли сюда. То, что оба числятся в федеральном розыске, сомнений у него не вызывало. И хорошо, если только в федеральном...

Говорливый водитель-кавказец не слукавил – сервис здесь действительно был не ахти. Ресепшином служила грязная барная стойка с храпевшим возле нее типом неопределенного возраста, пола и, по всей видимости, с высокой степенью вшивости. «Ловкач Ваня», – окрестил его про себя Валера, поддерживая под руку Ольгу, которой стало, кажется, еще хуже от витавшего в помещении смрада.

Барменом, официантом и метрдотелем в одном лице оказалась заспанная тетка, с невнятными матюгами вышедшая на шум из кухни.

– Носит вас чуть свет, – гостеприимно осклабилась она, поправляя свернутый набок фартук. – Ну, чего пить будем?

– У вас можно снять номер? – осведомился Рысцов.

Тетка осклабилась пуще прежнего. Отхлебнув из кружки выдохшегося пива, произнесла язвительно:

– Ну и шмару ты себе подцепил. И морда, главное, интеллигентная такая.

Валера сжал зубы от такой наглости, но не отреагировал – не та ситуация у них теперь, чтобы артачиться. Лишь повторил вопрос.

– Кровать узкая, – небрежно бросила тетка. – Если устроитесь бутербродиком – поместитесь.

– Нам нужен двухместный. И чтобы С-визор был.

Это пожелание ввергло барменшу в полуминутный ступор. Она отставила кружку с остатками пива и вперилась в него взглядом, как настоятельница женского монастыря, которой предложили квартировать в святых стенах полк пьяных гусаров.

Оклемавшись, тетка хлебнула еще разок и без комментариев скрылась в кухне.

Вот и приплыли. Сейчас ментуру вызовет, и крышка – с полуживой Ольгой их повяжут в десять минут. Черт! Стало быть, уже успели оповестить, чтобы сообщали обо всех подозрительных лицах, желающих воспользоваться услугами С-видения... Рысцов вознамерился было из последних сил бежать вон и даже повернулся к выходу, когда за спиной раздался хриплый мужской бас:

– Что за гости у нас полуночные?

Обладателем неприятного голоса оказался упитанный горец с вороненой щетиной на смуглых щеках. Он был одет в смешные, но чистые и ухоженные шаровары, атласную сорочку и кожаную жилетку. Будто не пятый час ночи наступал, а разгар рабочего дня.

– Здравствуйте, – устало сказал Валера, чувствуя, что еще пять минут, и он завалится спать прямо у порога забегаловки. Оставалось рассчитывать на удачу и идти ва-банк. – У вас случайно не найдется двухместного номера, где есть С-визор?

– Ну отчего же... – хищно улыбнулся горец, переступив с ноги на ногу. – Один, пожалуй, найдется, только сразу предупреждаю: дорого возьму...

– Берите дорого, – кивнул Валера, жмуря глаза от переутомления.

– И деньги вперед.

– Да хоть – вбок...

Вручив хозяину задаток, Рысцов поднялся на второй этаж и, отперев указанный номер, чуть не свалился в изнеможении. Стянув нелепый комбинезон с вялого, но привлекательного женского тела, он уложил сонную Ольгу на одну из кроватей. Переборов животный позыв провести по чашечкам бюстгальтера ладонями, укрыл одеялом и отвернулся от тут же засопевшей девушки. Дабы не вводить себя во искушение...

С-визор, висевший над другой кроватью, был старенький, но, судя по загоревшимся индикаторам, исправный.

Валера заставил себя доковылять до ванной и умыться теплой водой. Из зеркала на него глядел мужик с темными кругами под глазами. В последних странным образом сочетались растерянность и настырный огонек со слегка безумным отблеском. Проведя рукой по щеке, мужик обнаружил колкую щетинку и болезненный зуд кожи под пальцами.

Чудом ведь живыми из того бурана выбрались! Да уж, экстрим нешуточный. Теперь бы еще узнать, что в мире творится. И деньги, заработанные в эсе на Манежке, нужно бы перевести на другой счет – складывается ощущение, что в ближайшее время они дюже понадобятся. Чтоб опять выживать...

Валера тяжело вздохнул и вдруг улыбнулся этой измочаленной морде в зеркале. Та в долгу не осталась: растянула губы, оголив давно не чищенные клыки. Ну и скотина!..

Рысцов взял тюбик дешевой пасты, лежащий на раковине, и выдавил из него влажную белую змейку прямо на язык. Производя ужасный скрипучий звук, он стал водить по зубам указательным пальцем, морщась и выпучивая красные глаза. Процедура завершилась полосканием рта, отплевыванием и длинной матерной тирадой, произнесенной, однако, шепотом.

Скинув спецовочные штаны, Валера с наслаждением вытянулся, с утробным стоном прогнулся назад и тут же сделал несколько наклонов вперед. После чего он спрятал под подушку кошелек, проверил дверной замок и вытянулся на своей кровати, в последний раз удостоверившись, что Ольга крепко спит, свернувшись клубочком. Набрал на панели С-визора знакомую до боли комбинацию и, невесело подмигнув зеленому огоньку, опустил вмиг отяжелевшие веки.

Ох! Только бы ментов не навел этот... ловкий Ваня... или кто он там... Тем более что Ольгина мордашка теперь была известна на весь мир...

Спи с миром, Валера...

Приятных сновидений...

В эсе господствовал полный бардак. Московские улицы кишмя кишели очумевшими СКСниками, а по правительственной информационной программе, демонстрирующейся на всех плазменных щитах города, то и дело крутили выдержки из сенсационного выступления крамольной команды, объявившей сшизам войну, но меж тем ни слова не упоминалось о судьбе самих сотрудников просуществовавшей всего чуть более полутора часов «Либеры». Кстати, как выяснилось впоследствии, она стала последним легальным С-каналом в истории человечества – на внеочередном экстренном заседании Совет Безопасности ООН объявил этот вид СМИ запрещенным. Тупые политиканы еще не понимали, что таким образом вопрос не решится, ведь развившееся до определенного рубежа С-пространство уже не нуждалось в каких-то примитивных развлекательных или научно-популярных каналах. Теперь человеку, чтобы попасть в этот мир, достаточно было лишь включить С-визор и благополучно уснуть под его незримыми флюидами. Как следствие этого факта, там и тут мелькали настороженные лица обыкновенных реципиентов, чувство любопытства которых, наверное, все же одержало вверх над страхом.

К Манежке не стоило даже приближаться – вокруг нее стояло серьезное оцепление. Не исключено, что в рядах военных были завербованные сшизы. Что происходило внутри объекта «Теплые сны», оставалось лишь гадать.

Вжикнув герметзамком, Рысцов быстрым шагом направился в сторону площади трех вокзалов – именно там, в одном из прилегающих зданий, находилась квартира, на которой они периодически встречались с Хасаном Игнатьевичем, человеком, на которого его вывел после их встречи в австралийской пустыне странноватый Борис, радеющий за благополучие популяции кенгуру.

Спустя полчаса, стараясь не попадать в поле зрения патрулей СКС, он добрался до высокого дома, выполненного в готическом стиле. На первый взгляд нужный ему подъезд никто не пас, но Валера все же ненавязчиво обошел здание по периметру, прежде чем зайти внутрь. На темной лестничной клетке он остановился. Прислушался. Бдительно оглядываясь на каждом пролете, бесшумно поднялся на пятый этаж. Возле неприметной деревянной двери он еще разок осмотрелся. Никого. Рыхлая совковая дверка, надо сказать, только для непосвященного могла показаться беззащитной и легкой на вынос. На самом деле под слоем крашеной фанеры она была усилена цельной кевларовой пластиной. А для особо назойливых тут притаилась еще и активированная охранная система «Щит», сквозь невидимую пелену которой пройти мог только сшиз, да и то лишь не ниже шестой категории.

Решившись, Валера надавил на подплавленную хулиганами кнопку звонка. Тихая трель зазвучала внутри квартиры.

Если здесь уже хозяйничают федералы, то нужно будет уносить ноги, лихорадочно подумал он, прислушиваясь к приближающемуся шарканью шагов. Тот, кто подходил к двери с другой стороны, не старался скрыть своего приближения, а будто даже нарочно погромче скреб тапочками по полу. У Хасана Игнатьевича была другая поступь, за это Рысцов мог поручиться. Но если там засада, зачем так афишировать? Быть может, психологический трюк?..

При щелчке замка он вздрогнул и согнал с себя оцепенение.

– Заждались уже, Валерий Степанович, – укоризненно промолвил возникший на пороге Борис, не протягивая руки, но приветливо махнув авоськой. – Почти все собрались, а вас нет... Мы уж думали – загребли. Пробивали даже по своим каналам: в ФСБ нэма, у военных вроде тоже... Куда, думаем, запропастился?

– Где Хасан Игнатьевич? – осторожно спросил Рысцов, не торопясь заходить внутрь.

Борис сокрушенно поцокал языком:

– Не уберегли родимого. Заграбастали его наши орлы гэбэшные. Но он мужчина опытный – расколоть его будет не так-то легко. Хотя, конечно же, возможно. Так что проходите, что в дверях-то беседовать. Времени мало.

Сражаясь с искушением развернуться и пойти прочь, Валера пристально посмотрел в неправильно посаженные глазки Бориса, которые в скудном подъездном свете казались совсем уродливыми.

В конце концов, подумал он, пришел же сюда. Значит – хотел. Да и... Он вдруг мысленно осекся. Это ведь оно его привело. Пред... чувствие.

Переступая через порог, он уже не колебался. Сомнения померкли под натиском неведомой волны чудовищной силы. Взметнувшееся где-то в груди цунами смешивало все внутренности в блаженной и страшной воронке эйфории...

Он – сшиз.

Изгой.

И нужно учиться быть таковым, помня, что это вовсе не проклятие...

Это – дар.

Слишком просторные гостиные – это либо симптом какого-то детского комплекса хозяина дома, либо признак сибаритства. У отсутствовавшего в данный момент по известным причинам Хасана Игнатьевича имели место оба качества.

В колоссальной комнате, обставленной в стиле хай-тэк со всевозможными атрибутами, воссоздающими атмосферу стерильной лаборатории, находились шесть человек. Рысцов бегло оглядел их лица – ни одного знакомого. Борис пододвинул ему пуфик, обитый белоснежным бархатом, и приглашающе дернул авоськой.

– Ну что ж, – сказал он, повернувшись к присутствующим, – знакомьтесь. Это Валерий – сшиз третьей категории. Сотрудничает с нами давно. Исполнителен, немногословен, эрудирован, степень IQ высокая, устойчивость к пси-влиянию эса удовлетворительная. Участвовал вчера в заварухе на «Либере», но раз сюда пришел, значит, уже выбрал свою сторону.

Рысцов стал точкой пересечения шести пронзительных взглядов.

– Валерий, теперь я представлю вам остальных, – не затягивая паузу, продолжил Борис. – Это люди, с которыми вы уже работали. Не удивляйтесь, что не видите знакомых лиц: просто по соображениям безопасности до нынешнего момента вы не встречались с ними лично. Проект «Изнанка», основная установка которого теперь уже до конца смонтирована на Манежке и готова к эксплуатации, вспоминаете? Вы там помогали поддерживать систему «Щит»...

– Какая еще изнанка? – не понял Рысцов. – Эса?

– Ах, да... – Авоська досадливо сморщилась. – Вы же проект знали под названием «Теплые сны». Но это так... камуфляж. На самом деле...

– Борис, – властным голосом остановила его единственная среди присутствующих здесь женщина, – детали позже.

– Хорошо, хорошо, – неожиданно помрачнев и ссутулившись, сказал Борис. – Валерий, это Кристина Николаевна. Сшиз второй категории. Наш руководитель, идейный вдохновитель, спонсор. Иными словами – шеф. И бог.

– Тогда уж богиня. И шефиня, – бесцеремонно перебил Рысцов. Ему никогда не нравился подобный пафос.

Женщина взглянула на него и улыбнулась. Деликатно, но довольно прохладно – мол, оценила юмор, но больше хавало не разевай без нужды... А еще... что-то странное было в ее манере моргать. Рысцов пока не мог понять – что конкретно. Но главное – сквозило в этой Кристине Николаевне нечто зверски притягивающее: даже не внешние данные, которые, кстати, тоже не подкачали, нет... нечто напоминающее... силу удивительного предчувствия, возникающего иногда в С-пространстве.

Остальные молчали. Некоторые из них смотрели не только на Валеру, но и поглядывали искоса друг на друга – видно, тоже недавно познакомились.

– Это Роберт, – повел авоськой Борис в сторону крупного мужчины с выпирающими скулами и голубоватыми глазами. – Тоже вторая категория. Один из самых сильных отслеженных нами сшизов в России.

Затем он коротко представил остальную четверку. Ими оказались смуглый и практически лысый Карен лет пятидесяти, худосочный молоденький Алеша с грязными даже на вид вихрами, грузный Леонид, потряхивающий четырьмя безвольными подбородками и время от времени спутывающий пальцы на нервных руках, и Петр с нагловато изогнутым носом и явно уголовной внешностью. Соответственно, сшизы четвертой, второй и два третьей категории.

Вот так компашка подобралась, подумал Рысцов, еще раз обводя взглядом присутствующих. Маргиналы какие-то...

– Ну, теперь, думаю, все в сборе, – подытожила Кристина Николаевна, приподнимаясь со своего пуфика и подходя к сооружению, по дизайну более всего напоминающему операционный стол, на котором беспардонный хирург примостил ноутбук, чтобы после смены поиграть в тетрис. – Попробую объяснить, зачем вы здесь находитесь. Сразу обращаю внимание: если кому-то захочется после этого выйти из игры, то это можно будет с легкостью устроить. С выносом тела лапками вперед и надгробием с надписью «game over». Впрочем, это правило действует с момента его оглашения, то есть с нынешней секунды.

Она ударила несколько раз пальчиками по клавиатуре ноутбука и отодвинулась от монитора, чтобы всем было видно. На экране вращались контуры какого-то устройства, похожего на вертикально расположенную гантель, густо опутанную проводами.

– Здесь изображена установка форсированного изменения метрики С-пространства, которую спроектировал наш талантливый Борис – ученый и гениальный специалист в теории эса. – После этой преамбулы Кристина Николаевна сделала паузу. Казалось, что от смущения вместе с хозяином покраснела и авоська, а Валера перевел на него ошарашенный взгляд. Ни фига себе! Дачник-неумеха... Кивнув, Кристина Николаевна продолжила: – Этот аппарат уже установлен в шахте, пробуренной и специально оборудованной на Манежной площади. Благодаря вам вокруг стоит мощнейшая защита, которую в ближайшие часы не смогут пробить ни военные, ни гэбэ, ни сам сатана. Конечно же, установка и иже с ней существуют только в эсе, ибо в нашей будничной реальности она была бы не полезней ношеной стельки. Одним словом, это и есть проект «Изнанка», над которым все мы, ведая о том или нет, так долго работали.

– Расскажите, зачем... так сказать, все это?.. – робко спросил грузный Леонид, задрожав подбородками.

– Мне кажется, тут лучше довериться самому конструктору, – снисходительно улыбнулась женщина. И снова Рысцов не успел уловить, что же его смущает в том, как она мигает веками...

Борис, неуклюже задев пуфик, подошел к монитору. Все-таки потрясающие нестыковки были в этом странном человеке: то он кенгуру жалеет, то кажется уверенным и даже несколько вальяжным, то обижается ни на что, то конфузится... Да и с авоськой этой пресловутой не расстается никогда.

– Постараюсь объяснить доступными словами, – начал ученый. – Форсированное изменение метрики С-пространства – ныне достаточно распространенное явление. Лишь звучит замысловато, а на самом деле – это то, что отличает сшизов от обычных людей. Это наша с вами способность менять структуру эса. А я сделал искусственный прибор, обладающий примерно теми же свойствами. Зачем, спросите вы? Ну я, конечно, умолчу о чисто научной ценности данного изобретения, потому как не думаю, что кому-то она интересна теперь, среди беспорядочного хаоса, витающего во всем мире. Разговор пойдет исключительно о практических достоинствах. Проектом «Изнанка» мы занимались давно и не предполагали, что его придется запускать так скоро... И здесь нам помогло то, что, казалось бы, должно было смертельно испугать – выступление на канале «Либера», фактически выбившее сшизов из легальной жизни. Более того – осеменившее планету паникой.

Рысцов таращился на ученого, как кролик-боксер на поддатого удава. Кто-то здесь явно спятил!

– Валерий, вы зря меня взглядом буравите, – словно ужалил, усмехнулся Борис. – Потерпите минуту, и вам все станет понятно. На чем я остановился?

– На осеменении Земли, – хрипло подсказал уголовник Петр.

– Вот-вот. Паника. Перед тем как упорядочить любую структуру, необходимо что? Необходимо ее довести до перемешанной к чертям собачьим коллоидной взвеси. И С-пространство сделало это. Оно превратило себя в беспорядочную свалку человеческих эмоций, поступков, мыслей и домыслов. Оно превратило себя в паникующее тело. Кстати, Валерий, у ваших сценаристов получилось великолепное и точнейшее сравнение насчет организма и всяких там вирусов... Неважно. – Авоська описала воинственную окружность. – Важно, что будет делать эс дальше. Как вы думаете?

Никто не отозвался. Борис ответил сам:

– Упорядочивать себя. Не исключено, что параллельно – усложнять. Будет стремиться повысить внутреннюю – а быть может, и внешнюю – энтропию. И обратите внимание на главную особенность С-пространства: его, так сказать, проекционность. Оно же, само того не понимая, копирует наш мир. Подчас неумело, подчас пугающе точно. Каждый из вас был в изнанке. Просто вспомните.

Лица людей застыли в гримасе мучительного понимания. Сердце Рысцова стукнулось о ребра...

– Так вот, – продолжил Борис, удовлетворенно обведя взглядом немногочисленную аудиторию. – Паника в эсе, паника и здесь... Тьфу! Точнее, там – в реальности. Если грядет упорядочивание эса, стало быть, нужно упорядочить и нашу Землю. А уж за каким из этих миров будущее – это покажет время. Боюсь, если моя гипотеза верна – за наиболее упорядоченным.

Еще несколько секунд гробового молчания. Казалось, еще чуть-чуть, и в слишком просторной гостиной послышится скрип усваивающих информацию извилин.

– Как бы ни кричали бодряки и прочие дегенераты, но ясно одно – эс потихонечку отторгает обыкновенных людей... Еще раз, пользуясь случаем, аплодирую вашим, Валерий, сценаристам! Не нужны эсу чужеродные бактерии. Его организм уже создал свои. Нас, сшизов. Тех, кто ему не противен! Тех, с кем возможен симбиоз! Понимаете, симбиоз? Взаимовыгодное сосуществование. Но нас мало. Не получится ничего, если в эсе смогут остаться сотня-другая людей. Я даже не могу предположить, к каким последствиям может привести подобный расклад... Вы спросите, почему организму не наплодить еще пару миллиардов таких, как мы? Не знаю. Возможно, что-то дало сбой, какая-нибудь «железа» исчерпала свой ресурс. Но факт остается фактом, со статистикой, сами знаете, спорить трудно: не получится упорядочивания с такими цифрами. А вот как отреагирует на такой поворот наш любимый полиморфный организм – это большой вопрос. Вдруг он решит сам справиться с этой задачей? Да вдобавок не в самом себе, а здесь. На нашей Земле. Никого такое не пугает?..

– Это же конец... – сипло прошептал Алеша, накрутив прядь сальных волос на палец.

– Устами молодости... – развел руками Борис. Авоська согласно кивнула. – Что нам остается? Если сейчас попробовать вдолбить эту информацию в мозги людей, обремененных властью, они нас на костре сожгут!

Рысцов вздрогнул. Перед глазами возникли зеленые кругляшки Сережкиных глаз.

Ученый продолжил:

– Остается, друзья мои, одно. Упорядочить самим. Причем и эс, и старушку Землю.

– Бред. – Карен промокнул лысину платочком. – Вы бредите.

– Да нет, уважаемый! Я не брежу. Для того и корпел, создавая установку... Постойте, постойте, без лишних телодвижений! Сейчас все объясню. – Ученый перевел дыхание и глотнул воды из стакана, поданного ему Кристиной Николаевной. – Я провел ряд опытов. И пришел к еще одному феноменальному открытию, которые в изобилии подкидывает нам эс. Дело в том, что обыкновенный человек, побывав в изнанке, становится сшизом.

Вот теперь пауза затянулась на добрую минуту. Первым подал голос Рысцов:

– Но обычный... он же по определению не может попасть в изнанку.

– Правильно. А если мы его проводим?

– Это доказано уже давно: сшиз не в состоянии провести в изнанку никого. Только... сам.

– А вот моя установка – в состоянии.

После этих слов некоторых прорвало. Загалдели разом, перебивая друг друга и размахивая руками...

– А что, интересное дело! – трясет подбородками Леонид.

– Да на кой их в сшизы короновать? – возражает Петр, нагло водя носом. – Проще поддать жару на нару, а потом – в шлюзы спустить!

– Я понял! Их станет больше, и структура сможет достигнуть уровня, когда станет самоупорядочиваться! – это сипло выкрикивает Алешка.

– Ну даже не знаю... – Карен явно обескуражен и растерян.

Рысцов так и не сказал ни слова. Валера был не просто обескуражен. Он был шокирован масштабом, на который замахнулись эти безумцы. И он – один из них. Кстати, нужно будет уточнить, по какому принципу тут волонтеров набирали?..

– Замолчите! – крикнула Кристина Николаевна.

Ноль реакции. Спор и гвалт продолжался.

– Заткнитесь же наконец!

Мимо...

Неожиданно четверо секунду назад оравших и плевавшихся слюной людей усиленно заколотили ладонями себе по губам. Это выглядело настолько нелепо и неправдоподобно, что Рысцов сначала подумал, что просыпается. При насильственном пробуждении бывают похожие глюки. Но вскоре он убедился, что все гораздо смешнее.

Роберт, до этого не подававший голоса и вообще умудряющийся при своих выдающихся габаритах оставаться каким-то малозаметным, медленно вел рукой по воздуху, и от его слегка напряженных пальцев исходило едва заметное дрожание. Так меняется структура С-пространства.

Да этот здоровяк просто-напросто заставил этих истериков самих себя по губам отшлепать! Как детей малых! – озарило Валеру. И тут он содрогнулся. Если Роберт может вот так запросто влиять на сшизов, притом не последней категории, то это действительно сильный тип. И теперь начинало как-то вериться, что он самый мощный сшиз России...

– Достаточно? – осведомился Роберт, прислушиваясь к размеренным шлепкам и присвистываниям.

Четверо провинившихся дружно закивали головами. Он опустил руку.

Облизнувшись и еще разок глотнув из стакана, Борис удовлетворенно покивал наступившей тишине.

– Мы займемся превращением обыкновенных людей в сшизов. А Кристина Николаевна постарается использовать панику в реальном мире, которая вспыхнет после наших действий с новой силой, чтобы централизовать власть. И вы все здесь сидите не от балды пальчиком поманенные! Каждого из вас мы вели почти с самого возникновения С-пространства, а уж когда обнаружился первый сшиз – так и вообще глаз не спускали. Все мы, несмотря на кажущуюся смехотворность этого суждения, идеальная психологически совместимая команда для осуществления задуманного. Так – понятней?..

Все заерзали на белоснежных пуфиках. На экране ноута до сих пор вращались контуры невообразимо сложной установки, сконструированной Борисом. Установки, которая должна была, согласно гипотезе, помочь людям. Упорядочить их мир.

Только вот дадут ли они это сделать?..

Рысцову снова пришла в голову назойливая дилемма: дар он получил или все же... проклятие? Одно тем не менее было ясно – его засасывало, его просто тащило в пучину этого шального цунами сновидений, открывающих все больше и больше своих надломленных граней. И тащило рьяно.

– Скажите, сшизы первой категории существуют? – ни к кому конкретно не обращаясь, спросил Алеша, сдергивая затянувшуюся паузу.

– Не в тему, но вопрос занятный и актуальный, – откликнулся Борис. – В наше поле зрения таковые не попадали. Американцы и некоторые страны Ближнего Востока кичатся, что в их спецслужбах завербованы перваки. Но это, как сами понимаете, не запротоколировано, да и прямых доказательств нет – скорее всего, пыль в глаза пускают. Хотя утверждать обратное наверняка – тоже глупо. Точно одно: ни один из них, если и существует, пока не проявлял себя. По крайней мере, по нашим каналам подобной информации не проходило. А наши каналы широкие и глубокие.

– Хм, – поднял неловкие плечи Алеша, – но раз теоретически первая категория имеется, то должна же она быть подкреплена хотя бы единственным примером?

– В вас, юноша, много прозорливости и любопытства – это хорошо, – покровительственно взмахнул авоськой Борис. – Но мало опыта. Это, учитывая первые два качества, поправимо... Периодическая система Менделеева существует уже почти два столетия, в ней на данный момент уже 112 элементов, из которых лишь 90 обнаружено в природных объектах, а 5 вообще не имеют названия.

– А ведь таблицу-то Дмитрий Иванович вроде как во сне увидел. Символично, – вставил Рысцов, усмехнувшись.

– Что мы знаем о снах... – снова сник Борис. – Мизер.

– Хватит словоблудством заниматься, – отрезала Кристина Николаевна. – Вам через час «Изнанку» запускать уже надо. А у меня еще много... дел... в...

Ее речь замедлилась... Рысцов вздрогнул и стал выгибаться вперед, будто что-то натягивало его позвоночник словно тетиву. Очертания гостиной исказились, потемнели, хлопнули по глазам миллионами антрацитовых искр...

Со стороны пробуждение в эсе выглядело нелицеприятно: человек за считаные секунды обмякал и растекался, словно стеариновая свеча, попавшая в духовку. А спустя еще мгновение исчезал, возвращаясь в реальный мир.

Пространство грез выплевывало его, словно тягучую слюну.

Мотнув головой, Валера сел на кровати. Простыня была влажная от пота, виски ломило. Разбуженный под работающим С-визором, он еще не совсем четко понимал, где проходит граница яви – выдернутое из сна сознание, как известно, тоже обладает некоторой инерцией. Глубоко вдохнув и растерев воспаленные глаза, Рысцов глупо уставился на Ольгу, стоявшую рядом в тунике одеяла.

– Извини, – сказала она, переступив босыми ногами. – Зря разбудила, да? Я почему-то испугалась...

Валера наконец полностью пришел в себя. За окном было уже светло, но солнце так и не появилось: хмуро, снежно, тесно. До безобразия реально.

Он еще раз окинул взглядом девушку. Произошедшее с ними накануне вдруг показалось игрой воображения: не было на самом деле катакомб, неуступчивого вентиля двери, долгого поцелуя, беспросветной вьюги среди сугробов, старого адыгейца и говорливого дальнобоя... Не было щемящего чувства, проскользнувшего в ядрышке души в тот момент, когда казалось, что они уже не доберутся до спасительных огней АЗС. Не было тепла, пробившего дорогу в ледяной преисподней гор.

Что-то сломалось. С хрустом мерзлой кости.

– Нечего пугаться, – почти враждебно обронил он. – Одевайся...