Измерение 23 - долгий путь

Все таки опять песок

Лев уже привык, что их мир не без сюрпризов. На самом деле, он казался ему теперь бездонным кладезем малоприятных историй и бессмысленных пересказов жизни котов, псов, лисов, воронов и остальных. Как бы ему все это не надоело, отрицать, что за полтора месяца мир для него стал больше было бессмысленно. Но разве это что то меняло? Большая куча дерьма или маленькая, оно слаще не было. Хотя именно сейчас, он понял, что находится лишь на вершине айсберга.

Ну конечно котик, дальше, глубже.

И вправду, чем дальше тем глубже. Это давление будет лишь нарастать. Некоторые вещи лучше не видеть и не знать. Как к примеру пробуют делают операцию в полевых условиях. Льюис умер давно, но фото его пульсирующих органов впились ему в мозг навсегда. Как хищник не отпускает жертву. Али-Кази сказал, что это все лишь начало, а он уже устал. Это битва начало его войны, а уже потом отбитие Даролоковой крепости. Все, что он видел, было лишь вступлением, этаким авторским словом, а сейчас… Сейчас будет больно и он тоже почувствовал это, что то шло, нет летело к ним.

После воплей Ника Хайда бронетранспортер начало трясти. Лев на минуту подумал, что их начала обстреливать дюжина танков или

"Песок хотел нас поглотить"

Ну что ты, не вокруг тебя мир крутиться.

началось землятрсение. Второе казалось куда логичнее, ведь сначала начали падать игрушечные солдатики со стола, потом даже табельные пистолеты и наконец на ногах не смогли устоять коты. Лев повалился на четвереньки.

"Я не упал!"

Гаврила плюхнулся на зад и ударился головой о стену машины. Раздался приглушённый БАМ. Слава тоже повалился назад, за ним и Юля упала на живот, Андрей упал рядом, а Федя кое как устоял. Тагир потянул лапу к шпаге, но не вынул её. Возможно не был уверен, возможно задумался. Он ещё не настолько псих, чтобы угрожать землятрсению расправой.

— Они идут! — продолжал вопить Ник Хайд, который уже не барабанил об пол, а отполз в угол, где до него сидел Уил. — Идут.

— Кто они!? — спросил Паша. — Закройте уже рот этому психу!

— Обладатели крови… — произнес Джон, когда где-то снизу раздался металлический скрежет и глухой звук пробития металла.

Сердце ушло в пятки у Льва, ещё до как это случилось.

Огромный полупрозрачный шар резко вылетел из пола, сделав в нём неровную округлую дыру и разбросав столы и офицеров как игрушки. Один из столов упал параллельно двери. Большой стол, служивший главным связующим звеном, почти закрыв дверь, второй дальше на метр или полтора сбил еле державшегося Гаврилу и он упал на пузо. Третий на котором лежали бумаги сделал в воздухе сальто и приземлился в противоположном конце от двери, откуда они зашли. Лев снова лежал на своих локтях, как тогда ночью в камере, не в силах двинутся. Ему казалось, что это тоже кажется и он просто упал в обморок и сейчас лежит на металлическом полу и его пытаются привести в сознание…

"Чтобы они подумали, что я слабый?"

Тебе же все равно на мнение других?

Но когда прозрачный шар стал полусферой и Лев разглядела тех, кто был под ним, то понял, что это не сон. Они летали, нет, стояли, на этой же плёнке, там где была дыра. Десять псов, почти в доспехах, увешанные металлическими листами, в противогазах и с ручными пулеметами. На них были длинные черные пальто, почти до щиколотки. На каске каждого эмблема волка с красными глазами и окровавленной пастью. На плечах висят ленты патронов уходящие в рюкзаки. С ремня свисают газовые гранаты и тяжёлые револьверы крупного калибра.

Посередине было два странных пса. Одна белая, как первый снег, с голубыми глазами и в облегченной броне. Второй больше напоминал ищейку. У него была коричневая шерсть средней длины. Именно он держал поле, при помощи вытянутых рук. Они оба обладателя крови? Что же умеет вторая?

Лев не долго думал. Он встал и побежал к своему спасителю — двери. Отперев ее, Паша толкнул рыжего в плечо и он повалился за стол.

"Ах ты ж…"

Но не успел он даже додумать мысли как дверь покрыла странная субстанция. Она выглядела как жидкость и постоянно стекала вниз, но не растекалась. И Лев бы и подумал, что эта странная, мраморного цвета жижа, и есть жидкость, если бы не одно НО. Нога Паши застряла в двери. Всего лишь стопа. Но как бы Паша не пытался по ту сторону, она отказывалась проходить дальше. Потом послышался БАЦ и нога согнулась не под тем углом. Паша упал. Он застрял. Лев этого не заметил, но пёс покрыл им и дыру под полем и вторую дверь в другом конце комнаты оставив проход лишь к головной части машины. После этого, она сделала круг приклеив к стенам всех вставших солдат и офицеров, что сидели рядом или стояли. Правда успела она сделать это не со всеми.

"Этот материал. Он выглядит как жидкость однако совершенно твердый. Как такое возможно? Насколько он прочный?"

На первый вопрос Лев ответил сразу, а на второй просто не успел. Волайтис плюхнулся на него как раз вовремя. Псы открыли огонь вслепую и на поражение, возможно думая, что так они уничтожат сразу всех. Маленькие дырочки небрежной линией появились около стен и воцарилась пулемётная какафония. Кот, что сидел напротив них, прилипший к стене попытался вырваться. Он вертелся вправо и влево, пока в его морду не попала пуля. Первая попала в глаз, он завопил от боли, Лев зажал уши, свои маленькие вислоухие уши, и закрыл глаза. Вторая и третья пули попали в лоб, а последующие били уже по мертвому куску мяса.

Лев попытался представить себя в кровати, у Амеди дома, где ночную тишь прерывают лишь крики алкоголиков и редкие автомобили. Но за окном шла самая страшная в его жизни гроза из пулеметных молний.

Стол был достаточно большой, чтобы за ним поместилось сразу четверо: Лев, Слава, Юля и Саша. За вторым, который был чуть дальше, валялся Гаврила и спрятались остальные.

Уильям лёг вниз, в совсем уголке. Сидевшие рядом коты, почти все, попали под огонь и умерли на месте, не успев даже отойти от места. Пуля прошла насквозь через плечо Уильяма и он упал вниз. Джон исчез, а за ним и дядя Ник. Уильям ощутил одновременно неприятный, но в то же время облегчающий холод. Джон про него не забыл и это отвлекло его от боли.

Юля не зажала уши, не закрыла она и голову руками, хотя как бы это уберегло ее от шальной пули? Это глупо. Перед ней сидел такой же труп, другого кота, но такой же мёртвый. Его щека была вся красная. Пуля попала чуть выше и оставив крупную царапину, которая залила щеку кровью. Это ей напомнило что-то. Если Лев слышал грозу, она слышала удары. Да, как в тот день, когда она поняла, что началась медленная деградация ее отца в каблука. Она помнит его хорошо, как почему то многие помнят свои неловкие или неприятные моменты в жизни.

— Удар, сильнее, ещё удар! — говорил требовательный женский голос.

Ее мама держала две подушки, они уже были не в тренажёрном зале, а в гостиной. Две обычные кофейные подушки, которые прилагались к софе, что они купили три года назад. Они ей никогда не нравились. Было поздно, около полуночи, глаза слипались и бить сильнее Юля уже просто не могла.

— Мам, лапки болят… — сказал вчерашний котёнок, которым она была.

— Сильнее!! — голос стал требовательнее, почти мужским и мерзопаконстно хриплым.

И она искренне пыталась бить сильнее, она била своими покрасневшими и больными костяшками по подушкам. Ещё девочка, всего 13 лет… Сейчас ей 93. Столько прошло времени, а она помнит каждую вмятину на этих подушках.

13 лет для человека и 13 для антропоморфного кота совсем разные вещи.

— Я сказала сильнее! — прорычал она уже. Юля ударила ещё раз и почувствовала, что уже не может. Мать взяла ее за руку. Рука дрожала от усталости.

— Дорогая? — дверь скрипнула и в ней появился отец Юли, снимая свои пенсне. — Почему Юля ещё не в постели?

— Ночная тренировка. По настоящему готовые кошки, даже не проснувшись должны бить в полную силу. — пояснила она. — А эта слабачка…

— Ну как бы то не было, мне кажется ей пора лечь обратно. — прервал ее отец.

Мать нахмурила брови. Не отпуская подушки из лап она на него посмотрела, потом на Юлю. Как бы ее глаза не были заполнены недовольством, он всегда находил в них крупицу любви. Эту же любовь она всегда видела в его глазах, но не предавала ей особого значения, во всяком случае уже к этому моменту.

— Что же она будет делать, если ее побьют дворовые мальчишки!? Что она будет это терпеть? Или если к ней пристанет извращенец! Ты хочешь чтобы наша дочь была беззащитна перед этим миром!? — закричала она, становясь похожей на гориллу.

Юля стояла молча и смотрела на спину матери, чуть отклонясь, на лицо отца. В последние пару лет, они ссорились достаточно часто. Стабильно раза четыре в неделю. Три из четырех были из за детей. Митя тоже становился предметом споров, в конце концов он старше и мальчик. Он должен защищать её, но в тоже время, она должна быть независима и способна быть без него. Так говорила мама. Отец говорил лишь, что они обязаны помогать друг другу в сложных ситуациях. Это не противоречило словам мамы. Кем бы не был этот извращенец, если надо она должна защититься.

— Дорогая, ну не надо выдумывать глупости, ну какой извращенец! — спокойно ответил он.

— А то ты не знаешь!? Ты не знаешь? У Рейнетсов старшую дочь похитили и ты знаешь что с ней там делали. — Юля не видела лица матери, но могла представить как она злилась.

— Знаю. — немного виновато ответил отец. — Но давай не при Юле…

— Так если знаешь, то не мешай! — она топнула ногой и решительно повернулась, когда он резко схватил ее за руку.

Воин и дома воин, говорила мама Юле. Рефлексы не потеряешь, поэтому в ответ она ударила отца в челюсть. Юля крикнула. От удара он врезался в дверной проем и поцарапал всю щёку гвоздь, на котором висела картина. Картина в свою очередь упала, разбив старую деревянную раму и теперь натюрморт украшал пол, а щеку отца полоска из которой текла кровь. Осознав, что она сделала, боец ушел и вернулась мама.

— Мама не трогай папу! — плача закричала Юля. Для нее это был шок.

— Дорогой! Ты цел, прости я…

— Все хорошо… — ответил он. Хотя хорошо ничего не было. — Я же знал о твоих рефлексах, надо было…

— Нет, это я виновата, прости. — она извинилась тогда и вправду искренне.

Юле предстояло ещё много раз увидеть подобную картину. Мама, или тот боец, что замещал ее, развязала руки. По началу это была случайностями, потом стало закономерностью и наконец почти статистикой. Порой ее пугал сколь холодно можно применять этот термин к вещам по типу побоев. После удара она легла обратно спать. Удар всегда заставлял бойца уйти. А так как часто это отвлекало мать, то ей казалось, что возможно отец нарочно получал удар за неё или Митю. Это помогало матери. В конце концов, даже за считанные дни до смерти отца, они все так же договаривали фразы друг за другом, понимая ход мыслей. Не это ли знак любви…

Юля затрясло от этих мыслей. Как бы мать не была сильна, психологически она не смогла совместить в себе бойца и жену… Как бы она хотела вернуться в один из тот вечеров сейчас и…

Пулеметы на секунду затихли. Юле это только поняла. Лев открыл глаза. Волайтис переглянулся через стол с Гришей. Потом с Юлей и Львом. Мысль понята.

Слава, Федя и Гриша достали револьверы из кобуры. Юля не мелочилась и потянулась за свою винтовку. Лев лишь высунул пол головы, ожидая, что сейчас их всех накроет второй поток патронов и они полетят мертвыми назад

Да ты оптимист.

к остальной кампании мертвецов. Тагир сидел с краю и тоже высунул морду.

Джон стоял на противоположном конце комнаты держа в одной руке нож, во второй за плечи белого гада, который закрывал своей плёнкой всех пулеметчиков по щиколотку и с небольшим отверстием для ствола. Хоть это видел лишь Джон, напротив Льва сжавшись в комок лежал Уильям, держась за плечо.

— Если ещё хоть один из вас, подонков, выстрелит, то я перережу этой дворняге глотку. Это понятно? — сказал Джон. Белоснежная кажется был полностью спокойна. С этой же мордой она пробивал пол и смотрела на расстрел.

Псы пулемётчики переглянулись, будто искали что-то. Потом посмотрели на охотничью собаку. Он стоял спиной ко Льву и морду его разглядеть он не мог, но прекрасно осознавал какой наверное гнев был там. Не удивление, а именно гнев.

— Ты же Хайд? — спросил охотничья. — Их масти, я уверен. Значит где-то ещё должен быть Хирц… Где же.

— Какое дело тебе. Тут есть я и я спокойно убью обоих из вас. — ответил Джон, чуть сильнее прижимая нож к собачьей шеи.

— Мой специальный материал, Шульций, если угодно, огнеупорный. Хирцы связаны с огнем, по этому я должен был его обклеить и уничтожить. Он бы зажарился скорее всего, как курица на сковороде. — пояснил пёс раздвигая лапы. Лев заметил, что у него даже не было огнестрельного оружия. Уверенный в себе пёс.

— Мы тебя и без него до корки зажарим— огрызнулся Джон. Сейчас он выглядел ещё злее.

— Боюсь, боюсь хайдового выродка. Значит Хирца нету… Жаль. Ты знаешь кто я? Я Теодор Шульце, средний сын основной линии Шульце. Ты знаешь, сколько Хайдов мы перебили? — продолжал угрожать пёс.

— Мне плевать. Бросайте оружие и сдавайтесь, пока я добрый. — продолжил он.

Лев снова встал на четвереньки, предчувствуя что-то плохое. Саша и Андрей все таки высунулись из любопытства. Паша дёргал ногой и по ту сторону стены кто-то кричал, но пройти они не могли. Но сейчас Льва волновал Тагир. Один из псов вероятно хотел зайти за столы, но не успел. Он остановился опасной близости от стола, настолько, что Тагир мог схватить его за ногу. Но он собирался сделать не это. Вынув шпагу он мог спокойно всунуть ее в спину врагу. Но Тагир же не будет это делать, он не настолько сумасшедший…?

— Ты смелый. — отметил Шульц. — для такого котёнка…

Он говорил ещё что-то. Коты и псы смотрели то на одного обладателя крови, то на другого переглядываясь, ожидая развязки. Лишь Тагир и Лев играли в шарады. Тагир уже высунув шпагу из ножен тянулся к псу, когда Лев замахал лапами, прося его не делать этого, но Тагир не замечал.

Значит они так играли? Эти псы предпочли честной битве делать магические обходы и влезать в тыл? Как грязно. Надо научить их манерам, а кто может обучить лучше манерам, чем не аристократ? Тот, кто их собственно говоря придумал. Уж он им преподаст урок, одному за другим, чего ему это не стоило. Это его обязанность — показывать место отбросам и выродкам.

У заложницы Джона потекла маленькая струйка крови из носа. Она до сих пор держал поля и такое их количество для неё было тяжеловато. Именно по этому она не тратил сил на Шольца и себя. По этому сейчас, онакрупно сожалел об этом. Она бы с радостью убила бы Хирца лично, не уступив этому понтрезу Шольцу, а потом прикончил котенка Хайда.

У Джона начались чуть трястись руки и из носа потекла кровь. Пёс заметив это, улыбнулся.

— Ты устал. — заметил Теодор Шульце. — ты ещё не настолько тренирован. Ты слабак, ещё котёнок.

— Кончай трепаться. Я Сильнее чем кажусь. — ответил Хайд. Руки правда тряслись и ему было плохо.

Уильям не движется. Он посмотрел в бок. Что-то не так.

— Куда ты смотришь? — спросил Шульце. — Ты же можешь только же себя делать невидимым или я не прав?

— Просто стало плохо, смотреть на такого отброса как ты. Стена лучше. — Ответил Джон. — Заканчивай эту игру. Ты не хочешь, чтобы я убил эту белоснежную. Ты прекрасно знаешь всю нашу ценность, так что сдавайся.

— Почему это я должен прекращать! Вы нарушили все правила напав на нас! Варвары! И ещё вы указываете мне, что же мне делать!? — он истерично кричал активно махая руками. А потом засмеялся. Нервно, но однако искренне и весело. Даже пулеметчики снова посмотрели друг на друга и начали смеяться.

Джон хихикнул. Позднее Лев почти не вспомнит, чтобы он смеялся на его памяти. Смеялся и белоснежная в его руках. Смеялся Питерс, который с дыркой в руке сидел невидимым за столом. Слава, Юля Гриша и остальные тоже смеялись. Лев повалился на спину, а от смеха Тагира тряслась его шпага. За дверью никто не понимал, что там происходит и лишь удивлённо что-то кричали. Эта плёнка ещё и шум падавляет. А ведь такой момент. Они сейчас убьют друг друга. Они сотрут этот бронетранспортер в порошок от выстрелов и все умрут. Просто так. Они мертвы, но не иронично? Ирония, самое смешная вещь по мнению Льва. Почему не посмеяться? Как в последний раз!

Но смех всех остановился в одну секунду. Джон поцарапал щеку заложницы, но та не рыпнулся. Джону былу уже очень тяжело.

Как вдруг Шольц упал.

Бабочки слетели с него. Целый рой, который закрыл обзор всем на пару секунд. Они слетели и с остальных, кого Джон закрыл: Питерса, Али-Кази и ещё пол дюжины офицеров. Ник лежал на ищейке, будто они были парочкой и он пытался его поцеловать. Он сблизил их глаза и Шольц увидел потенциал крови Ника и закричал.

Тагир проткнул зад пулеметчика. Он завопил в ту же минуту и повалился вперёд, выронив оружие. Оно упало и лента патронов посыпалась повсюду. Именно этот момент и должен был стать началом перестрелки.

Возможно псы были бы должны расстрелять котов на месте. Покрытые толстыми стальными листами и имеем при себе больше калибр они бы смогли устроить повтор ночной грозы. Но все пошло иначе.

Джон замахнулся лапой над шеей владелицы полей. Белоснежная чувствуя опасность сняла щиты с пулемётчиков и перенаправила все свои силы на мощную волну удара. Джон отлетел ударившись головой об стенку, все псы повалились наоборот на живот. Ник слетел с Шульца, а он сам повернулся на спину.

В освободившиеся секунды общего замешательства, бывшая заложница подумала перерезать горло Джону, но кинула взгляд на Шульца. Он напоминал рыбу, которую скинули на берег. Так же беспомощно бился о металлический пол. С ним все кончено, решила она и больше не думая, создала вокруг себя шар, пробив им залатанную Шульцем дыру и скрывшись в тоннеле.

Лев и ребята, что были за столом не пострадали от удара, по этому спокойно вышли. Тагир торжественно положил ногу на одного из псов, не дав тому встать, хотя это уже не имело какого-то смысла. Покрытые железом, они были крайне не торопливы и просто не смогли подняться. Повсюду валялись гильзы.

Лев вышел последний. Не потому, что он боялся, а потому что был у самой двери. За дверью слышались удары и крики, но кричал уже не только Паша. Такой шум услышала вся машина, а возможно и за ее пределами. Удивляться они наверное.

Джон поднялся. Первым делом он посмотрел на ищейку. Шульц не вставал, но продолжал биться об пол. Затем по сторонам. Питерс и остальные выглянули из под стола, убедившись в своей безопасности. Но он искал не их…

— Уильям. — без особого энтузиазма сказал он, подходя к нему. — Ты живой?

Джон спустился на корточки и тронул его. Уильям повернулся, сжимая правой рукой левое плечо. Вокруг было красное пятно. Уил прикусил губу до крови и плакала.

— Другие раны есть? — спросил он.

Уильям помотал головой вправо и влево. И Джон и вправду не увидел ничего. Затем он достал зажигалку и закурил.

— Значит ещё легко отделался. — сказал Джон вставая. — Майк?

— Я тебе что говорил! — вскрикнул Питерс вставая.

— Да я вижу тебе немного повезло. — сказал Джон указывая на рану на лапе лейтенанта.

— Что с ним? — удивлённо спросил Слава, подбираясь к Шульцу. Он боялся подойти близко к псу.

— Это потенциал дядя Ника. Взглядом в глаза он сводит с ума. Правда для него, это тоже не хорошо… — пояснил Джон. Он посмотрел на Ника, тот валялся между двух дверей, сжавшись в позу эмбриона и плакал.

Мысли Ника сейчас напоминали кино в виртуальной реальности написанное каким то больным. Он видел множество образов, множество пугающих и не способных представить сам по себе картин и существ, которые могли бы уничтожить его. Это были хитросплетения плоти и органов матери природы, которые она не должна никогда породить. Это были кишки и части тел без хозяев, который безсхозно валялись в его подсознание. Они окружали его во тьме и куда бы он не посмотрел, они были везде, причиняя ему страшную физическую боль там, и не менее страшную психологическую здесь.

— Дядя Ник. — говорил кто-то далеко в пелене тьмы. — Дядя Ник!

— Оставьте, оставьте меня! — кричал Ник Хайд сжимая глаза руками и не желая ничего видеть.

— С ним все будет хорошо? — спросил Уильям. Она побледнел под шерстью.

— Надеюсь. А что касается его… — Джон глянул на Шульце. — с ним надо разобраться.

Лев подошёл к дыре, сквозь неё он видел несколько перепуганных этажей котов и уже обвалившуюся дыру, через которую ушла обладательница крови.

"Проход в ад. "

И через пару минут из этого прохода начали валиться вопросы, живы ли они там.