Измена. Чужая истинная (СИ)

18. Ну, здравствуй, жена!

Алана, месяц спустя.

Солнечные лучи скользят по обнажённым плечам, по щеке, заставляют вздрагивать прикрытые веки. Так сладко ловить ускользающие остатки сна и так лениво просыпаться.

— Ммм…

Переворачиваюсь на живот. Отворачиваюсь от надоедливого солнца, зарываюсь с головой в подушки. В комнате раздаются тихие шаги и детский лепет.

Приподнимаюсь на локтях, отбрасываю с лица растрепавшиеся за ночь пряди волос и поворачиваю голову. Сквозь высокие полукруглые окна в просторную комнату льётся солнечный свет. Детская кроватка у стены пуста.

Неторопливо ступая, Сардар идёт от окна, удерживая на руках Рулэнда. Закусываю нижнюю губу и невольно любуюсь подтянутым мускулистым телом дракона. Благо, там есть, на что посмотреть.

Из всей одежды на Сардаре лишь свободные хлопковые брюки из тонкой чёрной ткани, которые держатся на крепких бёдрах, открывая рельефный пресс. Цепляюсь взглядом за напряжённые бицепсы. Руки Сардара согнуты и удерживают ценную ношу, на которую и направлено всё внимание дракона. Нагло пользуюсь этим, беспрепятственно рассматривая при свете дня совершенное мужское тело, которым обладаю каждую ночь.

Впрочем, кто кем обладает — большой вопрос. Порой мне кажется, что за последний месяц я узнала о сексе больше, чем за всю свою прежнюю жизнь. Задерживаюсь взглядом на витиеватой росписи, покрывающей грудь Сардара.

В памяти тут же всплывает предостережение Олии о том, что тёмная магия оставляет след. Откуда этот след взялся? Такой огромный! Опасен ли он? Как проявит себя в будущем? Тот единственный раз, когда я попыталась выяснить это, Сардар резко пресёк все расспросы сухим «не думай об этом, беспокоиться не о чем». Легко сказать, сделать сложнее.

Наталкиваюсь на взгляд угольно-чёрных глаз, которые смотрят лукаво, будто что-то знают про меня. Знают, что я делала этой ночью. С ним. И нет, мне не стыдно.

— Здравствуй, — поворачиваюсь на бок, будто невзначай принимая соблазнительную позу, чувствую, как тонкая бретелька ночной сорочки соскальзывает с плеча.

Сардар усмехается, без труда разгадывая эту провокацию:

— Доброе утро, соня.

— Ааг, уаа, га, — Рулэнд замечает меня, улыбается, принимается усиленно размахивать пухлыми ручонками, тянется ко мне.

Сардар приближается к кровати, осторожно опускается на её край. У меня сердце сжимается от нежности, когда я вижу, с каким теплом он смотрит на малыша, как бережно удерживает его крохотное тельце в своих больших сильных руках.

Как нянчится с ним при малейшей возможности, вот как сейчас утром, давая мне подольше поспать.

— Мы голодны, — произносит низким голосом с хрипотцой, жадно шаря по мне наглыми глазами.

— Уже? — приподнимаю бровь, веду кончиками пальцев вдоль кромки тонкого кружева сорочки, прикрывающей грудь. Прекрасно понимаю, голод какого рода имеет в виду лично он.

Рулэнд активнее машет ручонками, требуя немедленного контакта со мной.

— А как же, — Сардар выкладывает его на животик и подставляет ему под ножки ладонь в виде опоры. Предлагает тому поработать и самому добраться до еды. Ну-ну.

Вот только кто-то, кажется, не в настроении сейчас учиться ползать и сразу начинает капризничать. Нижняя губка Рулэнда жалобно подрагивает.

— Нет, нет, мамочка тут, — тяну к нему руки и принимаю в свои объятия.

Устраиваюсь поудобнее на подушках, приспускаю бретельку сорочки, высвобождаю тугую грудь, которую наутро распирает от молока.

Спустя пару секунд раздаётся довольное сопение и причмокивание Рулэнда. Убедившись, что у сына всё отлично, поворачиваю голову.

Сардар развалился, опираясь локтем на кровать, и наблюдает за нами. На его губах блуждает загадочная улыбка, лицо расслаблено и словно освещено внутренним светом, и даже вертикальная складка между бровей разгладилась.

Солнечные лучи играют в угольно-чёрных волосах дракона, и я вдруг поддаюсь внутреннему порыву, тяну к нему руку, чтобы коснуться, зарыться кончиками пальцев в его жёсткие волосы, слегка растрёпанные после сна.

Не успеваю сделать это, потому что реакция дракона молниеносна. Сардар перехватывает мою руку, разворачивает её ладонью вверх и накрывает губами тыльную сторону запястья.

— Смотрел бы и смотрел на вас.

Изловчившись, высвобождаю руку и касаюсь ладонью его лица. Сардар чуть наклоняет голову и трётся щекой. Тихо смеюсь:

— Щекотно! Колючий с утра!

Смотрим друга на друга, понимая без слов. Ловлю себя на мысли, что я тоже хочу запечатлеть этот момент в вечности, хочу, чтобы он не заканчивался, потому что мне сказочно хорошо сейчас. Так хорошо, что даже страшно. Разве так бывает?

— Смотри сколько хочешь, — шепчу в ответ.

Сардар подмигивает, вздыхает и встаёт. Проходит к шкафу с одеждой в углу комнаты, набрасывает на плечи свежую белую рубашку.

— Я должен уехать, Лана.

— Что? Куда? Зачем? — я даже приподнимаюсь над подушками.

— Столько вопросов!

Он ещё шутить умудряется!

— Я имею право знать, куда едет мой муж!

Внутри всё сжимается в тревожный комок и неприятно колет острым беспокойством, которое я тут же гоню прочь. Просто… с той нашей первой ночи мы больше не разлучались.

На следующее же утро Сардар приказал принести кроватку Рулэнда в свои покои. И я так и осталась там. Сама не заметила, как привыкла, прикипела, проросла в него.

С его постоянной молчаливой заботой, помощью, нежностью он стал необходим, как воздух. Прошёл какой-то месяц, а я уже жизни не мыслю без него.

— Имеешь, — он оказывается рядом, нависает надо мной.

Приподнимает за подбородок. Я и сама с готовностью тянусь к нему, приоткрываю губы, закрываю глаза, плавлюсь в ласкающем требовательном поцелуе.

— На границе неспокойно, — бормочет между поцелуями.

— Опять разломы? — я внутренне напрягаюсь, тревожное предчувствие растёт.

У Бладрии самая сильная армия. Ни один безумец не решится бросить ей вызов. Никто, кроме монстров из Бездны, будь они прокляты!

— Похоже на то. Я должен кое-что проверить.

Сардар отстраняется, по его лицу пробегает тень.

— Что-то не так? Ты не договариваешь.

— Не забивай голову, — улыбается, но улыбка выходит какой-то нервной. — Хорошенько заботься о нашем сыне. Вернусь — всё-всё у него расспрошу, имей в виду.

— Сардар! — окрикиваю его уже в дверях. Он замирает. Оборачивается.

А я поддаюсь какому-то внутреннему порыву. Внутри несётся лавина, я вдруг чувствую, что обязана сказать это здесь и сейчас, и меня прорывает:

— Я люблю тебя!

Даже с расстояния вижу, как зрачки дракона расширяются в удивлении, как раздуваются ноздри, дёргается кадык, после чего Сардар кивает и выходит прочь.

Что, если — навсегда?

Опускаю глаза, поглаживаю мягкий пушок волос Рулэнда и гоню от себя глупые страхи о том, что видела его в последний раз.

На следующий день после отъезда Сардара я кормлю сына. Выглядываю в окно: небо хмурится, сгущаются сизые тучи. Оборачиваюсь к Олии:

— Хорошо бы успеть погулять до дождя, только одевайтесь теплее!

— Конечно, миледи! — Олия радостно подхватывает Рулэнда на руки, уносит его к пеленальному столику и ласково с ним воркует. — Сейчас переоденемся и пойдём дышать свежим воздухом, чего нам ждать? Дождя? Дождь нам не нужен! Да? Не нууужен!

Смотрю на них, и так спокойно становится. Я лично просила за Олию, и Сардар не отказал, хотя и не был в восторге, потому как если не она подбросила отравленную сорочку, то кто? Выходит, виновного так и не нашли?

— Я вернусь часа через три — самое позднее, но постараюсь быстрее, — внимательно рассматриваю себя в зеркале, разглаживаю складки серебристой парчи в меру закрытого платья.

— Не беспокойтесь, госпожа! Делайте спокойно все свои дела, а мы будем делать свои, дыа, мой маленький господин?

— Сегодня важный день, приёмка работ и принятие отчётности. Если всё пройдёт хорошо, то уже завтра состоится торжественное открытие обновлённого здания приюта и десятки сирот вернутся в новый дом, сухой, чистый и сытый. Туда, где их будут любить, где дадут профессию, которая сможет не только их прокормить, но и позволит трудиться и процветать на благо Бладрии.

За последний месяц я успела не только заново обрести любовь и заботу, но и найти способ делиться ими с тем, кто особенно в этом нуждался. Как-то раз мне в руки попало прошение с просьбой о помощи ветхому зданию сиротского приюта, а дальше всё как в тумане.

Поездка, знакомство с директором, согласование срочной реконструкции здания, увеличение статьи расходов на социальные нужды в бюджете.

Всё то, до чего раньше ни у кого не доходили руки, сейчас сдвинулось с мёртвой точки. Сардар наблюдал за моей активностью без излишнего энтузиазма, но ни разу не отказал в просьбе и не мешал.

— Я рада, миледи, что такой шанс даётся детям без дара, ведь им особенно нелегко во взрослой жизни! Когда они вырастут, то будут очень вам благодарны!

Улыбаюсь своему отражению. Ещё многое нужно сделать: составить социальный реестр нуждающихся, назначить им пособия. Отстроить свой собственный университет по примеру Академии Драконов, чтобы юноши и девушки овладевали самой разной магией. Возможно, это поможет снизить негласную, но повсеместную популярность тёмной магии здесь. Да, многое ещё впереди, но начало положено.

Благодарно улыбаюсь Олии, подхватываю шёлковую сумочку. Целую пушистую макушку Рулэнда, пахнущую молоком:

— Всё, побежала!

— Прекрасного вам дня, миледи!

В составе специальной комиссии из числа благотворителей и помощника казначея осматриваем отремонтированное двухэтажное здание приюта, которое сейчас не узнать. Гладкие оштукатуренные стены, просторные классные комнаты, наполненные светом, тёплые спальни, добротные столы и лавки в обеденном зале.

Всё хорошо, на первый взгляд, но я чувствую себя словно на иголках. С момента отъезда Сардара внутри будто тревожный рой пчёл поселился, и с каждым часом он разрастается.

Успокаиваю себя тем, что это всего лишь нервы. Благодарю всех за отличную работу, заверяю директора приюта, что завтра непременно буду на торжественном открытии. Нужно будет подготовить речь? Сделаем.

Когда в окружении охраны иду к экипажу, со стороны доносятся приветственные крики:

— Леди Алана!

— Госпожа!

Со всех сторон на меня смотрят улыбающиеся лица. Это ненадолго отвлекает от тревожных мыслей. Останавливаюсь, отвечаю тёплой улыбкой и сдержанным кивком головы. Время! Пора возвращаться, пора кормить Рулэнда.

Оставшись одна в полутьме экипажа, откидываюсь на спинку сиденья. Карету потряхивает на брусчатке. Пахнет парфюмом и кожей. Поворачиваю голову и смотрю в окно, за которым проплывают аккуратные серые домики. Я довольна сегодняшним днём. Сардар сможет гордиться тем, как быстро я осваиваюсь в роли первой леди Бладрии.

Мы почти подъезжаем, когда за окном что-то незримо меняется. До моего слуха доносится протяжный тревожный горн. Сердце леденеет. Впиваюсь ногтями в прохладную гладкую кожу сиденья, затем бросаюсь к окну, вжимаюсь щекой в холодное стекло, пытаясь рассмотреть, что происходит снаружи.

Экипаж вдруг резко останавливается. Дверца распахивается настежь, и я вижу обеспокоенное лицо стражника:

— Миледи, прошу вас следовать за мной, дальше мы поедем верхом!

— Куда?

— В безопасное место.

— Что?

— Боюсь, это нападение, — он поднимает глаза к небу.

Гремит гром. Падают первые капли дождя. Вздрагиваю, когда совсем рядом в траву на обочине врезаются стрелы. Стражник хватается руками за шею и оседает на землю. Из его горла тоже торчит стрела.

Боже!

Бросаюсь к нему, чтобы помочь, втащить его внутрь, но не успеваю. Карета резко срывается с места. Меня отбрасывает на сиденье. Чувствительно прикладываюсь затылком обо что-то твёрдое так, что искры из глаз. Жмурюсь, но быстро прихожу в себя.

Бах! Бах! Бах!

Дверца кареты оглушительно хлопает на полном ходу. Несёмся так быстро, что у меня зубы ударяются друг о дружку, а все внутренности подпрыгивают вверх-вниз.

Стучу в стенку кареты:

— Эй, там! Остановите немедленно! Куда мы едем? Мне надо домой!

Там Рулэнд… Боже!

В ответ — тишина. Снаружи слышны крики, ругань и скрежет металла. Всё говорит о том, что схватка в самом разгаре.

Останавливаемся так же резко, как до этого сорвались с места. Дрожащими руками нащупываю в углу сиденья чёрный дорожный плащ, который захватила на случай дождя. В дорогом платье я слишком заметна, а сейчас не время привлекать к себе внимание. Натягиваю на себя дорожный плащ и осторожно выглядываю из кареты.

Мы на территории замка. Каким-то чудом прорвались к хозяйственному подъезду. Тут разгружают провизию и забирают мусор. Здесь тише, чем было на улицах, хотя и сюда долетают отдалённые звуки сражения.

Соскакиваю на мелкий серый гравий. Едва не поскальзываюсь на нём. Растерянно поворачиваюсь вокруг оси. Первое, что замечаю, что бросается в глаза — защитные алые маячки на стенах замка погашены. Это значит, что защита отключена. Кто её отключил?

Не до того сейчас!

Бросаюсь к вознице.

Ох!

Зажимаю ладонью свой рот. Из груди стражника торчит сразу несколько стрел. Его голова безвольно упала на грудь. пытаюсь нащупать его пульс на шее, тщетно. Ему уже не помочь…

Кровь шумит в ушах. Все чувства обостряются. Если что-то случилось с Рулэндом… нет, нет, нет! Нельзя даже мысли такой допускать! Я должна найти его сейчас же!

Набрасываю капюшон на голову, поднимаю юбки и проскальзываю к запасному входу. Благо, я неплохо здесь ориентируюсь.

История повторяется. Снова я пробираюсь по замку, кишащему врагами. Вот только на этот раз думаю не о себе. И страх внутри — не за себя. Возможно, именно это не даёт свалиться в панику и заставляет действовать хладнокровно и чётко.

Несколько раз приходится юркнуть в ближайшую нишу, спрятаться в кладовой, затаиться за громадной вазой, чтобы не напороться на вооружённых людей. Некогда мне разбираться, кто из них свой, кто чужой. У меня есть цель, и я иду к ней.

Лязганье железа и ругань остаются где-то внизу. Я поверить не могу, что добралась-таки окольными путями до нужной комнаты. Кладу ладонь на зачарованную пластину справа от двери, готова расплакаться от облегчения, когда она поддаётся. Значит, есть шанс, что до Олию и Рулэнда не тронули! Что они в безопасности!

Распахиваю дверь и вбегаю в наши с Сардаром покои.

— Олия? — зову дрожащим голосом.

Бросаюсь к детской кроватке. Пусто. Стискиваю пальцами деревянный бортик, шмыгаю носом, глотая солёные слёзы. Позади раздаются шаги. Обернуться не успеваю, потому что затылок пронзает острая боль, в глазах резко темнеет и я падаю вниз, вдобавок приложившись щекой о стенку кроватки.

Ресницы дрожат. Рулэнд! Кажется, прошла всего пара секунд, но когда я окончательно открываю глаза, то из груди вырывается стон раненого зверя. Я в незнакомой комнате.

Холодно. Сквозняк лижет шею и плечи. На затылке что-то липкое и засохшее. Касаюсь кончиками пальцев. Аах! Кровь!

Превозмогая пульсирующую боль в голове, поднимаюсь на локтях. Я в незнакомой комнате с серыми каменными стенами. Простая деревянная двуспальная кровать застелена грубым холщовым покрывалом. Обычно такие в монастырях и больницах для бедняков, ещё в ночлежках.

Единственное узкое стрельчатое окно прорезано решётками. За ним алеет кровавый диск закатного солнца. Слышен плеск волн о скалы.

За спиной раздаётся звук проворачиваемого в замке ключа. Сквозняк усиливается, возвещая о распахнутой двери. Ворвавшийся в комнату ветерок швыряет мне в лицо спутанные пряди волос и запах. Слишком знакомый.

Глухой звук приближающихся мужских шагов.

Убираю волосы с лица раздражённым жестом и только после этого оборачиваюсь. Я уже знаю, кого увижу.

— Ну, здравствуй, жена.