Изгой рода Орловых: Ликвидатор 2

Глава 42 Трофеи

Звонок сержанта застал меня за просмотром информации по личному архиву. Кай сделал все, как я просил. Структурировал документы, вытащив намеки из переписки с отцом и матерью. В результате я получил ряд зашифрованных посланий, которые мог бы понять только сейчас. Впрочем, состояние у меня было не самое лучшее для расшифровки документов. Меня все еще штормило. Виски ломило, хвост отваливался. Так что вызову от Ветра я был даже рад.

— Здорово благородие-на. — Жизнерадостно поприветствовал меня Ветер. — Как жисть молодая?

— Неплохо. Хотя могла быть и лучше. А ты, зачем такой оживленный? Плохое что случилось?

— И вовсе нет-на. Наоборот, хорошее. Наши трофеи почистили. Ну и у нас право выбора есть. Понял, Боярин?

— Прости, я сегодня туго соображаю. Ты мне-то зачем звонишь?

— Ну привет, приехали, благородие. А кто будет трофеи отбирать-на? Я чель? Так я наотбираю-на. Давай бери свою свистоперделку и лети в участок. Если завтра пойдем, там половины уже недосчитаемся. Снабженцы с других районов налетят, как коршуны-на. Право выбора у нас из того, что есть, понял?

— Сначала не понял, а вот теперь, как понял. Понял-на. Когда надо подъехать, Олег?

— Вот ты вредный-на. Пойду к логопеду этому, а то каждое встречное благородие надо мной простодырым потешается. Короч, чем раньше, тем лучше. Я тебя уже здесь жду. И не сказать, что моя супруга этим довольна. Понял-на, Боярин?

— Усек! Свистоперделку под задницу и полетел! Скоро буду.

— То-то-на! — Довольным тоном произнес Ветер и отключился.

Мне иногда кажется, что он эти свои «на» вставляет, просто чтобы позлить окружающих.

Через полчаса я поднялся на лифте из гаража участка. Ветер, ждавший меня в комнате группы, подскочил поближе и, заглянув в глаза, заявил:

— Чего-то ты, Боярин, выглядишь как-то не очень. Краше в гроб кладут-на. Глаза красные, как у упыря. А кожа бледная. Че, отравление словил?

— Нет, Ветер. Не отравление, а откат. Не обращай внимания. Завтра буду, как новенький. Это я сегодня «удачно» на обследование сходил. — Слово «удачно» я заключил в кавычки пальцами обеих рук. — Куда мы сейчас?

— Щас дежурную «буханку» возьмем и сгоняем на промежуточный склад-на. Пойдем, я уже договорился.

По дороге Ветер разъяснил мне политику распределения трофеев после «синицы».

— Там смотри, Боярин, какая схема. Все сваливается в общую кучу по категориям-на. «Леденцы» отдельно, «звезды» отдельно, «камушки» отдельно, ну и все в таком духе. Наше участие оценивается в определенную сумму. И каждая категория стоит своих денег, ну чутка подороже цены скупки. Мы нашу общую сумму выбираем или деньгами, или отдельными трофеями. Раньше, мы с ребятами сразу брали деньги. Возни с реализацией много-на. А выгода от перепродажи такая-себе. А теперь у нас ты появился. И можешь отобрать самые ценные шурушки из кучи. Даже если их продать, а не на развитие пустить, все равно выгода будет. Понял-на?

— Схема интересная. А трофей из пятерки был? — Спросил я, не без содрогания вспоминая гигантского паука.

— Был-на. Тока нам его даже не покажут. Его вписали в общую сумму, причитающуюся группе. Эти трофеи слишком ценные для простых ликвидаторов. Вот от четверок мож и осталось чего, но по мне это баловство. Стоить в наших наградных они будут много, а вот за сколько продать удастся, я не знаю. Может, овчинка и не стоит выделки-на!

— То есть там только трофеи из монстров? — Уточнил я у сержанта.

Мы, как спустились обратно в гараж, и подошли к «буханке» — рабочей армейской и ликвидаторской лошадке Симбирского автозавода Фрезе. Водитель поздоровался с Ветром и завел машину.

— Не, не только. — Ответил мне сержант, залезая в салон. — Но всякая там измененная арматура тебе нахрена? Матерьял тоже на складе валяется. Его вообще на вес отдают. Тока зачем он нам? — И сказал водителю, — давай на «двенашку», Егорыч.

— Измененный металл может послужить отличным материалом для свинорезов наших, например. Но там тоже на свойства смотреть надо. Или, я бы хотел что-то для доспеха найти. Сумма-то известна?

— Да, конечно. Я тебе щас перекину и сумму, которая нам положена и прейскуранты-на, чтобы, пока едем, ты хоть немного отросток к носу прикинул-то. Но я больше на твою чуйку рассчитываю.

— Хорошо. Кидай.

«Кай. Распредели по ценам категории трофеев и составь мне таблицу, для каждого, с примечаниями и ориентировочной рыночной ценностью, которую я буду пополнять во время визуального осмотра. И общий расчет стоимости в „трофейных“ деньгах и рыночной стоимости сделай, согласно прейскуранту и данным из „эфира“».

«Принято. Жду прейскуранты. Какой процент мощности мне выделить на задачу?».

«Задача приоритетная».

«Понял-принял».

Ехали мы, пробиваясь по уличным пробкам полтора часа. «Буханка» не броневик, и мы не на задании. А сигнальный маячок вообще никого на третьем, похоже, не впечатлял.

В конце концов, мы свернули на охраняемую территорию с гербом министерства, и табличкой «Склад№ 12», над шлагбаумом. Проехав несколько длинных ангаров, мы остановились возле одного из них.

— Пошли, Боярин. Я на тебя рассчитываю. Сделай нас богатыми-на!

Я выпрыгнул из «буханки» первым, сержант сразу за мной. Он сверился со своим служебным телефоном и повел нас вглубь территории.

Я был впечатлен размахом и масштабом этого склада. Таблички на ангарах гласили, в переводе с бюрократического на простой язык: «Алхимия», «Вооружение», «Снаряжение ВО», а размеры строений показывали, что к делу здесь подошли серьезно.

— Это что для десяти участков такое богатство? — Спросил я у сержанта.

— Чего? А нет. Таких складов всего четыре у нас в «Птичнике». Нам просто повезло, что один из них у Соколовых в районе. Далеко кататься не нужно-на. — Кстати, мы пришли.

Ангар тоже был подписан на бюрократическом, но суть надписи была простой: «Трофеи». Мы обошли по лужам, отдающим желтизной, алхимический цех, в котором происходила очистка. И наконец, вступили в сокровищницу Управления.

Длинное помещение было заполнено пластиковыми стеллажами, которые состояли из длинных продольных реек с прорезями. На рейках, отдельно друг от друга, располагались очищенные от дряни трофеи.

На входе нас встретил местный учетчик. Приняв у сержанта документы, он буркнул:

— Выбирайте, еклмн. Стеллажи с третьего по девятый. Инвентарные номера сюда внесите. — И выдал нам бумажку, в которую мы должны были вписывать понравившуюся добычу.

Я добавил в таблицу Кая колонку с инвентарным номером трофея. Ярлычки с номерами были прикреплены вдоль нижней части каждой стеллажной планки.

Потом началось хождение по мукам. Я быстро шел вдоль стеллажа, протянув руку в сантиметре над трофеями. Как показала практика, плотный контакт, чтобы определить пустышка трофей или нет, мне был не нужен. Те, что были не пустышками, сразу просил Кая вносить в таблицу.

Довольно скоро я превысил стоимость нашего трофейного пула, а прошел только четыре стеллажа из шести. Из чувства добросовестности я все же завершил обход, имея полный список наполненных леденцов, звезд и «камушков» — из представленного нам ассортимента.

Дальше началось самое сложное. Я старался быстро понять суть трофея, и безжалостно вычеркивал негодные для нашей группы варианты. Затянулось это «развлечение» на два с половиной часа. Ветер даже устал ходить за мной хвостом и пристроился около входа, развлекая байками местного цербера-хранителя места.

Далее из сформированного списка я вычеркнул все трофеи, которые казались сомнительными, пока общая трофейная стоимость добычи не сравнялась с прейскурантом. Очень долго колебался вычеркивать ли одну из четверок, она отнимала почти пятую часть общей стоимости, и я ее пометил, как расходник, а не на продажу. Не в силах решить эту дилемму самостоятельно, обратился к Ветру. Предварительно отозвав его в сторону.

— Слушай, здесь четверка лежит, замечательная. Усиливает стихийную составляющую гармониума. Причем заметно, примерно на четверть. Тебе было бы полезно ее усвоить. Но сам понимаешь, она стоит нормально так. Почти всю долю рядового.

— Ну и хер с ней. — Немного поколебавшись, ответил сержант. — Мне деньги нужны сейчас-на. У меня все равно резерв маленький, плюс четверть мне не сильно роль сыграет.

— А если я возьму в счет своей доли? Никто не будет против?

— Так то ж твоя доля, Боярин. Кому какое дело? Но тебе зачем? Ты ж еще не посвящен.

Мне тоже очень нужны были деньги. Но я прекрасно понимал редкость и ценность этого усилителя. В магазине такое не купить. Разве что, — на аукционе. А для аукциона я недостаточно состоятелен.

— Открылась возможность, получить посвящение. Месяца через два-три примерно. Если делать это с подобным усилителем…

— Говно вопрос, Боярин. Бери тогда. А вторая четверка?

— Ее здесь нет. То ли раскололи при обработке, то ли кто-то уже прибрал. Ну я закончил с отбором. Пойдем трясти кладовщика местного.

Если бы все было так просто. Еще час мы вносили данные в местный рассыпающийся от старости учетный компьютер. Пересчитывали цену. Ругались из-за неверно внесенных наименований. Из-за веса мутировавшего металла. В конце концов, процедура была закончена, и «кладовщик» заявил нам:

— Завтра все привезут к вам в участок.

— Я бы попросил часть трофеев отдать прямо сейчас. Контейнеры у нас есть. Можно так?

— Нечего порядок нарушать. Сказано завтра…

— Погодь Сергей Михалыч. — Ветер обнял кладовщика за плечи и отвел немного в сторонку. Я заметил мелькнувшую и испарившуюся купюру. Оба вернулись ко мне вполне довольные друг другом.

— Ну если срочность, ничего против не имею. — Заявил внезапно подобревший учетчик. — Ток я с вами пойду, чтобы вы ничего не… перепутали. Прозвучало, как эвфемизм к слову «сп… дили».

Я уже точно знал, что хочу забрать, и спустя еще полчаса, потраченные в основном на ругань с «кладовщиком», мы покинули наконец осточертевший склад. С собой мы уносили шесть отобранных мной «леденцов», пять «звезд» и семь «камешков». Остальное должно было приехать в участок завтра.

— Ты чего до завтра не мог подождать, — устало спросил Ветер, забираясь в «буханку». — Прислали бы все в лучшем виде. А так энтот вурдалак конторский нам всю печень выжрал.

— Не уверен, насчет «в лучшем виде». На самих трофеях никаких инвентарных номеров нет. То, что я отобрал сегодня, и то, что мы получили бы завтра, могли бы быть очень разными наборами. Я не единственный умею содержание проверять.

— Что, такое прямо ценное нашел? — Понизив голос, спросил сержант.

— По крайней мере, мне было бы очень обидно, если эти конкретные леденцы завтра к нам не приехали. Они нужны группе для развития. А даже если кто-то из бойцов откажется, их рыночная стоимость в несколько раз превышает стоимость всей остальной добычи.

— Ого. А чего там такое ценное-на?

— Вечером сделаю таблицу с описаниями и вышлю всей группе. Нормально так будет? Заодно очистку до конца доведу. Трофеи все еще «грязные».

— Нормально. — Ветер, посчитав вопрос решенным, откинулся на стенку машины и почти мгновенно закемарил.

Завидую. Я хоть и управляю организмом, но так мгновенно засыпать в любой ситуации не умею. Это особый навык какой-то.

Башня Орловых. Верхние этажи. Виктория Орлова

Вика шла по коридорам башни, радостно касаясь стены рукой и почти не замечая кланяющихся ей редких встречных. Почти полторы недели «выезда» легли на плечи тяжелым грузом. Она теперь, как никто, понимала людей, которые никогда не выходили из башни наружу. Перелеты, переезды, разговоры с управляющими производствами вызвали у нее непрекращающуюся головную боль.

Стало понятно, почему отец так редко бывал дома. Большинство производств семьи было разбросано от Приднепровья до Урала. Даже опытная лаборатория, любимое детище отца, находилась в прикаспийской земщине. Два часа лета для ховер-технологии. Слишком далеко, для порталов.

В процессе ее попросил «заскочить, чтобы обсудить важные вопросы» Семен Орлов. И ей пришлось тащиться в Уральск, вместе с двумя управляющими, которые только одни и понимали: о чем собственно, шла речь при обсуждении. Она на этой встрече выступала в качестве чисто символической фигуры. Ну и, кажется, попала в какие-то матримониальные планы дяди Семена.

По крайней мере, всю дорогу ее сопровождал смазливый до тошноты дальний родственник, делавший ей тупые комплименты и рассыпавший сальные намеки. Виктория держалась, чтобы не послать этого огрызка к духам предков, из последних сил. То, что было можно девочке Вике, стало запретно для Виктории Григорьевны. К счастью для него молодой человек не был настолько тупым, чтобы от слов перейти к действиям. Так что по окончании трехдневного пребывания в Уральске, Вика с наслаждением взошла на борт самолета, избавившись, наконец, от его липкого внимания. И не нанеся отпрыску уральской ветви Орловых тяжких телесных повреждений, которые он, по ее мнению, безусловно заслуживал.

Но наконец-то эта пытка закончилась. Она дома.

Вика вышла на застекленную террасу-оранжерею, свое любимое место для прогулок. Апартаменты семьи имели сюда отдельный выход.

Навстречу ей шагнула фальшиво улыбающаяся тетка Агнесса. Вика мысленно сплюнула на пол, но в реальности открыла объятия пропев:

— Тетушка! Я так рада тебя видеть! — Женщины совершили бесконтактные объятия и обменялись воздушными поцелуями где-то возле мочек ушей.

— И я тоже, Вика. И я тоже. Позволишь, я тебя немного провожу? Ты же недавно вернулась. Поделюсь с тобой последними новостями.

Вика чуть не зарычала от злости. Да твою же! Вслух ответила:

— Буду рада ознакомиться с самыми свежими новостями рода, дорогая тетушка. — И тут же выключила мозг в той части, которая отвечала за восприятие Агнессиной болтовни.

Искусством отвечать впопад не слушая, она в совершенстве овладела еще на лекциях Игоря — тени деда.

Они прошли уже примерно половину пути до вожделенного семейного гнезда, как Вике пришлось снова сосредоточиться на внешнем мире. Потому что дорогу им преградила Ирма, дочка Викентия.

ИРМА ОРЛОВА

— И мне кажется, — услышала она последнюю фразу Агнессы, — ты непременно должна поставить вопрос о возвращении Алексея в семью, на ближайшем собрании совета рода. Здравствуй Ирмочка. Чудесное платье.

— Если одеваться, как владелица БДСМ салона нынче модно, то платье и впрямь отменное. — Почти на автомате выпалила Вика.

— Не думала, что должна спрашивать мнения, как мне одеваться у сестры человека, предавшего род. К тому же ты всегда была лишена вкуса и сама одеваешься, как дешевая шлюха. — Подняла Ирма градус дискуссии.

Агнесса аж глаза закатила и чуть отстранилась от Вики, которую до этого держала под руку.

Первой реакцией был дать белобрысой мрази хорошую пощечину. Ирма с Викой друг друга терпеть не могли. А уж дрались в детстве и даже подростками довольно регулярно.

«Детство кончилось, Вика. — услышала она голос брата. — Прости за занудство, но эти двое не стоят твоего внимания. Ты уже в другой лиге играешь»

Виктория взглянула на эффектно выглядящую сестру, немного по-новому. И обратилась к Агнессе:

— Скажи, тетушка. Какое наказание у нас принято для младшего члена одной семьи, оскорбляющего главу другой? Я не могу припомнить.

— Отцу жаловаться побежишь, что ли? — Истерично вскрикнула Ирма. — Совсем зазвездилась?

— Милая. — Ответила ей Виктория Григорьевна мягким материнским тоном. — Зачем куда-то бегать, если у меня есть имплант? Впрочем, если ты извинишься, мы забудем этот маленький инцидент, не правда ли, госпожа Агнесса?

— Конечно, Викочка. Я уверена, — в этом моменте ее голос внезапно хлестнул, как бич, — Ирмочка извинится, она ведь не хотела хамить главе семьи? Вернее, двум главам?

Ирма сглотнула, посмотрела на Вику с ненавистью и пробормотала:

— Приношу извинения за недостойное поведение. — После чего резко развернулась и отчалила.

Это было просто. Даже слишком.

Избавившись от Агнессы, Вика, наконец попала в семейные апартаменты.

Мать встретила ее в общем холле, с бокалом вина в правой руке. Волосы всклокочены. Руки давно уже не знали маникюра. Нижние веки набрякли мешками. Кроме прочего, мать ощутимо набрала лишний вес. Она отсалютовала Вике бокалом и отхлебнула. По подбородку побежала темная струйка.

А вот это будет посложнее, устало подумала Вика. И зачем я так сюда стремилась?

Затем она сделала шаг к матери, выдернула бокал у нее из руки и запустила его в стену. Виктория выглядела при этом так, как будто занимается какой-то скучной работой. Ни капли истерики в этом жесте не было.

— Если ты не уймешься, я сдам тебя на принудительный детокс, а потом прикажу закодировать.

— Ты как с матерью смеешь говорить, соплюха? — в голосе Оксаны Дмитриевны слышались шок и потрясение. Вика никогда так себя с ней не вела. — Ты не посмеешь!

— Я глава семьи. И мне надоело видеть тебя в таком состоянии. Не хочешь лечиться по своему желанию, будешь лечиться принудительно. — И Вика зашла в свою часть апартаментов, захлопнув дверь перед носом ошалевшей матери.