Глава пятая

38.03.589 от основания Новой Империи, Демморунг


Я смотрел на площадь перед имперско-герцогской канцелярией и думал, сколько она видела всего на своем веку, оставаясь неизменной? Вчера искупавшись в крови и в огне, проплавленная обожженная, истерзанная когтями дракона, сегодня выглядела, будто плиты положили с утра. Далеко не все здания вокруг привели в порядок, но «Блеск Иратана» предстал вновь во всем своем великолепии. Таверна радовала новой краской, позолотой и лепниной, ярким светом магических ламп, разгоняющим сумрак улицы из огромных застекленных окон. Никаких следов, что совсем недавно половина заведения пребывала в руинах. Магия местным позволяла не только убивать, но и строить, создавать. И, к слову, последнее ее применение, как и целительство, на меня производило гораздо большее впечатление, нежели оружие и броня, а также сугубо унитарные артефакты, действие которых я воспринимал всего лишь, как обычные вещи, работающие на неизвестных принципах.

Вокруг ристалища сейчас собралась толпа минимум в четыре раза больше, чем пришла поприветствовать наместника. За порядком присматривали городские стражники и латники из Крепости. Первые ряды остались за аристо, где заметил и эрга Саймона из дома Алистеров, с которым поприветствовали друг друга кивками, и неразлучную парочку — толстяка и длинного, прибыло около сотни эльфов, как оказалось в Демморунге, так или иначе присутствовали представители шести официальных их Домов, а также постоянно проживало множество изгоев — у них это называлось «отлученные от древа». Имелись в толпе и орки, и гномы, и гоблины, и множество различных нелюдей, например, минотавров и других зверолюдей. Впрочем, несмотря на разнообразие здесь была представлена далеко не вся палитра имевшихся рас в Речной крепости, отсутствовали те же тролли и гшундары.

К фургонам с тотализатором тянулась огромная очередь. Я уже поставил на себя сам и через своих людей почти двести сорок тысяч золотых. Пришлось привлечь и демонессу, и мага, и его ученика, и Амелию, и учительницу хороших манер, не считая остальных свободных людей от Енги до Ленара. Некоторые старались сами сыграть на предстоящем событии, тот же Норг вложил пять тысяч своих. Хорну я передал деньги тайно и его не светил перед широкой общественностью. Пообещал за содействие каждому одну десятую часть от выигрыша.

Думал ли я о возможной смерти? Конечно, но тогда мне на капиталы будет точно наплевать. И именно поэтому не поставил все деньги, отдав соответствующие распоряжения управляющему и магу. Несмотря на то, что большинство людей, которые встали под мою руку, себя еще не показали и не проявили, я упомянул всех в завещании.

Меня радовало, что львиная доля горожан, нелюдей и аристо ставили против, спорили лишь о том, какое время я продержусь прежде, чем сдохнуть. В общем, все как обычно. К моей радости убийство дракона на ставках не отразилось. Послушав разговоры в толпе, выяснилось, что большинство, во-первых, не верило в реальность произошедшего, во-вторых, не соотносило какого-то мальчишку и юношу, в-третьих, дивный народец заслужил себе неплохую репутацию. Они провели отличную работу за десятилетия, превращая почти безоговорочную победу Империи в ничто. Существовал и четвертый фактор: сама концепция — бой человека против шестерых на барсах. Поэтому ставки держались один к семи.

Кстати, сложившийся порядок вещей для остроухих стал возможен только благодаря попустительству властей и проникновению светлых и темных эльфов во все эшелоны управления государства. При этом сильные Дома аристо плевали на всю лесную и островную братию. Та же к таким не лезла, старалась не отсвечивать и не попадать под их катки, действовали тоньше — подкупом, замазыванием в коррупционных или откровенно криминальных взаимовыгодных делах. Вот только ситуация в Речной крепости изменилась, а эльфы не успели перестроиться. Такие следовали предварительные выводы из краткой лекции лэрга и полученных лично знаний, но принимать взгляд сотника за истину в последней инстанции я не собирался. В работе использовать — однозначно.

Два с половиной часа, выделенные на подготовку, заканчивались. Шоу скоро должно было начаться, для наместника и свиты приготовили кресла на помосте, поставили над ним навес. Он тоже должен был почтить своим присутствием действо.

— Легко тебе не будет, но если ты погибнешь от какого-то обнаглевшего от безнаказанности эльфийского молодняка, который ни в одном реальном бою не участвовал, то тебя учить — только время зря тратить. В чем они специалисты? В пытках, а вот с реальным противником не сталкивались. За ними стоит могущественный Дом, поэтому даже тот, кто мог им доставить проблем, старался держаться в стороне. Впрочем, таких они обходили десятой дорогой, — заявил лэрг, — А тебе сейчас нужна дуэль, как ни в какое другое время. Ты обязан не просто тренироваться, а постоянно ходить по грани. Тогда эффект от поглощения сути дракона и силы и крови Домов будет в разы лучше. Это одна из причин такого моего решения. Готовься к жесткому противостоянию. Да, у них боевые коты, артефакты, у двух чешуя призрачного дракона, они могут пользоваться природной магией. Но мы в городе, а не в лесу. Поэтому шансы есть, и неплохие. А еще ты быстрее, сильнее, ловчее, чем они минимум в два-три раза. Невидимость опять же работает на тебя. С помощью некоторых хитростей они смогут вычислить и под ней, но на это требуется время. Думаю, не нужно объяснять, что его давать не стоит?

Я молчал.

— Далее, вторая важная для тебя причина. В Черноягодье, если ты не забыл, проживают эльфы из Дома Отцветающих Лилий. Они нормальные. Да, не смотри на меня так. Запомни, далеко не все аристо хорошие и остроухие далеко не все плохие. Просто здесь возле земель Хаоса концентрация дряни, в виду объективных причин, на порядок, а то и два больше, чем на Великом Халде или в самой Империи. Здесь мутная вода… Пока мутная. Так вот, как ты объяснишь, тому же Сарину ле Рону, что десятками убивал его соплеменников? А ведь тебе предстоит взаимодействовать с ними. Здесь же ты уничтожишь их врагов, как и станет все понятно, где получил метки и татуировки.

На мой взгляд, так себе причина. Но…

— А вырезать тебе их я не позволю! — жестко заявил лэрг, — Что произойдет, не будь у тебя внятного обоснования. Конфликт возникнет. Наши эльфы мало того, что нужны мне, еще их Дом сделал много для герцогства и герцога лично. И, учитывая новый статус поселения, остроухих у нас станет больше. Это ясно?

Кивнул.

— Я поверил в тебя и в твои таланты, понял, что крови ты не боишься, чужая, да и собственная жизнь для тебя ничего не стоит, тебе безразличны средства для достижения своих целей, — вот начался реальный разговор, зачем потребовалось меня кидать под молотки, — Главная задача в предстоящем поединке заключается даже не в убийстве — это и так понятно, а в том, чтобы проделать это быстро, жестко, максимально эффективно и безжалостно. Дабы показать, что они — дети по сравнению с аристо. Но и это еще не все. Большая часть остроухих нам в Демморунге не нужна. Вредна. Опасна. Выдворить их без всяких на то оснований — сложно. Слишком все переплелось. Поэтому, постарайся их дискредитировать. Заметил, что порой твой взгляд на обычные вещи довольно интересен. Отличается от общепринятого.

— «Дискредитировать» это как? — спросил я.

Лэрг задумался. А потом ответил:

— В общем, скажешь правду, как ты любишь, приведешь все их прегрешения. Они же там болтали против Империи, вот и сообщишь людям, мол, остроухие заигрались, не ценят добра. И не пора ли им обратно в Лес. Будет отлично, если ты простых людей заставишь испытать ненависть, а не обычный страх, который твари насадили повсюду. Ни в чем себя не ограничивай! Помни, тыл я прикрою. Подробнее объясню, уже в Черноягодье. Наместник про вчерашний долг не забыл, но если еще и здесь все сделаешь, как нужно, то…

— То награда будет безмерной, — со скепсисом в голосе проговорил я.

— Именно! — или не понял, или сделал вид, сотник.

Затем около часа я вырвал на тренировки с копьем и булавой на вчерашнем плацу и полосе препятствий. Конечно, про освоение оружия речи не шло, но теперь я четко знал, как можно его использовать в предстоящем бою.

Народ гудел, я перебирал четки, стоял гордо в стороне от группы моей поддержки. Вновь перевел взгляд на высокого светлого эльфа, выглядящего так же, как и готовящиеся к поединку соплеменники, с которыми нас разделяло метров тридцать-сорок. Остроухий мне не нравился, подспудно ждал от него проблем. Несколько раз он кидал украдкой на меня взгляд, переполненный злобой. В целом, ничего необычного в разумном я не разглядел. Такой же доспех, как на собратьях, только на нем орхидея из черного серебра. Лицо среднестатистическое для их расы, серебристые волосы собраны в конский хвост. Он уже второй раз о чем-то спрашивал на незнакомом певучем языке Истира, затем явно инструктировал. Глава дома Янтарных роз не смел поднять глаза на старшего собрата, каждый раз в пребывая в поклоне. А когда ему, видимо, деятель разрешил открыть рот, тот горячечно ответил, не разгибая спины и по-собачьи заглядывая в глаза.

Вот еще один пробел, который требовалось закрывать — языки. Да, современный имперский, основой которого выступал древний всеобщий, знало практически все население Ойкумены, однако и о своих не забывали.

Остроухий от дуэлянтов направился в нашу сторону, к нему присоединились процессия из четверых его братьев по крови и шести аристо, гербы двух мне были знакомы по позавчерашнему покушению. И оттуда ждать неприятностей? Похоже.

Рядом со мной находились оба мага, лэрг и эрлглэрдесса Раена из Дома Арнуат — представительница второй древнейшей из «Имперского Вестника», которую привечал сотник. И вряд ли его интерес лежал в горизонтальной плоскости, скорее, понимал важность информационной поддержки. От каверзных вопросов дамочки, желавшей поговорить со мной, пока уберегала подготовка, на которую я сослался. К вящей радости дер Вирго, который кружил вокруг девицы, распушив хвост и разливаясь соловьем. Она сегодня выглядела на десять по пятибалльной шкале. Но ее затмевала демонесса, как и Амелия, которые вроде бы успели подружиться и нарядиться, впрочем, и рабыня-Тина от них не отставала. Цветник прожигал меня взглядами.

Дамы стояли в пятнадцати метрах от нас, рядом с ними находились мои люди, во избежание различных эксцессов. Обыватели пялились на Лаену и знахарку, но лишнего никто себе не позволял. Иначе можно было выхватить плетей и от Норга с Кевином, и от гвардейцев Турина, и от стражи. Меня красота уже волновала мало — «Браслеты любви Истеллы» отлично гасили все ненужные в настоящий момент позывы молодого организма. Амулеты приобрел сразу после инцидента в таверне, и обошлись они мне в две тысячи семьсот золотых.

Эльф степенно подошел к нам, картинно встал напротив меня и заговорил мелодичным голосом:

— Я — Раинхель ле Руас из Великого Дома Серебряной ядовитой орхидеи, его официальный представитель в Демморунге, — тон и выражения лица такие, будто одним своим представлением, он делал мне огромное одолжение, — И я буду очень опечален, если эльфы из нашей младшей ветви пострадают.

Типичное и привычное высокомерие на морде и отчего-то твердая уверенность, что сама планета вертелась вокруг него. На Турина он даже не смотрел, а тот делал вид, что не замечал ничего. Поддержка? Маги у остроухого тоже не вызвали никакого интереса, он лишь брезгливо мазнул взглядом по Раене, а также ее двух коллегах, возникших будто из ниоткуда.

«Его поступки не противоречат правилам?», — по закрытому каналу спросил у лэрга.

«Он в своем праве. Он ведь тебя никак не задевает. Вот если нападет, тогда развяжет нам руки или после дуэли попытается мстить. Но постарайся его особо не злить», — пришел ответ.

Все предельно ясно.

— Я — глэрд Райс глава Дома Сумеречных, заявляю со всей ответственностью, ты не будешь сегодня опечален. Твои подопечные не пострадают… — сделал паузу. Сотник удивился безмерно, в глазах прочел, как так? Вот так! Маги выражали эмоции более заметно, дер Вирго два раза хлопнул ресницами, а дер Ингертос, приподнял левую бровь. Раена же едва рот не открыла от изумления, ведь колдун ей рассказал, что эльфы плохие и враги, и что я их всех убью за паскудство. На лице нелюдя промелькнуло выражение удовлетворения и желания меня потрепать по щеке. Его спутники переглядывались злорадно и торжествующе, а на меня с брезгливостью — а герой-то и не герой вовсе. Пауза затянулась, а я продолжил, спокойно и размеренно, — Они сегодня умрут. Все. И в большей мере страшно. А ты будешь рыдать, стенать и проклинать себя, что не дал им должного воспитания, не объяснил, что Империя могла растереть в пыль все Леса, Чащобы и Острова, сжечь их. В те далекие времена, когда эльфята из младшей ветви твоего Дома сосали мамкины сиськи… или что вы там сосете в сопливом детстве. Я просто не знаю, никогда не интересовался, — натянул извиняющуюся гримасу и развел руки, — И только потому, что вы на пузе приползли к нам, в пыли, грязи и дерьме, утирая кровавые слезы, стеная и моля, наш мудрый Император явил милость и позволил вам дышать и существовать. Не задавил. Но вы, видимо, восприняли его доброту за слабость, учитывая крамольные слова твоих воспитанников. Однако запомни, вырежи себе на лбу, чтобы каждый раз, когда смотрел в зеркало, а ты перед ним крутишься постоянно, чтобы до тебя доходила простая истина: оскорбляя устои нашего государства грязными ртами, а другие не могут произнести гадостей, — вы оскорбляете каждого законопослушного аристо, каждого простолюдина, каждого гражданина Империи, независимо от расы, и даже наших рабов. И такое без ответа никогда не остается. И падет на головы непочтительных кара жестокая.

Эльфу явно не без труда удалось совладать с собой, особенно, когда я упомянул сцену сдачи, к остальному остался почти равнодушен.

— Они ничего не говорили против Империи и Императора, все это домыслы и наговор! — выдавил из себя.

— Вот и проверим, что боги скажут, — не стал спорить я, — Или ты сомневаешься в их воле?

— Если с голов членов Янтарной розы упадет хоть волос, то… — многозначительно оборвал фразу и посмотрел с деланным безразличием, справляясь с яростью.

А я продолжил:

—…то их меньше будет в попоне моего лирнийского варса. И я готов с этим смириться, потому что ниже моего достоинства собирать их с площади, — ропот среди соратников оратора, а лэрг морщился, а дер Ингертос и дер Вирго откровенно ухмылялись.

— Ты не понимаешь, видимо, серьезности положения, аристо, — мгновенно побледнев, почти прошипел незваный гость, — Думаешь, тебя кто-то защитит темными ночами? Или твоих близких?

— Знаешь, эльф, — сообщил я задумчиво, посмотрел в небо, затем на четки, улыбнулся сам себе, — Мудрецы говорят, есть две вещи, на которые можно смотреть вечно, это как течет вода и… и как горит лес. Вечный лес, — если до этого маска безразличия дала трещину, то теперь она сползла, обнажив гнилую злобную суть, перекосившую красивое лицо.

— Ты! Я! Да, я… — задохнулся он. Видимо, не привык к такому отношению. Все вокруг спины гнули.

— Мы! Он! Она… — перебил, передразнивая интонации, затем продолжил с самой возможной благожелательной улыбкой, — Странно, мне говорили, что представители твоей расы очень красноречивы, а ты будто уроки риторики брал у овец. Не те это учителя, чей стоит перенимать опыт, ой, не те… Поэтому, Раинхель ле Руас из Великого Дома Серебряной ядовитой орхидеи, советую всегда с умом выбирать наставников. Ведь именно они — залог успеха в будущем. Его фундамент. Жаль мы не повстречались раньше, и я не дал тебе этого доброго совета, идущего из глубины души. Тогда ваша младшая ветвь, возможно, получила бы достойное образование. Теперь, увы, поздно что-то менять, если только в царстве Мары не открыли университеты хороших манер.

— Ты забываешься, аристо! — подал голос эльф из свиты, с такой же мазней на броне, что и у главного, а тот молчал и бледнел, — Не смей говорить с почтенным Раинхелем в таком тоне…

— Когда я говорю, чернь молчит и внемлет! — оборвал оратора, и не дал развиться возмущенному воплю в осознанные слова (если что вернемся, и еще одному остроухому подведем правильные вещи к носу), — Но я не закончил мысль. Так вот, есть на свете еще более замечательные вещи, чем вода и огонь, например, я люблю наблюдать, порой из первых рядов, как расцветают цветы. Особенно в ваших домах. Это апогей всего… Чудо, настоящее маленькое чудо. Красота. И неважно, когда происходит это событие, светлым днем или темной ночью. Им можно любоваться вечно. Не правда ли, Раинхель?

Тот постарался натянуть прошлую маску презрительной невозмутимости и не терять ее.

— Несмотря на то, что редкий человек может это оценить, понять саму суть этого великолепного процесса, его естество… Но все именно так, аристо, — будто кость собаке бросил словеса.

— Отлично! — изобразил я радость и воодушевление, — Наконец-то я нашел того, кто меня понимает. Вот он настоящий ценитель, который тоже знает, что цветы Тьмы и Хаоса безупречны в любое время суток! — остроухий вместе со спутниками поперхнулись, людишки в свите не остались в стороне, а я продолжил с полуулыбкой, — Думаешь, тогда тебя что-то защитит, эльф, или твоих близких?

— Не играй со мной, глэрд! — совсем змеей зашипел тот.

«Ты что творишь? Его нельзя трогать! Можешь убить того, который влез в диалог!», — пришло возмущенное от лэрга, а сам он делал страшные глаза. Я еще не начал. А вы, интриганы, в следующий раз сто раз подумаете, как меня вплетать в свои дела без права отступления и не информируя заранее.

— И не подумаю. Учитывая, что некоторые представители твоей расы под этим термином понимают. Не так давно убитый мною светлый эльф, который охранял вот эту гнилую ветвь, — указал пальцем на беспечно смеющихся дуэлянтов, — Говорил, что под ним во время игр все стонут, как шлюхи. Прости меня, эрлглэрдесса, что оскорбил твой слух дословной цитатой, — та озорно мне подмигнула, мол, и не такое слышали, — Мне даже стало страшно за своего пса. Не малых трудов, стоило уговорить твоего родича не трогать питомца, не играть с ним. И только тогда, когда я заклинал его богами, он пошел мне на встречу, заявив прилюдно: «Я не буду драть твою собаку!». Все так и было. Клянусь кровью! — пламя на кулаке вызвало не только ропот, но и изумленные глаза большинства из присутствующих, особенно в стане противника. Взгляд же лэрга говорил: «и почему я не в курсе?», журналистка открыла рот, в глазах азарт, а сама девушка напоминала борзую, — А настроен этот оставшийся безымянным воин из младшей ветви твоего Дома был очень решительно. Я бы сказал, «крайне». Поэтому, эльф, я не играю с тобой, а лишь делюсь мудростью, которая, увы, но несмотря на долгие лета, дарованные вам богами, часто проходит мимо, оставаясь уделом меньшинства.

«Я не смогу выйти за тебя сражаться с ним! Мне нельзя! Он опасен! Невидимость не поможет!», — лэрг продолжал сигнализировать.

— Все я больше не намерен это терпеть! Если ты победишь, то я вызываю тебя на дуэль! За оскорбление всего эльфийского народа!

— Не много ли ты на себя берешь, защитник? И чем я оскорбил целый народ? Скажи прилюдно.

— Ты сказал, что мы… мы… с собаками!

— Разве? Зачем именно ты пытаешься выставить в глазах общественности всех добрых эльфов насильниками домашних животных и скота? — у визави через мертвенную бледность лица, стали проступать красные пятна, но я не дал вставить ему слово, — Несмотря на длинные уши, ты еще и оглох к закату своих дней? Или память начала подводить? Я сказал «некоторые представители вашей расы». Клянусь кровью! — пламя на кулаке показало, кто здесь убогий, — Но позволь поинтересоваться, отчего это тебя так взволновало? Задело? Неужели… — при последнем слове я сделал интонации, будто о чем-то догадался, совершил некое открытие, изобразил на лице безмерное изумление, а затем быстро ладонью прикрыл рот, обрывая многозначительно фразу, состроил понимающую мину, закивал заговорщицки, подмигнул, чтобы все заметили, — Традиции Дома… Посвящение во взрослую жизнь… Понимаю… понимаю. Но молчу-молчу, — обвел взглядом и ладонью окружающих, — Господа и дамы, не стоит обращать внимания на это небольшое недоразумение. Да и мало ли у кого и какие имеются увлечения и предпочтения? Простим им небольшие грехи, никто ведь из разумных не страдает…

— Дуэль до смерти! — вот уже и брызги слюней пошли, скорее всего не ожидал подобного, — До смерти! Ты понял⁈ Ты будешь молить о пощаде! Я сниму с тебя шкуру! Я заставлю тебя сожрать часть своих кишок за каждое слово! Я… я…

— Сталь и магия.

— Что?

— Поединок состоится через двадцать минут, после уничтожения Янтарной розы, чтобы люди успели сделать ставки, — и все умения откатятся, если придется их использовать, — Я собираюсь сделать на тебе деньги, а не только ожерелье из ушей. Как говорят в народе, с паршивой овцы хоть шерсти клок. Но, не бойся, и она займет такое же достойное место в попоне моего будущего боевого товарища, как и твоих подопечных. Гордись. И не опаздывай, а то я ни разу не слышал, что пунктуальность входит в число твоих добродетелей, — опять чистая правда. Мог и на крови поклясться.

— Договорились! Я отрежу… я отрежу тебе язык и все лишнее! Все! — на каблуках развернулся тот, прошествовал в гордом одиночестве к своим питомцам, которое вытягивали шеи, стараясь рассмотреть и подслушать происходящее.

Пришел черед тявкать шавкам, которых подмывало вмешаться, но не смели пока вождь беседы говорил.

— Аристо, ты назвал меня «чернью»? Меня, Асхеля ле Руаса из Великого Дома Серебряной ядовитой орхидеи⁈

— Разве? — изобразил недоумение на лице, — Когда?

— Ты сказал, а я запомнил слово в слово: «Когда я говорю, чернь молчит и внемлет!».

— И? Ты-то здесь при чем?

Тут дер Вирго заржал по-конски, дер Ингертос кривил губы в улыбке, что часто означало у него заливистый смех, рассмеялась и журналистка, и только лэрг сверлил меня яростным взглядом.

— Но ты сказал… — захлопал глазами тот, только сейчас понимая, что загнал себя в ловушку. Нет, все же расслабились эльфы в Демморунге. Расслабились.

— Неужели у вас в Лесах и Кущах не так? У вас, когда говорит благородный, простолюдины его не слушают? — спросил с недоумением.

— Все так!

— Тогда я тебя не понимаю.

— Ты намекнул, что я не ровня тебе!

— Чем? Ты можешь выражаться яснее?

— Намеком!

— Каким, к Эйдену, намеком⁈

— Что я чернь, а это, значит, меня нагуляла мать, ты оскорбил и ее честное имя! И я не чистой крови, а бастард! Именно поэтому в Доме принижают мои достоинства!

— Да?.. — вложил весь возможный скепсис в данное междометье.

— Все так!

— Послушай, Асхель, да, у нас в народе часто говорят, что многие отцы воспитывают своих детей не подозревая, что они не от них. Неужели и у вас такое болтают? И эти пустые слова пустили корни в твоей душе? Не верь толпе, она, как баба. Кстати, а, действительно, как так получилось, что твой брат официальный представитель, а ты всего лишь при нем, хотя вроде бы он тебя младше? — судил по лицу, — У эльфов разве не по старшинству обязанности и регалии распределяются? — тот едва не скрипнул зубами, я попал в больное место. И трудно было промахнуться, учитывая вводные.

— Я вызываю тебя на дуэль, если выживешь в других поединках!

— Основание?

— Ты меня оскорбил!

— Чем? — воззрился со всем возможным недоумением, а тот сопел, пришлось самому продолжить, — Тем, что засомневался, что ты принадлежишь к черни? Что не стал поддерживать твои домыслы, что отец подозревает твою мать в ветрености и поэтому тебя всячески принижают в Доме? Смеются над тобой за твоей спиной? Переглядываются? Перемигиваются. И каждый шепчет: «ублюдок, ублюдок, ублюдок⁈», — люблю комплексы, они у всех одинаковые, хотя каждый считает себя избранным, — Еще раз повторю четко и внятно, я, глэрд Райс глава Дома Сумеречных, со всей ответственностью заявляю, что пока не будет представлено доказательство обратного из надежных источников — Асхель ле Руас достойный сын Великого Дома Серебряной ядовитой орхидеи, он не бастард, даже потому, что его признал отец, и получает все то, что заслуживает! И никто, повторяю, никто над тобой не смеется! — опять заржал дер Вирго, — Я защитил твое доброе имя?

— Я вызываю тебя! Вызываю…

— Ты хочешь доказать лживость моих слов? То есть, ты не благородный? — последнее произнес скороговоркой.

— Нет! Не… — тишина заставила того прерваться.

— И это Великий эльфийский Дом… собаки… традиции… подлог, — с горечью внятно вслух, тихо проговорил я, но каждый услышал, — Кронос, дай мне сил…

— Я — благородный! Благородный… Я могу поклясться на крови и перед богами!

— Нет, эльф, ваша кровь жидка и в ней нет первородного огня, как в нашей. Теперь доподлинно неизвестно кто ты, но ведешь себя, как самозванец! Ты сам себя выдал! Почему при словах о черни, ты так болезненно реагируешь? Заметь, ни один из уважаемых благородных из Великого Дома Серебряной ядовитой орхидеи и почтенные аристо рядом с ними, даже не допустили тени сомнений, у них даже не мелькнула мысль, что я обращаюсь к кому-то из них. Не так ли, господа?

— Так, — некоторые произнесли охотно, а другие сквозь зубы, но ответили все.

— Потому что они благородные. А я изначально обманулся, пытался даже тебя вразумить, отбелить… Но… но теперь прежде, чем вызывать меня на дуэль, ты должен подтвердить свой статус, заверить его не где-нибудь в лесной шарашке, а в уважаемой всеми имперско-герцогской канцелярии, при свидетелях, которым доверяет благородное сообщество. Однако, если ты в течение месяца этого не сделаешь, я обращусь к наместнику с просьбой наказать простолюдина-самозванца! Запомни, аристо скрещивает клинок только с аристо, или с представителем приравненного Императором к ним сословия. Остальные на территории Империи заслуживают только плетей. Благородные, я где-то не прав?

— Прав абсолютно! — первым заявил дер Вирго. Нелюди и аристо из лагеря противника тоже засвидетельствовали справедливость моих слов.

— Свободен! — бросил я сквозь зубы оппоненту, отвернулся от него и брезгливо сплюнул в сторону.

На руку остроухого, пытающуюся выхватить меч, легла другая — эльфа в возрасте, который наградил меня очень долгим и внимательным взглядом. Так намечают цель идиоты. Потому что, первое, что я сделаю сегодня, как разберусь с делами — убью именно его, если раньше не убьют меня.

Лэрг был в бешенстве — он улыбался. Сам просил, что нужно всех дискредитировать. Про один Дом обязательно растекутся слухи о непотребном поведении и неприемлемых традициях, еще и обоснованное сомнение в благородстве одного из представителей. Да, сотник не рад своей дурной инициативе, точнее передаче ее в мои руки. И ведь это еще только начало. Все мысли промелькнули в мгновение.

Турин хотел что-то сказать, но ему не дали. Место лже-эльфа занял сорокалетний мужчина с проседью в классической бороде. Нос чуть крючковатый, глаза пронзительно-голубые. На высоком лбу два параллельных шрама. На шее амулет со знаком Ситруса.

— Глэрд Райс глава Дома Сумеречных, я — лэрг Остин из Дома Хольц, не верю ни в справедливую волю прошлого наместника, ни в справедливость богов. Считаю, что тот владыка Демморунга не разобрался в ситуации, а небожителей ты ослепил щедрыми подношениями. Я верю лишь в истинную магию и в честную сталь, ее никто не поколеблет. Ты опорочил наше доброе имя, представив моего младшего брата, как наемного убийцу. И только кровь сможет смыть этот позор! Поэтому вызываю тебя на дуэль до смерти! Если, конечно, ты переживешь другие поединки. Сегодня. Здесь. Отказ неприемлем. В противном случае, я убью тебя или умру сам!

Что им двигало в реальности? Влияние божка? Паскли? Или, действительно, жажда отомстить? А может на него давили, он посчитал мои шансы пережить двойную дуэль очень и очень малыми, в результате и вроде бы верность кому-то покажет, и самому ничего делать не придется? Два атакующих амулета слепили в магическом зрении. Защитные — посредственные. Знакомая картина, как у подруги дер Ингертоса с бандой.

— Не слишком ли много условий, недостойный? Вижу, не всегда Ситрус наделяет разумом своих последователей, видимо, забирая часть мозга и передавая ее более умным. Что же, лэрг Остин, ты сам выбрал свою судьбу, а я выбираю сталь и магию. Если есть еще из твоего Дома сомневающиеся в справедливости богов и воли наместника, то пригласи и их. Пусть мне не нравятся погребальные костры в домах аристо, но кто я такой, чтобы вставать между ними и Марой, к которой они стремятся всей душой?

И авторитет Турина не помог или они все знали, что он не может выступить сейчас на моей стороне. Но что изменилось?

— Ты принимаешь вызов? — не среагировал на подначку бретер.

По лицу сотника было видно, что все пошло совершенно не так, как он запланировал. А я тоже заложник ситуации.

— Конечно. Поединок состоится через двадцать минут после того, как я убью вон того эльфа.

Тот, не говоря ни слова, сделал шаг назад. А на его место встал второй униженный и оскорбленный. Он явно не был уверен в правильности собственных действий, едва заметно бегающий взгляд, нежелание смотреть прямо в глаза. Сам среднего роста, в шрамах и явно привычный к битвам. Но никаких сильных амулетов у него не имелось. Что его вело? Явно ведь не из этой компании, держался подчеркнуто от них независимо. В стороне. И знаки Ситруса не просматривались, хотя могли быть и на теле.

— Я — эрг Рангар из Дома Олли, Пятый Глаз Орла Демморунга, Шестой меч в свите прошлого наместника, считаю, что твое звание «Убийца Драконов» — фикция, сам ты ничего не стоишь, в доказательство убью тебя в честном поединке или погибну сам… И почему ты улыбаешься, глэрд Райс? — я действительно скалил зубы открыто, безмятежно, словно не меня собираются умножить на ноль, а готовы подарить что-то приятное.

Представлял в этот момент, как сниму кольцо Истеллы через год и устрою в борделе революцию. И фальши в этой улыбке не имелось. Поэтому оппонент еще сильнее занервничал.

Нормально.

И ведь он самый опасный из всех, за исключением эльфа, а тот явный маг. Здесь благородство не пустой звук, и этот товарищ явно сомневается в правильности собственных поступков. Что же… Тогда попробуем по-другому.

— Эрг, ты спрашиваешь, почему я улыбаюсь? Скажу так, жизненные тропы настоящего аристо извилисты и трудны, и всегда рядом находится зло. Зло страшное, зло первородное. Оно ждет и жаждет, когда человек оступится, когда сделает неверный шаг. Часто кажется, что Оно заслоняет собой все, и нет пути ни вперед, ни назад. В такие скорбные дни только славное прошлое наших предков, их великие деяния служат светом, маяком в этой непроглядной Тьме. Тогда появляются силы, отринуть низкое и подлое, тогда рождается в сердце собственный огонь. Огонь, разгоняющий нашу пламенную кровь по венам. Чувствуя его внутри и видя впереди такой же, ты идешь не взирая ни на что, понимая правильность поступков и предначертанность бытия. И тогда не дрогнет рука, сжимающая верный родовой меч. Не возникнут ненужные сомнения. Потому что тебе помогают сами предки, а ты, славя их, сам совершаешь не менее великие дела и поступки. Ты спрашиваешь, почему я улыбаюсь? Потому мое дело правое, а моя кровь кипит и горит, как и в венах моих предков, и рука не дрогнет. Никогда. А твоя?

Визави побледнел. А первый дуэлянт-аристо слушал затаив дыхание, его глаза широко распахнулись. Может и его вразумить получится? Почему нет?

Я же продолжил.

— И даже, если я умру от старости, а это произойдет. Все мы смертны, это порядок вещей, заведенный не нами. В этом кроется совершенство нашего мира, — у Остина чуть приоткрылся рот, он будто на стену налетел. Связка из «порядка» и «совершенства» заставила его слушать, едва не прикладывая к ушам ладони. Ясно. Сектант. Вот в чем причина, — Или погибну сражаясь, когда Зло окажется сильнее, то буду пировать за столом с Кроносом, куда тебе дорога в любом случае станет закрытой. Один шаг отделяет тебя от непоправимого и Бездны. Ты и лэрг Остин из Дома Хольц станете недостойны такой чести, потому что идете на поводу у подлых убийц, пытаясь завершить начатое ими. И бросаете тень на свои Дома гораздо большую, нежели молодые повесы. Поэтому в царстве Мары вы не обретете покой. И там вам будут задавать вопросы предки, здесь проклинать потомки, потому что именно ваши шаги послужат закатом для славных в прошлом семейств. А когда к тебе, подойдет великий прадед, который уничтожал, как скверну остроухих в Закатных войнах прошлого. Схватит тебя за грудки, посмотрит в твои лживые глаза, а его ты не сможешь обмануть, и скажет: «для того я проливал кровь реками, чтобы ты, паскуда, взял и обгадил все мои начинания? Для того я защищал нашу честь от недостойных на дуэлях, чтобы ты таким же стал?». Сплюнет презрительно в сторону, не произнесет, но подумает: «Эх, внучок, внучок… почему ты стал такой сукой? Как я мог такое допустить?». И винить будет себя. Потому что ты его опозоришь. Ты лишишь его жизнь смысла, как и поколений и поколений других предков. Он поймет, что его кровь стала жидка, из нее исчезла сила. И благодаря кому? Тебе. А дальше… дальше на совете Дома тебя отправят в Гратис, — помолчал, — Потому что это есть порядок. Порядок правильных вещей.

А визави был ошарашен. Слишком неприглядные я нарисовал картины. Это для современного земного человека досужая болтовня, а вот для местных все взаправду и вполне справедливо. Потому что боги рядом, мертвецы ходят, а призраки летают.

— У тебя есть один вариант, чтобы предки гордились тобой. Отринуть лживое, и принять правильное решение! Здесь, сейчас, обратного пути не будет! Сделать верный шаг и выйти на дорогу, которая ведет к возвеличиванию Дома. Это путь совершенства! Отвечай, ты до сих пор хочешь вызвать меня на дуэль до смерти эрг Рангар из Дома Олли? И не дрогнет ли твоя рука во время боя? Ведут ли тебя предки?

Тишина.

Секунда, вторая, третья…

Неожиданно тот посмотрел прямо. Затем поймал мой взгляд. А после отрицательно мотнул головой.

— Нет! И еще раз нет! Я увидел тебя, поговорил с тобою, и понял, что… что заблуждался! Что пребывал во Тьме. И теперь я пойду только на свет первородного огня! У меня к тебе нет никаких претензий, глэрд Райс по праву глава Дома Сумеречных! И я запомню и твои слова, и этот знаменательный день, и нашу встречу, Убийца Драконов! Клянусь кровью! — пламя окутало кулак.

Я посмотрел на него по-доброму, по-отечески.

— Именно это пламя пусть тебя всегда согревает! В нем ты будешь находить успокоение в лихие годины! Я же вижу в тебе правильное, настоящее, чего нет во многих и многих аристо. Наступивший порядок в голове и мыслях. Пришлешь кого-нибудь, пусть заберет родовой меч заблудшего, теперь после разговора с тобой, я уверен, что он будет извлекаться только для правого дела! Выкупа не надо.

Полупоклон визави. Удар кулака по груди. И минус один дуэлянт. Причем самый опасный.

Судил по движениям.

— Есть еще кто-нибудь, кто желает вызвать меня? Но помните, я утомился, и следующий будет сражаться с моим наставником лэргом Туриным или с мэтром Ллоем дер Ингертосом по прозвищу «Черный огонь Дорренфильда», входящим по праву в мой Дом.

Больше желающих не нашлось.

А так, нормально поговорили, вот только мне не понравилось, каким фанатичным огнем теперь горели глаза лэрга Остина из Дома Хольц, когда он смотрел на меня.

* * *

Уважаемые читатели! Нравится? Не забываем про лайк, добавляемся в подписчики, комментируем!

Загрузка...