Изгои

Глава пятая

38.03.589 от основания Новой Империи, Демморунг

Я смотрел на площадь перед имперско-герцогской канцелярией и думал, сколько она видела всего на своем веку, оставаясь неизменной? Вчера искупавшись в крови и в огне, проплавленная обожженная, истерзанная когтями дракона, сегодня выглядела, будто плиты положили с утра. Далеко не все здания вокруг привели в порядок, но «Блеск Иратана» предстал вновь во всем своем великолепии. Таверна радовала новой краской, позолотой и лепниной, ярким светом магических ламп, разгоняющим сумрак улицы из огромных застекленных окон. Никаких следов, что совсем недавно половина заведения пребывала в руинах. Магия местным позволяла не только убивать, но и строить, создавать. И, к слову, последнее ее применение, как и целительство, на меня производило гораздо большее впечатление, нежели оружие и броня, а также сугубо унитарные артефакты, действие которых я воспринимал всего лишь, как обычные вещи, работающие на неизвестных принципах.

Вокруг ристалища сейчас собралась толпа минимум в четыре раза больше, чем пришла поприветствовать наместника. За порядком присматривали городские стражники и латники из Крепости. Первые ряды остались за аристо, где заметил и эрга Саймона из дома Алистеров, с которым поприветствовали друг друга кивками, и неразлучную парочку — толстяка и длинного, прибыло около сотни эльфов, как оказалось в Демморунге, так или иначе присутствовали представители шести официальных их Домов, а также постоянно проживало множество изгоев — у них это называлось «отлученные от древа». Имелись в толпе и орки, и гномы, и гоблины, и множество различных нелюдей, например, минотавров и других зверолюдей. Впрочем, несмотря на разнообразие здесь была представлена далеко не вся палитра имевшихся рас в Речной крепости, отсутствовали те же тролли и гшундары.

К фургонам с тотализатором тянулась огромная очередь. Я уже поставил на себя сам и через своих людей почти двести сорок тысяч золотых. Пришлось привлечь и демонессу, и мага, и его ученика, и Амелию, и учительницу хороших манер, не считая остальных свободных людей от Енги до Ленара. Некоторые старались сами сыграть на предстоящем событии, тот же Норг вложил пять тысяч своих. Хорну я передал деньги тайно и его не светил перед широкой общественностью. Пообещал за содействие каждому одну десятую часть от выигрыша.

Думал ли я о возможной смерти? Конечно, но тогда мне на капиталы будет точно наплевать. И именно поэтому не поставил все деньги, отдав соответствующие распоряжения управляющему и магу. Несмотря на то, что большинство людей, которые встали под мою руку, себя еще не показали и не проявили, я упомянул всех в завещании.

Меня радовало, что львиная доля горожан, нелюдей и аристо ставили против, спорили лишь о том, какое время я продержусь прежде, чем сдохнуть. В общем, все как обычно. К моей радости убийство дракона на ставках не отразилось. Послушав разговоры в толпе, выяснилось, что большинство, во-первых, не верило в реальность произошедшего, во-вторых, не соотносило какого-то мальчишку и юношу, в-третьих, дивный народец заслужил себе неплохую репутацию. Они провели отличную работу за десятилетия, превращая почти безоговорочную победу Империи в ничто. Существовал и четвертый фактор: сама концепция — бой человека против шестерых на барсах. Поэтому ставки держались один к семи.

Кстати, сложившийся порядок вещей для остроухих стал возможен только благодаря попустительству властей и проникновению светлых и темных эльфов во все эшелоны управления государства. При этом сильные Дома аристо плевали на всю лесную и островную братию. Та же к таким не лезла, старалась не отсвечивать и не попадать под их катки, действовали тоньше — подкупом, замазыванием в коррупционных или откровенно криминальных взаимовыгодных делах. Вот только ситуация в Речной крепости изменилась, а эльфы не успели перестроиться. Такие следовали предварительные выводы из краткой лекции лэрга и полученных лично знаний, но принимать взгляд сотника за истину в последней инстанции я не собирался. В работе использовать — однозначно.

Два с половиной часа, выделенные на подготовку, заканчивались. Шоу скоро должно было начаться, для наместника и свиты приготовили кресла на помосте, поставили над ним навес. Он тоже должен был почтить своим присутствием действо.

— Легко тебе не будет, но если ты погибнешь от какого-то обнаглевшего от безнаказанности эльфийского молодняка, который ни в одном реальном бою не участвовал, то тебя учить — только время зря тратить. В чем они специалисты? В пытках, а вот с реальным противником не сталкивались. За ними стоит могущественный Дом, поэтому даже тот, кто мог им доставить проблем, старался держаться в стороне. Впрочем, таких они обходили десятой дорогой, — заявил лэрг, — А тебе сейчас нужна дуэль, как ни в какое другое время. Ты обязан не просто тренироваться, а постоянно ходить по грани. Тогда эффект от поглощения сути дракона и силы и крови Домов будет в разы лучше. Это одна из причин такого моего решения. Готовься к жесткому противостоянию. Да, у них боевые коты, артефакты, у двух чешуя призрачного дракона, они могут пользоваться природной магией. Но мы в городе, а не в лесу. Поэтому шансы есть, и неплохие. А еще ты быстрее, сильнее, ловчее, чем они минимум в два-три раза. Невидимость опять же работает на тебя. С помощью некоторых хитростей они смогут вычислить и под ней, но на это требуется время. Думаю, не нужно объяснять, что его давать не стоит?

Я молчал.

— Далее, вторая важная для тебя причина. В Черноягодье, если ты не забыл, проживают эльфы из Дома Отцветающих Лилий. Они нормальные. Да, не смотри на меня так. Запомни, далеко не все аристо хорошие и остроухие далеко не все плохие. Просто здесь возле земель Хаоса концентрация дряни, в виду объективных причин, на порядок, а то и два больше, чем на Великом Халде или в самой Империи. Здесь мутная вода… Пока мутная. Так вот, как ты объяснишь, тому же Сарину ле Рону, что десятками убивал его соплеменников? А ведь тебе предстоит взаимодействовать с ними. Здесь же ты уничтожишь их врагов, как и станет все понятно, где получил метки и татуировки.

На мой взгляд, так себе причина. Но…

— А вырезать тебе их я не позволю! — жестко заявил лэрг, — Что произойдет, не будь у тебя внятного обоснования. Конфликт возникнет. Наши эльфы мало того, что нужны мне, еще их Дом сделал много для герцогства и герцога лично. И, учитывая новый статус поселения, остроухих у нас станет больше. Это ясно?

Кивнул.

— Я поверил в тебя и в твои таланты, понял, что крови ты не боишься, чужая, да и собственная жизнь для тебя ничего не стоит, тебе безразличны средства для достижения своих целей, — вот начался реальный разговор, зачем потребовалось меня кидать под молотки, — Главная задача в предстоящем поединке заключается даже не в убийстве — это и так понятно, а в том, чтобы проделать это быстро, жестко, максимально эффективно и безжалостно. Дабы показать, что они — дети по сравнению с аристо. Но и это еще не все. Большая часть остроухих нам в Демморунге не нужна. Вредна. Опасна. Выдворить их без всяких на то оснований — сложно. Слишком все переплелось. Поэтому, постарайся их дискредитировать. Заметил, что порой твой взгляд на обычные вещи довольно интересен. Отличается от общепринятого.

— «Дискредитировать» это как? — спросил я.

Лэрг задумался. А потом ответил:

— В общем, скажешь правду, как ты любишь, приведешь все их прегрешения. Они же там болтали против Империи, вот и сообщишь людям, мол, остроухие заигрались, не ценят добра. И не пора ли им обратно в Лес. Будет отлично, если ты простых людей заставишь испытать ненависть, а не обычный страх, который твари насадили повсюду. Ни в чем себя не ограничивай! Помни, тыл я прикрою. Подробнее объясню, уже в Черноягодье. Наместник про вчерашний долг не забыл, но если еще и здесь все сделаешь, как нужно, то…

— То награда будет безмерной, — со скепсисом в голосе проговорил я.

— Именно! — или не понял, или сделал вид, сотник.

Затем около часа я вырвал на тренировки с копьем и булавой на вчерашнем плацу и полосе препятствий. Конечно, про освоение оружия речи не шло, но теперь я четко знал, как можно его использовать в предстоящем бою.

Народ гудел, я перебирал четки, стоял гордо в стороне от группы моей поддержки. Вновь перевел взгляд на высокого светлого эльфа, выглядящего так же, как и готовящиеся к поединку соплеменники, с которыми нас разделяло метров тридцать-сорок. Остроухий мне не нравился, подспудно ждал от него проблем. Несколько раз он кидал украдкой на меня взгляд, переполненный злобой. В целом, ничего необычного в разумном я не разглядел. Такой же доспех, как на собратьях, только на нем орхидея из черного серебра. Лицо среднестатистическое для их расы, серебристые волосы собраны в конский хвост. Он уже второй раз о чем-то спрашивал на незнакомом певучем языке Истира, затем явно инструктировал. Глава дома Янтарных роз не смел поднять глаза на старшего собрата, каждый раз в пребывая в поклоне. А когда ему, видимо, деятель разрешил открыть рот, тот горячечно ответил, не разгибая спины и по-собачьи заглядывая в глаза.

Вот еще один пробел, который требовалось закрывать — языки. Да, современный имперский, основой которого выступал древний всеобщий, знало практически все население Ойкумены, однако и о своих не забывали.

Остроухий от дуэлянтов направился в нашу сторону, к нему присоединились процессия из четверых его братьев по крови и шести аристо, гербы двух мне были знакомы по позавчерашнему покушению. И оттуда ждать неприятностей? Похоже.

Рядом со мной находились оба мага, лэрг и эрлглэрдесса Раена из Дома Арнуат — представительница второй древнейшей из «Имперского Вестника», которую привечал сотник. И вряд ли его интерес лежал в горизонтальной плоскости, скорее, понимал важность информационной поддержки. От каверзных вопросов дамочки, желавшей поговорить со мной, пока уберегала подготовка, на которую я сослался. К вящей радости дер Вирго, который кружил вокруг девицы, распушив хвост и разливаясь соловьем. Она сегодня выглядела на десять по пятибалльной шкале. Но ее затмевала демонесса, как и Амелия, которые вроде бы успели подружиться и нарядиться, впрочем, и рабыня-Тина от них не отставала. Цветник прожигал меня взглядами.

Дамы стояли в пятнадцати метрах от нас, рядом с ними находились мои люди, во избежание различных эксцессов. Обыватели пялились на Лаену и знахарку, но лишнего никто себе не позволял. Иначе можно было выхватить плетей и от Норга с Кевином, и от гвардейцев Турина, и от стражи. Меня красота уже волновала мало — «Браслеты любви Истеллы» отлично гасили все ненужные в настоящий момент позывы молодого организма. Амулеты приобрел сразу после инцидента в таверне, и обошлись они мне в две тысячи семьсот золотых.

Эльф степенно подошел к нам, картинно встал напротив меня и заговорил мелодичным голосом:

— Я — Раинхель ле Руас из Великого Дома Серебряной ядовитой орхидеи, его официальный представитель в Демморунге, — тон и выражения лица такие, будто одним своим представлением, он делал мне огромное одолжение, — И я буду очень опечален, если эльфы из нашей младшей ветви пострадают.

Типичное и привычное высокомерие на морде и отчего-то твердая уверенность, что сама планета вертелась вокруг него. На Турина он даже не смотрел, а тот делал вид, что не замечал ничего. Поддержка? Маги у остроухого тоже не вызвали никакого интереса, он лишь брезгливо мазнул взглядом по Раене, а также ее двух коллегах, возникших будто из ниоткуда.

«Его поступки не противоречат правилам?», — по закрытому каналу спросил у лэрга.

«Он в своем праве. Он ведь тебя никак не задевает. Вот если нападет, тогда развяжет нам руки или после дуэли попытается мстить. Но постарайся его особо не злить», — пришел ответ.

Все предельно ясно.

— Я — глэрд Райс глава Дома Сумеречных, заявляю со всей ответственностью, ты не будешь сегодня опечален. Твои подопечные не пострадают… — сделал паузу. Сотник удивился безмерно, в глазах прочел, как так? Вот так! Маги выражали эмоции более заметно, дер Вирго два раза хлопнул ресницами, а дер Ингертос, приподнял левую бровь. Раена же едва рот не открыла от изумления, ведь колдун ей рассказал, что эльфы плохие и враги, и что я их всех убью за паскудство. На лице нелюдя промелькнуло выражение удовлетворения и желания меня потрепать по щеке. Его спутники переглядывались злорадно и торжествующе, а на меня с брезгливостью — а герой-то и не герой вовсе. Пауза затянулась, а я продолжил, спокойно и размеренно, — Они сегодня умрут. Все. И в большей мере страшно. А ты будешь рыдать, стенать и проклинать себя, что не дал им должного воспитания, не объяснил, что Империя могла растереть в пыль все Леса, Чащобы и Острова, сжечь их. В те далекие времена, когда эльфята из младшей ветви твоего Дома сосали мамкины сиськи… или что вы там сосете в сопливом детстве. Я просто не знаю, никогда не интересовался, — натянул извиняющуюся гримасу и развел руки, — И только потому, что вы на пузе приползли к нам, в пыли, грязи и дерьме, утирая кровавые слезы, стеная и моля, наш мудрый Император явил милость и позволил вам дышать и существовать. Не задавил. Но вы, видимо, восприняли его доброту за слабость, учитывая крамольные слова твоих воспитанников. Однако запомни, вырежи себе на лбу, чтобы каждый раз, когда смотрел в зеркало, а ты перед ним крутишься постоянно, чтобы до тебя доходила простая истина: оскорбляя устои нашего государства грязными ртами, а другие не могут произнести гадостей, — вы оскорбляете каждого законопослушного аристо, каждого простолюдина, каждого гражданина Империи, независимо от расы, и даже наших рабов. И такое без ответа никогда не остается. И падет на головы непочтительных кара жестокая.

Эльфу явно не без труда удалось совладать с собой, особенно, когда я упомянул сцену сдачи, к остальному остался почти равнодушен.

— Они ничего не говорили против Империи и Императора, все это домыслы и наговор! — выдавил из себя.

— Вот и проверим, что боги скажут, — не стал спорить я, — Или ты сомневаешься в их воле?

— Если с голов членов Янтарной розы упадет хоть волос, то… — многозначительно оборвал фразу и посмотрел с деланным безразличием, справляясь с яростью.

А я продолжил:

—…то их меньше будет в попоне моего лирнийского варса. И я готов с этим смириться, потому что ниже моего достоинства собирать их с площади, — ропот среди соратников оратора, а лэрг морщился, а дер Ингертос и дер Вирго откровенно ухмылялись.

— Ты не понимаешь, видимо, серьезности положения, аристо, — мгновенно побледнев, почти прошипел незваный гость, — Думаешь, тебя кто-то защитит темными ночами? Или твоих близких?

— Знаешь, эльф, — сообщил я задумчиво, посмотрел в небо, затем на четки, улыбнулся сам себе, — Мудрецы говорят, есть две вещи, на которые можно смотреть вечно, это как течет вода и… и как горит лес. Вечный лес, — если до этого маска безразличия дала трещину, то теперь она сползла, обнажив гнилую злобную суть, перекосившую красивое лицо.

— Ты! Я! Да, я… — задохнулся он. Видимо, не привык к такому отношению. Все вокруг спины гнули.

— Мы! Он! Она… — перебил, передразнивая интонации, затем продолжил с самой возможной благожелательной улыбкой, — Странно, мне говорили, что представители твоей расы очень красноречивы, а ты будто уроки риторики брал у овец. Не те это учителя, чей стоит перенимать опыт, ой, не те… Поэтому, Раинхель ле Руас из Великого Дома Серебряной ядовитой орхидеи, советую всегда с умом выбирать наставников. Ведь именно они — залог успеха в будущем. Его фундамент. Жаль мы не повстречались раньше, и я не дал тебе этого доброго совета, идущего из глубины души. Тогда ваша младшая ветвь, возможно, получила бы достойное образование. Теперь, увы, поздно что-то менять, если только в царстве Мары не открыли университеты хороших манер.

— Ты забываешься, аристо! — подал голос эльф из свиты, с такой же мазней на броне, что и у главного, а тот молчал и бледнел, — Не смей говорить с почтенным Раинхелем в таком тоне…

— Когда я говорю, чернь молчит и внемлет! — оборвал оратора, и не дал развиться возмущенному воплю в осознанные слова (если что вернемся, и еще одному остроухому подведем правильные вещи к носу), — Но я не закончил мысль. Так вот, есть на свете еще более замечательные вещи, чем вода и огонь, например, я люблю наблюдать, порой из первых рядов, как расцветают цветы. Особенно в ваших домах. Это апогей всего… Чудо, настоящее маленькое чудо. Красота. И неважно, когда происходит это событие, светлым днем или темной ночью. Им можно любоваться вечно. Не правда ли, Раинхель?

Тот постарался натянуть прошлую маску презрительной невозмутимости и не терять ее.

— Несмотря на то, что редкий человек может это оценить, понять саму суть этого великолепного процесса, его естество… Но все именно так, аристо, — будто кость собаке бросил словеса.

— Отлично! — изобразил я радость и воодушевление, — Наконец-то я нашел того, кто меня понимает. Вот он настоящий ценитель, который тоже знает, что цветы Тьмы и Хаоса безупречны в любое время суток! — остроухий вместе со спутниками поперхнулись, людишки в свите не остались в стороне, а я продолжил с полуулыбкой, — Думаешь, тогда тебя что-то защитит, эльф, или твоих близких?

— Не играй со мной, глэрд! — совсем змеей зашипел тот.

«Ты что творишь? Его нельзя трогать! Можешь убить того, который влез в диалог!», — пришло возмущенное от лэрга, а сам он делал страшные глаза. Я еще не начал. А вы, интриганы, в следующий раз сто раз подумаете, как меня вплетать в свои дела без права отступления и не информируя заранее.

— И не подумаю. Учитывая, что некоторые представители твоей расы под этим термином понимают. Не так давно убитый мною светлый эльф, который охранял вот эту гнилую ветвь, — указал пальцем на беспечно смеющихся дуэлянтов, — Говорил, что под ним во время игр все стонут, как шлюхи. Прости меня, эрлглэрдесса, что оскорбил твой слух дословной цитатой, — та озорно мне подмигнула, мол, и не такое слышали, — Мне даже стало страшно за своего пса. Не малых трудов, стоило уговорить твоего родича не трогать питомца, не играть с ним. И только тогда, когда я заклинал его богами, он пошел мне на встречу, заявив прилюдно: «Я не буду драть твою собаку!». Все так и было. Клянусь кровью! — пламя на кулаке вызвало не только ропот, но и изумленные глаза большинства из присутствующих, особенно в стане противника. Взгляд же лэрга говорил: «и почему я не в курсе?», журналистка открыла рот, в глазах азарт, а сама девушка напоминала борзую, — А настроен этот оставшийся безымянным воин из младшей ветви твоего Дома был очень решительно. Я бы сказал, «крайне». Поэтому, эльф, я не играю с тобой, а лишь делюсь мудростью, которая, увы, но несмотря на долгие лета, дарованные вам богами, часто проходит мимо, оставаясь уделом меньшинства.

«Я не смогу выйти за тебя сражаться с ним! Мне нельзя! Он опасен! Невидимость не поможет!», — лэрг продолжал сигнализировать.

— Все я больше не намерен это терпеть! Если ты победишь, то я вызываю тебя на дуэль! За оскорбление всего эльфийского народа!

— Не много ли ты на себя берешь, защитник? И чем я оскорбил целый народ? Скажи прилюдно.

— Ты сказал, что мы… мы… с собаками!

— Разве? Зачем именно ты пытаешься выставить в глазах общественности всех добрых эльфов насильниками домашних животных и скота? — у визави через мертвенную бледность лица, стали проступать красные пятна, но я не дал вставить ему слово, — Несмотря на длинные уши, ты еще и оглох к закату своих дней? Или память начала подводить? Я сказал «некоторые представители вашей расы». Клянусь кровью! — пламя на кулаке показало, кто здесь убогий, — Но позволь поинтересоваться, отчего это тебя так взволновало? Задело? Неужели… — при последнем слове я сделал интонации, будто о чем-то догадался, совершил некое открытие, изобразил на лице безмерное изумление, а затем быстро ладонью прикрыл рот, обрывая многозначительно фразу, состроил понимающую мину, закивал заговорщицки, подмигнул, чтобы все заметили, — Традиции Дома… Посвящение во взрослую жизнь… Понимаю… понимаю. Но молчу-молчу, — обвел взглядом и ладонью окружающих, — Господа и дамы, не стоит обращать внимания на это небольшое недоразумение. Да и мало ли у кого и какие имеются увлечения и предпочтения? Простим им небольшие грехи, никто ведь из разумных не страдает…

— Дуэль до смерти! — вот уже и брызги слюней пошли, скорее всего не ожидал подобного, — До смерти! Ты понял⁈ Ты будешь молить о пощаде! Я сниму с тебя шкуру! Я заставлю тебя сожрать часть своих кишок за каждое слово! Я… я…

— Сталь и магия.

— Что?

— Поединок состоится через двадцать минут, после уничтожения Янтарной розы, чтобы люди успели сделать ставки, — и все умения откатятся, если придется их использовать, — Я собираюсь сделать на тебе деньги, а не только ожерелье из ушей. Как говорят в народе, с паршивой овцы хоть шерсти клок. Но, не бойся, и она займет такое же достойное место в попоне моего будущего боевого товарища, как и твоих подопечных. Гордись. И не опаздывай, а то я ни разу не слышал, что пунктуальность входит в число твоих добродетелей, — опять чистая правда. Мог и на крови поклясться.

— Договорились! Я отрежу… я отрежу тебе язык и все лишнее! Все! — на каблуках развернулся тот, прошествовал в гордом одиночестве к своим питомцам, которое вытягивали шеи, стараясь рассмотреть и подслушать происходящее.

Пришел черед тявкать шавкам, которых подмывало вмешаться, но не смели пока вождь беседы говорил.

— Аристо, ты назвал меня «чернью»? Меня, Асхеля ле Руаса из Великого Дома Серебряной ядовитой орхидеи⁈

— Разве? — изобразил недоумение на лице, — Когда?

— Ты сказал, а я запомнил слово в слово: «Когда я говорю, чернь молчит и внемлет!».

— И? Ты-то здесь при чем?

Тут дер Вирго заржал по-конски, дер Ингертос кривил губы в улыбке, что часто означало у него заливистый смех, рассмеялась и журналистка, и только лэрг сверлил меня яростным взглядом.

— Но ты сказал… — захлопал глазами тот, только сейчас понимая, что загнал себя в ловушку. Нет, все же расслабились эльфы в Демморунге. Расслабились.

— Неужели у вас в Лесах и Кущах не так? У вас, когда говорит благородный, простолюдины его не слушают? — спросил с недоумением.

— Все так!

— Тогда я тебя не понимаю.

— Ты намекнул, что я не ровня тебе!

— Чем? Ты можешь выражаться яснее?

— Намеком!

— Каким, к Эйдену, намеком⁈

— Что я чернь, а это, значит, меня нагуляла мать, ты оскорбил и ее честное имя! И я не чистой крови, а бастард! Именно поэтому в Доме принижают мои достоинства!

— Да?.. — вложил весь возможный скепсис в данное междометье.

— Все так!

— Послушай, Асхель, да, у нас в народе часто говорят, что многие отцы воспитывают своих детей не подозревая, что они не от них. Неужели и у вас такое болтают? И эти пустые слова пустили корни в твоей душе? Не верь толпе, она, как баба. Кстати, а, действительно, как так получилось, что твой брат официальный представитель, а ты всего лишь при нем, хотя вроде бы он тебя младше? — судил по лицу, — У эльфов разве не по старшинству обязанности и регалии распределяются? — тот едва не скрипнул зубами, я попал в больное место. И трудно было промахнуться, учитывая вводные.

— Я вызываю тебя на дуэль, если выживешь в других поединках!

— Основание?

— Ты меня оскорбил!

— Чем? — воззрился со всем возможным недоумением, а тот сопел, пришлось самому продолжить, — Тем, что засомневался, что ты принадлежишь к черни? Что не стал поддерживать твои домыслы, что отец подозревает твою мать в ветрености и поэтому тебя всячески принижают в Доме? Смеются над тобой за твоей спиной? Переглядываются? Перемигиваются. И каждый шепчет: «ублюдок, ублюдок, ублюдок⁈», — люблю комплексы, они у всех одинаковые, хотя каждый считает себя избранным, — Еще раз повторю четко и внятно, я, глэрд Райс глава Дома Сумеречных, со всей ответственностью заявляю, что пока не будет представлено доказательство обратного из надежных источников — Асхель ле Руас достойный сын Великого Дома Серебряной ядовитой орхидеи, он не бастард, даже потому, что его признал отец, и получает все то, что заслуживает! И никто, повторяю, никто над тобой не смеется! — опять заржал дер Вирго, — Я защитил твое доброе имя?

— Я вызываю тебя! Вызываю…

— Ты хочешь доказать лживость моих слов? То есть, ты не благородный? — последнее произнес скороговоркой.

— Нет! Не… — тишина заставила того прерваться.

— И это Великий эльфийский Дом… собаки… традиции… подлог, — с горечью внятно вслух, тихо проговорил я, но каждый услышал, — Кронос, дай мне сил…

— Я — благородный! Благородный… Я могу поклясться на крови и перед богами!

— Нет, эльф, ваша кровь жидка и в ней нет первородного огня, как в нашей. Теперь доподлинно неизвестно кто ты, но ведешь себя, как самозванец! Ты сам себя выдал! Почему при словах о черни, ты так болезненно реагируешь? Заметь, ни один из уважаемых благородных из Великого Дома Серебряной ядовитой орхидеи и почтенные аристо рядом с ними, даже не допустили тени сомнений, у них даже не мелькнула мысль, что я обращаюсь к кому-то из них. Не так ли, господа?

— Так, — некоторые произнесли охотно, а другие сквозь зубы, но ответили все.

— Потому что они благородные. А я изначально обманулся, пытался даже тебя вразумить, отбелить… Но… но теперь прежде, чем вызывать меня на дуэль, ты должен подтвердить свой статус, заверить его не где-нибудь в лесной шарашке, а в уважаемой всеми имперско-герцогской канцелярии, при свидетелях, которым доверяет благородное сообщество. Однако, если ты в течение месяца этого не сделаешь, я обращусь к наместнику с просьбой наказать простолюдина-самозванца! Запомни, аристо скрещивает клинок только с аристо, или с представителем приравненного Императором к ним сословия. Остальные на территории Империи заслуживают только плетей. Благородные, я где-то не прав?

— Прав абсолютно! — первым заявил дер Вирго. Нелюди и аристо из лагеря противника тоже засвидетельствовали справедливость моих слов.

— Свободен! — бросил я сквозь зубы оппоненту, отвернулся от него и брезгливо сплюнул в сторону.

На руку остроухого, пытающуюся выхватить меч, легла другая — эльфа в возрасте, который наградил меня очень долгим и внимательным взглядом. Так намечают цель идиоты. Потому что, первое, что я сделаю сегодня, как разберусь с делами — убью именно его, если раньше не убьют меня.

Лэрг был в бешенстве — он улыбался. Сам просил, что нужно всех дискредитировать. Про один Дом обязательно растекутся слухи о непотребном поведении и неприемлемых традициях, еще и обоснованное сомнение в благородстве одного из представителей. Да, сотник не рад своей дурной инициативе, точнее передаче ее в мои руки. И ведь это еще только начало. Все мысли промелькнули в мгновение.

Турин хотел что-то сказать, но ему не дали. Место лже-эльфа занял сорокалетний мужчина с проседью в классической бороде. Нос чуть крючковатый, глаза пронзительно-голубые. На высоком лбу два параллельных шрама. На шее амулет со знаком Ситруса.

— Глэрд Райс глава Дома Сумеречных, я — лэрг Остин из Дома Хольц, не верю ни в справедливую волю прошлого наместника, ни в справедливость богов. Считаю, что тот владыка Демморунга не разобрался в ситуации, а небожителей ты ослепил щедрыми подношениями. Я верю лишь в истинную магию и в честную сталь, ее никто не поколеблет. Ты опорочил наше доброе имя, представив моего младшего брата, как наемного убийцу. И только кровь сможет смыть этот позор! Поэтому вызываю тебя на дуэль до смерти! Если, конечно, ты переживешь другие поединки. Сегодня. Здесь. Отказ неприемлем. В противном случае, я убью тебя или умру сам!

Что им двигало в реальности? Влияние божка? Паскли? Или, действительно, жажда отомстить? А может на него давили, он посчитал мои шансы пережить двойную дуэль очень и очень малыми, в результате и вроде бы верность кому-то покажет, и самому ничего делать не придется? Два атакующих амулета слепили в магическом зрении. Защитные — посредственные. Знакомая картина, как у подруги дер Ингертоса с бандой.

— Не слишком ли много условий, недостойный? Вижу, не всегда Ситрус наделяет разумом своих последователей, видимо, забирая часть мозга и передавая ее более умным. Что же, лэрг Остин, ты сам выбрал свою судьбу, а я выбираю сталь и магию. Если есть еще из твоего Дома сомневающиеся в справедливости богов и воли наместника, то пригласи и их. Пусть мне не нравятся погребальные костры в домах аристо, но кто я такой, чтобы вставать между ними и Марой, к которой они стремятся всей душой?

И авторитет Турина не помог или они все знали, что он не может выступить сейчас на моей стороне. Но что изменилось?

— Ты принимаешь вызов? — не среагировал на подначку бретер.

По лицу сотника было видно, что все пошло совершенно не так, как он запланировал. А я тоже заложник ситуации.

— Конечно. Поединок состоится через двадцать минут после того, как я убью вон того эльфа.

Тот, не говоря ни слова, сделал шаг назад. А на его место встал второй униженный и оскорбленный. Он явно не был уверен в правильности собственных действий, едва заметно бегающий взгляд, нежелание смотреть прямо в глаза. Сам среднего роста, в шрамах и явно привычный к битвам. Но никаких сильных амулетов у него не имелось. Что его вело? Явно ведь не из этой компании, держался подчеркнуто от них независимо. В стороне. И знаки Ситруса не просматривались, хотя могли быть и на теле.

— Я — эрг Рангар из Дома Олли, Пятый Глаз Орла Демморунга, Шестой меч в свите прошлого наместника, считаю, что твое звание «Убийца Драконов» — фикция, сам ты ничего не стоишь, в доказательство убью тебя в честном поединке или погибну сам… И почему ты улыбаешься, глэрд Райс? — я действительно скалил зубы открыто, безмятежно, словно не меня собираются умножить на ноль, а готовы подарить что-то приятное.

Представлял в этот момент, как сниму кольцо Истеллы через год и устрою в борделе революцию. И фальши в этой улыбке не имелось. Поэтому оппонент еще сильнее занервничал.

Нормально.

И ведь он самый опасный из всех, за исключением эльфа, а тот явный маг. Здесь благородство не пустой звук, и этот товарищ явно сомневается в правильности собственных поступков. Что же… Тогда попробуем по-другому.

— Эрг, ты спрашиваешь, почему я улыбаюсь? Скажу так, жизненные тропы настоящего аристо извилисты и трудны, и всегда рядом находится зло. Зло страшное, зло первородное. Оно ждет и жаждет, когда человек оступится, когда сделает неверный шаг. Часто кажется, что Оно заслоняет собой все, и нет пути ни вперед, ни назад. В такие скорбные дни только славное прошлое наших предков, их великие деяния служат светом, маяком в этой непроглядной Тьме. Тогда появляются силы, отринуть низкое и подлое, тогда рождается в сердце собственный огонь. Огонь, разгоняющий нашу пламенную кровь по венам. Чувствуя его внутри и видя впереди такой же, ты идешь не взирая ни на что, понимая правильность поступков и предначертанность бытия. И тогда не дрогнет рука, сжимающая верный родовой меч. Не возникнут ненужные сомнения. Потому что тебе помогают сами предки, а ты, славя их, сам совершаешь не менее великие дела и поступки. Ты спрашиваешь, почему я улыбаюсь? Потому мое дело правое, а моя кровь кипит и горит, как и в венах моих предков, и рука не дрогнет. Никогда. А твоя?

Визави побледнел. А первый дуэлянт-аристо слушал затаив дыхание, его глаза широко распахнулись. Может и его вразумить получится? Почему нет?

Я же продолжил.

— И даже, если я умру от старости, а это произойдет. Все мы смертны, это порядок вещей, заведенный не нами. В этом кроется совершенство нашего мира, — у Остина чуть приоткрылся рот, он будто на стену налетел. Связка из «порядка» и «совершенства» заставила его слушать, едва не прикладывая к ушам ладони. Ясно. Сектант. Вот в чем причина, — Или погибну сражаясь, когда Зло окажется сильнее, то буду пировать за столом с Кроносом, куда тебе дорога в любом случае станет закрытой. Один шаг отделяет тебя от непоправимого и Бездны. Ты и лэрг Остин из Дома Хольц станете недостойны такой чести, потому что идете на поводу у подлых убийц, пытаясь завершить начатое ими. И бросаете тень на свои Дома гораздо большую, нежели молодые повесы. Поэтому в царстве Мары вы не обретете покой. И там вам будут задавать вопросы предки, здесь проклинать потомки, потому что именно ваши шаги послужат закатом для славных в прошлом семейств. А когда к тебе, подойдет великий прадед, который уничтожал, как скверну остроухих в Закатных войнах прошлого. Схватит тебя за грудки, посмотрит в твои лживые глаза, а его ты не сможешь обмануть, и скажет: «для того я проливал кровь реками, чтобы ты, паскуда, взял и обгадил все мои начинания? Для того я защищал нашу честь от недостойных на дуэлях, чтобы ты таким же стал?». Сплюнет презрительно в сторону, не произнесет, но подумает: «Эх, внучок, внучок… почему ты стал такой сукой? Как я мог такое допустить?». И винить будет себя. Потому что ты его опозоришь. Ты лишишь его жизнь смысла, как и поколений и поколений других предков. Он поймет, что его кровь стала жидка, из нее исчезла сила. И благодаря кому? Тебе. А дальше… дальше на совете Дома тебя отправят в Гратис, — помолчал, — Потому что это есть порядок. Порядок правильных вещей.

А визави был ошарашен. Слишком неприглядные я нарисовал картины. Это для современного земного человека досужая болтовня, а вот для местных все взаправду и вполне справедливо. Потому что боги рядом, мертвецы ходят, а призраки летают.

— У тебя есть один вариант, чтобы предки гордились тобой. Отринуть лживое, и принять правильное решение! Здесь, сейчас, обратного пути не будет! Сделать верный шаг и выйти на дорогу, которая ведет к возвеличиванию Дома. Это путь совершенства! Отвечай, ты до сих пор хочешь вызвать меня на дуэль до смерти эрг Рангар из Дома Олли? И не дрогнет ли твоя рука во время боя? Ведут ли тебя предки?

Тишина.

Секунда, вторая, третья…

Неожиданно тот посмотрел прямо. Затем поймал мой взгляд. А после отрицательно мотнул головой.

— Нет! И еще раз нет! Я увидел тебя, поговорил с тобою, и понял, что… что заблуждался! Что пребывал во Тьме. И теперь я пойду только на свет первородного огня! У меня к тебе нет никаких претензий, глэрд Райс по праву глава Дома Сумеречных! И я запомню и твои слова, и этот знаменательный день, и нашу встречу, Убийца Драконов! Клянусь кровью! — пламя окутало кулак.

Я посмотрел на него по-доброму, по-отечески.

— Именно это пламя пусть тебя всегда согревает! В нем ты будешь находить успокоение в лихие годины! Я же вижу в тебе правильное, настоящее, чего нет во многих и многих аристо. Наступивший порядок в голове и мыслях. Пришлешь кого-нибудь, пусть заберет родовой меч заблудшего, теперь после разговора с тобой, я уверен, что он будет извлекаться только для правого дела! Выкупа не надо.

Полупоклон визави. Удар кулака по груди. И минус один дуэлянт. Причем самый опасный.

Судил по движениям.

— Есть еще кто-нибудь, кто желает вызвать меня? Но помните, я утомился, и следующий будет сражаться с моим наставником лэргом Туриным или с мэтром Ллоем дер Ингертосом по прозвищу «Черный огонь Дорренфильда», входящим по праву в мой Дом.

Больше желающих не нашлось.

А так, нормально поговорили, вот только мне не понравилось, каким фанатичным огнем теперь горели глаза лэрга Остина из Дома Хольц, когда он смотрел на меня.

Уважаемые читатели! Нравится? Не забываем про лайк, добавляемся в подписчики, комментируем!