Издатель

Глава 8

— Разрешите обратиться!

Обращался Боря к мужику пенсионного возраста, дежуранту на заводской проходной.

— Аркадий Осипович меня зовут, говорите молодой человек. Что хотел?

Старик смотрел на Сивого с подозрением, как на иностранного шпиона. Собственно последний час он только и занимался тем, что пялился на бойкий торг у раскладушки. И судя по выражению лица Аркадия Осиповича, увиденное ему пришлось совсем не по душе.

— Аркадий Осипович, тут дер такое, а можно у вас тележку с раскладушечкой на пару часиков оставить, на ответственное хранение, так сказать, — попросил Боря. — Мне бы с девочкой погулять сходить.

Сивый озорно подмигнул, мол Аркадий Осипович дела молодое, войдите в положение, будьте добры. Сами ж небось в молодые годы огого отжигали, вам ли не понять.

Старик покосился на телегу, нахмурился.

— Ещё чего, у нас голубчик промышленное предприятие «Горняк», а не сарай в колхозе «Росинка»…

— Ну а все же?

В карман старику аккуратненько так нырнула пятирублёвая купюра. Раз, и внутри уже лежит, обосновалась, модно сказать.

— Так, молодой человек…

Однако Боря достал ещё одну пятюню и сунул старику в другой карман. Также бережно и ненавязчиво.

— Мне ж на два часика всего. Вы и не заметите ничего, глазом моргнуть не успеете, как я уже обратно вернусь.

Аркадий Осипович закашлялся. Но деньги доставать не полез. Не пять копеек пацан ему предлагает. Деньги то серьёзные.

— А люди когда через пятнадцать минут пойдут, у нас же разнесено время выхода с предприятия, чтоб не толпиться? — спросил он, а потом сам же возражение снял. — Может тогда тележеньку твою внутрь пункта поставить, если ненадолго, конечно? И мешать никому не будет…

Больно пригрелся червончик в кармане у старика. Ну а что, сколько он там дежурным на своём месте получал? Дай бог 120 рублей в месяц набегало, а тут сразу два дня работы окупают. И всего то надо взамен — за раскладушкой одним глазком присмотреть.

— Ненадолго, зуб даю, Аркадий Осипович.

— Ладно, твоя взяла, — мужик смягчился и занёс телегу с раскладушкой к себе в коморку. — Ты ж только не позже шести за ней вернись, пересменка у меня в это время начинается. И ни слова никому, а то погонят меня к чертовой матери отсюдова.

— В половину шестого, как штык!

— Шуруй давай, — вздохнул старик, возвращаясь к кроссворду.

На том и сговорились. По итогу Сивый раскладушку с тележкой в будке дежурного оставил и вернулся к бондарихе.

— Не знала, что ты такой наглый, Борис! — прокомментировала Машка, ожидавшая в паре десятков метров от проходной. — Как у тебя это получается? Аркадий Осипович очень строгий мужчина и ответственный работник. Мне так Антон сказал. Он как то на минуту опоздал к началу смены, так Аркадий Осипович не пустил без объяснительной, представляешь? Звонил начальнику цеха…

— Хочешь жить — умей вертеться. А Аркадий Осипович мужик — во! — Сивый показал большой палец.

— Опять эти пословицы, где ты их только понабрал! — захихикала бондариха. — Ладно, мы в кафе то идём?

— Куда ж мы денемся.

— А куда пойдём?

— На улицу Ленина. В стекляшку. Куда ещё идут, если бабки на кармане есть.

— Ух ты! — бондариха аж в ладоши от радости захлопала. — Класс! Класс! Класс!

Машку Сивый пригласил в единственный в городе приличный ресторан в нескольких кварталах от проходной завода «Горняк». Выбор среди мест общественного питания был городке крошечный донельзя. Провинция разительно отличалась от столицы.

«В Москве вон в прошлом году обрыгаловка американская открылась на Пушкинской», — припомнил Сивый. — «А здесь толком и нет ничего».

На российские окраины первые более менее нормальные рестораны проникли только во второй половине 90-х. Сейчас же приходилось довольствоваться тем, что есть. Впрочем американские обрыголовки, которые за всю жизнь успели знатно осточертеть, Сивому не тарахтели. Это в 91-м забугорный общепит редкой диковинкой слыл и голову советскому народу кружил будь здоров, а спустя десяток лет все эти Маки и прочие злачные места, захватят Россию. Машка, понятное дело, в еде не была избалована особо, да и о Маке разве что слышала в новостях, поэтому походу в стекляшку искренне радовалась.

Ресторан «Волна» находилось на центральной улице Ленина и выделялся совершенно кусачими ценами. Через пятнадцать минут ходьбы Сивый и Машка остановились у большого трехэтажного здания местного дома быта. На первом этаже имелся отдельный вход с надписью, стилизованной под морские волны: кафе «Волна». Именно кафе, потому как рестораном «Волна» стала совсем недавно и вывеску даже не успела сменить.

Внутрь вела металлическая лестница и стеклянные двери.

«Ниче так, чистенько, атмосферненько», — заценил Борис Дмитриевич. — «И никакого Баскин Робинса нам не надо».

«Волна», как и любая «стекляшка» советского периода строилась по стандартному типовому проекту и хорошо узнавалась. Само место пользовалось особой популярностью среди молодёжи. К этому приложил руку предприимчивый хозяин, переделавший стекляшку в дорогой ресторан — так помимо собственно зала, здесь появился бар. Местные шутили, что в «Волне» можно быстро разогреться и так же быстро остыть. В баре делали лучшие (и единственные) в городе алкогольные коктейли. Кстати бар зачастую собирал очереди страждущих по выходным.

— Давно я здесь не была! — ностальгически протянула бондариха.

Сегодня в будний день в «Волне» было немноголюдно. Боря поднялся по лестнице и потянул на себя дверь с надписью:

— Дамы проходят вперед.

Машка, придерживая развеивающийся по ветру сарафанчик, оголявший ее стройные ножки, прошмыгнула внутрь.

— Необычно как! — изумилась она, показывая на картонного Ленина в полный рост, встречавшего гостей ресторана у входа.

Владимир Ильич показывал фирменным жестом в сторону столиков, а на груди его висел плакат с надписью «Верной дорогой идёте, товарищи».

Поржали в голос.

«А еще годик другой назад за такое народное творчество легко увозили в исправительные учреждения», — подумал сквозь смех Сивый.

Зал и коктейль-бар разделяла широкая лестница, ведущая на второй этаж. Машка пробежала между столиков, заняла свободное место у большого окна. Из интерьера ничего сверхъестественного в зале не имелось. Типичные круглые и компактные столики плотно расставляли по залу, стулья с тряпочной основой по четыре на каждый стол. Но главной фишкой и изюминкой здесь оставались окна, вернее их полное отсутствие — огромные стёкла опоясывали зал по периметру, вместо стен. Такие кафешки, увы и ах, быстро оказались нерентабельны в лихие 90-е и полностью исчезли всего за несколько лет. Как раз в ту пору, когда Сивый мотал свой срок. Наверное поэтому стекляшки вызвала у него особый трепет. Но «Волна» с новым руководством имела все шансы выжить в новой реальности.

— Однозначно лучшее место в городке! — заявила Машка, располагаясь удобнее и по деловому так закидывая нога на ногу.

Взяла меню отпечатанное на плакате с советскими девочками и надписью «Зимой и летом вкусно и полезно мороженое» и штампами «Главмолоко» и «Наркомпищепром». Если раньше в стекляшке было самообслуживание, то теперь меню лежало на каждом столике и обслуживали посетителей официанты.

— Папа всегда покупал мне шарики с шоколадом и подливкой, когда я училась в школе!

«Давно ты здесь не была», — про себя заметил Сивый.

— Где же оно, — бондариха заскользила глазами по меню, распечатанному на бумажке. — Вот, «Планета». Я закажу его, пожалуй…

Машка запнулась, глаза заметно округлились, она огляделась и подалась вперед, зашептав Сивому на ухо.

— Ты вообще видел какие здесь цены, Борь? Это цена за кружок? Может лучше купим в ларьке? Так без штанов можно остаться!

Цены действительно подросли, и за последние полгода увеличились примерно в полтора раза. Как всегда в таких случаях бывает — зарплаты у народа остались прежними, доинфляционного образца. Да и после смены «Волной» своего статуса, подорожания ассортимента тоже было не избежать. То на то и давало конский ценник в сухом остатке.

— Расслабься просто, — заверил Сивый и обернулся к подошедшей официантке.

— Какое мороженое желаете? — спросила женщина.

Сивый перевернул меню буквами вверх, подвинул к официантке и показал последовательно на несколько позиций в списке. В меню значились белое, крем-брюле, шоколадное, ореховое, розовое мороженое. Каждое за небольшую доплату поливалось сиропом, шоколадом или обсыпалось вкуснейшими ядрышками лесных орехов. Однако Сивый указывал на отдельно вынесенные позиции «для взрослых» с добавками из меню бара.

— Мороженое с шампанским, будьте добры.

— А вам восемнадцать исполнилось, молодой человек? — поинтересовалась тут же официантка.

Борис Дмитриевич вопрос ожидал и показал официантке свой паспорт. Та проверила, кивнула:

— У нас советское шампанское в основе, с сахаром и нежнейшими сливками, — сообщила она.

— Брют, сухое, полусухое, сладкое или полусладкое? — осведомился Боря, перечислив распространённые сорта.

— Сладкое добавляем, Ростовский винный завод производит, — удивилась осведомленности пацана официантка.

— Абрау-Дюрсо есть? Ростовское кислит.

— Есть, но будет дороже на 50 копеек. Мы обычно его в мороженое не добавляем.

— Несите его, я доплачу.

Официантка сделала ещё одну запись в своём блокнотике.

— Что-то ещё? — пропела мелодичным голоском.

— Давайте ещё попробуем с ликером и вот это ваше фирменное «Волна», тоже принесите. А даме шоколадную «Планету» с крошкой, — закончил заказ Сивый. — По две порции, будьте добры.

— Ждите. Буквально пять минут.

Официантка получив заказ отправилась его выполнять, явно смутившись большому заказу.

— Боря ты чокнулся? — вспыхнула Машка, — Ничего, что ты заказал мороженого на половину моей стипендии?!

— Один раз живем, мать. Не дрейфь. Бабки есть, гуляем.

— Какая я тебя мать, Шулько, и вообще откуда у тебя такие познания в шампанском? Ты ведь сам не пьёшь? Отказывался на выпускном в прошлом году!

— Так я и не пью, мороженое ем, — возразил Боря.

Через несколько минут на стол с белой накрахмаленной скатертью поставили креманки с ложечкой и разноцветными шариками. Сразу в двух с фирменной «Волной» мерно горели кусочки сухого спирта. Переливался голубой огонёк.

— Вау! — восхитилась Машка. — Какая прелесть. Надо же такое выдумать!

— Ваш заказ, — официантка спешно удалилась и положила на стол счёт.

Стол ломился от мороженого разных видов и цветов. Сивый заказал сразу восемь порций на двоих. Выпивать, пусть и таким экстравагантным способом он не собирался, а заказывая мороженое с алкоголем преследовал иную цель — кинуть понтов. И был готов к тратам.

«К инвестициям, Борис Дмитриевич», — поправил он сам себя.

Взглянул на счёт, отсчитал пятирублевых купюр и уставился на свой «инвестпроект» — Машку Бондариху, видевшуюся частью зарождающегося бизнеса. Сколько бизнес протянет — вопрос другой, но прямо сейчас Сивый рассчитывал выжать из предприятия по максимуму. Для этого требовалось склонить бондариху к дальнейшему участию.

— Господи как же круто, — Машка уплетала шоколадное мороженое за обе щеки. — Очень вкусно!

— И ты сможешь позволить себе есть в кафе каждый день и покупать шмотки, прикинь будет жиза?

— Умеешь ты соблазнять.

— Я просто умею констатировать факты.

Посидели, Сивый дал Машке время насладиться мороженным. Девка попробовав шоколадную крошку, следом принялась пробовать сиропы на других порциях.

Уличив момент, Боря спросил:

— Тебе что-нибудь известно про Олимпийский в июне?

— Не, а что там, Шулько? Это ж в Москве такая площадка? — каждый раз перед тем как попробовать что-то новое, она тщательно вылизывала ложку.

— Просто говорят всякое… ты кстати с Семейкой давно общалась?

— Ну тогда же, когда и ты, а че случилось? Ленка то тут причём?

— Забей. Не причём.

Посидели, Боря чтобы не оставить поковырялся в своей «Планете», хотя есть не хотелось совершенно.

— Борь, а Борь, — Машка отодвинула от себя креманку. — Я ж знаю зачем ты меня сюда привёл и что обед у нас не просто так, а деловой… ну не нравится мне твой бизнес, прости пожалуйста. Не могу от ощущения дурацкого отделаться, что людей сегодня обманула. Да и вообще…

— Что вообще?

— Мне надо готовиться к экзаменам, у нормальных людей идёт сессия! — она коротко плечиками пожала. — Вон Ленку Семейку и попроси, она все предметы экстерном сдаёт и у неё полно свободного времени. И почерк у неё ещё лучше, чем у меня. Прости, Шулько. Короче учеба мне важнее бизнеса!

— И кем ты потом будешь, когда выучишься, если не секрет?

— Я вообще-то поэтесса, Вениамин Бенедиктович предрёк мне будушее, — с серьёзным видом заявила Бондариха.

«Дура ты, а не поэтесса», — мелькнуло в голове.

— А когда Жаба тебе заплатит первый гонорар, он не сказал? — решил он подковырнуть.

— Так, с меня достаточно! С тобой сюсюкаешься, Боренька то, Боренька это, а ты малого того, что мой выбор не уважаешь, так ещё Вениамина Бенедиктовича обзываешь.

Машка резко поднялась из-за стола. Сарафан от такой прыти поднялся и опуститься не успел, отчего бондариха засветила свои трусики.

— Занимайся чем хочешь, эти деньги точно не сделают тебя счастливым!

Она залезла в сумку и достала оттуда заработанный четвертак, укладываясь купюры на стол.

— Мне они не нужны, а я пойду к Антону! Он как раз закончил и наверняка меня на проходной ждёт! А тебе, Шулько неплохо будет извиниться перед Вениамином Бенедиктовичем за своё гадкое поведение.

— Всенепременно, уже бегу и низко приседаю, — огрызнулся Боря.

«Проучить что ли ее?» — он смотрел на раскрасневшуюся девчонку.

Ну в потом взял и забрал со счета лежавшие там купюры.

— Вот и плати сама за то, что наела, раз тебе мои деньги не нравятся.

— Чего?!

— По счету рассчитайся говорю.

Машка опешила.

— Ты… ты… отдай мне мои двадцать пять рублей и я заплачу!

— А хрена лысого? Не отдам я тебе эти грязные бабки. Ты ж правильная такая фифа.

— Пошёл ты… — у Машки на глазах слёзы навернулись.

И крутанувшись на каблучках своих сандалий зашагала к выходу.

«Попутного ветра, вот спецом останавливать не стану. Неблагодарная», — решил Сивый.

Бондариха ушла почти, но вдруг остановилась, снова залезла в сумку.

— Ах да, забирай эту белиберду! Вон откуда у тебя в голове такие мысли витают!

На столик лёг «кирпич» серии «ПФ» издательства «Советский писатель». На обложке издания художник изобразил иноземную трёхглазую тварь-рептилоида. Название гласило: «Звездная месть» автора Юрия Петухова.

— Это вообще что?

— Петухов, ты мне его сам дал! — взвизгнула Машка. — Лучше бы соизволил посетить наш литературный кружок, Шулько, мы сборник наш будем разбирать… а не вот это все. Хотя теперь мне кажется, что такой человек как ты не смог бы написать этих стихов.

Она вздохнула и ушла.

«Скатертью дорожка», — мысленно проводил Бондариху Сивый.

Оставшись один за столиком, Боря несколько минут размышлял. Мороженое давно растаяло и теперь в чашах плавал жижа.

«Вот малолетняя зараза, все портит», — зло подумал он.

Теперь придётся ломать голову как изготовить к завтрашнему дню саммари в количестве аж 79 штук.

«Может Ленке внатуре позвонить? Ну а что, напишет саммари, бабок заработает. Надеюсь она не такая дура, как Машка. Заодно спрошу с какого перепуга я вдруг такой популярный стал», — решил Сивый.

Поднялся, вернул деньги на стол и зашагал к выходу.