Из ряда вон

Глава 21, в которой парень принимается за королевскую работу

Это было, пожалуй, лучшее утро за последние несколько лет. Солнце заглянуло сквозь щелочку в неплотно задернутых занавесках, поиграло лучами на стенах и потолке, прохладный ветер донес шум водопада и шелест листвы.

Гай нехотя открыл глаза и улыбнулся: Эби спала тут же, рядом, по-детски положив под щеку ладонь. Простыня сбилась, открывая взгляду ладные загорелые ноги, волосы разметались по подушке… Как же она всё-таки была хороша!

Прошлепав босыми ступнями по полу, Кормак добрался до штанов и, уже застегивая ремень, вышел на улицу. Долина под присмотром Эбигайль процветала! Появились новые яркие цветы и диковинные деревья, дорожки были чистенькими, постройки — выкрашены приятными пастельными тонами, газоны содержались двумя суетливыми мини-дроидами в идеальном состоянии. На одном из них как раз катался Мич, болтая ногами перед автоматическими сенсорами робота и мешая ему трудиться. Робот гневно пиликал, но сбросить коварного монстра не мог.

Спустившись к искусственному водопаду, который приводил в движение гидроэлектростанцию, Гай, отфыркиваясь и тряся башкой, умылся и отправился в оранжерею — за свежими овощами. Из-под ног порскнули в разные стороны пеструхи — эдакие полудикие генномодифицированные аналоги кур. Пушистые шарики размером с крупную ворону с удовольствием поедали насекомых-вредителей и отличались удивительной носкостью.

— Носкость… — пробормотал под нос Кормак. — Слово-то какое дурацкое!

Он заглянул в рощицу, где на невысоком дереве с разлапистой кроной был сооружен птичник для пеструх. Полтора десятка пятнистых яичек уже ждали в мягком гнезде из сена, соломы и пуха.

Насвистывая какой-то привязчивый мотивчик под нос, Кормак готовил на кухне завтрак. Ничего сложного: салат из свежих овощей и зелени, яичница и пышущая жаром буханка пшеничного хлеба из автопекаря. А еще — домашний лимонад из запотевшего в леднике кувшина.

— А я проснулась — а тебя нет…

Эби стояла в дверном проеме, закрутившись в простыню — видны были только лодыжки и изящные изгибы шеи и плеч.

— А я есть, — сказал он и шагнул навстречу. — Никуда я не денусь!

— Уй-юй-юй какой холодный! — пискнула девушка.

— Это я тут умываться ходил…

— А душевую кабинку я для кого из Сезама тащила?

— Ну, в водопаде оно того… Аутентичней!

— Да-а-а? Тогда держи простынь, я сейчас!

Кусок ткани оказалась в руках у обалдевшего парня, и он проводил взглядом во всех отношениях приятную девушку и подумал, что это — настоящая провокация! У него тут сковородка шипит, а у нее там — где надо стройненько, а где надо — кругленько, и слушать вот эти счастливые визги из-под водопада — это просто издевательство!

Они как раз завтракали, когда задребезжал зуммер охранной системы — кто-то подъехал ко входу в Долину и дал знать о своем присутствии. То есть — банально нажал на кнопку звонка.

Гай потянулся за планшетом и буркнул:

— Надо сменить звук, бесит…

Эбигайль иронично глянула на него:

— Это четвертый гость за неделю, а? Бесит его…

Парень только хмыкнул. На экран планшета он вывел изображение с камеры и показал его Эбигайль:

— Медвежонок. Из егерей. Такой по пустяку беспокоить не стал бы… Это что должно было случиться, чтобы он к монарху в отпуске заявился?

— Да я вижу, что тебе на месте не сидится. Иди уже — карать и миловать… Только давай чтобы не как в прошлый раз, ага?

— Ну а чего? Я ж не особенно там… Да и латиносы эти — они же всё поняли тогда. И в целом такие вещи полезны — для профилактики, — сказал Кормак не очень уверенно.

Ну, может это и было плохой идей — надавать оплеух трем молодчикам, которые в течение месяца пытались выжить из прибрежного поселка ресторатора родом с Порто Россо, поскольку считали, что жить и работать там имеют право только уроженцы Гвадалахары. Великовозрастные засранцы обрисовывали ему стены, гадили под дверью, даже облили автомобиль валерьянкой — от чего представители местного семейства кошачьих потеряли берега и превратили капот машины в настоящий притон. Вроде бы и смешно — а с другой стороны — прецедент! Гвадалахарцы общину не регистрировали, поселок подчинялся исключительно планетарному законодательству, и если бы у них получилось — это стало бы прецедентом, этнические группировки и диаспоры могли бы закусить удила. А так — пара оплеух и доходчивое разъяснение с трансляцией в сети… Конечно, этим вроде как должна была заниматься формирующаяся полиция, но ресторатор — сеньор Дюбуа таки дозвонился на одну из прямых линий, которые регулярно устраивал Гай, и рассказал о проблеме. Монарх решил ее — быстро и демонстративно. Иногда людям стоит напоминать, что на Ярре есть один хозяин, и никто более не вправе указывать его подданым, где и как им жить и чем заниматься.

После оплеух горячие юноши были направлены к сеньору Дюбуа — отрабатывать ущерб, и по итогам так и остались там работать — на постоянной основе… Всё-таки совсем уж пропащие личности фильтр Академии не проходили. Не каждый яррец учился на подготовительном, но каждый — проходил курсы и собеседование. От тотального академического образования пришлось отказаться — всё-таки не всякий имеет способности и усидчивость, и что теперь — отказывать в виде на жительство, например, отличному повару, если он не способен переварить текст учебника по философии?

Правда, безвозмездная ссуда всё так же осталось прерогативой выпускников подготовительного отделения, для переселенцев без образования предусматривались беспроцентные кредиты на жилье и программа финансовой помощи на открытие собственного дела. И — всегда можно было найти работу на одном из государственных проектов, ведь планета и система представляли собой одну непрекращающуюся стройку!

Например, отправлять медвежат с Кондопоги на дневное отделение в Академию никто не стал. Дядя Миша поручился за них — и теперь у Гая было две сотни егерей, большая часть из которых совмещала патрулирование лесных массивов с учебой на заочном отделении — на биологическом факультете, конечно. Они получали нормальные деньги за систематические наблюдения и сбор материала для научных работ маститых ученых — и числились ассистентами на кафедрах зоологии, ботаники, энтомологии и многих других.

И вот, один такой лохматый младший научный сотрудник чуть ли не приплясывал от нетерпения, ожидая единственного и неповторимого монарха Ярра — Гая Джедидайю Кормака.

— Привет работникам леса! — сказал его величество, отодвигая зеленый полог. — И какие хреновые новости принес мне доблестный егерь в такое прекрасное утро?

— Здравствуйте, ваше величество! — белокурый и румяный парень, здоровенный — классическая «кровь с молоком», пребывал явно в возмущении — его пушистые бакенбарды грозно топорщились. — Тут настоящая трагедия, катастрофа, можно сказать, а я ничего не могу с этим поделать!

— Так, представься честь по чести, расскажи в чем дело и почему Временное правительство, местные общины и полиция не могут тебе помочь.

— Ху-у-у-у… — рашен явно нервничал.

Ему совершенно точно не приходилось общаться с монархами, он был одним из тех медвежат, которых дядя Миша вытащил из кондопожского приюта, и потому понятия не имел, как себя вести. Но дело свое знал на «ять» и живую природу любил всем своим огромным сердцем.

— Звать меня Панкра, я, стало быть, егерь Бурой пущи от прерии до берега реки Саженка. Та-а-ак, значит делал я соответственно обход территории и что я вижу? Мертвый изюбрь, стало быть! Совсем нетронутый, только дырка от пули и панты — срезаны! — его молодой голос срывался то на бас, то уходил в верхние октавы — юноша явно переживал.

— Та-а-ак, и дальше что?

— Ну, я задокументировал как положено — мол отстрелян самец изюбря, с целью получения лекарственного сырья в виде пантов. Но! Продолжив обход, я через полчаса я снова увидел на земле изюбря — и снова туша была нетронутой, а панты — спилены! И пилили — наживо!

— Как — наживо?

— Ну вот так. Подранили в бедро, а потом пилили. Мол, лучшее сырье — добытое наживо!

— Нехорошо…

— И я говорю — нехорошо! Если бы — пантовое хозяйство, технологии, безопасные для животного — это одно. А тут — подранка, ножовкой… И таких я за одни сутки нашел восемнадцать! Восемнадцать взрослых самцов с отпиленными пантами, нетронутых! Ни шкуры, ни мясо этим негодяям были не нужны! Ваше величество — как это так можно? Я и сам — охотник, но разумение имею: добыл зверя — будь добр сделать так, чтобы смерть его не была напрасной! Скушай мясо, и печенку, конечно! Шкуру — на одежду, обувь или другие изделия, кости — тоже ценная штука, удобрения делаются и поделки всякие… А панты нужны — ну так возьми кредит, ферму организуй, и каждый год будут у тебя панты! Верно говорю?

— Верно, Панкрат, абсолютно верно… И выяснил, кто это таким расточительством природных богатств у нас занимается?

— Вычислил! Клан номадов с Ред Сокс — Птички Небесные! На первый взгляд — разумные люди, меня встретили вроде доброжелательно, предъявили все документы — мол отстрел оленей исключительно по лицензиям, всё честь по чести. Но когда я им вот это вот донести пытался — смотрели на меня как на дурня какого! Какие, мол, шкуры? Какое мясо? Зачем возиться — денег с пантов хватит и на джинсы, и на бургеры! Вот как вот им объяснить…

— Да-а-а-а, парень, задачка! Ну, поехали, будем объяснять… — Гай вывел из грота скутер и хлопнул по сиденью позади себя. — Залезай. Далеко до их стоянки?

— Километров триста…

— Нормально. Погнали!

Такие базовые, обычные вопросы возникали всё чаще — и его задачей как монарха было искать на них ответы. Для номада с Ред Сокс, который гнал мескаль и жарил шашлык из игуан, и совершал налеты на автоматические агрокомплексы, и охотился на собак в трущобах городских джунглей такое отношение к природе было само собой разумеющимся. По его понятиям — он не совершил ничего предосудительного. То, что не запрещено законом — то разрешено! Зачем утруждать себя возней с тушей оленя и колупаться во внутренностях, если 99 % стоимости добытого зверя — это панты? Да он на топливо больше потратит, вывозя оленьи туши, чем поимеет выгоды!

А для Панкрата это было личной трагедией и кощунством — такое отношение к природе… После того, как Гай по-настоящему впрягся в обязанности монарха, такие проблемы повалили на него как из рога изобилия — и арбитраж занимал чуть ли не большую часть времени — с остальным неплохо справлялись ИскИны и специалисты из Временного Правительства, которое уже волне можно было переформатировать в полноценный кабинет министров.

Кормаку нужна была консультация — и он на ходу послал вызов Эйбу Джонатану — акуле юриспруденции и министру юстиции.

— Да, твое величество! Что, очередной юридический прецедент замучил? Бросал бы ты это свое варварское право и переходил на римское — с четкими нормативно-правовыми актами — всем бы проще было, и тебе в первую очередь…

— Я вот что подумал — а если мы разобьем Ярр на, скажем, территории — урбанизированные, аграрные, промышленные, рекреационные — в таком стиле, и эти твои нормативно-правовые акты разработаем отдельно для каждой из них? И заранее будем знакомить с этим поселенцев… Всё-таки ребята с Ред Сокс немного не догоняют, как вести себя в первозданном лесу… А для наших медвежаток или эстоков существование в мегаполисах и этикет поведения в метрополитене — тайна за семью печатями…

— Э-э-э-э… Задолбемся мы, твое величество!

— Ну так давай, соберем представителей общин, обсудим, обмозгуем… Я тут внушение номадам еду делать, драться не буду, только пальцем погрожу. А ты отправляй приглашения.

— Твое величество, а как же ваш отпуск?

— Эх! — перед его глазами предстал образ Эбигайль в одной простыне. — Что такое отпуск?

Вообще-то он здраво оценивал свои жалкие потуги в государственном строительстве и межобщинном арбитраже. Ни опыта, ни образования, ни стройной системы координат у него не было. Имелось некое видение общества, в котором ему хотелось бы растить будущих детей и жить жизнь самому. А еще — он мечтал стать для своих подданным монархом, который относится к людям по-человечески и может нормально поговорить и разобраться. Большая часть переселенцев именно для этого сюда и ехала — людям очень хочется, чтобы с ними обходились по-человечески, а не по-скотски. Правда, сами они порой разницу между тем и другим не очень представляли.

— Хозя-аева! — крикнул Гай, останавливая скутер на пригорке, в прямой видимости от трейлерного поселка номадов.

Поселок, в целом, производил благоприятное впечатление. Птички Небесные содержали стоянку в порядке — у них тут были оборудованы контейнеры для раздельного сбора отходов, имелась костровая зона с грилем и раскладными качелями, надувной бассейн и футбольное поле. На крыше одного из трейлеров дежурил мужик с ружьем. Он увидел скутер, снял бейсболку и помахал приезжим.

— Заезжайте, небось не пальну!

Когда Гай подъехал поближе, мужик удивленно присвистнул, потопал ногами по крыше трейлера и крикнул:

— Джон-Боб, тут наш медведик короля привез! — и только потом вежливо поздоровался: — Доброго дня, ваше величество, очень рады вас видеть!

— И вам доброго здоровьичка… Водички не найдется? В горле пересохло пока к вам добирались…

Выбравшийся из трейлера старейшина общины — Джон-Боб Резник, крепкий лысоватый мужчина неопределенного возраста и невысокого роста с достоинством поздоровался и поманил за собой.

Номады остановились у артезианской скважины — одной из многих, пробуренных дроидами Давыда Марковича. Теперь насос на солнечных батареях исправно подавал воду, и ее хватало для питья, гигиены и технических нужд. Мощная струя из металлической трубы ударила в дно эмалированной кружки, разбилась на миллионы брызг и забулькала, наполняя посуду.

Гай стукнул зубами по краю кружки и с удовольствием напился. А потом спросил:

— А панты кто покупает?

— Сайонарец один, Кобаяси. И истовик-корень, и живичную смолу, и гриб-шугадуга. Хорошую цену даёт!

— Ах, Кобаяси… А шкуры и мясо изюбря ему не нужны?

— Нерентабельно, — развел руками Джон-Боб.

— А вы оленину не кушаете, стало быть?

— Да мы не привыкшие… На Ред Соксе оленей уже лет двести как только в зоопарке увидеть можно. Мы вот рептилию, или скажем рыбку — на худой конец курицу, или искусственное мясо…

— И кожа вам без надобности?

— Ну, а куда ее? — старейшина Резник обвел руками свою одежду. — Нет в ней никакой надобности.

Кеды, футболка, джинсы, затертая бейсболка.

— Мистер Резник, — тон Кормака перестал быть благодушным, в нем звякнул металл. — Вам нравилось на Ред Сокс?

— Нет, ваше величество, не нравилось… Дерьмовый мир, однако. Даже учитывая здешнюю гравитацию и пилюли, которые приходится кушать каждый день — Ярр на Готэм я не променяю.

— А зачем же ты тогда тут мне Ред Сокс построить пытаешься?

— А?

— Бэ! Ты хочешь, чтобы твои внуки изюбрей только в зоопарке видели, или чтобы тоже могли поохотиться?

— Так лицензия…

— Лицензия… Мозги иметь надо! Просто представь, если б я кружку воды выпил, а потом вот эту скважину подорвал гранатой. Нормально? Мне-то она без надобности!

— Ну прям и скважину…

— Вон, Панкрат стоит, у него сердце кровью обливается за то, сколько ты яррского богатства перевел! Это ты оленинку не кушаешь, а эстоки, например — от души и за милую душу. Ты, как ответственный гражданин и уважающий своего молодого-неопытного монарха подданный, когда первый раз понял, что кроме пантов с изюбря тебе взять нечего — вот тогда ты должен был ко мне на прием подойти, или еще к какому ответственному лицу! И обрисовать проблему, так мол и так, ресурс пропадает, двести-триста кило мяса, костей и кожи! Вот это был бы деловой подход… Тут уже мы бы суетиться начали — заготовительный пункт, консервный завод, кожевенное производство — что-то бы придумали! Мы тут общество строим, в котором нам старость коротать и внуков растить, да? Нормальный мир хотим создать, верно? Я один хрена с два его построю, я, еще раз повторюсь, молодой совсем и черт знает сколько всего не знаю и не понимаю. А ты-то? Ты сколько Птичками Небесными руководишь?

— Ну, семнадцать лет…

— Вот какой опыт административной работы! И чем ты мне помог? Я тут зашиваюсь, можно сказать… Эх!

Гай на самом деле расстроился. И Джон-Боб это почувствовал. Его проняло — он стоял и мял бейсболку в руках. Представить себе, что мэр Готэма или президент Рэд Сокс прибыл бы на стоянку к номадам и просил у него, Джон-Боба, помощи и разговаривал бы вот так, запросто.

— Мы это… — начал номад. — Мы тут думали с кочевьями заканчивать. Сьюзен Макклоски навострилась гриб-шугадуга на гнилых поленьях растить, а я вроде как цикл выделения живичной смолы на дереве Пха вычислил… Но вот как изюбрей разводить — это мы не это… И деньги, опять же…

Гай выдохнул. Если честно, он думал что номады начнут ругаться и оправдываться, упирая на законность добычи копытных и лицензии. А оно вот как вышло!

— Во-о-от, это ты отлично придумал! Давай, оформи бизнес-план на бумаге, кредит я пробью. А вот Панкрат — у него есть выход на специалистов с биофака, они тебе набросают основную технологию разведения изюбрей… Будешь основателем отрасли! Панты, плюс грибы твои, да смола — это золотое дно! Тут не кустарничать надо, а задел на крупный бизнес планировать! Это дело государственной важности — сырье для фармакологической промышленности это ух! Деньжищи! Я на Жмыхе, знаешь ли, мумиё мыл, я в курсе дела…

Лицо мистера Резника заметно просветлело, он приободрился и начал кивать. А дальше они пили кофе из кружек, размахивали руками, рисовали на песке и ходили по окрестностям, присматривая площадки для загонов и хозпостроек.

А Панкрат по детской привычке грыз кулак и думал, что ему повезло оказаться на Ярре. Не ко всякому монарху можно заехать с утра пораньше и утащить разбираться с проблемой оленьих рогов…